Красная нить судьбы. Часть 3. Дождались...

             — Я тибя тьмок-тьмок-тьмок! А потом тьмок-тьмок-тьмок! И снова тьмок-тьмок-тьмок! А потом…       — Одни сплошные «тьмоки», — с постели проворчал Хестан, перебивая задорную песню супружика.       — А тиво не так? — не понял Лаимм, делая идеально круглые глаза.       — Когда уже «трах-трах» будет? — с нотками возмущения сказал Хестан, буравя своего Пиражуньку пристальным взглядом: тот сидел на краю постели и занимался вязанием, сложив ножки на стульчик. Чего бы не сесть нормально, примерно как сам Хестан: прижавшись лопатками к мягкой спинке, вопрос оставался открытым. Но это же Пиражуничка, у него в голове непонятно что творится. И как сам в этом не путается?       — Кися, если я тебя буду «трах-трах», это будет странно, — с недоумением протянул Лаимм, делая круглые глаза.       Рыкнув, на что в ответ эльфёнок испуганно пискнул и сорвался с места в попытках убежать, Хестан подпрыгнул и кинулся его догонять. Догнать и отшлёпать! Ишь, не на ту жопку посягнул! Хотя он в принципе ни на чью попку не смеет посягать, только если немножко на свою. И то потому что она на нём растёт! В остальном же она целиком и полностью во власти Хестана, который, не обращая внимания на вопилки своего супружика, зверски его щекотал и кусал за все места, до которых получалось дотянуться.       После приятного сладкого перекуса разморило не всех, но большинство. Лаимм вроде как тоже спать собирался, но стоило погонять всех тряпкой за то, что тарелки грязные на столе оставили, как сон точно рукой сняло. И что? Да ничего! Большая часть домочадцев по люлькам, включая доминантов, ибо бросать своих плодоносяшек никто не хотел, а некоторые, как Лаимм — занялись кто чем! В частности сам эльфёнок взялся за вязание.       Но так как ни Олимп, ни тем более Кентрис вязать не умели, а спать не особо хотелось, они просто гуляли по дому, прислушиваясь к тишине. Относительной… Глянув на мужа, Олимп прокрался к двери друга, за которой он истерично ржал и молил, чтобы Хестан отвязался от его розовой пяточки. Приоткрыв вход в комнату, Олимп просунул часть головы, с интересом наблюдая, как огромная махина в виде демона щекочет льющего слёзы в истеричном веселье лесного эльфа. Причём проходило всё это на полу, забавным клубочком, ну до того момента, пока Лаимм, моля о пощаде, не пополз подальше от злого демона, но тот, сцапав его за ногу, притянул обратно, куснув за попку. И скорее всего они бы продолжили дурачиться, если бы Лаимм не заметил, как за ними нагло подглядывают две половинки разных голов: Кентрис тоже не отказал себе в любезности понаблюдать за друзьями.       — За нами подглядуны подглядывают! — громко шепнул Лаимм, и Хестан повернулся к друзьям.       — Идём мы такие, идём, а тут кричит кто-то! — так же отозвался Олимп. — Решили глянуть, что происходит. И вообще! — он вздёрнул носик, — дверь у вас была не заперта!       — Мы ж бесимся, а не каким-то непотребством занимаемся, — надулся букой Лаимм. — Да, Кисичка? Кисичка?       А Хестан, не отвечая, откинулся на спину, раскидывая руки-ноги и закрывая глаза. Он-то думал, сейчас побесятся, и у них реально всё плавно в разврат перетечёт. Но нет, ходят тут всякие копытные — и какить, что сам он, по сути, тоже копытный — отвлекают отвлекалками. Как бы сказал любимый Пиражуня: по жопам!       — Кисюничка? — встав коленами тому на живот, Лаимм припал на плечи, тыча пальчиком в нос. — Што с тобой? Мне сделать кусик?       — Отсоси лучше! — заявил Хестан, прислушиваясь к тихому смеху возле двери.       — Окей! — выпрямившись, Лаимм показал ладошку и развернулся к паху лицом. — Расчехляй пипирку! Буду делать ей откусь! Зачем она теперь нужна? Лялька же есть!       — Стоять! — взревел Хестан, когда супружик уверенно взялся за штаны. Он так резко сел, что бедного Лаимма снесло на пол, откуда он подпрыгнул с боевым кличем, лупася мужа ладошками.       Дабы не прилетело и им, Кентрис осторожно высунул голову и потянул за собой Олимпа. Кто знает, вдруг разгневанный эльфёнок со своего демона на кентавров переключится. Страшна! Но, судя по Олимпу, он бы ещё понаблюдал за странными разборками, «болея» за Лаиммку и его ладошки.       Мурча песенку под нос, Олимп принялся гарцевать, периодами дёргая ногами. Он, то скакал на передних, то на задних, то менял левую заднюю с правой передней, на переднюю левую с правой задней. Чего вдруг его супруг решил потанцевать, Кентрис так и не понял, но смотрелось забавно. Особенно если учесть, что короткий хвостик смешливо дёргался из стороны в сторону, точно пускаясь впляс следом за хозяином. Маленькие копытца утопали в мягком ковре, так что его даже слышно не было, а реши потанцевать Кентрис, при такой массе и ширине копыт он бы создавал глухие удары. Но не танцевал он не поэтому — не из-за опасения пошуметь — а потому что засмотрелся на своего супруга: такой миленький!       Доскакав таким странным образом до лестницы, Олимп без баловства спустился вниз, дождался мужа и поскакал в сторону мастерской Иллиана. Сам демон вовсю храпел под боком своего драга, спрятавшись в крыле и забавно прижимая кулачки к груди. Воровато оглядевшись, Олимп заскочил в мастерскую, замер с расставленными широко ногами и выпученными глазами. Как бы сказал Кентрис: дурной пример заразителен — имея в виду действия супруга, которые начинают напоминать действия Лаимма. И не сказать, что плохо, но как-то не то…       — А что мы тут делаем? — спросил Кентрис, оглядывая вымазанную и изрисованную комнату, освещаемую широкими окнами. Стало непонятно, почему же Иллиан считает, что тут мало места? Комната огромна, везде держатели для картин, стеллажи с приспособлениями для рисования, в центре несколько холстов с начатыми картинами. Кентрис не первый раз сталкивался с мятежным духом Иллиана и водопадом идей в его голове. Он мог так легко и запросто рисовать одновременно несколько картин… Хотя за «рисовать» от него можно и по голове получить, правильно же будет «писать». Иллиан только вредному мапуле прощал такое отношение к его творчеству. Особенно когда он абстракцию называл кляксой. Вот смех-то. Не сдержавшись, Кентрис тихо рассмеялся.       — Хочу кое-что проверить, — отозвался Олимп, прогарцевав к полке, где лежали уже готовые картины, убранные в специальные картонные коробки.       — А если чуточку подробнее?       — Иллиан недавно закончил красивую пустыню, и я выпросил подарить мне её на Новый год!       — Так, если он согласился, она должна быть упакована и под ёлкой стоять, — озадаченно протянул Кентрис.       — Вот и проверим!       — Ох, Олимп…       — Что? — повернувшись к мужу, он недоумённо приподнял брови.       — Нельзя же так, — Кентрис с нотками укора глянул на любимого оленёнка, и тот невинно потупился.       — Я просто убедюсь и всё! — шепнул Олимп, начиная передвигать картины на держателе.       Поборов желание хлопнуть любимого по хвосту, Кентрис огляделся по сторонам, удивляясь скорости Иллиана. Это же надо, вроде бы вот только он начал серьёзно заниматься своим обожаемым делом, а вот уже десятки готовых работ разложены по местам. Это и восхищало, и пугало в то же время. Если Рэйкс прав и Иллиан точно одержимый, в итоге это может плохо кончиться. И будет ли он таким же, когда появится маленький? Даже несмотря на умелые руки тех же Лаимма, Кристана и Сяо, от них такой жаждой творить не пахло. Каждый по-своему с ума сходит.       — Вот она! — недовольно запыхтел Олимп, найдя искомое, вид у него при этом тут же стал обиженно-слезливым. — Всё-таки решил не дарить.       — Чего ты расстраиваешься, — вздохнул Кентрис, рассматривая желтовато-персиковые барханы.       — Красивенько, мне понравилась! Хотел её к нам в спальню повесить. Ну, сначала отдать, чтобы ей рамку сделали.       — Не подарил эту, значит, какую-то другую написал. Пойдём, негоже нам тут находиться без хозяина.       — Может, нагло стырить? — Олимп уставился на мужа, а тот на него.       — Ты чего такое говоришь?! — возмутился Кентрис. — Поставь картину обратно!       — Но… красивая же очень!       — Охотно верю! А красть всё равно не позволю!       Тихо сетуя на своего мужа, Олимп вернул работу, где взял, и потопал на выход. С одной стороны, Кентрис прав, и красть не дело, особенно у тех, с кем под одной крышей живёт, а с другой… что тогда Иллиан завернул в подарочную бумажку? А если там не то или не ему? А что если и вовсе забыл завернуть? Надув щёки, Олимп силился не заругаться. На Кентриса. Потому что потому. Надо же на кого-то, а рядом никого кроме него нет.       — А наши подарочки точно понравятся? — спросил Олимп, доскакав до столовой и вставая рядом с ёлкой. — Так много всего!       — Конечно! — уверенно заявил Кентрис. — Лаимм точно оценит!       — Ну, — хихикнул Олимп, рассматривая свою сторону с пакетами, — этому чего не подари, если это с лошадками, всему рад будет! Вон, даже от биты как пищал!       — До сих пор не понимаю, на кой ляд Хестан её купил, — задумчиво протянул Кентрис.       — Так там же пони, — не совсем понял вопроса Олимп и повернулся к мужу.       — Это бита! Оружие!       — Так-то атрибут для спорта, — кашлянул Олимп, медленно отвернувшись.       — В руках нашего милого друга это — оружие!       — Он никого ею ещё не бил, только гоняет и делает вид. А так всё по старинке — ладошкой.       Кентрис, тихо посмеявшись, приобнял оленёнка за плечи и прижал к себе: пусть так думает, раз хочется. Но если возвращаться к теме подарков, то они решили — хотя если честно, то решил только Олимп, а Кентрис, который сам не знал, что дарить, просто согласился — порадовать народ новым постельным бельём. Один набор был для плодоносяшек: яркий, с цветами или насыщенными кляксами, ну а у кое-кого с лошадками, а у кое-кого с волчатками. А второй чисто для доминантов: в основном тёмно-синие или чёрные. Маркусу с Рэйксом они решили подарить по типу геометрических фигур чёрно-белого цвета. Идея пришла Олимпу в голову после фразы Лаимма «на новом месте, приснись жених невесте!». Хотите спать? Вот, получите постельное бельишко! Олимп откровенно своему выбору радовался. Они же ради того, чтобы подобрать каждому, заглядывали не в один магазин! Как бы Кентрис ни любил друзей, но лично для него это был подвиг. Зато с любимым хорошо пообщались и даже ни разу не поцапались. Благодать!       Скосив взгляд, Кентрис посмотрел на однотипные пакеты нежно-розового оттенка. Тут несложно догадаться, чьи это: никто в доме так не любил розовый, как Сяо. Кентрис лишь примерно представлял, что там, но точно не собирался заглядывать внутрь. А окрылённый оплодотворением и любовью ко всему живому в мире — почти всему — Сяо решил порадовать друзей тройными подарками. Первый, о котором он подумал, стали альбомы для новорождённых, где записывались моменты взросления малышика, вклеивались его фотографии, делались какие-то общие пометки и так далее. О! Сколько же Сяо за ними бегал, чтобы подобрать. А вместе с ним бегал и Волкан: как же, бросит он своего Кексика. Вторым стал общий альбом для фотографий, который ещё шёл два в одном: альбом и фоторамка — она Сяо не очень понравилась, потому что слишком скромненькая, но и отдирать не стал. Зато альбомы были, по его мнению, идеальны! Волкан же просто на это согласно покивал.       Третьим подарком стало то, что привело Волкана в такой восторг, что он чуть ли не на весь магазин скулил, чтобы взяли всё! Народ на них как на идиотов смотрел. Волкану так понравился «конверт» — детское одеялко — в виде большой головы волка, что чуть реально всё не скупил. Спрашивается: кто тут беременный? Сяо на него сам как на идиота смотрел. Детские вещи стали для Волкана, как та мишень в тире: увидел — хватай! Он умилялся крохотным носочкам, трусишкам, майкам и всему остальному, как будто увидел нечто невообразимо милое, тянул ко всему руки говоря, что для своего Пончика он накупит самое-самое! Всё уверенно качал головой, что Сяо будет вреднулькой-мапулькой, а сам он будет малявочку всяко-разно баловать. Сяо его так слушал-слушал, слушал-слушал, да как даст по уху, чтобы в себя привести. Дурдом! В итоге, заставив продавщицу поднапрячься, они набрали таких одеял. Волкан всё же не удержался и набрал носочков, не то чтобы прямо уж подарок, но вложили каждому по паре. По сути, детям же всё равно, можно и на лапы с копытами носки надеть, а у малышей-драганов когти ещё не такие острые в таком возрасте.       Когда Сяо повёл Волкана по магазинам, чтобы просто посмотреть, он и не думал набирать всего и вся — вышло как-то само. Он хотел добрать для тех, кому никакую статуэтку или что-то такое не сделал, но получилось так, как получилось, а запакованные статуэтки были спрятаны в сундук, на котором была повешена табличка с надписью: «Не влезать: подарки!!!». В конце концов, он ведь не первый и не последний день с ребятами живёт, праздников впереди полно, ещё успеет подарить. Но в чём он был конкретно уверен, так в том, что подарит Лаимму рог, а Кристану статуэтку волка, а вот лошадку оставит на другой случай. Кто знает, может, к тому времени он ещё всего наделает.       Ребята бы немного посмеялись друг над другом: Вэйлан и Карас, мысля практически в том же ключе, недолго думая набрали детской одежды. Ну а что? Малявочки будут малявочками не один год, так что сносится всё идеально. Взяли футболочки да кофточки со штанишками нейтральных весёлых оттенков, красивенько упаковали и готово. Зачем мучиться с выбором, когда можно взять сразу вот так? Точно никто против не будет! Вэйлан был уверен, что если не все, то почти все приготовили примерно так же. Знал бы он, что Волкан втайне от Сяо купил пару платьишков для своего Пончика!..       Карас же, чтобы не оставаться в стороне, взял для друзей духи, не дорогие, но качественные. Ой, как же Вэйлан на него сопел недовольно! Без него же! Но как ни странно запахи одобрил и даже помог разложить, кому какие больше подходят — похвалил парня за невыкинутые пробники и понадеялся, что не перепутал их. Под давлением такого — хотя никто и не давил — Вэйлан, не изменяя себя, ещё и секазных труселей всем плодоносяшкам набрал. И по итогу их пакет получился ничуть не меньше, чем у остальных.       — Сделаешь мне овощной салатик? — шёпотом спросил Кентрис, вынуждая супруга вынырнуть из размышлений о предстоящем большом торжестве.       — Конечно! — встрепенувшись, Олимп поцокал на кухню, а Кентрис следом. Он как никогда ждал Нового года, чтобы провести его с друзьями, а то, что надо будет и на работе отмечать… об этом он старался не думать!