***
Месяцы бегут как минуты. Время неумолимо, а что ещё поделать? Три месяца назад они узнали, что родится дочь. После этой новости Геннадий Ильич светился от счастья, но радовалась ещё больше Ира. У неё есть сын, а о дочери она мечтала. Что ж может быть лучше? Родить дочку, ещё и от долгожданного Кривицкого. Гена лично взял на себя подготовку к рождению дочери, пока Ира была дома и на приёмах. Он купил давно всякие пеленальные столики, ванночки, кроватки, колясочки, баночки, сосочки. Всё новьё, коль видел что-то красивое, то сразу кидал в корзину, а на цену не глядел. Так однажды он вернулся домой со второй коляской.Пару недель назад…
Ира мирно сидела дома и ждала своего мужа. На столе уже давно красовался ужин. Пока Кривицкая вытирала руки об полотенце, в дверь позвонили. Она держалась за спину, потому что быстро ходить ей уже не позволяла дочь. Смотреть в глазок не было смысла, Егорова открыла дверь и там стоял её муж. Геннадий Ильич стоял в руках с новой коляской. Она выглядела просто шикарно, большие колёсики, фиолетовые ручки и чёрно-фиолетовый фасон люльки. Снизу было огромное пространство для вещей, а сверху висела сумка, для баночек и прочей истории. Он завёз её внутрь и поцеловал жену, которая любовалась коляской — Геночка, я, конечно, понимаю, что она безупречна, но у нас уже есть одна коляска. Кривицкий снял одежду и, улыбаясь, рассказывал. — Ира, — поцеловал её в щёку, — ты чего? Она же просто бомбезная! Я, когда мимо проезжал, увидел её на витрине, то сразу подумал, почему бы не прикупить Софье Геннадьевне вторую машину? — Гена, это же денег таких стоит. — И что?! — как бы изумляясь сказал он, — Да, ты посмотри. Гена подошел к ней и указывал на все преимущества. — Какие ручки, какие колёса, сумка, а матрас какой! Ире стало ясно, что он помешан на ребёнке. Помешан и точка. Ира заулыбалась. — Ну, Кривицкий, ты, конечно, больной. Он обнял жену сзади и положил руки на живот. — Я не больной, — прошептал он ей на ухо. Они стояли теперь у двух колясок. На самом деле, ту они покупали вместе и она была тоже новой, красивой, но Кривицкий как капризуля настоял, чтобы купили белую. Этот цвет смотрелся эффективно, но цена кусалась и Ира не дала ему её купить. Однако, пока она гуляла по другим отделам, Геннадий Ильич уже купил её. — А сколько эта радость стоила? Он направился в спальню переодеться и молчал, а она следом за ним — Гена, сколько ты заплатил? Он расстегивал рубашку и ремень. — А какая разница? Ира скрестила руки и опёрлась о шкаф. — Хочу тебе напомнить, что мы в браке и бюджет общий. — Тридцать пять тысяч. — Гена, я же всё равно узнаю. — А ты дай мне договорить, — он надевал домашнюю рубашку. Ей надоело смотреть на то, как он долго застёгивает пуговицы. Ира стукнула по его неуклюжим рукам и сама принялась её быстро застёгивать. — Тридцать пять тысяч и… — он сожмурился, боясь получить от жены, — умножить на два. — Сколько?! Она застегнула последнюю пуговицу и прожигала его взглядом. — Ну, Ира, она же трансформируется в летнюю коляску и обратно. Это же классно, — нервно улыбаясь, говорил он. — Ты больной! Она ушла на кухню злая. На самом деле такие покупки надо обговаривать. И только это её злило. Ещё злило, что он скрывал его банковский счёт с момента продажи квартиры в Израиле. Да, он купил новую мебель, новый телевизор, всё для ребёнка, но этот источник же не бесконечен. Однако Гена знал, что они живут в шоколаде. У самого зарплата бешенная, а Ира сидит на оплачиваемом декрете. Всех этих денег хватает с головой. Пока она перекладывала ему еду в тарелку, Гена подошёл сзади и обнял её. — Чего ты сердишься? — Я не сержусь, — холодно говорила она. Кривицкий вдохнул запах потрясающего ужина и поцеловал жену за ушком. — Какая же ты у меня кудеснца. Пока он не видел, она улыбнулась. — Ира, я же люблю вас, — он сел за стол и наблюдал, как она убирает со стола готовки. — Слишком уж сильно ты любишь нас. — Да, могу позволить. — А ты смотри, чтобы твоя позволялка не закончилась. — Тогда я буду до смерти работать, чтобы обеспечить вас. Она села рядом с ним и гладила его волосы, на которых уже неумолимо много седых прядей. — Как же ты изменился, Кривицкий. И я даже не знаю, плохо это или хорошо. Он разрезал курицу и накалывал её на вилку. — Ну, хочешь, мы и тебе что-нибудь купим? — Мне то куда? У меня гардероб скоро взорвётся от твоих подарков. Гена запивал еду водой и пожал плечами. — Вот и всё тогда. Иди собирайся на приём. — Господи, — она встала со стула, а Гена ей помог и подал руку, — патриархат какой-то. — Не бурчи — старушкой станешь. Ещё одним новьём в их жизни было то, что Гена с помощью Иры стал много общаться с отцом. Когда Павловой нужно было забрать кое-какие его документы, то она пришла к нему в дом. Хотя стучала несколько минут, он ей открыл. Кривицкий старший ничем не изменился. Всё те же седые волосы и очки, футболка да штаны. Он стоял в дверях и осматривал её снизу вверх. Подметив её живот, он усмехнулся. — Бросил беременную чтоли? — Нет, нет, нет, что вы, Илья Андреевич, — она фирменно махала руками, чтобы отбросить это подальше. — Чего случилось? — уже раздажаясь, говорил он. Конечно, немного удивил факт, что ему плевать на то, что перед ним беременная женщина и он даже не предложил войти. Даже после того, как Гена уже в сотый раз выплатил за него долги за квартиру. — Нет, ничего не случилось, — она показала два пакета с продуктами, — просто Гена хотел передать продукты кое-какие. Илья Андреевич впустил невестку (хотя даже не знал об этом) и закрыл дверь. Она сняла обувь и прошла на кухню, поставив пакеты с едой. — Отправлять еду через беременную женщину это в его репертуаре. На самом деле Гена даже об отце не говорил, просто нужно было дать предлог, чтобы войти. — Гена сейчас на работе. — Так ты еще и одна беременная дома? — Илья Андреевич, я справляюсь. Он сел за диван и смотрел на телевизор. — Если что, то я тебя предупреждал. Один раз бросил, а на второй тоже осмелится. Ира вздохнула и убирала все продукты в старый холодильник. — Мы женаты. Он никак не отреагировал, а лишь перелистнул канал. — Поздравляю. После этих холодных слов Ира вскипятилась, но не осмелилась портить отношения со свёкром. — Хотите узнать кто у нас будет? Он посмотрел на неё, поджал губы, но промолчал. — Ну, перестаньте вы уже злится на своего сына! Он вам квартиру оплачивает, продукты присылает! — она не сдержалась и двиналась к нему, — Вы даже его не разу не поддержали, когда ему новое сердце ставили. Неужели вы такой холодный? Хватит строить из себя обиженку, проживите остаток жизни счастливо! Она перестала жестикулировать и стояла недалеко от него. Всё это время он внимательно смотрел на неё, а потом спокойно сказал: — Всё? — Да, — вздохнув, сказала она. Кривицкий всё-таки принял информацию, что она вынашивает его внука или внучку и не хотел с ней спорить. Всё-таки старик не совсем из ума выжил. — Я понял всё. Чего орать то? — с долей нежности сказал он. Ирине кого-то это напомнило. Это же Гена во время любой ссоры. Вот они гены отца. Кривицкие могли легко вывертеться из спорной ситуации, используя своё обаяние. — Кто у вас там? — он встал с дивана и пошёл наливать чай себе и невестке. — Девочка. Он стоял спиной к ней и наливал кипяток в кружки, но услышав эту информацию он застыл. Да, это будет девочка, которая наконец-то будет жить в России, а не в Израиле. Илья Андреевич придумал лишь отговорку, что он ненавидит другие страны, а потому не хочет видеть никого из внуков, Гену он посылал, когда показывал своих детей на фото. Его отец просто злился, что сын на все уговоры его матери оставить детей в России просто отказывался. И так они умоляли сына переехать обратно несколько лет, а потом Кривицкий старший устал это делать и просто обозлился на весь мир. — И рожать здесь будешь? — с надеждой спросил он. — Да. Он поднёс кружки чая и сел напротив неё. — И прямо никуда не уедете? — Нет. Он не верил своим ушам. — Теперь, как я понял, чтобы видется с внучкой, я должен с Геной помириться. — Это совсем не обязательно, — улыбаясь, говорила она. Поймав её на взгляде, Кривицкий вспомнил: — Знаешь, Сара тебя любила, ждала, когда сын опомнится и приедет к тебе. Жаль, что не дожила до вашей свадьбы. — Илья Андреевич, вот я уже в сотый раз убеждаюсь, что ваш сын весь в вас. Радуйтесь, что сын только ждёт перемирия. С этими словами она встала из-за стола и направилась к выходу, свёрк за ней. — Тебя может проводить? — замявшись, сказал он. — Не надо, меня муж встретит у парка. — Привет этому мужу перейдай и скажи, чтоб пришёл ко мне. Поболтать надо. Она улыбнулась и кивнула ему. — Передам. Так всё примерно и было. Но был ещё один аспект — Ира скучала по работе и безумно хотела на работу. Ей надоедало сидеть дома, ждать мужа. Хотя Гена всегда был «за» любую её идею провести время где угодно, но не на работе. Она звонила Нине и болтала с ней часами, помогая в приёмном. Даже, когда гуляла до работы мужа, то заходила и словно наводила свои порядки. Сейчас на дворе весна, утро. Ира готовила себе завтрак и слушала новости по телевизору. Она нарезала себе тарелку фруктов и села на диван. Вдруг её телефон зазвонил, Кривицкая подняла трубку. — Ира, привет. — Привет, Валер. На том конце Марущак шёл по своему этажу в пальто с портфелем в руке, на его голове была черная шляпа, словно котелок. — Напомни-ка мне какой сегодня день недели? — Среда, — оглядываясь на календарь, сказала она. — Угу, — он открывал дверь своего кабинета и придерживал телефон плечом, — а по моим прогнозам ты рожаешь когда? — Завтра, — поедая очередную дольку апельсина вспомнила она. — Ты хочешь, чтобы я Кривицкому позвонил? — Валера, ты же сам знаешь, что это лишь прогноз. У меня даже схваток не было. — И что? Он вошёл в кабинет и кинул портфель на диван, а следом и пальто. Тёмно-зеленый жилет он повесил и накинул поверх белой рубашки халат. — Я же сказал, что ты сегодня едешь к нам в клинику и мы ждём родов здесь. — Валера… — Нет, Ира, и точка. Сейчас, пожалуйста, собирайся, а я оформляю документы. — Вот я иногда задумываюсь кто мой муж. Ты или Гена. — У нас шведская семья. Ира засмеялась, а Валера на том проводе наливал себе кофе. — Всё, давай. — Угу. Она положила телефон и направилась собирать сумку. Всё было отлично, она собирала еду, воду, одежду и документы. Как тут зазвонил домашний. Интересно кто это такой древний по домашнему звонит? Ира сняла трубку: — Это Кривицкая? — ответил пожилой мужчина. — Да, а кто беспокоит? — Это Илья Андреевич. — Ой, здравствуйте, — она, мягко говоря, удивилась, — что-то случилось? — Нет, просто подумал, спросить как там у вас, — неуверенно говорил он. Ещё бы, а то спустя несколько лет стал интересоваться чьей-то жизнью. — Собираюсь в клинику. — Что-то с ребёнком? — Да, наружу просится. Илья Андреевич усмехнулся, сидя на диване. — Ну ясно. Ира ждала, когда он спросит про сына, но тот настолько не привык это делать, что передумал. — Гена сейчас на работе. — А, ну, я тогда потом позвоню. Ты напиши или позвони, когда родишь. — Так это будет только через несколько дней. — Я подожду, — спокойно и терпеливо проятнул он. — Может лучше на выписку придёте? Илья Андреевич замялся и не знал, что ответить. Таких решительных вопросов он не ждал. — Если время будет, — соврал он. Ира усмехнулась. «Какой вы занятой Илья Андреевич, а врать не умеете, как и ваш сын» — подумала она. Спустя час она сидела у двери на тумбочке и одевалась, обувь вообще с трудом могла одеть. Но когда она поднялась то почувствовала резкую боль. Она держалась рукой за тумбу и сжала губы. — Так, фух, — она глубоко дышала, — всё хорошо… Всё хорошо… Но ничего не было хорошо. У неё схватки. Боль сначала глушилась, а потом появлялась и нарастала. От боли Ира прокричала. Простояв так несколько минут, и ощущая эту адскую боль, она выпрямилась и вроде как стало легче. Ясно, что так она не может идти до Гены, как она обычно это делает. Пока не начались схватки вновь, она набрала мужа. — Да, моя хорошая, — ответил он, перебирая бумажки рядом с Ниной. — Гена, я кажись рожаю. Мужчина на том проводе нервно взглотнул. — А ты разве не у Валеры? Он сказал, что ты с утра у него. Ира ударила себя по лбу. — Ну… — она думала как соврать, чтобы другу не влетело, — я заехала за документами. Если бы Кривицкий не бежал сейчас сломя голову к машине прямо в халате, то наверно он расколол бы её ложь, однако думать было некогда. — Буду через десять минут. Тут у неё резко случились вторые схватки и она съежилась от боли, прокричав. — Чёрт возьми, еду я, еду! Он нервно набирал своего друга, параллельно уже выруливая с парковки Склифа. — Да, Геник, — друг осматривал пациентку и говорил с ним. — Какого чёрта она дома?! — закричал он, — Я тебе её доверил, ты пообещал, что всё будет нормально! Из-за такого крика он слегка вздрогнул. — Не нервничай ты так, сейчас заедешь, заберёшь её и завтра родим, — спокойно проговорил Валерий. — Она уже рожает! Кривицкий метнул сейчас через красный светофор и кругом сигналили машины. — Эй, Ателло, ты там не кипишуй так! Хочешь жену вдовой сделать? Гена нервно провёл рукой по лицу и сбавил скорость автомобиля. — Что мне делать, Валера? Он перестал кричать, но паника не уходила. Все знания по первичной мед. подготовке улетучились мигом. — Вези её к нам рожать. — Ладно. — И успокойся там. Валера отключился и даже недообслужив пациенту, вскочил со стула и со скорости света помчал к медсёстрам. Пациентка лишь успела сказать: — Постойте! Куда вы?! Марущак бежал, сбивая сотрудников с ног, в голове была лишь мысль о том, что он не успеет. Да, был шанс, что она не родит и поэтому Валера старался ей помогать, чтобы та получала только положительные эмоции. Сейчаc он винил себя, что позволил ей остаться дома сегодня, это врачебный произвол. Конечно, он никогда бы не сказал Кривицкому, что есть доля того, что дочери может не стать. Как это сказать лучшему другу?! Он развеивал плохие мысли в своей голове и добежал до своей сотрудницы Кати. Екатерина Михайловна прекрасный сотрудник, которому он доверяет. — Катя, готовим палату и родильню для Павловой, — запыхаясь, сказал он. — Уже?! — Да, уже! Ну, Екатерина Михална, хотя бы вы возьмите себя в руки. Катя медленно пошла в сторону палаты и Валера крикнул, присев на колени: — Я сказал быстро! Екатерина теперь уже быстро шла вдоль коридора, а Марущак тяжело дыша пообещал себе: — Всё, бросаю курить. Пока Марущак делал всё для Иры, Гена уже вбежал в квартиру. Он увидел жену, сидящую на стулике в прихожей, Ирина держалась одной рукой за живот, а второй за спину, лоб её был влажный, скрипя зубами, она подняла голову на мужа. Он взял сумку и подал руки Ире. — Идти можешь? — А ты чего в халате? — Егорова, я спросил, ты идти можешь?! — Что ты орёшь на меня?! Он присел напротив неё и опустил голову, когда отдышался, то вспомнил слова лучшего друга и потёр глаза. Он взял её руки, слава небесам, её слегка отпустило. Гена целовал её руки и прижал их к щекам. — Прости, малыш. Ира была изнеможена и водила руками по его лицу. Гена помог ей встать и нацепил сумку на плечо. Пара медленно дошла до машины и он усадил её на заднее сиденье, там просторнее. Кривицкий завёл машину и направился по уже знакомому пути. В дороге ей стало лучше. Он постоянно оглядывался на неё через зеркало. Гена уже не мчал, а понимая, что в машине беременная жена, аккуратно ехал. Ира вдруг вспомнила: — Отцу потом набери. — Зачем? — У него вообще-то внучка скоро будет, пусть узнает, когда я рожу. Гена не стал спорить и лишь провел по волосам и согласился. Его халат уже был весь потрёпан, а лицо приняло измотанный вид. Кривицкая двинулась к его сиденью и массировала сзади плечи. — Не волнуйся, Гена. Это его немного расслабило. — Как я могу не волноваться, когда ты должна была быть уже в клинике? — Всё, не бурчи, на Валерика не ругайся это всё я виновата. — Ещё бы… Он вдруг протянула: — Ой… Ой-ой-ой! — и держалась за живот. — Дыши, Егорова, дыши, — он уже сворачивал к парковке. Надо отдать должное, что Ирина Алексеевна крепко держалась и не орала на весь салон от боли, не волновалась даже так, как он. У входа уже стоял Валера и помог другу донести жену. — Так, давай аккуратненько, — они усадили её на каталку. Марущак прожестикулировал и её забрала Катя с медсёстрами. — В третью палату, осмотрите и сообщите мне когда рожаем. Она кивнула и женщины скрылись за стенами клиники, а Кривицкий успел лишь помахать жене. Марущак достал пачку сигарет. — Пошли выйдем. Гена кивнул. На улице они сели на скамью и Марущак протянул другу сигарету. — Будешь? — держа одну во рту, спросил он. Кривицкий кивнул и он поджёг ему тоже. Спустя пару тяжек друзья облегчённо вздохнули. Оба знали, что это только начало, но хотя бы это начало в руках у профессионалов. — Прямо с корабля на бал, — сказал Валера, осмотрев его внешний вид. Кривицкий пустил дым в затяг и друг его ткнул локтём. — Э, не налегай. Он выбросил сигарету. — Как только она позвонила, то я с ума сошел. — Да, я сам чуть коньки не отбросил. Ладно, — он постучал его по плечу, — пойду работать. — Валера, — он остановил его, — кесарево или будет так рожать? — Не знаю, поживём увидим. — Вечно ты ничего не знаешь, — проборматал он. А его друг, уходя в клинику, крикнул: — Я всё слышу. Тем временем Гена сидел ещё на скамье в этот солнечный майский день и собирался с силами, чтобы позвонить отцу. Он набрал давно знакомый номер. — Да, — строго произнёс старик. — Пап, это Гена. Илья Андреевич стянул с себя очки и слушал сына. — А, это ты… — Я тебя недолго потревожу. Иру сейчас увезли рожать. Его отец улыбнулся, но остался тверд. — Отлично. Вдруг пауза и отец, на удивление сына, продолжил. — Ты там как? — Держусь, — сказал он, вздохнув. — Вот и держись. — Спасибо. — А нечего нюни распускать, Гена. — Да, я понял уже. — Как дочку назовешь? Кривицкий направился к машине. — Софья Геннадьевна. — Красиво, не поспоришь. Он открыл бутылку воды и жадно глотал жидкость, сидя в машине. — Ладно, папа, мне ещё доработать надо. — С ума чтоли сошел?! — Илья Андреевич даже поперхнулся чаем, — У тебя там жена рожает, а он на работу. — Ну, пап, она же в надёжных… Тот не дал ему договорить. — Запомни, нет надёжнее рук любимого человека. Хватит чепухой маяться, поезжай отпросись да едь обратно и жди. Гена улыбнулся, понимая, что их многолетний период молчания и обид окончен. — Тогда я поехал. — Всё, давай. — Если что, то клиника имени Юрия Марущака. — Понял. Телефонный разговор был окончен и Кривицкий уехал в Склиф, чтобы переодеться и отпроситься. Этот день точно будет лучшим за последние несколько лет. Уже в Склифосовском он проходя через всех коллег добрался до одежды, а предупредил лишь главного и Нину. Зная, что Нина истинный фанат их отношений, она разнесёт эту весть всем, так что не придется говорить каждому отдельно. Вновь сидя в машине, он увидел, как его телефон жужжит. Когда поднял его, то там высветилось имя Маши Марущак. — Гена, почему мне Валерка не отвечает? — сразу споосила она. — Ира рожает. Этого предложения хватало. — Да ладно?! — Угу. — Счастье то какое. Ты сейчас где? — Вот еду в клинику и буду ждать. — А как она вообще? На той стороне Маша сидела с Димой и помогала аккуратно покушать. — Нормально, я думал будет хуже. — Ты держи меня в курсе. — Хорошо. Дима услышал голос дяди Гены и потянулся к телефону, болтая ножками. — А можно мне дядю Гену? Маша дала сыну телефон и трепала его волосы, улыбаясь. — Дядя Гена? — Да, Димасик, это я. От голоса сына лучшего друга хирург прямо таял. Да и вообще он был легко подвластен детям. — У тебя, что, скоро будет ребёнок? — Да, вот сейчас поеду и буду ждать. — Класс! — Ещё какой. — Ты же дашь мне с ней поиграть? — Да, но ей нужно будет подрасти чутка. Гена завёл машину и направился в клинику им. Юрия Марущака. — Я подожду. — Договорились. — Гена… — протянул мальчик, водя пальцем по столу, — а ты же приедешь на мой спектакль с садике? — Конечно приеду, гонщик. — Спасибо! — Всё иди доедай еду и слушайся маму. Сын передал Маше телефон, и та продолжила. — Знаешь, что он в садике сказал? Гена сворачивал на перекрёстке. — Что же? — Что на него придут два самых лучших доктора всего мира. Гена засмеялся, а его смех вызвал тоже самое и у Маши. — Ну ладно, раз сказал, то надо исполнить. — Ладно, Генка, удачи вам. — Спасибо.***
Он сидел у палаты уже четыре часа. Первые два он постоянно что-то спрашивал и волновался, а потом ему дали понять, что никто не собирается всё докладывать.Когда волнуешься, то время летит со скоростью улитки, а то и медленнее. Он успел уже посетить даже столовую для рабочих, куда его впустили только по одной фамилии. А это они ещё не знали, что его крестник это сын их начальника и директора в одном лице. Сейчас он нервно перебирал руками и уже порядком устал. Прошёл пятый час и Гена задремал. На улице уже темнело, врачей становилось меньше, а он уснул… Он настолько устал, что ничего не приснилось. Лишь темная пустота, ознаменованная его храпом. Кривицкий почувствовал, как справа кто-то подсел и подложил ему кофту под голову. Однако этого не хватило, чтобы разбудить эту соню. Плевать было, кто там такой заботливый. Хотелось спать… И вот проснувшись уже оттого, что рядом кто-то храпит на ухо, он повернул голову и заметил того самого седого в очках старичка. Он был одет в свитер и брюки, а на ногах ботинки. Удивлению его не было края потому что это его отец. Он пришёл. Кривицкому младшему стало интересно, что же Ира такого сделала с Ильёй Андреевичем, что он явился на рождение внучки. Он взглянул на часы а там глубокая ночь. В соседнем кабинете горел свет и было молчание. Тут, озарив тёмную комнату светом, открылась дверь и вышел Валерий Юрьевич Марущак с маленьким и кричащим кульком на руках. Он убаюкивающе «шикал» и пнул друга в ногу. Гена, не веря своим глазам, встал и протянул руки к малышке. Валера передал ему кулёк и сказал: — Принимайте папаша, — шептал он, — три двести, пятьдесят три сантиметра. Валера улыбался так, что видны зубы. Кривицкий взял её на руки и смотрел на неё зачарованным взглядом. Её зелёные глаза, смотрели на него с удивлением. Соня перестала плакать. Невероятно. Он смотрел на её синеватое личико и прям таки хотел расцеловать и согреть отцовской любовью, но нельзя. Друзья смотрели на девочку вместе. Гена все ещё смотрел на неё, а губы говорили: — Вся в маму, сначала ревёт, а потом любимого увидит и сразу молчит, выпучив свои изумрудные глазки. Друг обнял его и, стиснув зубы от радости, проговорил: — А ты говорил, что будет нос, как у тебя. Вся в мать. Их прервала акушерка: — Валерий Юрьевич, мы вас ждём. Он кивнул и на последок хлопнул Гену по плечу, сжимая его. — Иду, иду. Дверь заперлись, а Гена сел на скамью. Его отец уже не спал и снял очки, потёр глаза, одел. Он смотрел на внучку. Кривицкие смотрели на Кривицкую, у которой глаза разбегались, не зная на кого глядеть. — Слава богу, нос не твой. — Ага. Они рассматривали каждый её миллиметр и запоминали такой, ещё только когда ни садик, ни школа ей не мешали, ни душевные боли, ни денежные вопросы. Когда она, это и есть она. Софья Геннадьевна Кривицкая. Их усталые лица переглянулись и отец приобнял сына. — Только пообещай, что будешь оставлять её на лето. Гена поднял на него голову и усмехнулся: — Где? В твоей каморке? — Ну, да, я не челюстно-лицевой хирург, но внучку тоже видеть хочу. — Да куда ж я денусь… — И то правильно. Спустя недолгую паузу Илья Андреевич протянул руки и, поморщась, сказал: — Всё, теперь моя очередь. Так они и сидели, споря где Соня будет проводить лето. Следом одарили её комплиментами, а потом её забрали. Они ночевали прямо там в коридоре, потому что ноги не куда не хотели идти. По приказу Марущака им подложили подушки и одеяло. Утром, когда одна из медсестёр разбудила Гену, он думал, что это всё сказка и его мечты. — Геннадий Ильич, Валерий Юрьевич разрешил вам увидется с женой, — шепотом сказала она. — С женой? — потерая глаза, спросил он. — Да. — Спасибо. Сестра ушла и он встал, поправил одежду, поправил волосы и прокашлялся. Войдя, он узрел белую палату с огромной кроватью, которая была приподняла через пульт управления, неподалёку её вещи. А на кровати лежала Ира, которая кормила грудью дочку. Кривицкий удивился, что у этой женщины еще есть грудное молоко. Он сел рядом, на её кровать и, перекинув, руку через её тело, целовал ножки и коленки. Ира одарила его улыбкой и поцеловала дочь. Говорить ничего не хотелось, оба устали. Хотелось чувствовать тепло друг друга. Гена двинулся ближе и поцеловал её бледненькое лицо и спрятался в волосах. — Вот и все позади, — прошептал он, — все твои мучения и мои волнения. Прислонившись к её лбу он смотрел на Соню, которая тянула руку с отцу. — Все только начинается, — ответила она. Гена протянул палец и малышка его сжала. Насколько же она еще мала, что рука может сжать лишь палец. Восхищаясь её пока бесцветными волосами, но было ясно, что скоро они будут светлые, и глазками, которые смотрели на него с надеждой. Напоследок он расцеловал её личико и поцеловал ручку дочери. — Лягте, поспите. Хорошо? Она кивнула и свободной рукой поправила его кудряшки. — Только когда праздновать будите, то не разгромите там детскую. Он театрально сыграл роль: — Ирочка, — он прикрыл рот, ахнув, — да я же не в одном глазу. — Иди уже, Гамлет. Гена помахал дочке рукой и оставил невесомый поцелуй на её спинке. Вечером они напились до беспамятства с Валерой и отцом, весь двор слышал их песни и смех. А Ира смотрела в окно и засыпала с дочерью вместе под закат солнца.