Красная нить судьбы. Часть 3. Дождались...

             — А я тако-ой холодный, как остывшее мяско! — Лаимм проорал песню, стоя в проёме. Уставившись на застывшего Хестана, он опять принялся горланить переделанную им на ходу песню. — А я такой одинокий, как сосиска на тарелке! Я такой весь засохший, как бутики на плошке! А я тако-ой!..       — Да понял я, понял! — взвыл Хестан, подскакивая с кровати и выбегая в коридор.       — То-то же, — хмыкнул Лаимм и принялся ворчать. — Готовишь им, готовишь, а всё не жрут! То тут, то там по кусочку оставят и свалят! Ну что за семья такая? По жопам им всем! Я с утра встаю, дела делаю, а они спят! А я дела делаю! А они опять спят! Ну что за родня? По попкам! — воинственно сжав кулачки, Лаимм уставился на коробку и радостно пискнул. — Бантички! — схватив украшения и стоящий рядом пакет с мишурой, он с довольной моськой вышел в коридор. Глаза от радости засияли звёздами в ночном небе.       Благодаря стараниям Маркуса и Рэйкса — драган не мог остаться в стороне, когда дружеского соперника дёргали, прося помощи — почти весь дом был увешан маленькими крючками, чем поспешил воспользоваться Лаимм. И далеко не только он. Дом всё больше начинал пестрить и переливаться. На каждом окне в коридоре — хотя и было их не так много, так как комнаты расположились с двух сторон — висели гирлянды, готовые засверкать всеми огнями, оповещая о празднике. Доминанты как могли ныкались по углам, только чтобы их плодоносяшки не заставили в этом участвовать. Вроде и хочется с ними ерундой помаяться, но как-то не очень…       Высунув язык от усердия, Лаимм повесил бантик на короткой цепочке бус на крючок. Почмокав губами, он так и эдак повертел головой, подозрительно сощурился и вытянул губы трубочкой. Незаметно подкравшийся Лёд тут же принялся облизывать весело захохотавшего хозяина. Растрепав волку холку и подёргав за уши, Лаимм нагнулся, доставая красный и зелёный шарики, уставившись на фиолетовый бантик с золотыми полосками, он вновь вытянул губы и опять же был облизан Льдом.       — Тиво пистал?! — весело заверещал Лаимм, пытаясь спрятать лицо от довольно пыхтящего питомца. — Уди-и-и!       Вдоволь напристававшись к любимому хозяину, Лёд нагло слямзил один их бантиков и пулей рванул подальше.       — Варюган! — Лаимм погрозил ему кулачком, понадеявшись, что волк не сожрёт украшение. Махнув на него лапкой, Лаимм посмотрел на шарики в руках и всё же повесил к бантику зелёный. Сдвинувшись в сторону, он достал серебряный бантик, а к нему подвесил красный шарик. Из-за разной длины петелек шары оказывались ниже, и смотрелось это довольно интересно. Только в итоге Лаимм перевесил их, сначала шарики, а поверх — бантики. Гораздо лучше. Хихикая, Лаимм полностью увлёкся украшением и не заметил, как из комнаты с несколькими чистыми холстами и сумкой вышел средний сынулька.       На хихикающего самого с собой мапу Иллиан поглядел с интересом. Его привлекло переливание в свете ярких бра мишуры и бантов. В голове, как и в украшениях, заискрились новые идеи для картин. Или комикса? Иллиан за него взялся с великой осторожностью: никакого опыта в таких делах нет, была опасность, что выйдет чушь. Насмотревшись подобных картинок со словами над головами героев, Иллиану захотелось сделать что-то подобное. Даром он так хорошо рисует, что ли? Да и комиксы помогали развиваться в разных направлениях. А ещё это было хорошим подспорьем и отвлечением, когда не было идей именно на картины. Набросков уже столько, что при небольшом усилии и правда можно было собрать комикс. Вот только Иллиан сомневался, что у него хватит идей. Комикс же — это не просто картинки, но ещё и история. О чём писать? Рэйкс на этот вопрос как-то ответил: о семье. И то правда: что ни день, то проскакивает сумасшедшинка. В основном от мапули, но чем плохо? И Иллиан об этом задумался всерьёз. Оставалось только наконец-то купить себе хороший планшет для рисования, чтобы уже совсем всё замечательно. Но с ним он решил повременить: вдруг кто-то да подарит. А если нет, всегда можно купить самому. Ну, или всё же намекнуть Рэйксу, а то иногда он так тупил, что беспокойство брало.       Разглядывая, как Лаимм вешает не всегда сочетаемые цвета, Иллиан не смог сдержать улыбку. Ну, кто сказал, что эти цвета не сочетаются? Ну да, жёлто-оранжевый не особо смотрелся с изумрудным, но есть в этом союзе что-то особенное. Неординарное. Такое же яркое, как и сам Лаимм, который от усердия даже язык выпялил. Такой забавный. Замучил Маркуса с Рэйксом со своими крючками и алтарём. Иллиан был уверен, что если эти двое в ближайшее время не доделают этот несчастный алтарь, Лаимм их не просто по жопам, а чем-нибудь тяжёлым отдубасит. Ну, или как вариант пустит ручьи слёз. Отец гарантировано поможет отпинать парней, а по итогу сам же огребёт, потому что не помогает. Иллиан еле сдержал рвущийся наружу смех: ну чем не сюжет для комикса? И герои подобрались вон какие: всякие разные. Один мапуля чего стоит. Да и муж родной не лыком шит.       Мысли Иллиана переместились на Рэйкса. Ох уж эти его горы мышц, сила в постели, забота в быту. Весь такой ему принадлежащий. Как придёт с работы уставший, как завалится под мышку куда-то и ну жаловаться. А стоит пригреться, как засыпал. И что Иллиану казалось самым милым, как он накрывал его живот своей огромной ручищей, точно прятал малыша от невидимой угрозы. Вроде на вид Рэйкс весь такой суровый, мрачный, неприступный, а как дело до семьи доходит, сразу как та игрушка, с которой Иллиан периодами спит — это на тот случай, когда Рэйкс пропадал на работе. Мапуля связал прикольного разноцветного драгана. Рэйкс сначала ревновал, но потом понял, что это лучше, чем Иллиан будет в таком состоянии нервничать, пока сопит один. А потом как вернётся с работы! Как завалится за спину! Как зажмёт посильнее! И как засопит в ухо! Вставать надо, а не хочется…       Не сдержавшись, Иллиан всё-таки хихикнул, вспоминая, как он недавно пытался выбраться из западни в виде зажавшего его супруга. И смешно, и грешно — чуть не описался! Своим смешком Иллиан привлёк внимание Лаимма — он всё ближе пробирался в его сторону.       — Тиво хихикаешь? — Лаимм сделал идеально круглые огромные глаза, чем напугал сына.       — Да вот вспомнил, как выбирался из-под Рэйкса, когда в туалет приспичило, — хохотнул Иллиан. — А ты, я смотрю, вон как увлёкся. Не остановить теперь!       — Домик-то большой, — с важным видом протянул Лаимм и глянул на ношу сына. — Тебе помочь?       — Не-е, — Иллиан отрицательно мотнул головой. — Остатки переношу. Да и не хочется тебя отвлекать. Кстати, а когда возьмёмся в столовой ёлку ставить? А то купить купили, все игрушки рядом поставили, а продвижений никаких. Я бы даже помог! Там же ещё каминчик.       — Вот када Манюня с Рычалкой там алтарик поставят, сразу и будем ставить! А то нарядим, а они, жопки их пухлые, снесут всё! — Лаимм надулся букой.       Иллиан на это про себя посмеялся: ну какая у Маркуса пухлая попа? Это ещё о Рэйксе можно так сказать, но она у него хвостатая, а не пухлая. Да и, вроде как, ничего он им пока не сбил.       — Вот поставим ёлочку, а они мусор намусорят! Неудобно же убирать будет. Дождусь, когда дело сделают, помою-подмету и будем рядить! — поделился планом Лаимм, берясь за бантик и шарик: а те оба розовые. Лаимм даже подзавис, думая чего на чего менять.       — Окей, — рассмеялся Иллиан, подошёл к мапе и смачно чмокнул в щёку.       — Иличка, а лесочек мне? — шепнул Лаимм и, невинно потупившись, ткнул в себя пальчиком.       Не ответив, Иллиан хитро подмигнул и развернулся спиной, направившись в свою мастерскую. Поэтому он и не увидел, как прижавший руки к щёчкам мапуля просиял солнышком, веря, что средний сын ему на новый год такой подарок сделает.       Спустившись на первый этаж, Иллиан глянул на хмурого отца, который о чём-то тихо переговаривался с Кентрисом. Заметив сына, Хестан утянул друга в столовую, плотно прикрыв за собой дверь. Червячок подозрения закопошился внутри грудной клетки Иллиана. Если отец не хочет, чтобы их слышали, значит либо случилось что-то не очень хорошее, либо к этому идёт. Иллиан только надеялся, что это не случится в Новый год.       Пройдя по коридору, Иллиан ушёл к самой дальней в нём двери, где он обосновался как художник. Конечно, помещение — не студия, как у большинства, но это лучше, чем ничего и тем более, чем он рисовал в комнате. Пусть краски были практически без запаха, но места на всё не хватало, тут как ни крути, а факт оставался фактом. Но мастерская, благодаря в основном Рэйксу и немного Маркусу, преобразилась. Между окнами высокие стеллажи. У свободной стены специальные крепления, позволяющие холстам стоять, а не лежать. В тех местах, где держатели были для маленьких холстов, расположились закрытые шкафы. На стенах выше — крючки, чтобы вешать какие-либо готовые работы, но пока они были пусты. Казалось, всё разложено по местам, но этого самого места всё равно не хватало. С потолка свисали прочные лески с крючками — Иллиан чаще всего вешал картины на них, конечно же, временно.       Обведя мастерскую внимательным взглядом, Иллиан почувствовал, как по телу пробежал град мурашек. Вот она — его крепость. Место, где будут рождаться его творения. Где рано или поздно он добьётся того, чего хочет. Кто бы что ни говорил, он твёрдо намерен получить себе звание лучшего художника Первого Купола. Но всегда нужно начинать с чего-то малого. И пока он трудится, его оплот будет вечно охранять чёрный дракон.Великий из стражей. Тем, кто покорил его сердце, оставаясь рядом, невзирая на сложности.       Окрылённый романтичными мыслями Иллиан поставил сундучок на столик, отнёс холсты на держатели. При переезде как утащили всё в комнату, так большая часть там ещё и лежала. Не сразу же решили, что и кому перепадёт. Иллиан выпросил угловое помещение, чтобы окон было больше, для лучшего освещения. В принципе, никто сильно не сопротивлялся.       Пока Иллиан не торопился раскладывать вещи — Муза поймана, надо успевать, только раскидал, что примерно где будет лежать, да за работу. Подтащив мольберт поближе к окнам, поставил так, чтобы свет падал идеально, и поставил начатую работу. Рядом встал передвижной столик с полочками. О! Иллиан, когда это чудо увидел, сразу сказал: «хочу!». Пожав плечами, Рэйкс купил. Раз любимый просит, то чего в такой мелочи отказывать? Колёсики без проблем скользили по напольному покрытию, не царапая и не застревая. Удобно расположенные полки позволяли легко брать и ставить на них что-либо: обычно Иллиан складывал нужные баночки или тюбики с красками, которые могли понадобиться для текущей работы.       Текущей же работой у Иллиана была паутина с росой. А паутина растянулась на ветках дерева. Не лес, но уже что-то! Иллиан никак не мог заставить себя нарисовать именно то, что хотел горячо обожаемый мапулик, поэтому спасался тем, чем мог. Вот и его любимая вода на путине, вот и листья деревца. В углу стояла накрытая тряпкой вторая готовая работа. Опять не лес, опять что-то подобное, опять с водой. Иллиан немного нервничал, боясь, что мапе картины не понравятся. Пока он просто рисовал, не зная, какую конкретно подарит. А вдруг все сразу? Тоже вариант. На второй нарисована лужа, в которой отражалась берёза. Очень своеобразно. А самое главное — не мрачно!       Прикусив губу, Иллиан обмакнул кисть в зелёную краску, смешал с другим оттенком и потянулся к холсту.       — Мы же обедали, — немного удивлённо протянул Кентрис, смотря, как Хестан наваливает полную тарелку мяса, хотя Лаимм намекал, что нужно было доесть тот несчастный кусочек, о котором демон умудрился забыть.       Махнув рукой, Хестан сунул тарелку в микроволновку.       — Это же ещё не оговорено конкретно, — напомнил Кентрис, доставая себе салат и усаживаясь за стол на кухне.       — Да Лаимм мне голову оторвёт! — вздохнул Хестан, забирая своё мясо и подсаживаясь к другу поближе.       — И ничего не оторвёт, — хохотнул Кентрис. — Не лишит же он своего Беляшика отца. Что ты из него прям монстра делаешь.       — Напомнить, как он себя вёл, когда я на недельку в обычную командировку гонял? — Хестан скептически глянул на кентавра и, обмакнув мясо в соусе, запихал в рот.       — От этого всё равно никуда не деться, — Кентрис развёл руками.       — Да он у меня родит раньше времени, когда узнает, — Хестан напихал полный рот и принялся мрачно пережёвывать.       Рейды на монстров за пределы Купола были всегда и проводились в разное время. Сначала проводили тщательную проверку, складывали все показатели, изучали, где активность тварей была выше, чем в иных местах. Когда проверки проведены, начинали снаряжать отряды. Чаще это происходило параллельно, но иногда затруднялось: в зависимости от локации некоторые одарённые подходили больше, чем другие. И почти всегда эти отряды возглавляли Лорды. И бывало, что и Хестан. Не то чтобы он боялся выходить за стены — случалось не единожды — но тогда он относился к этому наплевательски. Дети уже достигли того возраста, когда сами могли о себе позаботиться. Так что Хестана мало что держало. Но теперь-то всё иначе. И нет, погибнуть он всё так же не боялся, но жуть как страшился реакции Лаимма на это «потрясающую» новость. Да ещё и под Новый год — шикарный подарок. Любимый Пиражуня либо сразу родит, либо закатит знатную истерику. Но если промолчать, а после поставить перед фактом, что его обожаемый глупый демон собрался на опасное задание… не будет ли хуже?       — Сказать всё равно нужно, — кашлянул Кентрис, и демон уставился на него уничтожающим взглядом. — Он имеет право знать, чем ты реально занимаешься. Не тем, чем в кабинете, не бумагами, отчётами, рапортами и всем подобным. А тем, что ты воин. И призвание твоё — война.       — Звучит, как аннотация к дешёвому роману, — отозвался Хестан.       — Думаю, Лаимм и так догадывается, чем ты должен на самом деле заниматься. Но ведь он с этим никогда не сталкивался.       — Он со страху помрёт. И никуда меня не отпустит, — Хестан отодвинул пустую тарелку, рассматривая размазанный по ней сливочный соус. — Почему именно сейчас-то?!       — Это только слова. Никаких конкретных дат. Да и активность тварей посредственная. Просто хотят сделать проверку, не затаились ли. Кому как не тебе знать, на что способен расплодившийся улей.       — И мы оба знаем, что если он «вскроется», погибнуть могут многие.       — При условии, если Купол не выдержит. Он ведь из-за них и был создан.       — Как меня это достало, — Хестан растёкся ленивой лужей по стулу. Вспоминать о мрачном прошлом, когда ему и товарищам приходилось жертвовать собой вне спасительных стен, не хотелось. С каждой массовой атакой тварей кто-то да отдавал жизнь, чтобы жили другие. Эти вопли, крики, команды, вонь сожжённой плоти, рычание тварей и их смрад… Хестан перестал видеть это в своих снах только с появлением одного маленького пухлого эльфёнка. А ведь надеялся, что первый брак и первый сын помогут ему реабилитироваться и справиться с этим.       — Кися! — от неожиданного звонкого выкрика Лаимма названный грохнулся со стула, растянулся на полу, ошалело таращась в потолок. — Ты тиво упал? Резко лёг? А ты тиво гогочешь? — Лаимм повернулся к ржущему Кентрису и погрозил страшнецким кулачком. Ага, как же, только больше смеха у кентавра вызвал.       — Лаимм… — кашлянув, выдавил Хестан, поднимаясь и усаживаясь обратно.       — Тё тако? — сделав огромные глаза, Лаимм невинно потупился. Но от Хестана не скрылся его красноречивый взгляд. Хоть Лаимм и не подслушивал, но всё прекрасно понимал. Мрачная атмосфера давила на него чуть ли не больше, чем на присутствующих доминантов.       — Солнышко ты моё, — хохотнул Хестан. От одного взгляда на любимку внутри стало очень легко. Так и хотелось спрятаться между его ляжками и засопеть.       — Я Пирожочек! — Лаимм погрозил кулачком и ему, а потом притопал и залез на колени. — Кися! Не атпутю! — зажав мужа в крепкой хватке ручек, Лаимм грозился его натурально придушить. Ну, или шею сломать. — Изменять мне собрался?! Как дам в пятак! Пяточкой! Вот етой! — Лаимм попытался продемонстрировать пяточку, но только чуть с колен не сверзился. — Помоги носочек снять!       — Отставить! — скомандовал Хестан, и любимка тут же захлопал ресничками, аки ангелочек.       — Не атпутю, сё равно! — состряпав серьёзную мордашку, Лаимм скрестил руки на груди, демонстративно отвернувшись.       — А я никуда и не собрался, у нас ж Беляшик готовится, — Хестан погладил его животик.       — Так говоришь, как будто ты его в духовке жаришь, — расхохотался Кентрис, которому от умилительной картины смех в себе держать не получилось.