Всё новое - хорошо забытое старое

      I              Утро. Очередное. Сколько их прошло с тех пор, как Бэлла Кузнецова утратила смысл жизни? Уже достаточно много, для того чтобы начинать искать новый и оправляться от ударов беспощадной судьбы. Но этого почему-то не происходило. Новый смысл не искался, а места от этих самых ударов всё также ныли.       Хотя знаете ли, сложно найти новый смысл жизни, если даже не делать попыток искать. Сложно вылечить раны, если не пить лекарства и не стремиться к исцелению.       Стремление, поиск, исцеление. Это не те слова, которые могли бы сейчас описывать состояние светловолосой девушки. Совсем не те. Тут скорее бы подошло слово «отсутствие». И отсутствовало категорически всё. Ну, почти всё. Были только мысли. Бесконечные, тревожные, тягучие, темные. Бегающие по одному и тому же кругу. Замкнутому. Мама, Костья. Костья, мама. О ком Бэлль думала больше? К своему стыду, девушка осознавала, что о Костье.       «Ну конечно, ведь она то ещё жива» - пыталась оправдать себя Бэлль. И если с мамой были расставлены все точки над i, хоть и таким ужасным образом. То с Костьей, точки были поставлены лишь в бесконечных вопросительных знаках.       Бэлла Кузнецова поморщилась от проникающих сквозь плотно задёрнутые шторы, солнечных лучей, и перевернулась на другой бок.       На столике около кровати стоял поднос с остывшим завтраком, заботливо принесенным сердобольной бабушкой. Не раньше, чем вечером Бэлла с огромной неохотой поковыряет вилкой в еде, и проглотив пару кусков, почувствовав приступ дурноты, отодвинет ненужные сейчас тарелки подальше.       Бабушка переживала за состояние внучки, но не знала, что с этим делать, и не знала будут ли у неё силы на то, чтобы делать хоть что-то. Бэлла Кузнецова, погруженная в свои несчастья, совсем не хотела замечать, что не она одна потеряла близкого человека. Что не она осталась одна с двумя внучками, одна из которых совсем мала, а вторая погибает. Кто-то потерял мать, а кто-то дочь. Какая боль сильнее? Сложно сказать. Но светловолосая девушка сейчас замечала исключительно свою, и упивалась исключительно своею.       Как бы там ни было, жизнь шла своим чередом. Бабушка продолжала ходить на работу, и тянуть на себе семью. Сестра ходила в школу и уже почти не плакала по ночам. Бэлла же никак не желала двигаться дальше, или даже пытаться двигаться.       Девушку раздражали эти принесенные тарелки с завтраком, раздражали голоса, звучащие в квартире. Раздражало то, что она чувствовала себя обузой. Раздражало всё. Почему её жизнь закончилась и встала, а у них идёт? Почему они находят в себе силы, а она нет?       И вот опять за стенкой она слышит размеренное бормотание бабушки и сестры, которые что-то обсуждают. В светловолосой голове назревает бунт, и разговор, который она давно хотела начать, но никак не решалась.       Девушка резко встаёт и направляется на звук голосов. Голова гудит, тело ватное, ведь она опять валялась почти сутки. Кухня залита солнцем, выругавшись, девушка морщится. Головы бабушки и сёстры обращаются на неё, они явно удивлены такому явлению.       - Бэллочка! Ты позавтракала? - обращается бабушка к старшей внучке.       - Нет, спасибо, я съем позже. Спасибо, правда - Бэлла садится за стол к семье. - Слушай, ба. Надо поговорить.       - Конечно, что такое? - пожилая женщина обеспокоено смотрит на Бэллу, она удивлена что девушка наконец-то выразила желание хоть к чему-то. Удивлена и обеспокоена одновременно.       - Слушай, в общем я хочу переехать. Ведь квартира... - светловолосая запинается, слово, которое предстоит произнести сулит болезненные ощущения всем присутствующим, как соль на свежую рану - ... квартира мамы... Свободна. Я буду жить там.       - Бэлл... - бабушка с сестрой переглядываются.       - Я решила. Мне уже много лет, и я могу себе позволить. И вам без меня легче будет - Кузнецова встает и направляется обратно к себе в комнату.       - Но Бэлл... Ты ничего не ешь, никуда не выходишь, ничего не делаешь... Как ты будешь одна? За квартиру надо платить, продукты надо покупать… - пытается вразумить старушка непокорную светловолосую голову.       - Ну ба! Поможешь мне первое время, а там я раскачаюсь и… И всё… Всё нормально короче будет… – на этом аргументы внучки закончились, и девушка, махнув рукой, воспользовалась своим любимым приёмом – сделать ноги.       - Но Бэлла…! – попыталась строго возразить пожилая женщина, но перед её лицом уже мелькнула удаляющаяся спина.       Хлопок двери в спальню Бэллы Кузнецовой. Как всегда, попытка «вразумить» внучку, закончилась для её бабушки, так и не начавшись.       Светловолосая начинает спешно бросать свои нехитрые пожитки в рюкзак. Здесь уже ей хочется оставаться как можно меньше. Не видеть жизнь, и то, что у кого-то она продолжается. Не быть обузой для родных людей. Не видеть по утрам эти бесконечные тарелки с остывшими завтраками, от каждой из которых, в сердце Бэлль вонзалась игла укора самой себе. Ведь в этом сердце итак уже не было живого места от бесконечных тычков.       II              Следующим днем девушка уже вовсю обустраивалась но новом месте. На новом старом месте, ведь какое-то время до детского дома Бэлла уже жила здесь. Но эти воспоминания не были счастливыми, и детский мозг в белокурой макушке сделал всё, чтобы максимально их размыть.       Когда Бэлла вернулась в родной Новосибирск, потерпев фиаско в Москве, мать Бэллы и её сестры предлагала девушкам переехать к ней. Сестра – согласилась, а старшая Кузнецова предпочла остаться, как и раньше, с бабушкой. А когда стало известно об опасном диагнозе матери, Бэлль была здесь в гостях от силы пару раз. И каждый из этих визитов ей мучительно хотелось оказаться как можно дальше от этих стен.       Теперь же произошла интересная рокировка судьбы, сестра снова с бабушкой, в её квартире, а Бэлла Кузнецова…       - Я дома, мам… Дома… – смахнув слезу, сказала девушка в пустоту, сидя за столом крошечной кухоньки.       Весь день девушка ходила по квартире. Перебирала вещи, фотографии, исследовала каждый миллиметр. Много курила, и ещё больше плакала. Несколько часов Бэлль провела в комнате матери, в которой всё напоминало о бывшей хозяйке. Плотно захлопывая за собой дверь, девушка решила, что сюда она без крайней необходимости заходить точно не будет.       Небольшое количество своих вещей Бэлла разместила в комнате, которую занимала здесь её сестра последнее время, и сама разместилась там-же.       Наступал вечер. Девушка завалилась на кровать и начала разглядывать потолок. Что-то защекотало уши – это были ручейки слез. Бэлла убежала от людей, от сестры, от бабушки, от семьи. Но Бэлла не сможет убежать от себя. И теперь, в этой квартире, в которой она будет жить в гордом одиночестве, не будет никого кроме «себя».       И либо девушка, наконец, поможет себе сама выбраться из этой ямы, либо станет тем, кто кинет сверху горсть земли.              III              Следующее утро началось с плохих новостей и нежданных гостей.       Первые были новости. Бэлла Кузнецова сидела на кухне и пила горячий чай, рядом в пепельнице лежала тлеющая сигарета. Завтрак истинной леди, не иначе. В свободной руке был смартфон, Кузнецова лениво листала директ, особо не надеясь хотя бы на какое-нибудь рекламное предложение. И действительно их и не было.       Вдруг во вкладке рекомендаций она увидела знакомое татуированное лицо, причем лицо счастливо улыбалось рядом с красоткой с длинными светлыми волосами.       «Блять, какой толк отписываться и блокировать если твоё ебало всё равно будет постоянно вылезать на экране?» - Бэлль поморщилась, испытав сильный приступ неприязни и любопытства одновременно.       Открыв пост, девушка прочитала информацию о том, что всем известная Костья Купер появилась на показе их с Алексеем Сухаревым коллекции в компании обворожительной спутницы, которую она представила всем как свою пассию. Как оказалось, девушки состоят в отношениях уже довольно-таки продолжительное время, но сейчас решили наконец заявить о себе, поняв, что у них всё серьезно.       Голубые глаза полезли на лоб. В голове по наковальне застучали молоточки подступающего гнева. Произведя нехитрые подсчеты в голове, Бэлль поняла, что Купер была в отношениях и в их последнюю встречу.       «Охуеть… И не сказала… С собой звала, в Москву говорит блять поехали… Ну-ну…» - Бэлль зарылась бледным лицом в трясущиеся ладони.       «И в качестве кого она меня звала? Третьей лишней? Собачки, чтоб в их квартире на коврике спать?» - Кузнецова впервые за долгое время отчаянно была горда собой, что тогда не согласилась на уговоры Купер. И конечно, в этом были виноваты совсем не её принципы, а сложившиеся здесь, дома, обстоятельства, но девушка всё равно была горда.       Но несмотря на испытываемую гордость - боль и ревность никто не отменял. Кузнецова с огромным усердием сдержалась, чтобы не сделать на экране телефона огромную трещину, в аккурат промеж двух счастливых лиц на фото. И если телефон не пострадал, то чашка, к счастью с уже допитым чаем, была расколота об стену напротив.       От очередного многочасового приступа истерики и самобичевания, девушку спас звонок в дверь. Кузнецова вздрогнула от испуга, ведь здесь она точно никого не ждала. Кое-как придав своему лицу нейтральное выражение, и подавив уже подступающие слезы, Бэлль щелкает замком.       На пороге было лицо, от созерцания которого нейтральное выражение, которое далось с огромным трудом – было стерто вмиг. Бледные щеки покраснели, налившись кровью, а в голубых глазах заплясали недобрые искорки.       - Иди нахуй! – крикнула Бэлль, попытавшись закрыть дверь, но сильная мужская рука не дала ей этого сделать. Бывший друг был готов к такой реакции.       - Блять! Бэлла! Дай мне сказать! – парень протиснулся на коридор квартиры, несмотря на все протесты её новой хозяйки.       - Ты ебанутый?! Съеби отсюда! Я сейчас буду орать и вызову ментов нахуй! – Бэлла в страхе попятилась, нашаривая в спортивных штанах телефон.       - Успокойся! Я тебя пальцем не трону! Дай. Мне. Сказать – парень прямиком проследовал на кухню и сел на табурет. Он поднял вверх руки, показывая свои мирные намерения. – Пока я не скажу – не уйду, как хочешь.       - Сукааа – Бэлла закатила глаза и проследовала вслед за темноволосым. Девушка села за столом напротив и скрестила руки на груди, показывая, что к диалогу она не готова. Но даёт шанс сказать.       - Блять… Короче… - парень начал нервно ерошить волосы. Пока он шёл до этой квартиры он отрепетировал целую речь, но сейчас не мог вспомнить из неё и слова. Он снова видел это лицо напротив, и ему казалось, что оно было прекраснее всех на свете, несмотря на то, что его исказила гримаса гнева. Каждую ночь он видел во сне только это лицо. И эта одержимость сыграла с ним злую шутку, сделав так, что девушка, сидящая напротив, теперь его ненавидит.       - Стоп. Один вопрос – Бэлла прервала начавшийся монолог. – Как ты узнал, что я здесь?       - Я был у вас, у бабушки… Она мне сказала. И про… - Эльдар запнулся.       - И про мать, да, я поняла – отрезала Бэлль. – Продолжай, я слушаю.       - Бэлл, я соболезную… Как ты? – мягко начал парень.       - Блять! Говори, что хотел и вали отсюда. Мне твои соболезнования не нужны – поморщилась Кузнецова. Она знала, что никому и никогда не позволит трогать эту тему своими чужими грязными руками. А Эльдар теперь был чужой.       - Бэлла. Блин... – темноволосый парень отчаянно трёт лицо. - Я много что хотел сказать, а теперь понимаю – что ни скажи, всё будет казаться херней… Просто… Я же… Я же сказал, сказал почему всё так случилось… Я же… Тебя… - постоянные затяжные паузы. - Бэлла, блять, ну ты же понимаешь! Я есть не мог, спать не мог, перед глазами только – ты ты ты! Ну как ты не понимаешь!?       - Мне бы никогда не пришло в голову так подставить ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любимого человека, и позволить причинить ему такую физическую боль. Так что нет, Эл, не понимаю. Не говори мне тут о любви. Ты просто хотел… Просто хотел. Меня... - Бэлла брезгливо морщится, вспоминая их последнюю встречу.       - Ну переклинило меня! Переклинило! В отчаянии был. Ты рядом, и тебе плевать… Я не знал, что делать. Обезумел, с ума сошел. Да прости ты блять меня! Что сделать, чтобы простила? Хочешь, с крыши пойду прыгну? – раскрасневшийся парень вскакивает и начинает, заламывая руки, метаться по кухне туда-сюда.       - Ебнулся? – Кузнецова хмыкает.       - Ты же сама любишь… Любишь же, знаю… Знаю кого… Неужели ты не понимаешь, что от этого действительно можно сойти с ума? Голову потерять, ебнуться? – умоляюще смотрит Эльдар в лицо девушки.       Эта пуля попала в цель. Бэлль ранена. Что-то в сказанных словах цепляет её за живое. Живое и болящее. Девушка морщится и спешно гонит от себя появившиеся мысли. Ранена, но не убита. Силы на сопротивление есть.       - Не такими методами, Эл. Не такими. Меня отпиздили трое ублюдков за клубом, я жила в страхе, не зная где взять деньги. И это всё из-за тебя, с твоей подачи… Нет. Настолько сойти с ума нельзя даже из-за любви. Это просто предательство, только так. Не любовь… И всё это ЗНАЯ про проблемы с мамой... – девушка качает головой.       Парень снова опускается на табурет и обессиленно прячет лицо в ладонях.       Звенящая тишина. Бэлла не готова прощать, Эльдар не намерен уходить без прощения.       - Почему она сейчас не с тобой? – вдруг нарушает молчание бывший друг.       - Что? Кто? – встрепенулась Бэлла, которая погрузилась в свои мысли про любовь, и про то на что она ради неё готова, забыв даже про присутствие молодого человека на кухне.       - Ты поняла. Она же тебя тогда спасла за клубом. Она ведь к тебе приехала? – Эльдар сверлит Бэлль своими пронзительными карими глазами. – Что, опять кинула тебя? Зная, что с твоей мамой? Или ей можно?       - Не смей говорить про мать! – зарычала Бэлль. - Ты охуел? Не лезь куда не просят! Та встреча была случайной, и никто никого не кидал, про мать она ничего не знала! – на лице Бэллы появилось что-то такое, отчего Эльдару стало физически больно.       - Бляяять… Любишь её… Пиздец как любишь… И, кажется, безответно. И всё равно упорно не хочешь понять и простить меня. Не понимаю…       - Бог простит. Эл, вали, а – Бэлла встаёт, и направляется на коридор, дав понять, что разговор закончен.       - Просто скажи – что мне сделать, чтобы ты хотя бы не презирала и не ненавидела меня. О прощении уже даже не прошу… - парень направляется следом, двое стоят у входных дверей и сверлят друг друга взглядами. В голубых глазах - боль и отвращение, в карих – мольба и раскаяние.       - Мне ничего от тебя не нужно. Уходи – обладательница голубых непреклонна.       - Бэлла! Прошу! – обладатель карих разрывается от отчаяния и осознания собственной ничтожности. – Я пропадаю, я ненавижу себя, я жить не хочу!       «А я? А я хочу?» - проносится в голове у Бэлль.       Вдруг перед лицом Кузнецовой появляется фотография, недавно увиденная в телефоне. Две улыбающиеся девушки. У одной из которых лицо покрыто татуировками. Потом появляется образ мамы в больничной палате. Затем отрывки из дней, проведенных недавно с обладательницей татуированного лица. Вместе с этими картинками появляется желание выть на луну и сбивать руки в кровь об стены. От всего этого, Бэлла произносит, как обычно быстрее, чем успевает обдумать:       - Ок. Ладно. Есть у меня одна просьба.       - Блять, всё что хочешь! – парень с искрой надежды смотрит в бледное лицо напротив.       - Ну, вообщем, достань мне… Ну, чтобы забыться. Чтобы хорошо стало, ну ты понял… Только у меня это... Денег нет - Кузнецова испытующе смотрит на парня.       - Таак, стоп. Нет. Всё что хочешь, но не это, этого я не позволю. Даже не думай – Эльдар вмиг стал чернее тучи.       - Проси, что хочешь, говоришь? Ясно с тобой всё… - Бэлла горько усмехается. - Бабла жалко стало?       - Ты дура, Кузнецова? Причем тут бабло? Мне ТЕБЯ жалко! Позволь мне тебе помочь, по-другому… Не так… Я не дам тебе делать это, не дам убивать себя. Мне же не пофиг, не пофиг на тебя… Нет. Лучше не прощай вообще, чем так – темноволосый парень удрученно качает головой.       - Да как ты мне поможешь, придурок!? Ничего мне уже не поможет! Только это! – Кузнецова вдруг начинает кричать и бить бывшего друга кулаками в грудь. – Они все оставили меня! Я ничего не хочу, не хочу ничего чувствовать! – Эльдар пытается уворачиваться от ударов, выходит с трудом.       Вдруг Бэлла прерывает экзекуцию, хватает куртку парня с вешалки и швыряет на уличный коридор. Затем, начинает и самого хозяина куртки выталкивать следом.       - Уходи, блять! Уходи!       - Бэлла! – только и успевает прокричать темноволосый, как перед его лицом захлопывается дверь.       Парень бьется в неё, кричит, умоляет впустить. С той стороны только всхлипы. Слышно, что девушка сидит прямо у этой двери и плачет. Как всегда, у Бэлль не осталось сил даже чтобы сдвинуться с места. Последний раз с рыком ударив кулаком по преграде, Эльдар выбегает на улицу.       - БЛЯЯЯЯТЬ! – темноволосый пинает лавочку около подъезда, и тут же падает на неё от боли в ноге. – Сукааааааа…       Мысли мечутся в голове с бешеной скоростью. Сейчас ему было плевать, что он так и не прощён, что он так и остался гнусным и мерзким предателем. Что он, возможно, потерял Бэлль уже навсегда. Сейчас в его голове только голубые глаза, полные боли, полные отчаяния и ненависти. И больше всего на свете ему бы хотелось помочь хозяйке этих мучительно-голубых глаз.       Но должен был быть другой путь. Не наркотики. Эту просьбу он не выполнит никогда. Даже если сдохнет в глазах Бэллы Кузнецовой раз и навсегда. Даже если сдохнет в самом прямом смысле.       - Что делать то бляяять? – парень поднимает лицо в небо, как будто там может быть ответ.       И ответ действительно находится. Не в небе конечно, нет. В голове. То, ради чего сам Эльдар пришел сюда сейчас. То, из-за чего он совершил столько страшных ошибок. То из-за чего его подруга сейчас хочет забыться и ничего не чувствовать.       Любовь.       Это последняя надежда. Бэллу Кузнецову ещё может спасти любовь. И пусть это будет не его любовь, но он готов на эти жертвы. Парень спешно достаёт телефон, и ищет в Инстаграме ту самую, которая ещё может всё поправить. Да, он делает это наступая себе на горло, но сейчас наплевать. Это будет его искупление.       Дрожащие пальцы уже набирают сообщение в директ.       «Хоть бы заметила, хоть бы ответила…» - молится про себя парень.       Текст набран. «Отправить». Где-то на другом конце страны прозвучал звук уведомления адресата по имени «Костья Купер». Адресата, который сейчас был категорически не готов к таким посланиям из далекого Новосибирска. Из города, название которого адресат хотел забыть в принципе.