Шурка

- Бл… Шерш… Нахрен… Колды… Яша, подойди сюда, подержи ее Александрейшество. Шершень шуршал своей мятного цвета рубашкой. Другой выходной у него не было. Роза шуршал белой – припереться в дом малютки в рокерском совесть все же не позволила. - А мама? – спросила медсестра. - А м-мама болеет. Дома сидит. М-мы ей принесем, - заверил ее Шершень. Слабо заверил, медсестра все еще косилась. Вынесли на улицу, сели на лавочку. - Ну и как с тобой кипятярить? – спросил Роза. Ему только предстояло стать хорошим отцом. *** Колготки были зеленые, абсолютно противные, так и вызывали желание заехать папе Яше в нос. Но Шурка сдерживалась, она же в конце концов была серьезной взрослой женщиной. Папа одевал ее в садик, где ей предстояло есть премерзейшую кашу и терпеть гадостную воспитательницу Анну Сергевну. В нее там был влюблен посредственнейший мальчик Коля (единственное, что в нем было привлекательного, так это очки – как у пап, только для зрения). Хотелось заплакать, но она же взрослая, ей так папа Роза постоянно говорил, что это ниже ее достоинства (правда, что такое достоинство не совсем понятно, но раз папа говорит, что нехорошо, значит нехорошо). Папа берет ее за руку, и рука такая шершавая, но уютная-уютная, и даже колготки не так сильно раздражают. - Сегодня пойдем к тете Розе, - говорит папа, и Шурка не совсем понимает, что еще за тетя Роза и зачем к ней идти, но раз не в садик, и то радость. Тетя Роза оказывается женщиной видной, выдает Шурке коробку пряников, но папа останавливает и говорит: «У нас зубы». Зачем врет, зубы только у Шурки. Видимо, хочет забрать все пряники. Ну пусть забирает, Шурка щедра и великодушна. - Иди поиграй, - говорит Роза и закрывает дверь на кухню. С чем играть? Где играть? Подслушать-то интереснее. - Р-роз, скоро будет проверка. Иди к женишку-то своему. - А женишок про проверку помнит или ты один с ней е… разбираешься? - М-мы с ней вместе е… разбираемся. Ну вот, колготки стянуть не удалось, и Шурка упала у двери. Слезы спрятать не вышло, а еще и выпало сразу аж два зуба. - Шершень, долбохрен! – заорала тетя Роза, - Тут ребенок упал! Шурочка, ну я же сказала тебе, поиграй… Еще и зубики выпали, отец блин. Какое хорошее слово долбохрен. 
*** - Крепыгина, нахрен, дело есть. Роза стоял в дверях с букетом цветов. Ладно, откровенным веником. - Какое еще дело от тебя-то? - Мы с Шершнем, ну… Мы ребенка хотим завести, помощь твоя нужна пиздец. - Рожать не собираюсь. - Да какой рожать, - фыркнул Роза, - на вот, возьми для начала. Выходи за меня, - а у нее аж глаза налились, - фиктивно, фиктивно, - Роза попятился. - А этот где? - Дома сидит, распашонки блин гладит. Этот нахрен ответственно к делу подошел. Ну ты, типа, мать, я – бать, Шершень – по факту тоже бать, формально – хрен с горы. Да давай, Роза, ну че ты. А если ящик пива? - Дешево меня берешь. - Три. - Нет. - Пять! - Так уж и быть, я согласна. Нашли платье, нашли свидетеля (далеко ходить не пришлось, Шершень подошел вполне). И поплыла по волнам любви фиктивная лодка брака Розы и Розы. *** - А это Саша. Саша у нас совсем недавно. Да, Саша? Ну, пойдемте дальше. Девочка сидела, потупив глаза вниз. Ни Розу, ни Шершня никто особо не сопровождал и не показывал, кто тут есть, а тут кого нет, но Саша внезапно подняла глаза и весьма внятно сказала:
 - Я Шура. - А я Роза, - сказал Роза. - Яша, - сказал Шершень. Шура протянула ручку к розиным волосам и рассудила: - Красивые. - А у него? – усмехнулся Роза. - У него как у меня. Неинтересно. Она была рыжая и зеленоглазая. Роза толкнул Шершня в бок и хохотнул: «Судьба». Они двинулись дальше. Шура заплакала: - Дяди, не уходите! Дяди! Роза подбежал к ней, пригнулся поближе и сказал: - Никуда мы не уйдем. *** - С каких это пор мой Коленька? Анна Сергеевна, как она сказала? - Долбохрен! – весело выпалила Шурка. - Кто тебя этому научил? Мама? Папа? - Тетя Роза! - Мама, - одернул ее Роза. - Мама тебя такому научила? - Да нет у меня… - Мама научила, да, вот такая у нас мама. Можно мы уже пойдем? – Роза начинал горячиться. - Нет, нельзя. Пусть Александра извинится перед Коленькой. - Анна Сергеевна, - начал Роза, - почему моя дочь – Александра, а Коленька – Коленька?
 Анна Сергеевна зависла. - Почему ваша мама учит Александру таким вещам, вы ответьте? Так, а вы кто? - Яков Осипович Шершанский. Это… это я научил Шурку. - А вы какое участие принимаете в процессе воспитания? 
- Я д-друг семьи. - И вы себе такое позволяете. - Д-долбохреном в той ситуации оказался я. М-мы с ее матерью даже не думали… - Пусть Александра извинится перед Коленькой и идите на все четыре стороны. Содомиты. Роза окончательно закипел, но на него смотрела Шурка – удивительно наивным и заинтересованным взглядом – ее крайне интересовало, кто же такие содомиты. Она уже собиралась повторить это слово, как повторяла все, что ее интересовало, в том числе и злополучного долбохрена, но Роза показал ей рукой, что лучше повторять не надо. Она и остановилась. Вышли из садика – за руку с папой Яшей, потом купили мороженое и стали есть в сквере неподалеку. - Пап. - Ч-чего? - Ты же понимаешь, что ты не друг семьи? Что ты тоже папа? Я тебя люблю – и чмокнула Шершня куда-то мимо усов, - и тебя люблю. А Ансергевна просто дурная. - Ты блин это Ансергевне не скажи. - Да я уже сказала, - и закачала ножкой.