За льдом её глаз

      «Привет, Хоук.       Спорим, ты не ожидала получить от меня письмо? Я бы даже поставила все свои деньги… а, ну да, у меня их нет. В общем, я к чему: такие, как я, не возвращаются, и ты прекрасно это знаешь. Наверняка ты выкинула все мои шмотки и произносишь моё имя разве что по пьяни. Но я здесь, так близко, что можно рукой дотронуться. Я сижу за дальним столиком в «Висельнике» и поглядываю на тебя из-под капюшона. Крадусь за тобой через толпу на рыночной площади, издалека любуясь на твою лохматую шевелюру. Ты почти не меняешься, кстати. Как насчёт седины в волосах и радикулита? Тебе ж за тридцатник перевалило.       Как-то раз я даже постучалась в твою дверь, представляешь? Не знаю, чем я думала. Наверное, надо меньше пить. Я вышла из тени и трижды стукнула вот в эту самую дверь с двумя красными птичками. Мне просто повезло: тебя не оказалось дома. Может, ты ночевала у Варрика… А может, у Фенриса? Какая ты ловкая, колючка. На два стула сразу, как говорится…       А, ладно, ты же знаешь: я шучу. Нет ничего плохого в том, чтобы любить двух людей сразу. Уж точно лучше, чем ни одного.       Я обрадовалась, что тебя нет дома, потому что… не уверена, что имею право тебя навещать. Я же, в конце концов, предательница. Из-за меня ты стала героиней, но из-за меня же чуть не умерла. Но ты умничка, Хоук. Я всегда знала, что если кто и справится с коронованным рогачом, то только ты. И ты явно заслужила больше, чем этот паршивый титул Защитницы и тихий плач по ночам.       Ладно, про плач я придумала, но я же наверняка права. Тебе дерьмово, Хоук, и я так сильно хотела бы быть с тобой рядом… Но мне не хватит смелости, чтобы ещё раз постучаться в твою дверь. Я ведь, знаешь, всегда была трусихой.       Хочешь знать, что я делала эти два года? Ну хочешь же, правда? Тогда запасайся ромом… Ах да, прости за корявый почерк — я ж не какой-нибудь там Тетрас.       Пока ты дралась с имперцами и кунари, я помчалась за тем типом, который реликвию прикарманил. Едва улизнула от нашего общего татуированного друга. Перерезала глотку Косому Сэму, и вуаля — реликвия у меня в руках. Можно отдать её подруге и помочь защитить целый город… А можно спасти свою шкурку. Ты знаешь, что я выбрала. Кастильон даже не поверил, когда увидел меня живую, да ещё и с пыльной книжной за пазухой. Тут же глаза тереть начал. Я отдала ему проклятую реликвию и наконец-то смогла дышать свободно.       Ну, пока мы не попытались эту самую реликвию продать. Нам-то она ни к чему, а вот тевинтерцы гору золота готовы были отвалить. Надо было только найти надёжных покупателей, влиятельных и всё такое. Но пока я ловила клиентов, Кастильон был очень уж ласков ко мне. Подозрительно ласков, учитывая, какой он мерзкий тип. Я поняла: он хочет меня прибить. Избавиться заодно с реликвией. Только ждёт подходящего случая: чтобы я снесла ему последнее золотое яичко — нашла покупателей. Я решила, что должна предать его первой.       Вот дальше придётся придержать словесный поток… Чужая тайна и всё такое. Но мне помог один старый друг из… нет, слушай, это тоже тайна. В общем, старый друг и новый друг спасли мою жалкую шкурку. Они устроили фальшивые переговоры с парочкой тевинтерцев из самого Магистериума. Это только кажется, что в Империи магистров пруд пруди, а на самом деле не так уж много. Они подготовились, нарыли имена, биографии… Всё чинно и гладко, а сумму пообещали такую, что даже у Кастильона паранойю отшибло. Ну и зря. Ловушка сработала идеально. Я сама перерезала ублюдку горло. Ах, как это было сладко… Вот так я стала уже дважды должна моему старому доброму другу. Он тоже колкий и бесючий. Прямо как ты.       Но на этом история пыльной книжки не закончилась. Эти ребята… назовём их… ну, например, скворцами. Как бредово звучит… В общем, скворцы решили вернуть книжечку законным владельцам. За вознаграждение, ясен пень. Мол, от тевинтерцев мы только деньги получим, а от рогачей — кое-что получше. Так и получилось. Несколько месяцев планировали операцию, но в конце концов приплыли к берегам Пар Воллена. Под белыми парусами и со священной книжкой в руках. Не представляешь, как мне было страшно. Я даже на их город почти не посмотрела — так боялась. Но всё прошло удачно. Их новый Аришок принял нас и любезно выслушал. Безрогий такой типчик. Может, потому он и отличается от других, что безрогий? Когда мы протянули кунари книгу — слегка потрёпанную и провонявшую рыбой, — они там чуть не расплакались от счастья. Сразу же её унесли, а нам предложили награду. Я… не поверишь, Хоук, но я не смогла ничего у них попросить. Язык не повернулся… после всего, что было. Аришок что-то сделал с лицом, что стало похоже на улыбку, и… сказал, что прощает меня. Прощает от лица всех кунари. Я могу больше не прятаться и не бегать, по крайней мере, пока ещё что-нибудь не стащу. А скворцы всего-то лишь попросили не трогать их скворечник, когда кунари снова начнут захватывать чужие города. Дальновидно, не находишь? Кунари согласились. Мы уплыли с Пар Воллена целыми и невредимыми, и это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Будешь смеяться, но… я рада, что хоть что-то сделала правильно.       Потом скворцы распрощались со мной и улетели в свой скворечник, а я осталась одна. Без денег, без реликвии, без корабля… зато живая. И прощённая. Можно было отправиться куда угодно… но больше всего мне хотелось вернуться сюда. Да, да, в этот дурацкий город с его дурацкими золотыми статуями и дурацкой тобой. На последние гроши я купила билет на корабль — и вот я здесь. Снимаю комнату в таверне на самой грязной улочке и пишу тебе нескладное письмо.       Я люблю тебя, колючка. Просто знай это, ладно? Просто попытайся поверить: твоя трусливая и подлая Из наконец-то смогла стать другим человеком. Ой, да что я вру… Я всё та же, но сделала пару правильных выборов. Я не заслуживаю твоего прощения и твоей любви и ни за что не решусь опять заявиться к тебе на порог. У тебя есть те, кто прикроет твою спину и рассмешит свежей шуткой, согреет постель и подаст руку, когда это нужнее всего. Я ведь ошибалась, знаешь? Ты не слабая. В тебе хватит сил, чтобы весь мир перевернуть, и однажды ты это сделаешь, я уверена. И тебе не нужно чьё-нибудь надёжное плечо, чтобы держаться на плаву. Ты — огонь, который никогда не угасает. Но всё-таки у тебя есть это плечо… или даже два. Или целых три? Ну, ты поняла: я тут без надобности. Не хочу снова лезть в твой мир, не хочу случайно всё испортить. Просто поверь, что я смогу и дальше делать правильные выборы. Ведь если ты в меня поверишь — значит, я тоже стану сильнее всех на свете.       Ты когда-нибудь задумывалась о том, что за земли лежат там, севернее Сегерона и Пар Воллена, на другой стороне океана Боэрик? Говорят, люди приплыли именно оттуда, а через несколько столетий причалили и кунари. Но почему они пришли сюда? От чего бежали? Мы ведь так мало знаем… А вдруг за бескрайними водами обнаружится ещё один материк? Говорят, некоторые смельчаки пытались доплыть до тех краёв. Никто из них не вернулся. Но я вернусь, Мариан. Я узнаю такие тайны, которые тебе и не снились, и однажды приплыву обратно в твои объятия. И расскажу тебе сказку о далёких берегах и о храброй Из, которая мчалась по волнам навстречу самой судьбе.       Надо бы только корабль раздобыть.       P.S. Однажды я обязательно покажу тебе бушующий шторм и золотисто-розовый рассвет посреди бескрайнего океана».       Тихо рассмеявшись, Изабелла нарисовала вместо точки крошечное сердечко и отложила перо. Затем подумала и переломила его пополам: чего доброго, целую поэму напишет. Нельзя задерживаться, иначе соблазн остаться будет слишком велик.       Она спрятала письмо в конверт без подписи и натянула на себя пропахшую солью одежду. Простая льняная рубашка, кожаные штаны, длинный плащ — не удивительно, что Хоук ни разу не заметила её в толпе. Оставался последний штрих: сунуть письмо ей под дверь. Или оставить в цветочном горшке? Изабелла усмехнулась, припомнив, как редко Мариан разбирает почту.       Сделать последний штрих оказалось, естественно, сложнее всего. Изабелла подобралась к огромному особняку Хоук под покровом ночи, но ещё час ждала, пока свет в окошке на втором этаже погаснет. Колючка любит читать в постели допоздна — это она тоже хорошо помнила. Но когда огонёк свечи наконец потух и Изабелла смогла приблизиться к двери, нервная дрожь овладела её руками, а в сердце закрались сомнения. Нужно ли Мариан это письмо? Зачем тревожить её теперь, когда прошло два долгих года с побега Изабеллы и память о ней затерялась среди сотен других увлекательных историй? Нужно ли бередить старую рану лишь для того, чтобы удовлетворить свой собственный каприз?       Мысленно выругавшись на саму себя, Изабелла отступила под прикрытие высоких кустарников. Она выудила конверт с письмом из сумки на поясе и долго поглаживала его в поисках столь необходимой сейчас смелости. Затем стиснула плотную бумагу пальцами, намереваясь разорвать. На глаза навернулись слёзы.       Вдруг со стороны особняка послышался глухой удар о землю. Изабелла вжалась спиной в колючий кустарник, стараясь не дышать, но гулкие удары сердца было не заглушить. В тот момент, когда она нырнула ещё глубже в густые заросли, чьи-то цепкие пальцы сжались на её плече.       — Фенрис, — выдохнула она, мгновенно узнав седые волосы и слабо светящиеся лириумные клейма. — Ловкий, как и всегда.       — Просто окно — мой любимый выход.       Он потянул её за руку, и Изабелла позволила вытащить себя из зарослей кустарника. Старый друг смотрел на неё со спокойной уверенностью, а пальцы разжимать не спешил.       — Не стоит рвать с такой любовью написанное письмо, — мягко заметил он. На губах витала лёгкая улыбка.       — Откуда ты знаешь, что с любовью? Может, там сплошь матерные частушки? — фыркнула Изабелла и выдернула руку из его хватки. Но убегать было поздно.       — Тогда я тоже почитаю. — Фенрис бархатисто рассмеялся в ответ.       — Ладно… забирай уж, — пробурчала Изабелла и сунула ему конверт с письмом. — Передай, что я скучаю и всё такое…       Она резко развернулась и зашагала прочь, но Фенрис вновь удержал её за руку.       — У Мариан для тебя тоже кое-что есть, — с улыбкой пояснил он и протянул Изабелле небольшой свёрток.       Она, не сдержавшись, развернула плотную ткань. Глаза предательски защипало. Под обёрткой оказалась прозрачная пузатая бутыль, а внутри… маленький кораблик покачивался на голубых волнах, оставляя на стекле сияющие брызги. Впервые в жизни Изабелла не смогла придумать ни одной колкой шутки, чтобы спрятать за ней смущение.       — Мариан сама сделала, — тепло поведал Фенрис. — Говорит, это самое сложное заклинание, которое ей только доводилось применять.       — Она знает, что я здесь? — выдохнула Изабелла, чувствуя, как страх и восторг захлёстывают её с головой.       — Конечно, знает, — хмыкнул Фенрис. — Мы видели тебя из окна. Но Мариан решила, что ты можешь не захотеть с ней говорить…       — Я хочу… сильнее всего на свете, — зажмурив глаза, выпалила Изабелла.       — Так, может, зайдёшь?       — Нет, — тихо ответила она, помолчав какое-то время. — Если зайду… уже не смогу уйти.       Фенрис понимающе кивнул.       — Тогда слушай. Мариан просила передать, что прощает тебя и… верит в тебя бесконечно сильно.       Изабелла развернулась и зашагала в ночь, сжимая в руке бутыль с волшебным корабликом. В глазах стояли слёзы, а сердце трепетало от счастья.