Просмотренные до рассвета

Гермиона видела его год назад. Он стоял у дверей Министерства и курил. Драко Малфой — бывший одноклассник, их с Гарри и Роном школьный враг и Пожиратель смерти. Год назад он приснился ей в первый раз. Во сне они были женаты и она его любила. И всё бы ничего, но просыпаясь по утрам, Гермиона забывала сон, а свои чувства забыть не могла. Когда он только начал ей сниться, Гермиона не вспоминала свой сон. Но потом, когда Драко стал сниться все чаще и чаще, она лежала утром в постели, перебирала в голове подробности сна, придумывала ему продолжение, пока ее фантазии не стали воплощаться в реальность. Пока ее не засосало так, что она стала задыхаться. И вот — Малфой из неприятного одноклассника превратился в мужчину, от одной мысли о котором у нее дрожали колени и по телу шли мурашки. А потом выяснилось, что ее сон — это реальность. Или реальность, в которой она находится сейчас, и есть сон? Что, в общем-то, уже неважно. Панси так сильно хотела поменять свою жизнь и жизнь Малфоя, что ей это почти удалось (пусть не без помощи других людей). Пожиратели Смерти создали другой мир, и именно этот мир снился Гермионе. Жаль, Панси не знает, что в той реальности будет не с Драко, а снова с Тео. Сейчас Драко лежал на кровати под заклятием медленной смерти, которое Панси послала в него. Вокруг него дрожала аура чужой ненависти, боли и несбывшихся надежд. Заклятие медленной смерти — мерзкая штука — сказанное от души убивает наверняка. — Драко, — позвала Гермиона и приблизилась к нему. Она чувствовала, что он умирает, медленно и неумолимо, так же как в другом мире в Темной комнате умирала она сама. Связь между ними пульсировала в такт дыханию Драко, то прерываясь, то восстанавливаясь снова. В другой реальности Гермиона была колдомедиком, как и мечтала всегда, и с заклинанием медленной смерти работала не раз. И там она знала контрзаклинания, которые могли помочь больному, хоть и не спасти его. Если Драко во время битвы на встрече выпускников смог воспользоваться заклинаниями, которые в этой реальности не знал, то у нее тоже могло получиться сейчас. Гермиона навела палочку на Драко с намерением произнести контрзаклинание. Она забыла о времени, настраиваясь на память о другой жизни. Наконец, палочка откликнулась. Вырвался луч, наполняя Драко сияющим светом. Гермиона вложила в контрзаклинание всю свою любовь, наверное, поэтому оно получилось сильнее, чем она ожидала. Ей показалось, что Драко вздохнул. Или она просто слишком сильно этого хотела. Он не очнулся, но аура ненависти и разрушения вокруг него стала разреженной, не такой плотной. Гермиона, почувствовав внезапное облегчение, вздохнула сама. А на губах появилась улыбка. Она улыбалась непонятно чему. Возможно, тому что, хоть они и заперты где-то в Ирландии, они всё еще живы. А значит, еще не всё потеряно. Ресницы Драко трепетали, как будто он просто спал и видел сон. Интересно, в его сне есть она? Впрочем, теперь уже всё равно. Главное, чтобы он очнулся, а там уже неважно, с кем он будет. Гермиона взяла его за руку. Такая холодная. — Нас скоро найдут, — сказала она. — Держись. Нас обязательно найдут. Она поднесла его руку к губам и поцеловала. — Мы никогда с тобой не разговаривали по душам. Между нами всегда стояло что-то. Сначала наше положение в обществе. Твой характер. И мой тоже, как ни крути… Вряд ли мы когда-нибудь смогли бы быть вместе, но раз уж так получилось и мы теперь связаны… Я не знаю, какой ты человек. Я знаю тебя только в своем сне. А там тебе пришлось принимать другие решения, тренировать другие способности, общаться с другими людьми. Да и я там совсем другая. Здесь я ничего не боюсь потерять. Там я боялась потерять тебя. А когда чего-то сильно боишься, это обязательно случается, не так ли? Гермиона положила голову ему на грудь. — Знаешь, Драко, ты должен очнуться… Тебя ждет Астория. Тебя ждет мама. Они любят тебя. И если это имеет хоть какое-то значение, — слезы текли ему на рубашку, — я тоже тебя люблю. По стенам прошла вибрация. Комната дрогнула. Ритуал, который проводили Пожиратели, наверное, уже закончился. А это значило, что весь мир скоро исчезнет и она окажется в другой реальности: в Темной комнате, где ее оставил Нотт. Гермиона обнаружила вдруг, что кровать и Драко исчезли. Она стояла в потоке времени, а впереди сияло множество дорог. Одни, едва заметные, — только возможности, и две очень яркие, которые почти сравнялись по насыщенности. Гермиона не понимала, зачем она тут, пока ей не пришло в голову заглянуть в поток, на котором она стояла сейчас. Тут же все закружилось перед глазами, и она увидела саму себя и услышала собственный голос: — …если это имеет хоть какое-то значение, я тоже тебя люблю. Дверь комнаты распахнута, в дверях стоит Рон. Он тоже слышит ее слова и видит, что ее голова лежит на груди Драко и она прижимает его ладонь к губам. Рона отталкивают авроры, врываются в комнату. А он стоит, не двигаясь, и смотрит на нее с Малфоем. Потом она видит склонившихся над песком времени людей в масках Пожирателей и видит, как их атакует Гарри с аврорами. Она задается вопросом, как авроры оказались тут. И поток времени перебрасывает ее в будущее, в Нору, где Гарри рассказывает, что они давно следили за Ноттом, рассказывает про то, что все это время держал связь с Малфоем, а потом тот внезапно исчез. К тому времени у них уже был приказ на обыск компании Нотта в Ирландии. И если бы Гермиона не исчезла на глазах у Рона, то авроры устроили бы облаву только наутро, а к тому времени ритуал бы уже завершился, и этого мира бы не было. — Все сложилось наилучшим образом, — говорит Гарри. Но Гермиона понимает, что нет: Рон сидит на другом конце комнаты и не смотрит на нее. «А как же Драко? Что с ним?» — спрашивает Гермиона. Поток перебрасывает ее дальше по линии жизни. В хранилище Министерства на полках стоят ряды банок с сердцем мантикоры. Никто не поддерживал сохраняющие чары в банках, потому что только одно сердце продолжает биться. Все остальные не годятся для зелья, потому что в них нет жизни. Раз уж они никому не нужны и это последнее сердце тоже скоро остановится… Гермиона берет банку. Астория ждет ее в том самом кабинете в Малфой мэноре, где они уже встречались. Но теперь на столе стоят пузырьки, колбочки, а из котелка идет пар. Всю ночь Гермиона разбирает записи Драко, пока Астория готовит компоненты. Зелье варит Астория, хотя они обе — одна в реальности, другая в своем сне — видели, как это делал Драко. Гермиона подает компоненты. И наконец протягивает последний — сердце мантикоры. Когда оно опускается в котелок, смесь становится красного цвета и начинает пульсировать, как само сердце. Астория разливает готовое зелье в пузырьки. Они аппарируют в Мунго. Пригодились связи Гермионы, чтобы их пропустили в неурочный час. Вдвоем они входят в палату, где лежит Драко. Гермиона остается стоять у двери. Астория вливает зелье Драко в рот. Сначала ничего не происходит. Драко так же лежит без сознания, безжизненный и бледный. Но вскоре на его лице появляются краски и его грудь начинает вздыматься ровно. Астория, которая не спала несколько ночей кряду, выглядит бледнее и хуже, чем он. — Драко, — шепчет Астория, глотая слезы и улыбаясь. Он не открывает глаза, но Гермиона видит, как его рука дергается. Астория ловит ее. И Драко сжимает ее пальцы. Гермиона неслышно уходит. Поток времени перебрасывает ее в кабинет в министерстве. Она сидит в кресле. Драко стоит напротив. — Я пришел поблагодарить тебя, — говорит он. — Астория рассказала, что ты нашла недостающий компонент для зелья, которое меня спасло. Гермиона кивает: — Я нашла сердце мантикоры, а рецепт зелья был у тебя в Малфой мэноре, — отвечает она и быстро добавляет, потому что чувствует себя ужасно неловко: — Это отличное зелье. Поздравляю. Драко молчит. — Я знаю, что Рон бросил тебя из-за слухов, которые ходят о нас. Хочешь я с ним поговорю? — спрашивает он наконец. — Нет. Рон ненавидит тебя. Он не станет тебя слушать. — Ясно. А ты показывала ему свои мысли? — Нет, Драко, — отвечает она и добавляет мысленно: «Я не могу показать Рону мои мысли. Я изменяла ему с тобой все это время. В душе». Драко снова молчит, а потом говорит: — Астория беременна. Мы узнали вчера. Третий месяц. — А как же её проклятие? — Мы решили оставить ребенка. — Я рада за вас. — Она действительно рада. Драко заслужил быть счастливым. Астория тоже. А потом наступает тот неприятный момент, когда разговор уже закончен, а разойтись не позволяет вежливость. — Кофе, Драко? — Благодарю. Но у меня назначена встреча. Здесь в министерстве. По поводу зелий. — Да, я слышала. Министерство хочет сотрудничать с тобой. Поздравляю. — Спасибо. Ну… До встречи. — Удачи. Линия, которая их соединяла, погасла, ещё когда он лежал в Мунго. Пока они с Асторией варили зелье, он находился в состоянии клинической смерти, как сказали бы магловские врачи. Именно тогда связь между ними оборвалась. Линия света их больше не связывает, но чувства Гермионы никуда не делись. С ними просто придется смириться. Что ж… Ей тридцать семь, ее бросил муж, но у нее есть работа — не то, о чем она мечтала, но и не самый плохой вариант. А ещё она безнадежно влюблена в бывшего одноклассника, у которого скоро родится ребенок. — Я могу что-то сделать для тебя? — говорит он. — Хочешь, я всё-таки поговорю с Роном? — Нет. Не стоит. Но… спасибо за предложение. Поток снова подхватывает ее и переносит в будущее. Гермиона редко брала в руки детей, но Скорпиус плачет, а эльф-няня где-то пропадает. Нарцисса, которая пригласила Гермиону в Малфой мэнор, тоже куда-то ушла. Нарцисса рассказала про смерть Астории из-за родового проклятия и про их жизнь в мэноре. Гермиона вынимает ребенка из кроватки. Ужасно боится уронить его или как-то повредить ему. Малыш продолжает плакать. Она прижимает его к груди. Он двигает головкой, ищет грудь. Сердце разрывают чувства: жалость, желание помочь и любовь, такая глубокая, которую Гермиона никогда не испытывала прежде. В гостиной появляется Драко с бутылочкой с молоком. Когда он смотрит на ребенка, любовь Гермионы к малышу становится больше. Она понимает, что снова ощущает то, что чувствует Драко. Любовь бьется в сердце белой линией, которая, оказывается, никогда не исчезала. — Можно я? — говорит Гермиона, беря у Драко бутылочку. И она кормит малыша, а он смотрит на нее своими серыми, как у отца, глазами. Поток снова перебрасывает ее в будущее. Она идет по берегу моря и слышит: — Мама! — Ее зовет Скорпиус. Он называет ее мамой. Следом идет Драко. Гермионе тяжело идти. Если бы она знала, что в сорок лет будет так тяжело переносить беременность, то родила бы в девятнадцать. Поток времени, где был Малфой, Астория, бал выпускников, платье с созвездиями, поцелуй в ее кабинете, заклятие медленной смерти, спасение Малфоя и гибель Астории, и она с Драко с малышом на руках начал терять яркость и растворяться. Но течение времени не отпускало. У Гермионы было очень яркое чувство, что всё зависит от нее. Ей нужно только принять решение. Перед ней стоял выбор: вернуться туда, где было министерство, Рон и Астория, либо же отправиться туда, где был Волдеморт и она с Драко. Встречаться с Роном, чтобы доказать себе, что она не хуже Лаванды Браун, изначально было неправильным. Поэтому выбрать этот путь она не могла. Оставался второй. И если быть честной с самой собой, в существовании новой реальности виновата не только Панси и Пожиратели. Гермиона сама хотела такую жизнь. Но пожертвовать жизнями друзей и целым миром ради того, чтобы быть с ним, она тоже не могла. И раз уж она стояла в потоке времени, где то и дело вспыхивали и исчезали возможности. Где можно путешествовать вперед и назад. Где нет никаких ограничений. И раз уж они с Драко есть начало этой истории, то она больше не будет пешкой. Она примет собственное решение. Время замерло. Драко все так же был без сознания. Но теперь казалось, что комната, в которой они находятся, где-то далеко-далеко среди множества других линий. Вокруг вспыхивали, кружили картинки событий, которые никогда не происходили или которым только суждено произойти. Или то были только возможности — еще не случившиеся или уже упущенные навсегда. Гермиона увидела себя, сидящую на столе в своем кабинете в министерстве. И Драко. Он расстегивает ширинку. Гермиона подается к нему, и он входит в нее. Она цепляется за него, стонет. Но сейчас она не жалеет, что это никогда не случилось. Ведь потом ей бы пришлось жить с собственной совестью. Переводит взгляд на другую картинку и снова видит себя. Она в подвале мэнора. Но в этот раз сидит, прислонившись к холодной стене. А потом в подвал входит Драко. Она вдавливается в стену от страха. — Тебя переведут наверх. Будешь помогать эльфам, — говорит он, хмурясь. И в его голосе не слышно ничего хорошего. — Только попробуй что-нибудь выкинуть. Ее переносит на поляну с цветущими колокольчиками, и Драко целует ее. Не так, как она привыкла, не так, как ей нравится, чтобы он ее целовал. Но сейчас ей все равно. Она тянет к нему руки, чтобы обнять его. Тянется к нему. Но Драко исчезает. Это просто одна из линий жизни, которая с ними не случилась. Видит другую картинку. Незнакомый город, грязно, душно, очень жарко. Она стоит босиком в красивом платье и плачет. Опять плачет из-за Драко Малфоя. А потом видит, как танцует, прижавшись к его груди щекой. Ей так хочется задержаться в этом видении подольше, но и оно тает и исчезает. Смотрит на другую картинку. Здесь они в школе: запускают воздушного змея. Но вместо себя видит Асторию. Она под оборотным. И эта линия жизни растворяется, исчезает. Наконец, находит картинку, которая кажется очень знакомой. Она идет с Драко по берегу моря. И эта картинка манит ее всё больше. Она не исчезает. А затем Гермиону трясет. — Гермиона, — слышит она. — Гермиона! Ее слепил яркий свет. Она отключилась в Темной комнате, а теперь снова пришла в сознание. Ступефай, который наложил на нее Нотт, больше не держал, но Гермиона все равно едва могла пошевелиться. Дверь кабинета была распахнута, и там стоял Драко, а за его спиной Нотт и, кажется, Крэбб и Гойл с поднятыми палочками. — Малфой, ты должен завершить начатое, — говорил Нотт, — Темный лорд не станет тебя ждать… — Какого хрена! — заорал Драко. — Что тут делает моя жена? — Драко бросился к ней. В него полетели заклинания. Он поставил щит. Ответил заклятиями. Раздался вопль. Драко подхватил ее, увернулся от заклинаний. Снова ответил чередой заклятий. Его щит схлопнулся. Драко закрыл Гермиону собой. А потом начал падать. Гермиона не удержалась на ногах. Драко упал рядом. Она ударилась лбом о что-то твердое. Боль и гул в голове, глаза заливало чем-то теплым. Она вытерла глаза и увидела, что дверь кабинета закрылась. Драко лежал у маховика времени. С буквы «М» стекала кровь — это об нее она ударилась лбом. Драко хрипел. Он хрипел, как… как тот волшебник из ее сна. Заклинание удушения. Одной рукой Гермиона обняла Драко, другой уперлась в маховик. Это все, на что хватило ее сил. Песок времени, давным-давно темный и безжизненный, сейчас мерцал. Ритуал, который проводил Теодор Нотт в другой реальности, разбудил и его. В нем крутились призрачные линии жизни, двигались фигурки людей, смеялись и плакали, проживая свои призрачные жизни. Одна картинка показалась очень знакомой. Шум волн. Море. Ярко светит солнце. Они гуляют с Драко, смеются. Гермиона сконцентрировалась на картинке. Она смотрела на себя и Драко в песке времени, пока не потеряла сознание.