За льдом её глаз

      Из дома дяди Гамлена слышались гневные крики. Они донеслись до Мариан, едва та приблизилась к неказистому каменному строению, вросшему в целый ряд однотипных зданий. Она замерла, занеся ногу над выщербленной ступенькой, и тяжело вздохнула. В этом доме кричали почти каждый день: зло, обиженно, обречённо. И это была одна из многих причин, почему Мариан предпочитала до ночи бродить по городу, невзирая на кишащие в нём опасности. Всё лучше, чем в очередной раз слушать, как плюются друг в друга ненавистью мама и дядя Гамлен. Порой к ним присоединялся Карвер, жаждущий защитить Лиандру Амелл. Мариан же встревала редко. Порой ей казалось, что она единственная пытается что-нибудь сделать, чтобы изменить ситуацию, а не только в очередной раз оплакать утраченное благосостояние семьи.       — Да как ты… как ты смеешь?! — услышала она срывающийся в плач голос матери, едва приоткрыла тяжёлую железную дверь.       Лиандра Амелл сидела, сгорбившись, за грязным кухонным столом. Её густые пепельные волосы растрепались, щёки покраснели. В обращённых к брату серо-голубых глазах блестели слёзы. Мариан почувствовала, как всё внутри неё болезненно сжимается от одного только взгляда на мать.       — В чём дело? — с трудом борясь с дрожью в голосе, вымолвила она.       Дядя Гамлен, полностью седой, как и его старшая сестра, мгновенно обернулся на Мариан. Он был даже более раздражён и сварлив, чем обычно. В поблёкших глазах чернела ненависть.       — Явилась, наконец! Может, хотя бы у тебя совесть проснётся? — прорычал он, грозно нависнув над племянницей.       Мариан встретила его ледяным взглядом и даже не попыталась отступить. Лишь поморщилась с неприязнью: от дяди разило перегаром.       — Единственный, у кого нет совести, это ты, Гамлен! — Лиандра вскочила со своего места. Её ладони сжались в кулаки. — Он… он требует, чтобы мы платили ему, Мариан. Хочет тянуть деньги из родной семьи!       — За что же, дядюшка, мы должны тебе платить? — сквозь зубы процедила Мариан.       — За то, что живёте в моём доме! — взорвался Гамлен. Он принялся гневно вышагивать по комнате, буравя ненавидящим взглядом то племянницу, то сестру. — Свалились мне на голову… Никто вас здесь не ждал! Ты сбежала со своим ненаглядным Хоуком, сестра. Ты бросила меня! И теперь заявляешься вместе с двумя молокососами и требуешь от меня чего-то! Какого демона я должен содержать тебя и твоих отпрысков?!       Он кричал, брызжа слюной. Мариан стоило огромных усилий не врезать кулаком по его раскрасневшемуся от злости лицу.       — Ты, кажется, забыл, кто именно лишил нас дома. Напомнить тебе, дядюшка? — За её ласковым голосом скрывались осколки смертоносного льда. — Ты пропил и проиграл наш фамильный особняк, наше наследие. Если бы не ты, нам не пришлось бы ютиться вчетвером в этой зловонной дыре!       — Твоя мать сама отказалась от семейного наследия, когда раздвинула ноги перед поганым отступником!       Кровь стучала в ушах, заглушая полный ненависти голос Гамлена. Он весь сгорбился и отвернулся — сам понял, что перешёл опасную черту. Но Мариан уже чувствовала, как пламя вскипает в её крови, готовое вот-вот вырваться наружу. Убить. Уничтожить! Пусть пылает вся эта грязная дыра, по ошибке названная домом. Пусть он корчится в муках, пока огонь не поглотит его гнилое сердце… Она ощутила жжение на пальцах: жаждущее расправы пламя вспыхнуло на её ладони, несмотря на то, что своего посоха магесса не касалась. Невероятным усилием воли Мариан подавила вспышку ярости. Заставила огонь погаснуть, не причинив никому вреда. Бет не хотела бы… Бет нашла бы в себе силы простить. Но она не Бетани, и прощение ей неведомо.       Разрушительное пламя вновь всколыхнулось в груди, но в этот самый момент дверь спальни распахнулась. Карвер, мрачный и взъерошенный, точно птенец хищной птицы, замер на пороге. Мариан запоздало сообразила, что он был дома всё это время и слышал ссору матери и Гамлена с самого начала.       — Одного я не пойму, дядя… — на удивление спокойно начал Карвер. — Почему, когда ты начинаешь говорить о наследии, тут же теряешься и отводишь взгляд? Что не так? Может быть, ты не уверен в том, что особняк был оставлен тебе?       Пожар внутри утих, сменившись недоумением. Мариан нахмурилась, внимательно изучая лицо брата. Он чаще бывал дома и мог услышать намного больше интересных моментов из постоянных ссор Гамлена и Лиандры.       — Я… я же говорил: родители отказались от Лиандры, как только она сбежала. — Гамлен старательно отворачивался, но Мариан заметила, как бегают его глаза. Глава семейства был на грани паники.       — Может быть, ты покажешь нам дедушкино завещание, чтобы не было никаких сомнений? — присоединилась она, смекнув, к чему клонит Карвер.       — Я не могу! — вновь вспыхнул Гамлен. Однако теперь на его лице было намного больше смущения, нежели злости. — Оно осталось в подвале особняка, в потайном хранилище. У меня есть ключ, но там же повсюду работорговцы! Я не могу так просто заявиться туда и попросить их отдать завещание!       — Конечно, ведь тебе выгодно то, что его не достать, — раздражённо фыркнула Мариан и протянула руку, не прося, а требуя. — Давай ключ, дядюшка. Посмотрим, на что способны два молокососа.       Киркволл утопал в вечерних сумерках. Тусклые звёзды едва-едва проглядывали из-за пелены мрачных туч, привычных для города бесконечных шахт и литейных. В это время суток улицы Города Цепей таили в себе наибольшую опасность, но Мариан и Карвер Хоуки уже научились сливаться с тенями, чтобы перемещаться по городу тихо и незаметно. Они намеренно выдвинулись в путь ближе к ночи: надо полагать, работорговцы тоже нуждаются во сне. Лиандра Амелл, волнуясь за детей, умоляла их отказаться от безнадёжной затеи, однако Хоуки давно вышли из того возраста, в котором она могла что-либо им запретить. Оба прекрасно понимали: любая ниточка, ведущая к утраченной семье, подарит их матери толику радости, которой так сильно не хватало в их мрачных буднях.       — Удивлён, что ты не позвала вместо меня своих новых друзей, — вполголоса заметил Карвер, когда они проскользнули в очередной переулок. — Как их там? Варрик, Андерс…       — Не мели чепуху, — буркнула Мариан. — Это семейное дело. Кто, как не мы, должен им заниматься?       — Я… ладно. Забудь, — вдруг сдался Карвер. Мариан тихо фыркнула от удивления: младший брат редко отказывался от возможности начать очередной бессмысленный спор. — Кстати… молодец, что сдержалась.       Слова Карвера вызвали в ней такой всплеск недоумения вперемешку со стыдом, что Мариан замерла как вкопанная, пронизывая его недоверчивым взглядом.       — Ну конечно я заметил, — хмыкнул он, отвечая на неозвученный вопрос. — Не обязательно быть магом, чтобы увидеть: ты на взводе. У тебя лицо меняется и взгляд такой… как будто ты весь мир готова уничтожить. Я же постоянно был рядом, когда вы с Бет…       — Карви… не надо, — очень тихо попросила Мариан, однако этого было достаточно, чтобы брат тотчас же умолк.       Рана была слишком свежа, чтобы говорить о ней — с Карвером или с кем угодно другим. Тот вечер с Варриком… Просто ошибка. Ей не следовало раскрываться ему, пусть даже он понял и утешил, пусть даже на миг показалось, что ему она может довериться… Нет. Чушь. Какой смысл раскрываться перед кем-то, когда она в каждом новом знакомом пытается разглядеть свою погибшую сестру.       Действуя с максимальной осторожностью, Мариан и Карвер приблизились к фамильному особняку Амеллов со стороны сточных канав. Мариан не раз заглядывалась на высокое здание с серой черепичной крышей и лианами, увившими стены и каменные колонны. Как сильно ей хотелось хоть на миг войти внутрь, чтобы своими глазами увидеть ту уютную красоту, о которой порой рассказывала мама… Но Мариан прекрасно понимала: сейчас особняк, пристанище проклятых работорговцев, ни капли не похож на дом, в котором Лиандра провела детство и юность. Попытка заглянуть в узкое оконце на первом этаже принесла бы только разочарование.       А в эту ночь им предстояло держаться подальше от парадного входа: Хоуки намеревались проникнуть в дом через подвал, соединяющийся с канализацией. Две бесшумные тени, они прокрались по притихшему городу к зловонным каналам. Мариан растерянно замерла перед тяжёлым замком на прутьях железной решётки: у неё не было ни отмычек, ни умения пользоваться ими. Однако Карвер без долгих раздумий выломал решётку мощным ударом плеча. Проржавевшие железные петли жалобно лязгнули и поддались. Брат и сестра протиснулись в узкую щель. Их окружала кромешная темнота, и Мариан легонько коснулась магического посоха. Камень в навершии вспыхнул рыжеватым путеводным огоньком. Без него они ещё долго плутали бы по однообразным узким тоннелям, по колено утопая в чёрной жиже. Но магия и необъяснимое чутьё вели их: всего полчаса понадобилось Хоукам на то, чтобы обнаружить вход в подвал особняка. Сбить с двери проржавевший насквозь замок оказалось делом двух расчётливых ударов.       Внутри их ждали запах сырости и гнили, плесень на стенах и зловещая темнота, разгоняемая лишь магическим огоньком. Осматривая ветхие полки с припасами, трухлявые деревянные ящики и прогрызенные крысами рогожные мешки, Мариан испытала тоску, что сжала её сердце ледяными когтями. Дом её матери был забыт и заброшен. Лишь верхние комнаты использовались работорговцами, и ей не хотелось думать о том, каким именно образом. Дом, сохранивший столько светлых воспоминаний, не должен был попасть в чужие равнодушные руки, не должен был постепенно разрушаться, никем не любимый.       Пока Мариан с тяжестью в груди осматривала часть подвала, когда-то бывшую кладовой, Карвер прошёл вперёд и отыскал узкую дверь, вырезанную из прочного дубового полотна и окаймлённую металлом. Было очевидно: её сделали так, чтобы она пережила не одно поколение владельцев дома. Карвер склонился над забившимся грязью замком, вертя в пальцах ключ, что передал им дядя Гамлен. Мариан направила посох так, чтобы он осветил замочную скважину.       — Есть! Подходит! — радостно воскликнул Карвер спустя пару минут. И тут же ойкнул, прижав ладонь ко рту: его голос гулко разнёсся по всему подвалу, отдаваясь эхом от сырых стен.       — Давай поторопимся. — Мариан нахмурилась и поспешно толкнула тяжёлую дверь. К встрече с толпой работорговцев они точно не были готовы.       Потайное хранилище оказалось небольшим кабинетом: массивный письменный стол у стены, пустые книжные полки, несколько коробок в углу. Разрушение почти не затронуло эту комнату, пропитавшуюся духом минувших дней. И брат, и сестра несколько минут стояли в полном молчании, оглядывая кабинет с чувством восхищения и грусти. Затем Карвер принялся исследовать письменный стол. Он выдвигал пыльные ящики один за другим, уверенный в том, что именно там спрятано завещание их предка. Мариан же рылась в коробках, с удивлением обнаруживая проеденную молью одежду, старинные книги, картины с выцветшей и потрескавшейся краской.       — Вот оно! Смотри, сестра! — свистящим полушёпотом позвал Карвер спустя какое-то время.       Мариан тотчас присела на корточки рядом с ним. Они вместе пробежались глазами по ровным строчкам на пожелтевшем от времени пергаменте. И оба ахнули, дойдя до последних слов.       — «Всё моё имение и доходы от него завещаю моей дочери… Лиандре Амелл. И всем её отпрыскам», — дрогнувшим голосом зачитала Мариан. — Подписано: Аристид Амелл… глава семейства Амеллов.       — Наш дедушка простил маму за тот побег, — очень тихо произнёс Карвер. Мариан заметила, как блестят влагой его глаза, однако в своих чувствах он был не одинок. — Он оставил всё нам… Вовсе не Гамлену!       — Этого не хватит, чтобы вернуть особняк… Но как только завершится экспедиция Тетрасов, у нас будет достаточно денег. Мы сможем сделать заявление перед наместником и выкупить наш дом, Карви. Только представь: ты, я и мама в уютной гостиной, где когда-то давно сидели наши предки…       Они с трепетом забрали завещание, для сохранности спрятав его в одной из старых книг из коробки. Но кабинет в подвале таил ещё немало сюрпризов. Пока Карвер изучал оставшиеся ящики стола, Мариан извлекла на свет очередную картину. И тихо ахнула, увидев знакомые черты: светлая кожа, густые угольно-чёрные кудри, тонкие губы…       — Это портрет мамы, — шепнула она, не отрывая взгляда от запечатлённого на картине яркого образа. Карвер тут же приблизился к ней.       — Ей здесь… лет двадцать, да? До того, как она сбежала с нашим отцом… Такая красивая… Ты очень похожа на неё, сестра.       Мариан не могла с ним поспорить. Не считая длинных шелковистых волос, юная Лиандра была точной копией её самой. Светлое чувство вспыхнуло в её груди, обжигая глаза слезами непривычной, забытой радости. Картина была небольшая, так что Мариан бережно завернула её в старый плащ из коробки и спрятала в свою сумку. Карвер тем временем изучал ворох бумаг, хранившихся в одном из ящиков стола. Приглядевшись, она поняла, что это старые письма.       — «Дорогой Малкольм, я рад, что судьба свела меня с тобой. Ты самый умный, изобретательный и преданный друг, которого я только встречал. Наш план в силе, осталось разве что уточнить детали»… — вслух прочёл Карвер. Он был так удивлён, что едва мог говорить. — Кажется, это тот храмовник, который помог отцу сбежать из Круга. Наверное, мама спрятала эти письма сюда, чтобы их не нашёл никто чужой. И… смотри, сестра… Подписано: Моревар Карвер.       — Твоё имя… — шепнула Мариан. — Отец назвал тебя в честь друга, который помог ему начать новую жизнь.       — В честь храмовника, который спас мага… Да-а-а, мне есть о чём подумать, — тихонько фыркнул Карвер. Письма он тоже забрал с собой.       Все остальные вещи, спрятанные в кабинете, не представляли никакой ценности, так что Хоуки, закончив своё исследование, собрались уходить. Мариан напоследок окинула всё подземное убежище задумчивым взглядом, дивясь тому, как много подарков оно им преподнесло. И вдруг её взгляд зацепился за пыльный герб на стене. Он был таким тёмным, что Мариан не сразу различила его в тусклом свете магического огня. На клиновидном щите из чернёного металла был выгравирован замысловатый узор… Мариан не удержалась от того, чтобы вернуться и рассмотреть его вблизи. Огонёк посоха выхватил из темноты причудливое переплетение выпуклых линий. Она провела по ним пальцами, стирая пыль. Тёмно-красная гравировка изображала двух птиц, что переплелись в самом тесном объятии. Огромные крылья простирались за их спинами, навевая мысли о чём-то крупном и хищном… «Может, это даже не птицы, а какие-нибудь грифоны?» — подумалось Мариан. Одно она знала наверняка…       — Это наш герб, братец, — шепнула со слабой улыбкой. — Герб Амеллов… — Она на миг прижала ладонь к холодному металлу, вынужденная попрощаться на время. — Пока что рано… Но скоро я вернусь сюда и восстановлю наше имя. Люди ещё увидят этот герб, обещаю.       Они закрыли кабинет и выбрались из подвала тем же путём: через зловоние киркволлских канализаций. Грязные и мокрые, вышли на свет тусклых звёзд незадолго до рассвета. И несмотря на все невзгоды проделанного пути, Хоуки чувствовали себя невероятно счастливыми. У них было прошлое — а значит, не потеряно и будущее. «И может быть… не так плохо было бы раскрыть свою душу хоть кому-то», — вдруг подумалось Мариан. — «Поделиться и болью, и радостью, позволить себе с кем-то сблизиться, в конце концов. Даже у отца был друг. Вряд ли они с Бет желали мне одиночества».       Домой возвращались молча. Несмотря на то, как сблизило их изучение семейного наследия, брат и сестра продолжали таить обиду друг на друга. Годы взаимной неприязни и раздражения было не стереть одним лишь пергаментом с завещанием. Карвер вполне ожидаемо злился, что его старшая сестра проводит слишком много времени среди магов, в том числе с одержимым Андерсом. Мариан, в свою очередь, не могла простить того восхищения, с которым Карвер воспринял идею храмовников о необходимости запереть всех магов по клеткам. Несмотря на кровное родство, друзьями они никогда не были.       Но кое-что было одинаковым у двух непохожих Хоуков: то, какими взглядами они смотрели на мать, что без конца обнимала их и всхлипывала, рассматривая завещание, письма и портрет родом из её юности. Ни Мариан, ни Карвер даже не заметили, что они оба слегка наклоняют голову набок и улыбаются абсолютно одинаковыми робкими улыбками.