Плоть

Азра тащит куски мяса, обломки костей и клочки волос. Бережно складывает на стол и тащит снова. Чужая плоть тает под Везувийским солнцем, как бы маг не старался прятать окна. Сладкий запах растекается по самой дальней комнате лавки и совсем скоро вынырнет из-под алой занавеси. Снова приступ. Может быть, это теперь с ним навсегда. В виде черной земли под ногтями и засохшей сукровицы на ободранных щеках. Сколько бы ночей не прошло, каждую из них Азра просыпается в кошмаре. Сначала была мысль. Эта мысль несла страдание. Мысль пела обезумевшему Азре, прижатому грудью к могильной грязи, о сожжённом мертвеце. Сейчас он в кромешной тьме. Альназар сгребает в руки чёрные кости, поросшие земляной паутиной, и пытается найти в них хоть что-то. Ноготь? Волос? Лоскут кожи? Хоть каплю крови. Он был бы бесконечно счастлив увидеть труп. Сейчас, обнимая кости, Азра может только мечтать о мёртвой мягкой плоти. Мерещится серое иссохшее тело: впавшие яблоки глаз и кожа живота, разорванная книзу. Её складки как длинные глубокие шрамы режут вдоль рук и ног. Прелестные родинки лица продырявлены червями – когда внутри исчезает кончик хвоста одного, другой выжирает проход. Это звучит как мечта. Как самая сладкая фантазия. Альназар обгладывает каждый импульс творящегося в голове безумия. Азра очень хочет тело, но мысль заедает в голове: у тебя есть лишь кости. В кромешной тьме только он.