По наитию

В нашем мире есть такое явление как «воображаемый друг». Обычно человек обнаруживает его рядом с собой еще в раннем детстве. Но я до сих пор его не встретил, хотя мне уже пятнадцать. Только подумайте, пятнадцать! Уму непостижимо! Может быть, все эти истории про этих «существ» просто бред, чьи-то сумасшедшие выдумки? Или это часть всемирного заговора? Чем больше времени проходит, тем меньше я верю, что это может оказаться правдой. Быть может, дело во мне? Что если я — единственный у кого его нет? Я какой-то ненормальный? Дефектный? Может быть, они были правы… Я помотал головой, отгоняя непрошенные мысли. Все-таки этот феномен едва изучен и то со слов так называемых «носителей». Кто знает, может быть, ВД вовсе не существует, а люди просто не могут перестать врать? Может, хотят привлечь как можно больше внимания? Или, наоборот, боятся выделиться в мире, где у каждого есть этот воображаемый друг? Мы никогда не узнаем наверняка, пока какой-нибудь гений не запечатлит их на пленку или что-то в этом духе. Я не был уверен, что это возможно, но разве ученые не для этого нужны? Чтобы расширять границы невозможного. Но все-таки. Что если у меня никогда не появится этот ВД? Как я буду жить так, пока другие делятся своими невероятными историями? Смогу ли я жить как ни в чем не бывало, или расскажу миру правду? Я дрогнул. Нет, ни за что. Не хватало еще, чтобы на мне ставили всякие эксперименты! Моя жизнь принадлежит только мне. Но тогда буду ли я притворяться, что я такой же как все? — думал я. Так я мог бы и загнаться, впасть в уныние на целые сутки, если бы не кулачок сестры, которым она треснула меня по плечу: — Ты вообще слушаешь, что я говорю?! Тебе бы не помешало хоть немного такта. — Мэйбл взлохматила мне волосы, и я отпрянул, боясь представить какой кошмар воцарился у меня на голове. Однако удар у нее был что надо, и все дурные мысли как ветром сдуло. — Не кисни, Дип-Дип! — Прости, Мэй. Я задумался. Так чем ты хотела поделиться? Это мог быть типичный грустный вечер, когда я строил безумные теории, но присутствие сестры-близняшки в моей комнате легко разгоняло даже самые мрачные тучи. Мэйбл плюхнулась на кровать, начиная вещать очередную историю, которая «тебе точно понравится». Эта была про Пасифику, ее воображаемую подругу. На этот раз я действительно с интересом слушал ее. Если в детстве это и могло показаться выдумкой, то сейчас я почти был готов поверить Мэй. Да, временами она была невыносимой фантазеркой, но я не мог ее не любить, ведь сестренка — самый близкий для меня человек. Да и ее рассказ не был простым. Он пестрил ненужными подробностями и сложными эмоциями, как если бы она правда говорила о существующем человеке. Порой Мэйбл замолкала и смотрела на что-то, что я не мог видеть, потом злилась и кажется хотела поспорить с Пасификой, но почему-то молчала (точно они поссорились). Будто она, на самом деле, общается со своей подругой… Меня пугала эта мысль, но с другой стороны, интриговала и вызывала тоску, словно от сердца отделили кусочек. Я вздохнул. И вот, кажется, сестра подобралась к сути: — Ну вот, представляешь, мы вместе с Кэнди и Грендой ходили на сеанс медиума*, — от внезапного перехода я раскрыл глаза, — и когда парень-ведущий меня увидел, он произнес «Принцесса за первым столиком… о нет, конечно, я знаю как вас зовут… Мэйбл Пайнс, не так ли?» — с легкой хрипотцой и смехом произнесла она, — это было так круто, у меня аж мурашки по рукам пробежали! На ее восхищенный писк, я ответил взглядом, полным скепсиса. — И ты ему поверила? Ты же постоянно ходишь в этом ужасном блестящем свитере со своими именем… — Ты не понимаешь! — воскликнула она, перебив, — в тот день я была в платье, а билеты были куплены на имя Кэнди. Но это еще не все! Я безумно удивилась, откуда он узнал мое имя, но потом он выдал «Кажется, одна из ваших подруг не в духе». Тогда я и поверила ему! Пасифика в тот день не переставала ругаться на все подряд. Я же рассказывала какая она вспыльчивая? Меня словно стукнули под дых, я с шумом выдохнул и зарылся рукой в свои волосы. Неужели все это правда? — Это все очень подозрительно, Мэй-Мэй. Я должен лично во всем убедиться. Вдруг он все это просто выдумал, чтобы к тебе подкатить или еще не хватало, чтобы он оказался каким-нибудь чокнутым сталкером! Тем более что с тобой была Гренда, а она иногда выглядит не слишком дружелюбно… — Дип-дип, я уверена, что он не врал. Все это было так по-настоящему. Такое сложно подстроить. Ты бы видел этого Гидеона. Он сказал, что это судьба! — Довольно пискнула сестренка и посмотрела на меня своими искренними блестящими глазами. Подобной атаке я не мог сопротивляться. — Это звучит как фраза типичного шарлатана. Давай сходим к нему вместе завтра. Возможно, я получу подсказку, если отправлюсь туда. Одну вещь я все еще не мог выпустить из головы. Как так получилось, что у моей близняшки (по ее словам) ВД появился еще когда Мэй было два годика, а у меня до сих пор его не было? Могло ли быть так, что у нас один воображаемый друг на двоих? Но почему тогда я его не вижу? Если, конечно, его не получают по старшинству или по каким-то другим заслугам… Я боялся этих разрушительных мыслей, но они продолжали снова и снова являться за мной. Но вопрос оставался прежним. Почему я, черт возьми, не вижу Пасифику? Почему-то я четко был уверен, что дело обстоит иначе. Аргх, как же меня все это раздражает! Я со злостью смял исписанный лист и отбросил куда-то в сторону. Со слов Мэйбл, моя комната больше напоминала катакомбы. Я пытался объяснить ей, что это слово означает нечто иное, но она наотрез отказалась называть это место иначе. И мама была с ней полностью согласна. Она не переставала надеяться, что когда-нибудь я возьмусь за ум и хоть немного приберусь (поскольку я терпеть не мог, когда кто-то трогает мои вещи). Но когда этого не происходило, отчим грозил урезать карманные, и мама с победной улыбкой передавала мне средства для уборки. Я не понимал, почему они так обеспокоены этим, если мне вполне комфортно в этом подобии хаоса. Мэй проследила за полетом еще одного несчастного комка бумаги и продолжила о чем-то увлеченно вещать. На полу собралась уже куча таких же. Сестра где-то откопала чудом сохранившуюся пачку Улыбашек, благополучно забыв, как ей было плохо от них, когда она в прошлый раз их переела, и с упоением поглощала их. Раньше у нас была одна спальня на двоих, но потом мы стали быстро расти и Мэйбл захотела отдельную комнату, чтобы чаще зависать там со своими подружками. Пусть поначалу мне и было одиноко, я все же привык жить один. И у такого положения дел определенно были плюсы. К примеру, я мог слушать свои любимые песни на полную громкость или читать книги в полнейшей тишине. Или полностью сменить дизайн интерьера (мне все еще иногда плохело, когда я находил на своих вещах розовые блестки или пайетки, которые в свое время занимали почти все пространство в комнате, даже если мы делили комнату четко пополам). Оставшись один, я понял, что время давно перевалило за полдень, а в моем желудке еще не было ни крошки. Скорее по привычке я закинул в себя наскоро сделанный бутерброд и опорожнил кружку кофе. Да, Диппер, после такого желудок опять не скажет нам спасибо. В школу идти не надо было, шли летние каникулы, а так как всю домашку на лето я уже сделал, заняться мне было нечем. Поэтому я мучил блокнот, делая пометки. За сегодняшний день многое нужно было обдумать. Завтра я встречусь с этим Гидеоном, и многое станет ясным. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Погрузившись в тягостные мысли, я провалился в сон.

***

Был октябрь. Погода стояла ненастная, и даже теплая куртка не спасала от влажного ветра, пробирающегося под одежду. Темнело рано. Обычно мальчик не задерживался на улицах подолгу и убегал домой сразу, как светило скрывалось за домами. Но в тот день что-то пошло не так. Он хотел уйти, но взгляд зацепился за одинокую фигуру поблизости. Ламаник знал, что с незнакомцами общаться нельзя. Мама учила его сразу убегать, если он увидит кого-то подозрительного (особенно, если его чем-то угостят). Но этот мужчина чем-то отличался от большинства людей, что малыш видел до этого. Он не вызывал ни страха, ни отвращения. Скорее, его хотелось пожалеть. Мальчик не часто бывал на улице, но их район он все равно знал вдоль и поперек. Мама часто хвалила его за то, что он очень смышлёный для своих лет. Этого печального незнакомца Ламаник видел впервые. И хоть он не был общительным, он все же подошел к мужчине, сидящему на лавочке. Детская ладошка едва коснулась чужого плеча, и он спросил: — Дяденька, с вами все в порядке? — мальчик порылся в кармане и обрадовался, все же отыскав там конфету, — вот, съешьте одну и вам сразу полегчает. Незнакомец пораженно посмотрел на него, будто не веря в происходящее. — Ты это мне? — он ткнул себя пальцем в грудь. Малыш удивился, увидев его глаза, в которых, казалось, плескалось солнце. «Но ведь оно уже село…» — подумал он, открывая и закрывая рот. Поморгав, Ламаник прогнал иллюзию. — Вы были таким грустным, я подумал, что вас это утешит. Мне всегда помогало. — Спасибо, приятель. Ты очень добрый, — блондин улыбнулся и нежно погладил мальчика по голове. Ламаник смущенно улыбнулся в ответ. Он рад был помочь. — Наверное, тебя уже заждались дома, беги. Со мной все хорошо. Малыш пожелал ему доброго вечера и вприпрыжку побежал домой. Должно быть, сестренка с родителями уже волнуются, думая, куда он запропастился. *** Когда Диппер проснулся, было уже темно. Он выскользнул за дверь спальни и осторожно прошел мимо родительской комнаты. У Мэйбл горел ночник, но он не стал проверять спит ли она. Парень зашел в ванную и обдал лицо холодной водой. Вроде бы ему снилось детство, но он не помнил, были это и вправду его воспоминания. Завтра их ждёт насыщенный день. «Нужно постараться снова уснуть, не хотелось бы быть похожим на зомби, ” —промелькнула мысль, когда тот забирался в кровать. Дипперу казалось, что он уже не сможет заснуть. Однако усталость взяла свое, и он провалился в темноту, не увидев, как ручка упала с тумбочки сама по себе.