Клиент

/no time to die — billie eilish/ /ludovico einaudi — low mist var.2 day 6/

      Покалеченное тело с грохотом бьется о стену, обессиленно сползая на пол. Его пинают в живот, дабы помочь встать, не позволяют потерять сознание, чтобы обладатель красивой мордашки подольше радовал клиента гримасой боли и шипел что-то, как котенок. Такое забавляет, приносит удовольствие, из-за чего хочется раз за разом наносить удары и грубо втрахивать в твердую поверхность пола, держа избитую шлюху на грани отключки.       Взгляд теряет фокус, вокруг пелена и неясные силуэты, что требуют все больше и больше. Силы на исходе, больше не получается терпеть и изображать покорность, пошлое желание. Хочется разреветься, кинуть прогнившие деньги в лица ублюдков и покончить с этим раз и навсегда. Но вместо этого Ким плюется кровью после очередного удара меж ребер и с трудом садится. С заднего прохода капает остывшая сперма, перемешанная с кровью, стекает по ногам, принося дискомфорт и отвращение. — Время, — он находит в себе силы натянуть на лицо ухмылку и соблазнительно посмотреть в глаза тому, кто за плату сегодня изрядно попортил качество тела и души, нанося новые уродливые шрамы. — Шлюха, — выплевывают в ответ, натягивая волосы. Его время окончено, он не смеет касаться бесплатно, однако, никто не застрахован от изнасилования и риска потерять жизнь. — Твой ротик, вылизывающий мой член, был куда красивее, пока ты не начал говорить. Течешь, как последняя блядь. Продажная сука.       Желание Тэхена швырнуть деньги в лицо осуществляется, вот только объектом становится сам Тэхен, в которого бросают три сотни долларов. — Да… за такое я должен брать плату больше, — он нагишом закуривает, морщась от жжения в разбитой губе, и не спешит накинуть халат.       В номер стучат. — Опять вы, господин? —  язвит он и открывает двери, все еще не позаботившись о своем внешнем виде, но замирает на пару секунд от удивления: на пороге стоит молодой мужчина, ростом чуть выше него и старше лет на пять. В костюме, с букетом цветов и с сожалением в глазах. — Не вы… — тянет Тэхен, подавляя остатки стыда. Ему не нужна жалость. — Я слышал крики и, похоже, в свой номер мне так и не попасть, — он с позволения проходит, не понимая, почему постоялец не соизволит накинуть на себя что-либо. — Не холодно? — саркастически спрашивает он, помещая несколько роз в вазу. — В самый раз, — пепел падает на пол, и Тэхен еще раз затягивается так, словно стремится прожечь легкие насквозь. Жаль, что это всего лишь никотин. — Не с кем скрасить вечер? — Я все видел. Двери закрывать не помешало бы. — А, я понял. Ты из разряда скучных офисных обывателей-извращенцев, я прав? Ну и как зрелище? Понравилось, как меня имели? — Увы, но я попал только на часть представления, — он принимает протянутый стакан с виски и медленно принимается пить. — Этого хватило. — Вероятно, ты обо мне наслышан, так? — Есть немного, — пожимает плечами он. — Цветы предназначались моей девушке, которая часом ранее отсасывала твоему боссу. — Он всего лишь мой клиент, — Тэхен таки надевает шелковый халат с изображением дракона, что по-прежнему не скрывает голого торса, усыпанного синевой и алыми засосами. — Буйный и с садистскими наклонностями, стоит заметить. — Сколько ты работаешь? — Три года, — спокойно произносит он, внимательно изучая пол под босыми ногами. — А что? Хочешь проверить опытность? — Мне стало интересно, почему ты позволяешь такое. Я не раз слышал твое имя в своих кругах, положительные отзывы и восхищения о том, какой ты податливый. Талантливая шлюха, — он медленно подходит к нему, проводя подушечкой большого пальца по острому подбородку. — Такая репутация. — Приятно слышать, что мое тело ценят. Правда, если каждому взбредет проверять его на прочность, я умру рано или поздно. Красивая смерть: закончить все во время экстаза и с пачкой зелени в карманах. — Неужели ты настолько себя не ценишь и готов на все ради денег? — он просовывает колено между ног, слегка потираясь о паховую зону. — И ты такой же, как все. Оговорим цену? — он перенимает игру, оставляя влажный поцелуй на шее красивого мужчины. — И правда, блядская шлюха. Дешевая и пошлая, — шепчет Чонгук, кусая мочку уха. — А я надеялся увидеть человека. — Зачем ты пришел? — обида громко падает на дно, не высовываясь. Не до нее, как и до горьких слез поперек горла. — Хотел посмотреть на тебя и понять. Тебе больно, это видно под толстой маской. — Мораль мне читать собрался? — он достает крепкую сигарету, вновь выпуская дым прямо в помещении, где вообще-то курить запрещено, вот только сигнализации никто не додумался установить понадежнее. — Это моя работа, тебя не касается, малознакомый клерк. — В моем подчинении несколько филиалов. — О-о, так ты у нас босс? — он клацает зубами, хихикая прямо в чужие губы. Тэхен откидывает голову назад, послушно принимая горячий поцелуй. Шея нещадно ноет и болит от удушья шнурком, боль в ключицах не дает покоя, но он терпит, делая вид, что все его забавляет. — Незнакомым клеркам легче открываться. У тебя такой вид, будто прямо сейчас заплачешь, дай тебе волю.       И Тэхен плачет. Тихо, нацепив привычную улыбку на лицо. Он не хнычет, не просит помочь, молча льет слезы, пока чужие руки успокаивающе гладят голые, перепачканные бедра. Сигарета падает на пол к небольшой кучке пепла, и Тэ провожает ее взглядом, словно прощается с прошлым. — Я не плакал все это время. Разве что вначале, когда меня силой заставили обслужить десятку потных толстяков, желающих молодое тело. Меня рвало всю ночь после первого минета стольким людям сразу. Глотку драли ужасно, я неделю не мог нормально говорить, а еда казалось отвратительной из-за воспоминаний. Думал, не выдержу и покончу с собой, лишь бы не носить клеймо шлюхи. Но, как видишь, сейчас гордо сообщаю тебе об этом звании. Я элитная шлюха, которой теперь платят бабки по ее воле. Покровителя, которому я был бы должен, больше нет. Но клеймо не стереть, оно вечно будет моим кошмаром и наказанием. За что? Не знаю. Видимо в прошлой жизни я неплохо согрешил, раз плачу по счетам и подставляю зад всяким ублюдкам. А мы с тобой не герои фильма «красотка», чтобы ты смог подарить мне лучшую жизнь. А знаешь, что самое обидное? Друг, чтобы помочь которому, я взял тот долг, кинул меня, узнав обо всем, и уехал в Америку с деньгами. С тех пор мои друзья и любовница — родные сигареты. — Мне жаль. — Вот только без этого, ладно? Потрахаемся? Если ты не извращенец и не собираешься меня бить, дам бесплатно. На большее меня не хватит, раны не успел залатать. — Больно, да? — А то как, — он дважды стучит по сердцу, роняя еще одну слезу. Тэхен молча бредет в душ, и Чонгук следует за ним, оставив пальто в спальне. На нем белая рубашка, кожаные брюки свободного кроя и дорогие туфли, начищенные до блеска. — Выглядишь охуенно, — говорит Тэ, погружаясь в ванну не без помощи своего гостя.       Теплая воды смывает засохшую кровь и сперму, расслабляет мышцы и болью проходится по свежим ссадинам и царапинам. Ким закрывает глаза, продолжая монолог о печальной судьбе одной проститутки, а Чонгук внимательно слушает, изредка поглаживая чужое колено. — Не любишь жалость, но я все равно повторю, что мне искренне тебя жаль. Давай помогу, — он вытирает его полотенцем, на руках относя обратно в спальню. — Сильно же тебе досталось. — Да уж, не то слово, — смеется он, укладываясь на постель. Омега снова закуривает. — Ну так что? Трахнешь меня? — А ты так хочешь? — Не то чтобы… скорее привычный вопрос. Что еще может быть нужно от такого, как я? — Ласка. — Ты еще и романтик? А, может, импотент? — Это у тебя будет время узнать. Можешь считать, что я заплачу любую цену, но с условием, — Ким вопросительно выгибает бровь. — Никакого подчинения. Считай, что это обычный секс. — Что, без кинков и требований? — Да, представь себе, такое тоже бывает. — Я и забыл, что с человеком можно как-то иначе… от тебя приятно пахнет. Корица, верно? Давно не встречал альфу с приятным запахом. Большинство моих клиентов пахнут просто отвратно. Однажды попался индивидуум с мерзкой вонью костра и хвои, — кривится Тэ. — Ты несчастная омега, что как и все желает быть любимым, Ким Тэхен. Мы можем просто поговорить, если тебе больно. Все же… над тобой неплохо поиздевались. — Ладно, не парься. Это моя судьба, тебе незачем лезть в нее и разбираться с несправедливостью, — Тэхен тушит сигарету рядом с чужой ладонью о простынь и ложится на кровать, призывно расставив ноги. Сильные руки, усыпанные венами, сжимают тазовые кости, нежно целуя в шрам на животе. Тэхен вздрагивает от невесомого касания сухих губ и закрывает глаза. — Давай же, клиент. — Я не твой клиент, — говорит он, снимая рубашку. Когда та летит на пол, Чонгук впивается в губы омеги поцелуем, жадно впитывая сладкий ванильный аромат, что начал пробиваться сквозь гору подавителей. — А ты шикарно пахнешь.       Он углубляет поцелуй, позволяя спрятать в нем хныканья и соленые слезы. Боль Тэхена отражается в его отчаянном желании объятий и ласки, он жмется как можно ближе, доверяя незнакомцу, прижимает его крепкую грудь к себе и нетерпеливо трется пахом о чужое напряжение. Он по-прежнему мучается от боли, терпит, когда при неосторожном движении по телу проходит разряд боли и каждый синяк дает знать о своем существовании. Чувствуя это, Чонгук отвлекает поцелуями, льнет к шее, осыпая гематомы лаской и щедро облизывая их, словно это способно залечить раны.       Чон на пробу толкается, не снимая брюк, создавая трение между телами и имитируя толчки, от чего податливое тело под ним сходит с ума, желая близости. Любви. Заботы. Но только не боли. Тэхен плачет, не в силах держать статус, отчаянно кусает пухлые губы альфы, сплетается с ним языком и оттягивает нижнюю губу, нежно посасывая ту, пока большие ладони умещаются на ягодицах. Чонгук бережно мнет бедра, чертит узоры на медовой коже, улавливая в природном аромате такие же медовые нотки. Он пальцами зажимает чувствительные соски, медленно проворачивая. Из уст Тэхена слышится первый стон. Чонгук спускается к ребрам, играя с ними и пересчитывая каждое, щекоча эрогенную зону парня. Он изводит, заботится и дарит ласку, которой так не хватало. В его руках не хочется быть шлюхой. Язык не повернется так назвать себя. Омега. Любимый и красивый, что гораздо лучше подходит. Тэхен слышит это в виде шепота, невольно краснея. Комплименты Чонгука не пошлые и не грязные, ему хотят сделать приятно и показать, насколько тот может быть очаровательным. — Перестань. Это больно, очень больно. Я… — Сегодня я не твой клиент, а ты не шлюха. Не забывай о том, что ты тоже человек. Прекрасный человек и невероятной красоты омега с чертовски сладким запахом. — Сними их, — Тэхен извивается змеей от вставленных пальцев, что не спеша водят вокруг, дабы не поранить и не порвать пострадавшее место.       Чонгук снимает кожаные брюки, а вслед за ними и черные боксеры под восхищенный вздох Тэхена. Он продолжает кружить пальцами у входа, плавно раздвигает их и медленно вводит, касаясь простаты. Тэхен стонет, выгибается и двигается навстречу, пытаясь повторить ощущение, на что Чон нагло улыбается, решая немного поиграть. Он целует внутреннюю сторону бедра, языком ведя дорожку к колечку мышц, после чего оставляет невесомый поцелуй на головке аккуратного члена. — Я сейчас кончу лишь от петтинга, черт… хватит меня мучить, ты обещал любить и заботиться. — А что я по-твоему делаю? — тепло улыбается он и обхватывает головку влажными губами, слыша довольный стон и чувствуя тонкие пальцы в волосах.       Чон насаживается глубже, добавляет язык и медленно посасывает, вызывая дрожь по всему телу. Параллельно с оральными ласками он растягивает вход, осторожно трахая пальцами, чтобы не причинить боли. Ему все равно на себя, куда важнее соблазнительная картина перед собой. Тэхен выглядит мило и сексуально одновременно, закусывает разбитые губы, сильно зажмурив глаза от удовольствия. Волосы растрепаны и беспорядком лежат на подушке, щеки покрыты алым румянцем, а из груди вырываются тихие стоны и мольбы о большем. Он насаживается на пальцы, нетерпеливо скулит и наконец смотрит в глаза искусителя. — Чонгук… — У тебя есть небольшой разрыв, — он гладит дрожащие бедра, оставляя поцелуй возле пупка. — Плевать, я хочу тебя. Ну же…       Чон снова припадает к пухлым губам, проникая внутрь до упора. Он плавно двигается, не собираясь ускоряться. Толчки нежные и глубокие, невероятно влажные и осторожные, пропитанные заботой, от чего Тэхену сносит крышу. Он целуется, льнет ближе и обвивает широкую спину ногами, прогибается в позвоночнике кошкой, когда Чон начинает попадать по простате, выходя на все длину и замедляя темп еще больше. Он наслаждается хриплым дыханием альфы, отдается ему целиком и полностью и практически влюбленно стонет имя, когда кончает. — Спасибо, — его прижимают к себе, обнимая, коротко целуют в макушку и играют с волосами, усыпляя. Тэхена действительно клонит в сон от трепетных нежных касаний. — Не за что, несчастный, — тепло улыбается Чон, сцеловывая чужие слезы.