Просмотренные до рассвета

Гермиона целует его лицо: щеки с острыми скулами, нос, тонкие губы, подбородок. Встречается с внимательным взглядом серо-голубых глаз. И его ладонь ложится ей на поясницу. Целует лоб, на котором уже есть морщины. Целует каждую. Когда-то в школе на уроке прорицаний Трелони сказала, что её душа сухая, как листы пергамента, — и это было неправдой. Она любит Драко так сильно, что однажды не перенесла разлуку. И вот чем это закончилось: она решила остаться с ним, хотя могла скрыться в магловском мире. Впрочем, она не жалеет себя. Никогда не жалела. Она спускается поцелуями по его шее на грудь, усыпанную родинками. — Ты целуешь меня так, будто влюблена в меня, — говорит он. Она старается не обращать внимания на сарказм в его голосе. Накануне они поругались. Как бы ей хотелось уметь следить за своим языком и не ранить тех, кого она любит! Но вчера она, правда, не хотела его обидеть. Она даже не поняла, как случился тот разговор, почему они вообще вспомнили детство и Хогвартс. Она сказала ему, что иногда думает, как бы сложилась ее жизнь, если бы войну выиграл Орден Феникса. Может, она смогла бы сделать карьеру в политике, а не сидеть постоянно в Малфой мэноре. Драко ужасно разозлился. Он почему-то решил, что она винит в этом его. Но она не винила его. Никогда ни в чем не винила. Даже в смерти Гарри не винила, хоть до сих пор не могла не думать об этом. — Я тебя люблю, — бормочет она, — я тебя люблю… — А вчера ты утверждала, что жизнь тебе чего-то недодала. Она гладит его предплечье, не касаясь метки; нежно царапает выступающие вены. Они занимались любовью, но Гермиона знает, что детей у них не будет, — она пьет противозачаточное зелье. Она утыкается ему в грудь, ловит его руками, ловит… чувствует пустоту и просыпается. У нее никогда не будет детей. Даже во сне не будет. Рон спал рядом. Он проснулся позже нее и не заметил, что она плакала. — Ты не жалеешь, что у нас нет детей? — Мне и так хорошо. — Рон отвернулся и простонал: — Это было не шампанское, а моча соплохвоста! Что б их всех… — Ты знаешь, у маглов есть способ, когда даже бесплодная женщина может забеременеть. — А как же твоя карьера? — Рон сел на кровати, зевая. — Мне уже тридцать семь. — Решай сама, — бросил Рон и поплелся к холодильнику. Раньше ей бы понравилось, что Рон дает ей все решать самой. Но почему-то в этот раз это ужасно расстроило. Ему действительно всё равно. Не надо было тогда делать этот аборт — Рон был против, они тогда сильно поругались, но не могла же она стать матерью в девятнадцать лет! Да, они поженились сразу после войны. И забеременела она в их самый первый раз, сразу после свадьбы. Но всё равно… что бы подумали люди? Макгонагалл? Министр? Ее враги со Слизерина? Малфой, наконец? Самая умная ведьма столетия, героиня войны, золотая девочка с такими блестящими перспективами… и беременна в восемнадцать лет! Она бы это не пережила. А теперь ей уже тридцать семь, они давно не предохраняются, а беременность всё не наступает, и… Рону теперь все равно. Одно радует, завтра понедельник, и она, наконец, забудется в работе. Рон всё воскресенье смотрел телевизор. А она думала, какие решения приняла, если бы могла вернуться в прошлое. Если бы только она могла тогда увидеть будущее! На следующий день Гермиона должна была проводить инвентаризацию в хранилище магических предметов. Но документы для описи не были подписаны. Поэтому ей снова пришлось отложить проверку. Все утро она сортировала пергаменты в своем кабинете, делая вид, что чем-то занимается. Затем пила чай в соседнем отделе. И не дождавшись, когда закончится рабочий день, снова пошла в парк рядом с Министерством. Убитый волшебник не шел из головы, и она хотела убедиться, что авроры ничего не упустили. Она вспомнила себя с портфелем в строгом костюме и недовольным лицом, когда они с Гарри и Роном под оборотным пробрались в Министерство, чтобы добыть крестраж. Тогда им казалось, что это всё никогда их не коснется и они никогда не повзрослеют. И вот она сама шла, стуча каблуками по мостовой, — узкая юбка сковывает движения, волосы подстрижены так, чтобы утром их было легко и быстро мыть и сушить. Полдня она провела, делая вид, что работает, потом пила чай с Перси и его отделом, и ушла пораньше. Начал накрапывать дождь. У самого парка ее снова охватило знакомое томление — дыхание сперло, как если бы она снова была девочкой, влюбленной в первый раз. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, но это не помогло успокоиться, потому что, завернув за кусты, она увидела Драко Малфоя. Он стоял на том самом месте, где Гермиона нашла проклятого волшебника. Его одежда намокла, но Малфой, полностью погруженный в свои мысли, и не думал защищаться от дождя заклинанием. Ее залили теплые чувства, как если бы она встретила старого друга или любимого человека — совсем не то, что она должна чувствовать при виде Драко Малфоя. Она очень хорошо знала, что даже спустя годы его друг Теодор Нотт продолжал ее ненавидеть и считать хуже себя. Малфой мог оказаться точно таким же. Он как будто почувствовал, что она наблюдает за ним, выпрямил спину и некоторое время стоял застыв. Потом медленно повернулся к ней. — Привет, Драко, — сказала Гермиона, подходя. — Тут ты его нашла? Она без слов поняла, что он говорит о волшебнике, которого она не смогла спасти. — Да. — Как это случилось? — Я сидела вот тут, — она указала на залитую дождем скамейку. — А потом услышала какой-то звук. Пошла посмотреть, что там происходит, и увидела на земле волшебника. Он задыхался. Ты наверное знаешь, что его убили удушающим заклятием. — Какое совпадение, ты приходишь в парк и за твоей спиной убивают человека… — проговорил Драко, оглядывая парк. — Впрочем, в школе вы тоже вечно лезли во всякие истории. Гермиона пожала плечами. Она тоже думала об этом. Ведь если бы она знала нужное заклятие, она могла бы его спасти! — Только где же ваше везение? — продолжал Малфой. — Неужели ты не нашла никакой зацепки, кто мог его убить? — Нашла, — она колебалась мгновение говорить ли ему о Темной метке, но ведомая каким-то чувством сказала: — У убитого была Темная метка. Теперь глаза Малфоя остановились на ней. Он достал сигарету, сложил ладони от ветра и закурил. — А ты тут зачем? — спросила она, не дождавшись его ответа. Малфой отозвался не сразу: — Хотел увидеть место, где должен был быть я, а не тот волшебник. — Что ты хочешь сказать? — Я должен был встретиться в тот день с Тео. Но он в последний момент послал сову и сказал, что не может прийти. — Ты думаешь, это было покушение на вас двоих? — Или это просто случайность? Что думает самая умная ведьма столетия? — Ты говорил с Гарри? — Говорил. — Вы общаетесь с Тео? — Не так часто, — ответил Малфой и, подумав, добавил: — У меня не такие хорошие отношения с его женой. Гермиона вспомнила мужскую раздевалку, руку Драко на заднице Панси. — У вас были очень хорошие отношения в школе, — сказала она. — Да, — ответил он, сверля ее взглядом, — в школе у нас бывали с Панси отношения… время от времени. — Это было жестоко с твоей стороны, — сказала Гермиона и тут же прикусила язык. Во взрослом мире люди друг с другом так откровенно не говорят. Малфой подумал так же — она знала это, потому что он снова вонзился в нее своим настойчивым взглядом. — Шестнадцать лет, — он бросил окурок, — не тот возраст, когда думаешь о чувствах других людей. Она подумала о его поступках на шестом курсе, и он, видимо, прочитал это на ее лице. — В шестнадцать лет не думаешь о чувствах других людей, — повторил он, усмехаясь. — Кормак мог свалиться с метлы, когда ты послала в него Конфундус на отборочных. Гермиона вздрогнула. Ей было стыдно до сих пор за тот глупый поступок, поэтому о нем не знал никто — даже Рон. Как Малфой мог узнать об этом? Он достал ещё одну сигарету. — Ты слишком много куришь в последнее время, — сказала Гермиона. И не задумываясь, что делает, приблизилась и вынула сигарету из его рук. Малфой вздохнул, положил ладонь ей на спину. Она чувствовала аромат его одеколона под витающим вокруг запахом сигарет и чувствовала его ладонь на своей спине. Чувствовала мурашки, скользящие вместе с движением его ладони по пояснице. Сон, который она успела забыть, вспыхнул перед глазами. Гермиона взглянула на его лицо: то был Драко из ее сна и одновременно другой. Но что-то было тем же самым: ощущение его присутствия, его магическая аура, такая близкая и знакомая, что реальность на секунду исчезла. Взгляд упал на его губы. Они были сухими, не такими, как во сне, влажными, раскрасневшимися, как и его лицо, когда они… Ветер поднял полу его пиджака, и она коснулась ее — так близко они стояли. Это не напрягало, не давило, это было естественно, нормально и очень хорошо. Малфой тоже посмотрел на ее губы. Ее пробирала дрожь от его взгляда, как будто они могли переговариваться без слов. В холодном осеннем воздухе разлилось тепло — то самое горячее чувство, что она испытала, когда они стояли вдвоем у покосившегося фонтана и она представляла, как он целует ее. А затем он резко отдернул руку. И перед тем как они отстранились друг от друга, она услышала знакомый голос: — Не знал, что вы придете вдвоем. Дождь продолжал моросить. В пустом парке перед ними стоял Гарри в очках, магловской одежде и морщил лоб. — Я… — Грейнджер… — начал Малфой. — … мы пришли по отдельности, — выпалила Гермиона. — Ну понятно. — Гарри прочистил горло. — А ты что тут делаешь? — У нас с Драко назначена встреча, — ответил Гарри. Гермиона обнаружила, что всё еще держит в руках сигарету. Она не знала, что делать: отдать её Малфою или выбросить. И всё это под пристальным взглядом Гарри, который наверняка видел всю сцену. Видел, как она подошла к Малфою, забрала его сигарету, а он не разозлился, а только… вздохнул и погладил ее по спине. Щеки вспыхнули, и она пошла к ближайшей урне. —… убитый был одним из тех, кто принял метку уже в конце войны. Визенгамот оправдал его, так как было доказано, что метку он принял из страха за свою семью, которая могла подвергнуться гонениям при правлении Волдеморта, — рассказывал Гарри. — Я читал это в газете. Там не было сказано, что у него снова появилась метка. Гарри бросил быстрый взгляд на нее. — Это я рассказала Драко про метку, — ответила Гермиона. — У него ведь тоже была метка. — Мы не говорим об этом, пока не разберемся что к чему. Драко кивнул. — Значит, в тот день ты должен был встретиться с Тео? — спросил Гарри. — Да. Мы должны были встретиться с ним в парке у Министерства, чтобы выпить пива, как мы это делали раньше. — Вы не общаетесь? — продолжал расспрашивать Гарри. — Очень редко. У Тео очень занятая жизнь. — А почему он решил встретиться с тобой в этот раз? — Ностальгия? — ухмыльнулся Малфой. И Гермиона прекрасно уловила сарказм в его голосе. Теодор Нотт и ностальгия — вещи не сочетающиеся. Нотт с легкостью заводил знакомства и с такой же легкостью ходил по головам; старые друзья были ему нужны только ради его целей. — И все же? Зачем вы должны были встретиться? — спросил Гарри. — Я думаю, он где-то услышал про мои эксперименты с медицинскими зельями. Гермиона смутно чувствовала, что уже что-то знает об этом. — Ты варишь медицинские зелья? — спросила она, вспоминая, что Малфой всегда был очень хорош на зельеварении. Он даже прекрасно сдал экзамен комиссии в конце пятого курса. — Нам осталась библиотека в Мэноре. Это то, что не конфисковало Министерство. Я нашел много старых книг с рецептами зелий; большинство рецептов слишком сложные, но кое-что я пробую создать. Впрочем, это просто хобби. Малфой достал еще одну сигарету, бросил взгляд на Гермиону и закурил. Она подумала об огромной библиотеке, о старинных книгах, о рецептах зелий, записанных в них… о чем мечтала всегда. И никогда к этому не приступила. — А вы не замерзли? Точно. Гарри был защищен заклинанием, а они с Малфоем стояли прямо под моросящим дождем. Мелкая изморось падала на Драко, и Гермиона заметила, что его волосы вьются. — Я не замерз, но Грейнджер уже дрожит. Она действительно замерзла, но как-то не обращала на это внимания. А теперь вдруг услышала, что ее зубы выбивают частую дробь. — Ты хочешь узнать ещё что-то? — Малфой обратился к Гарри. — Да нет, — ответил он. — Доброго вечера, — сказал Малфой. — Удачи, — отозвался Гарри. — Не рассказывай никому про метку. — Пока, Драко, — сказала Гермиона. Он кивнул и аппарировал. — Что скажешь? — спросил Гарри, когда они остались вдвоем. — Малфой — сама вежливость. — Он что-то скрывает. Вроде говорит правду, а вроде и нет. — Как и все мы, — сказала она и добавила, увидев озадаченное лицо друга: — Что, разве не так? — Ладно, мне пора, а то Джинни будет беспокоиться, — сказал Гарри. — Рону передавай привет. — Подожди. Гермиона достала из сумочки двух игрушечных драконов, которые сами могли изрыгать огонь — ненастоящий, конечно, — и куклу. — Это для Джеймса и Альбуса, и для Лили, — сказала она. Дракончики сразу поднялись в воздух и стали кружить вокруг них. — Где ты взяла таких? — Нигде. Я их наколдовала вчера. Добираясь до дома, она думала о встрече с Малфоем. Действительно очень странно, что именно в тот день, когда он должен был прийти в парк, где на него готовилось покушение, она оказалась там же! А если бы это был он? Если бы на месте того волшебника был Драко? И она бы не сумела ему помочь! Гермиона вошла в дом. Тихо и темно. Рон ещё не вернулся из магазина, где работал с братом. Приняв теплый душ, чтобы не заболеть, Гермиона закуталась в плед и села с чашкой горячего чая и книгой в кресло. Она прочитала пару строк и почувствовала, что клюет носом. Она отложила книгу, поставила на столик недопитый чай и прикрыла глаза. Моросящий дождь, взгляд Малфоя на ее губах, и они стоят так близко… Расшитое созвездиями платье. Вон та звезда — это Венера — утренняя звезда. И он кладет ладонь ей на спину.