Когда смеялись боги

Софа ударила Бельтана в грудь. Из глотки льва вырвался короткий вскрик, после чего он рухнул на землю. Богиня трезубцем пригвоздила его к камням. Затем она щёлкнула пальцами, освободив меня и остановив кровь, которая текла по моим губам. Я сделал было к ней шаг, как тут Бельтан вынул трезубец и ударил его рукоятью Софу по виску. Она взвизгнула и отлетела в сторону. — Зачем ты так груба, Софочка? — сказал он с напускной обидой, магией парализовав богиню. Лев подошёл к ней и положил ладонь на её щёчку, поглаживая, пока та злобно на него смотрела. — Знаешь, я даже не думал, что у нас мог быть ребёнок. — И поэтому сделал это со мной? — язвительно сказала богиня. — Я любил и люблю тебя. Я бы всё равно рано или поздно это сделал. — Ублюдок! — прорычала Софа, вырываясь и дав льву в глаз когтями. Я хотел было вмешаться, но богиня выбросила льва в портал, и оказалась рядом со мной и колыбелью. — Прости пожалуйста, что я пришла… я помню, что обещала не донимать тебя, но… — Какое «донимать»?! — перебил я, схватил её за плечи. — Тебе не больно? — Я нормально. Я отвлеку, а ты… Договорить ей не дал рычавший Бельтан, который прыгнул на Софу и вогнал когти ей в бок. Та извернулась и села на него, начиная душить, но лев резко рванул с ней к потолку, душа уже её. Они стали перекатываться по потолку, рыча и пытаясь друг друга убить. В какой-то момент они оказались на разных углах пещеры, а между ними находилась колыбель. Они стали расти, после чего, будучи ростом метра четыре, сцепились. Бельтан пытался полоснуть когтями по ребёнку, чего ему не давала сделать Софа, перехватывая его лапы и пытаясь оттащить. И вот, когда она перекрыла ему обзор, я подскочил к колыбели и протянул к ребёнку руку. Оба глянули на меня. — Пошёл вон! — рявкнул лев. — По, не трогай! — взвизгнула богиня. Но я успел коснуться света. Через секунду он стал в сто раз ярче, чуть меня не ослепив. А затем раздался плач. Детский плач. Протерев глаза, я увидел, что в колыбельке лежит совсем маленькая беззащитная панда. Он пыхтел и пищал, протягивая ручки и ища защиты. Бельтан и Софа замерли, смотря на него. Я чуть не пискнул от умиления. Он такой хорошенький. Не верится, что его отец — жестокая бездушная мразь. Панда плакал всё громче и жалобнее. До меня дошло, что он боится и что скорее всего хочет есть. Бельтан разжал на Софе когти и, склонившись над ребёнком, начал напевать: — Как холодный ветер морской, Будешь ли ты опять со мной? Софа же содрогнулась, услышав песню. Затем она магией заткнула льва, продолжая: — Голос мой тебя зовёт, Моя любовь живёт. — На волнах и на глубине Сердце я отдаю тебе, — пел с ней Бельтан, начиная меняться. Его тело покрывалось алой чешуёй, а самого его трясло, будто в конвульсиях. И при этом он хищно улыбался, глядя на ребёнка и богиню. — Десять лет до встречи пройдёт. Моя любовь живёт. Раздался гром. ребёнок хныкал и ёрзал, я увидел, что у него даже ещё были закрыты глазки. Чует моё сердце, надо его сейчас убрать оттуда, иначе Софа случайно его заденет, пока будет отбиваться от Бельтана. Богиня и лев стали петь несколькими голосами, стараясь переорать друг друга. И чем сильнее был голос Бельтана, тем быстрее он изменялся. Он превращался в дракона. Софа же начала превращаться в сущность голубого цвета, защищая колыбель. — Слейся со стихией морской! — Властвуй вечно ты со мной! — Пусть мечты исчезнут на дне, Оставь их души мне, — пела Софа, скалясь и изгибая спину. — Песнь сыграй, что спета давно. И когда шторм нагрянет вновь… — Моё сердце сможешь открыть, Нам вечно вместе быть! — Бельтан, взмахивая проросшими крыльями, гремел и перекрикивал богиню, отшвырнув её в сторону и склонившись над колыбелью. — Мощь твою нельзя удержать. И цепями не сковать… — Боль не стихнет через года, И будет так всегда! — из последних сил рявкнула Софа, вонзив в спину льва трезубец. Тот оглушительно зарычал. Богиня же превратилась в панду и, схватив меня и ребёнка, прыгнула в только что созданный портал. Мы оказались во дворце. Пандочка бережно держала ребёнка обеими руками, укачивая и тихонько дыша в его лобик. Тот хныкал, но уже не так надрывно, как в пещере. — Чшш. Тише, мой маленький. мамочка рядом, — ласково сказала Софа. Ребёнок немного покряхтел, а затем глубоко вздохнул, замолкая. Панда подняла на меня взгляд, пока я наблюдал, как она укачивает дитя. — По, я… я сейчас уйду, — несмело сказала она. — Не уходи. — Но как же… но ребёнок… я думала, ты ненавидишь меня… — Это вовсе не так, — я подошёл к ней и обнял. — Я не хочу без тебя. — А он? — Софа показала ребёнка, чуть не плача. — Он ни в чём не виноват. И раз на то пошло, то если ты позволишь, я хочу растить его с тобой. — П. Правда?! — Да. Я люблю детей. — Ты… ты такой… спасибо, — она прижала меня к стене, сильно и благодарно целуя. Затем посмотрела счастливыми и слезившимися глазами. — Я тебя люблю, воин дракона. — И я тебя люблю, моя богиня. Она тискалась со мной ещё какое-то время, пока я не увёл её на кухню, ибо ребёнок вновь проснулся и захныкал, прося еды. Софа наколдовала молоко в бутылочке, которым принялась его кормить, попутно кормя меня лапшой. И поев, ребёнок поёрзал и открыл глазки. Они были ярко-зелёными, добрыми, как у матери. Он увидел её и заулыбался, мыча и хватаясь за щёки Софы ручками. Богиня умилительно улыбнулась, прильнув щекой к его ладошке. Я впервые вижу её такой… такой беззащитной и счастливой. После всего, что она вынесла, она выглядела такой умиротворённой. Софа нежно поцеловала ребёнка в лобик, после чего посмотрела на меня. Маленький панда тоже вперил на меня свои глазки. — Это папа, малыш, — мягко сказала она. Я даже не ожидал таких слов. Однако, дитя с любопытством меня рассматривало. Затем, снова поев и выпив всё молоко, ребёнок поёрзал на руках матери стал дремать, сложив ручки на животике. Он такой маленький, беззащитный… почему Бельтан так жаждет его смерти? В моей с Софой комнате богиня наколдовала небольшую колыбельку, в которую уложила сына. Тот покряхтел и улёгся на бочок, едва панда укрыла его одеялком. Затем она обняла меня за живот, а я обнял её в ответ. — По. — Да? — Как мы его назовём? — Гм. А какие у богов имена? — Бальтазар, Гермес, Ёрмунганд, Амдусциас… — Стоп! Вот последнее. — Амдусциас? — Софа посмотрела на ребёнка. Затем чуть улыбнулась. — Думаю, ему идёт. — Он будет самым крутым и потрясным полубогом! — Верю. По, спасибо тебе. — За что? — За всё, — тихо сказала богиня, прильнув ко мне и обнимая.