***
Бархат светлой северной ночи протыкал тяжёлый, будто каменный, топот. Молодой мужчина на одной ноге ковылял по бедным жилым кварталам. Его силы были на исходе, но он шёл упорно, опираясь на стену. Отключив зрение единственного глаза, оставив лишь эхолокацию как менее затратную, он, наконец, добрался до неприметной арки. Такие дворы называли «колодцами» за форму — крохотное «дно» - сам двор, и высокие стены домов в пятнадцать-двадцать этажей. Здесь никогда не светило солнце, здесь никогда не было ни деревьев, ни скамей, только безжизненный квадрат бетона. Окна, насколько можно увидеть вверх, почти все были темны — местные обитатели, порой по двенадцать-четырнадцать часов работавшие на заводах, сейчас спали. Массивная автоматическая дверь в одной из «стенок» колодца открылась перед ночным скитальцем. Поднявшись на дребезжащем лифте, он ввалился в крохотную квартиру, где его уже ждали товарищи. Свет кристалла выхватывал из темноты лицо коротко стриженной девушки, которая, оторвавшись от книги, взглянула на вошедшего. Рядом с ним оказался умелый, но ворчливый молодой ремонтник. - Что случилось, Петер? - спросил мастер, бросив на лежащего робота холодный стеклянный взгляд — Где нога? Петер не ответил — из его паха взвилось небольшое облачко угольной пыли. Уро-кобовые аккумуляторы, питавшие кварцовека 4-го уровня, были полностью разряжены. Раздражённо вздохнув, лучший ремонтник подполья вытащил установленную между ног робота пустую коробку, вытряхнул в один из многочисленных рабочих ящиков пыль из неё, и проворно начинил шестнадцатью новыми блестящими стержнями. После того, как свежий аккумулятор оказался внутри тела Петер, единственный, красноватый глаз того замерцал и забегал по стенам и потолку. - Ты что-то спросил, Николай? - озабоченно пробормотал робот - Аа, слышал? Я-то думал, ты уже совсем в отключке был. Что с твоей ногой случилось? Нет-нет, её саму ты принёс, молодец. Но... - Николай принялся извергать трёхэтажный мат, суть которого сводилась к следующему: «Как ты умудрился настолько повредить крепления, что их ремонт займёт уйму времени?» Ремонтник бы и дальше продолжил нецензурно ворчать, но тут в разговор вмешалась до сих пор молчавшая Марианна. - Позвольте, Николя — наигранно томно и слегка покраснев ответила она — я ведь всё же воспитанная благородная девица, и не привыкла к подобным выражениям. - Уж извините, Мари, но с волками жить — по-волчьи выть! Наши торговцы и не так ругаются, особенно когда очередной имперский жандарм требует очередное «разйишеньйице-сссс», а иначе говоря взятку, чтоб «по Высочайшему Велению» тебя не отправили на рудники. К тому же, кое-кому (Николай опять грозно взглянул на Петера) не дают покоя его шимара-кобовые вставки, и ему о-о-очень хочется вместо полезных навыков выучить какую-нибудь ерунду! Марианна разразилась нервным смехом и тут же умолкла, но сдавленная улыбка всё ещё протискивалась на её точёное лицо. Впрочем, вскоре угасла и она. Мари вновь погрузилась в чтение.***
- Матушка, нынче холодно, вы можете простудиться - Да, конечно, доченька, я сейчас вернусь в спальню. Очень уж захотелось подышать свежим воздухом. У распахнутого окна с видом на аккуратный сад стояли двое — сутулая, рано постаревшая женщина, и её высокая и статная молодая дочь. Та уже догадывалась, что мать хочет сказать ей что-то важное, но не знала, как начать разговор. - Скоро наступает новый эцу — едва слышно произнесла Азали с вечной блаженной улыбкой на лице — ему было бы уже 13 кис, почтенный возраст (она вздохнула). Белый Бог и все Небожители знают, как я любила его и люблю до сих пор. Но у Них были другие планы на него. Кириа поморщилась — она не выносила, когда мама пускалась в воспоминания об отце. И у неё, хотя она не подавала виду, всегда застывал комок в горле — и она помнит Рокумэй, его добрый, тёплый голос, прекрасно сложенную фигуру, казавшуюся от того ещё сильнее и выше. И крепкие руки, что поднимали крошку Кириа, сажали на широкие плечи. Тогда-то девочка была абсолютно счастлива, ей казалось, что она на вершине мира, вот-вот коснётся белых облаков Теперь нам нужно идти дальше — это хотела ответить Кириа, но мать опередила её — И ради тебя, ради него я иду на это Азали ещё шире улыбнулась, ещё ниже ссутулилась и положила руки себе на живот так, как делают женщины лишь в одном случае... - Ты не можешь, или не хочешь исполнить свой долг, Кириа. К счастью, так вышло, что я ещё могу, я не настолько стара. Никто не узнает, Кириа, никто не узнает! Твой муж постарается скрыть это, ведь ему это нужно больше остальных. Даже если наш обман раскроется и дойдёт до диа-кин, то Священный будет даже рад, что эта ветвь рода Лаймер прервалась. Кириа... Уверена, Рокумэй простил бы меня. Я всегда гордилась что была его женой и всегда корила себя, что родила ему только одного ребёнка, только одну дочь, только тебя. Поэтому прошу, Кириа... - Как скажете, матушка! — с гневной дрожью в голосе ответила дочь — делайте то что вы задумали, а я сделаю остальное. Я выращу ваше дитя как своё. Он как можно дольше не узнает, что я ему лишь сестра. Только это никогда не извинит того, что жена предала своего мужа.