Башня в 13 этажей.

      Я не любил носить маску, которую я самолично даже не брал, а которую просто сунул мне в руки один из искусственных солдат. Где бы ты не оставил маску, её тебе вернут, а за умышленное её уничтожение тебя тут же убьют. Однако по городу, в котором ведётся сражение, без неё лучше не ходить. Наши солдаты не обладают выдающимся интеллектом и атакуют всякого, у кого есть оружие и на котором не надета маска. Я носил её, не включая, я испытываю дискомфорт, когда её использую. Не физически, ведь она идеально сидит на мне. Морально. Надевая её, я сразу вспоминаю о своей цели: безжалостное устранение всякого члена республики противника, способного оказать сопротивление. Может, мне просто посылают сигнал к убийствам телепатически? В любом случае я не прогадал, надев маску, ведь рядом проходил знакомый мне по бордовой форме отряд из пяти человек. Если им вообще подходит наименование «человек». Они не знают усталости, я не видел, чтобы они ели, говорили что-то или даже ходили без маски. Один их вид нагонял ужас, и на фоне них я не выглядел таким худым, как мне говорили друзья, и не таким страшным, как мне говорила жена, когда я долго не брился или не менял наряд, который красуется под моим плащом. Лишь на несколько мгновений повернувшийся ко мне взгляд, идентифицировавший меня как «свой», смутил меня, как только я подумал, что за довольно красивой маской на меня таращится мёртвый взгляд полностью тёмных глаз, не выражавший никаких эмоций: ни злобы, ни радости, ни грусти от своего бремени. Только безразличие. Ни той, ни другой стороне конфликта не была жизненно необходима вода и еда. Киборги республики могли пить прямо из реки или лужи, фильтруя всё прямо внутри себя, выбрасывая ненужное через мелкие поры у себя в груди. Я уверен, что они и машинное масло могут спокойно пить. А вот у наших солдат не было нужды ни во сне, ни в воде, ни в питании. Так что мне точно оставалось, чем поживиться. Все мирные жители были либо эвакуированы, либо убиты. На нашей планете много благоприятных районов, уверен, что они там, где им хорошо. Иногда я заставал и других людей из наших войск за походами в магазины и склады. Несколько раз меня чуть инстинктивно не убили, благо, что человека-воина Ксалнии можно было отличить от фальшивки невооружённым взглядом. Мы иногда болтали, мой собеседник хвастался количеством убитых роботов и разведанных территорий. Мне было похвастаться нечем, но всё же время мы проводили нормально, редко прерываясь на уничтожение очередного бота разведки республики, подобравшегося слишком близко. Они меня всегда пугали! Представьте себе угрожающе выглядящую летающую сферу с кучей датчиков, которая медленно, но верно обнаружит вас и подаст сигнал своим братьям о том, что тут есть тот, по кому нужно совершить массивный обстрел из лазеров. Прям как пчёлы, честное слово! Один такой разбудил меня прямо у моего убежища и начал бешено гудеть. Я отрезал ему GPS-антенну и побежал прочь. Вроде его подмога по мою душу не прилетела, а сам он по незнанию того, что делать дальше, начал наворачивать круги в воздухе как будто в великой думе, как любят делать люди, расхаживая по комнате безо всякой цели. После таких встреч жалко было встретить даже мимолетных знакомых мёртвыми, валяющимися недалеко от того же места, всех в отверстиях от пулемётных очередей, разрезов от ударов мечами и циркулярными пилами. Видно, на них нападали неожиданно, ведь если бы они успевали надевать маски, то такого не случилось бы. По дороге в магазин я заметил как раз одного такого, он лежал прямо на ступеньках, ведущих к входу в университет. Он был моим ровесником, всего 22 года. Только по одному лицу, ещё не затронутому распадом, я угадал его: мой бывший товарищ, с которым я особо не общался во время учёбы. Он сидел за соседней партой от меня и на практических занятиях так и любил вступать в переговоры с учителем, но домашние задания почти никогда не делал. Хоть он и знал гораздо больше каждого из нас и всегда занимал первое место в олимпиадах и экзаменах, когда мы ещё были в школе, мне он запомнился именно по отведённым от своего дневника взглядом, куда учитель ставил очередную двойку за невыполненное задание. Сейчас он лежал с закрытыми глазами, безжизненным и ничего не выражающим лицом, которое вызывало у меня воспоминания о том, с каким же он невероятным жестикулированием и эмоциональными выкриками докладывал своему другу о новой плохой отметке, а тот из безысходности просто поддакивал ему и устремлял взгляд в учебник. Его сердцевина было проткнуто насквозь ударом клинка. Это мне напомнило о его бесконечных и никак не выдающихся романах в средней школе, после которых он терзал себя неустанно и сильно переживал, а на следующий же день ходил весёлый и уже готов был «клеиться» к новой «жертве». Да… тех, с кем он вступал в отношения, по-другому, как «жертва», не назвать. Мне было не привыкать смотреть на мёртвые тела и лужи крови, однако на меня каждый раз при взгляде на бездыханное тело накатывали тоска и чувство несправедливости. Но я, ведь я, я ещё жив! Жизнь приобретает совсем новое значение, когда ты встречаешь того, кто уже её лишился. Сразу приливает чувство радости за то, что ты не на его месте. Но, разумеется, это лучше не показывать, а то, получается, какое-то издевательство выходит. Далее я без всяких происшествий попал в магазин, проходя по аллее местного парка, в котором (на моё удивление) до сих пор, хоть и перекосившись, стояли деревья. Как будто ещё не всё безнадёжно утрачено и не стоит заранее всё хоронить. Я слышал отдалённые звуки сражений, как будто в том квартале скрестили в битве клинки киборги из республики и полулюди из королевства. Но меня самолично никто не встретил, кроме ботов разведки, которые слишком медленные, чтоб представлять для меня опасность. Пройдясь по стойкам, я прихватил пакет молока, кусок хлеба и варёную колбасу (не люблю копчёную), и сладкий рулет. Инстинктивно понёс на кассу… Ну я и дурачок. Вскрыв пакет лезвием своего оружия (ножа-то нет), я выпил его прямо так и перекусил тем, что было при себе. Посмотрев немного на затуманенное, серое небо через пыльное окно, я решил двинуться в путь. Надо помочь своим в битве. Погибну или нет, как будет, так и будет. Не сидеть же предательски как трус, по всяким укрытиям и, дрожа как шавка, дожидаться нового дня. Бегом я двинул из магазина на звук сражения, но как только пересёк ближайший угол клуба для боулинга, был сбит с ног ударом нечеловеческой силы. «Какая глупая смерть, — подумал я про себя, — но не встречать же её лицом к земле…». Я быстро перевернулся лицом вверх. На меня глядел киборг республики. Ноги его были полностью заменены имплантами, как и одна из рук, и один глаз. Всю одежду составлял небольшой пиджак и синеватая рубашка под ним, которые были запятнаны кровью синего цвета (такого цвета кровь была у солдат королевства из-за того, что монарх решил подчеркнуть в своей разработке выражение «голубых кровей»). В руке он держал длинный кинжал, который заканчивался прямо у моего горла. На лице он носил затемнённые очки для лыжников, а на шее висел на цепочке его боевой жетон с кодом и оригинальным именем, которое дали солдату при рождении. «Блин, а у нас просто порядковый номер…» — подумал я. Грозности его виду придала ухмылка и живой взгляд человека, от которого я несколько отвык с этими носителями масок, трупами и мрачноватыми воинами королевства, которые непривычно долго видят лишь смрад и сражения полулюдей с… полулюдьми. — И чего не убиваешь? — спросил я. — А я жду, пока ты первым нападёшь, — с усмешкой проговорил он. — Это какая-то новая модель? — продолжил он после короткой паузы, — обычно сразу пытаются грудь мечом вспороть… Да…и ведёшь ты себя как-то странно…бежишь по улице, как будто хочешь сам, а не как будто так должен…и голос у тебя не монотонный, и вот, как боишься, что тебя убьют! После этих слов он легонько поцарапал острием кинжала кожу на моей шее. Я уже было приготовился испустить дух. Особенно когда киборг решил снять с меня маску. — Ничего себе! Наверняка дорого обошлось создать что-то, похожее на человека! Глаза не такие чёрные, лицо хоть что-то выражает, даже потеть умеет! Вот это находка! Хе-хе. — Собрался убить, так убивай. Не позволю над собой глумиться! — выкрикнул я. — Что-то я совсем не понимаю… — он как будто проигнорировал мои слова! — Ты человек, что ли? — А тебе зачем нужна такая инфо…информация? — я не мог сдержать волнения и страха смерти. — Ну точно человек! Был бы тупым овощем, сказал бы, что и есть человек, и тут же попытался бы меня уничтожить. Давай, вставай, мирных мы не убиваем. — А я и не мирный! Я был отправлен на фронт по воле своего правителя, сражаться за честь и стабильность монархического строя, я даже… — Никого не убил, — закончил он, — всё, для чего использовался твой клинок, так это масло на хлеб намазывать, судя по всему. Если кровь попадает на клинки ваших воинов, то клинок разогревается, чтобы стать еще более опасным оружием. И очень долго остывает. А твой клинок (когда он успел его у меня отобрать?) холодный как ледышка. И, конечно, я могу понять, убил ли человек или нет, при одном взгляде на него. До войны мы использовались как инспекторы полиции. — … Я всё-таки поднялся. Сам. Руки киборга не принял. После того как я встал, этот киборг отвёл меня к своему главарю в палатке, что находилась неподалёку. — Что же ты, погубить нас хочешь, если врага к начальству тащишь? — злобно воскликнул воевода. — Спокойно, — начал уверять его он. — Это мирный житель. — Не похоже… — всё с тем же подозрением смотрел на нас говорящий. Я вспомнил, что я до сих пор в своём бордовом плаще и маске, которую поспешно надел после того, как десять минут назад встал после падения и вырвал из рук киборга (ноги до сих пор чуть-чуть побаливают после этого случая). Эти два атрибута и выдают во мне воина Ксалнии. — …но я вижу, — продолжил военачальник, — что этот юноша абсолютно чист в плане совести и погубленных душ за ним нет…и это один из немногих выживших людей (он сделал акцент на слове «людей») из их армии… что же, пусть пока побудет у нас. — Хорошо! — воскликнул киборг, притащивший меня сюда и мгновенно выхватил у меня маску и клинок, после побежав из палатки. — Эй! — я выбежал за ним, — отдай! Долго я гнался за ним по окольным улицам, пока меня не схватили воины моей же страны… я вспомнил, что у меня нет маски… и нет оружия. И по законам Ксалнии меня тотчас же потащат в помещение для пленных, а там мой приговор будет вынесен самим королём, который сейчас лежит в криокамере.