Повседневная история очередного попаданца

Сегодня был тяжёлый день: два урока со Звездокрылом, один с Ластом и последний с Холодом. Ночной и Морской вымотали каждого ученика, насколько бы прилежным он не был. На четвёртом уроке самые стойкие вяло расположились за столиками, головы в полусонном состоянии высовывали свои языки. Из некоторых пастей текла слюна. Многие даже дойти до класса не смогли: так и легли, не дойдя до своей цели. Серый боялся, что присоединится к павшим перед скукой первых трёх уроков, но всё же, начав действовать против воли кричащего о сне мозга, дополз до своего сидения, благо место влизи от выхода было свободно. Ученики не шибко радовались занятию с Холодом: Ледяной умел так же искусно усыплять своими монологами о воришках. На их спасение приходили те факты, что, во-первых, учитель уже привык разговаривать сам с собой, не беспокоя блаженно уснувших дракончиков, а во-вторых, за ним всегда плёлся другой дракон, Небесный по имени Небо. Оба прекрасно справлялись с саморазвлечением в урочное время, так что активность со стороны учащихся не требовалась, хоть и поощрялась. Поощрялась она обычно либо какими-то фактами о воришках (ой, извиняюсь, людях) от Холода, что почти никого не интересовало, либо неловкими шутками и замечаниями от Неба. За вторым уже было поинтереснее наблюдать, и его было весело слушать. Но не Серому. Дракончика не интересовал миловидный странноватый дракон. Люди тоже не вызывали интереса, а потому ему пришлось лишь положить голову на столик, прикрыть глаза и... — Эй, — услышал сбоку от себя Ночной-Ледяной. — Занятие закончилось. Холод пробовал разбудить переутомлённого в течение последних трёх минут. Мимо его глаз не проскользнуло состояние класса, так что было очевидно, кого им поставили до него. Первое время Ледяного нередко раздражало отсутствие интереса со стороны учеников — доходило даже до некоторых наказаний. Со временем, однако, он изменил своё отношение. Особенно когда заметил, что все занятия гуманологией стояли последними в расписании, а предшествовали им самые ненавистные учениками предметы вроде истории Пайрии или литературы. В расслаблении также помогал Небо: его милая наивность и желание изучить получше историю и культуру драконов пробуждали в Ледяном вдохновлённого лектора, которого он изредка выпускал во время занятий. Тем везунчикам, кто сидел за передними партами, доводилось слушать рассказы об интересных фактах насчёт различных племён (обычно Ледяных), их культуры и привычек (обычно Ледяных), и иногда политические особенности (особенно Ледяных). Серый их не замечал, потому предался приятному сну, из которого пробудился, выпрыгнув со стула после ощущения чужой лапы на плече. Холод и Небо слегка посмеялись над реакций дракончика, и Небесный произнёс, что тот может уходить. Гибрид оглядел комнату, а затем виновато опустил взгляд на свои передние лапы. Было неловко быть пойманным спящим после занятия. Как только он мог позволить себе такую наглость... — Что я пропустил? — с толикой отчаяния спросил дракончик, пытаясь выплыть из омута самоедства, пока не стало слишком поздно. — Ничего серьёзного, — ответил Ледяной, но добавил: — Если хочешь, могу рассказать тебе о первых месяцах правления королевы Снежны. — О, ты мне про неё ещё не рассказывал! — произнёс с горящими глазами меньший дракон. — Я не против, — ответил Серый. — Не то чтобы мне было чем заняться после уроков.

***

Дракончик беззаботно валялся на своей кровати, сладко потягиваясь во сне. Ему везло на приятные сны. Исполнялись его самые заветные мечты: взаимная любовь, ночные обнимашки, горячие обмены поцелуями. Серый нередко произносил вслух своё отношение к содержанию сновидений: радостно попискивал, ласково мурлыкал, томно вздыхал. Эти звуки, конечно же, не проходили мимо ушей его сожителей. Больше всего повезло Воробью, который расположился прямо над жертвой истомы, вызванной бессознательным гибрида. Серому повезло, что его сожители были толерантны к его звучным образам. Даже больше: нередко они подслушивали содержание сна, изредка выскальзывавшего из уст Ночного-Ледяного. Все получали удовольствие от совместных ночей: гибрид мог снять накопившееся за день напряжение, а его методы способствовали тому же у остальных. Да и сами они активно способствовали своей разрядке. Одним из таких ночей Воробей решил поднять подслушивание в комнате на следующий уровень. Он аккуратно спустился со второго яруса впечатанной в стену кровати и тихо, затаив дыхание, приблизился к спящему серому клубку. Было непривычно видеть дракончика таким спокойным, таким расслабленным, таким счасливым. В форме клубка он выглядел ещё меньше, ещё слабее, беззащитнее. То, что он был самым мелким дракончиком в их крылышке, не помогало ситуации, зато помогало невероятно милой картине. Небесный залюбовался движениями и удовлетворёнными вздохами своего сокрыльца. Спустя минут пять он всё же решился приблизиться к спящему, неуверенно, взволнованно. Воробей боялся разбудить это дрыхнувшее чадо, но долго выдерживать близости с ним не смог. Когда дракончик коснулся серых чешуек на участке тела (оказавшимся основанием хвоста) гибрида, тот достаточно громко простонал, возможно, оповещая о своих сонных похождениях дракониц в соседней комнате. Воробей хотел было отдёрнуть лапу, но вскоре после звука Ночной-Ледяной резко вышел из своей позы и набросился на ничего не подозревавшую лапку. Уходить было поздно: Серый крепко обвился вокруг конечности Небесного. Это было одновременно мило и пугающе. "Что ж, теперь точно пора присоединиться к нему", — подумал дракончик, оправдывая свою безвыходную ситуацию, и начал располагаться на кровати своего сокрыльца под звуки одобрения последнего. Воробья забавляло поведение гибрида, и по шёпоту инстинктов он решил обнять бесшумно просящего ласок. Ощущения от близости были непривычные: словно ты встал на место родителя. Тем не менее, это расслабляло, и даже почему-то немного радовало. В общем и целом, Небесный был доволен своей участью на ближайшую ночь.