Mise en place (На своём месте)

На уроке «Основы выпечки» конкурсанты были с совершенно другим инструктором и, следовательно, без помощника Мин Юнги. Учитель была такой же обаятельной, как Со Минджон, и теперь Чимин знал, как правильно делать пирожные с кремом, заварное тесто и коржи, которые у него вечно не получались. Хотя Юнги там и не было, это не мешало Паку время от времени мечтать и представлять старшего на своей кухне, где он с закатанными рукавами замешивает тесто сильными ладонями или взбивает белки, и у Чимина в голове плыли разные неприличные картинки. Все выходило из-под контроля. Месяц назад, если бы ему сказали, что он будет фантазировать про Юнги, он дал бы пощечину за клевету и оскорбление его вкуса — не только на мужчин, но и вообще. А что теперь происходит? Как низко он пал. Но к счастью, у Чимина были другие дела, которые отвлекали его от постороннего — например, он начал оттачивать свои умения для пятой недели. В отличие от предыдущих двух раз, продюсеры решили не заморачиваться и сразу сказали, что примерно будет, чтобы участники смогли относительно хорошо подготовиться, ведь на самóм испытании предстоит нечто более сложное. Пятая неделя была посвящена иллюзиям — блюдо должно быть совершенно не похоже на то, из чего сделано. Это касалось в первую очередь десертов — тортов в форме ботинок, цветочных горшков или похожих на бутерброд. Но, как и всегда, нужно было приготовить стандартные три блюда. Чимин дома, как какой-то безумный, не выходил из кухни, делая своеобразный торт из овощей, сливочного сыра и тофу, и придавал причудливую форму паштету. Казалось, что в его жилах вместо крови тёк кофе, руки парня были испачканы в радуге пищевых красителей, и сам Пак смог поспать только тогда, когда Чонгук силком уложил его на кровать и сказал, что если хен не уснёт, то сядет ему на ноги и будет сидеть. Но оно того стоило. Когда его голова, сошедшая с ума, перепутала посреди ночи мандарин с апельсином, Чимин упал на пол посреди комнаты и истерично расплакался. Его ноги не держали, и парень был уверен, что выглядит как больной: он смеялся и плакал одновременно, сжимая мягкий паштет на металлической шпажке. Но, действительно, кому было до него какое-то дело? Чимин встал и нанес блюду последние штрихи, затем снова начал с нуля, чтобы посмотреть, сможет ли он повторить свой успех. А когда он это сделал, то сел на кухонный пол и снова заплакал. — Так больше не может продолжаться, — решительно произнёс Чонгук, когда вернулся со свидания с Тэхёном. Он быстро оглядел хена, который скорчился на полу кухни, и потащил его в зал. — Но, Куки, — пробормотал Чимин неразборчиво. — Я сделал это!.. — Да, поздравляю, но у тебя сумасшедшие глаза, — сказал Чонгук. — Ты, я смотрю, питался одним кофе все эти сутки? Чимин задумался. Сегодня он пропустил обед на работе, продумывая разные варианты своего рецепта, потом выпил шесть пакетиков растворимого кофе, пришёл домой и принялся готовить. — Нет, но… Я не хочу есть, — пожал плечами Пак. — Наверное, сейчас твой желудок просто жрёт сам себя. Давай, сходи в душ, а потом поешь. Если бы у Чимина были силы, он бы ещё попытался сопротивляться, но сейчас, когда все были максимально вымотаны, препираться было бы крайне опасно. Тёплая вода освежила его, и когда Чимин вышел из ванной, увидел, как Чонгук убирает на кухне и осторожно переставляет конечные блюда. — Гук-а, ты лучший, — сказал Пак. И чихнул. — Я знаю, и тебе лучше не болеть. — Нет, нет, что ты. Мне болеть некогда, — помотал головой старший, хотя прекрасно понимал, что четыре часа сна в день и кофейная байда вместо еды — точно не лучший выбор. — Это, наверное, пыль. Или что там. Чонгук прищурился и посмотрел на него. — Тебе лучше выпить те витамины, которые тебе отец присылает из Америки. — Это для стариков, — усмехнулся Чимин и снова оглушительно чихнул. От этого у него закружилась голова, и парень для верности схватился за притолоку. — Бляха муха. — Сядь уже, дед, — вздохнул Чонгук. — Я принесу.

***

Чимин прибыл на пятую неделю, прихватив лекарства от простуды, и почти не слышал собственного голоса. Он прошаркал в раздевалку в маске на лице и молча помахал Хакёну и Шинвону, которым уже делали макияж для съёмки. Пак плюхнулся на свободное кресло и напечатал в общий чат: Не подходите ко мне, я заболел и ужасно выгляжу — Ой, что с тобой произошло? — настороженно спросил Шинвон. — Ты опять не выспался? Хакён повернулся и беспокойно посмотрел на Чимина, за что получил от Сукен кистью по башке. — Ага, разве мы не говорили тебе, что это вредно?! — сказал он, хмуря брови. — Прямо здесь же, в чате! И только не говори, что ты этого не видел, потому что сообщения были прочитаны! Чимин только сейчас пожалел, что вообще вступил в общий чат две недели назад, пока у него были ясные глаза и твёрдая память. И теперь ему написывали те участники, даже которые выбыли — Дженни, например, отправила ему сообщение с грустным смайликом и говорила, как Хакён, что таким образом можно убиться. Чимин нахмурился и набрал: У меня много дел! 1! У меня нет времени на мелочи вроде человеческих потребностей. — У нас у всех куча проблем, но мы же не похожи на нежить, да? — Хакён никак не мог успокоиться. Запавшие глаза сейчас в моде. Шинвон прищелкнул языком: он явно был не в курсе последних тенденций. — У меня в машине есть коврик для йоги, мне его принести? На нем можно спать в перерывах. — Фу, как грубо! Ужас, он, наверное, пахнет твоими ногами. Все в порядке, — набрал Чимин. Я норм. Визажистка сделала все, что могла, и спрятала весь болезный Чиминов вид под тонной пудры и тональника. — Я сейчас! — Шинвон исчез из комнаты. Скоро он вернулся на пару с Ильхвой. — Тадам, я привёл нашу студийную маму, чтобы она о тебе позаботилась! Женщина подлетела, как наседка, к Чимину и потрогала его лоб. Парень скосил на друга злобный взгляд и только нахмурился. Все его предают. — Ох, глупый, ты выглядишь, ну не очень! Зачем себя до такого доводить?! — воскликнула Ильхва, искренне переживая. — Мы говорили ему так не делать, нуна! — болтал Хакён явно для того, чтобы обратить на себя внимание. — Всё нормально, — прохрипел Чимин. Слова прозвучали так, будто кто-то открыл дверь со старыми петлями, и поэтому не особенно убедительно для чересчур заботливой женщины. Пак прочистил горло, насколько это было возможно. — Просто все не настолько уж и плохо. А точнее, по-прежнему отвратительно. — Хорошо, — Ильхва задумалась, похлопывая его по руке. — Когда Сукен-ши закончит, найди меня, хорошо? Мы попробуем отыскать тебе местечко для отдыха. — Я уже все, — пробормотала та, смахивая излишки пудры. Сукен придала Чимину максимально лучший вид и отпустила. Ильхва, взяв Пака за руку, вывела его из гримерки. — Я знаю, где ты сможешь отдохнуть. Хани-ши разрешает нам пользоваться её комнатой, и там ты сможешь немного поспать на удобном диване. Чимин покачал головой. Он не хотел доставлять никому лишних проблем. — Правда, нам придётся пройти мимо комнаты Юнги, так что мы можем попросить-- Чимин потянул ее за руку и еще сильнее покачал головой. Но у нее была сила материнских инстинктов, а он был весь никакой, так что его все равно тащили за собой, хотел он того, или нет. — Я не знаю, почему вы все так его боитесь, — сказала Ильхва. — Он хороший. Когда они проходили мимо женской раздевалки, Миран высунула голову, размахивая телефоном. — Что, я слышала о том, что наш Чимин плохо себя чувствует? — Он сильно простудился, — ответила Ильхва, кивая подруге. Пак только вымученно прохрипел что-то. — Бедный ребёнок едва может говорить. Чимину казалось, что ему снова четыре года, он снова держит маму за руку и прячет свои глаза, пока рыночные продавщицы спрашивают, как он спал. Они знали почти все о нем: что он делал в садике, что кушал, и маленькому мальчику думалось, что аджумы были в курсе всей его жизни. Ну потом, конечно, ему давали вкусные дольки яблок и апельсина, а иногда и целые виноградинки за его милейшее пухлое личико. Миран нахмурилась. — В кладовке есть чай юджа*. Я пойду спрошу кого-нибудь из продюсеров, можно ли взять его и дать Чимину. Думаю, они будут не против. Парень попытался было отказаться. Ему очень неудобно и немного даже стыдно, что такие взрослые люди, как Миран и Ильхва, изо всех сил заботятся о нем и переживают. — О, ты его не любишь? — спросил Миран. Не дожидаясь ответа, она продолжила: — Что ж, тебе просто надо пережить это. Это лучший выход, поэтому придётся потерпеть. — Пожалуйста, не беспокойтесь, — Чимин прокашлялся, и ему показалось, что у него горло полно сухого песка — все жгло и скребло. — Ох, ребёнок, — только вздохнула Миран. — Ты ведёшь его наверх? — Да, я хотела спросить Юнги-ши о его комнате и диване, где Чимин сможет отдохнуть. — Хорошо, я тогда с вами. О нет, теперь у бедного больного стало целых две мамы, которые так сильно хотят ему помочь, и от этого у самого Пака на душе приятно потеплело. Все-таки он не одинок. Но все же, почему именно в комнате у Юнги, а не, например, Сокджина или Хосока? Почему это должен быть именно Юнги, особенно тогда, когда Чимин выглядит просто паршиво и может в любой момент стошнить ему на ботинки или, еще хуже, выкашлять под ноги собственные органы? Ужас. Младший вообще планировал быть только лучшим перед Юнги, а тут такое позорище. Да он закопается от стыда в могилу своего прадеда, когда это все закончится. Ильва и Миран повели Чимина к лифту, где, о чудо, стояли Юнги и Тэхён, ожидая его. — А, Мин Юнги-ши! — окликнула его Ильхва. Тот был одет в свой обычный спортивный костюм, который в эфире не показывали. Он повернулся к троице и поприветствовал их лёгким поклоном. — Вы искали меня, что-то случилось? — Да. Наш Чимини не очень хорошо себя чувствует, и мы хотели найти для него местечко для отдыха. — Ну например, как ваша гримерка, — с нажимом добавила Миран. — С удобным диваном. Чимин отчаянно помотал головой, пытаясь сказать, что это все не его идея и что все не так уж и плохо… И что его держат почти в заложниках две самые милые на его памяти женщины. — Что с ним конкретно не так? — спросил Юнги слегка напряжённым голосом. — Ничего, — проскрипел Чимин. Это прозвучало, будто пожизненный курильщик простудился и посадил голос. — О боже, — Тэхён даже опешил от неожиданности. — Что с тобой случилось? Все точно будет в порядке? Юнги-хен! — Да, — выдавил из себя Пак. — Поехали наверх, — только и сказал Юнги, думая о чём-то. — Я ему тогда заварю чай юджа и приду к нему, — прибавила Миран. — Надеюсь, продюсеры разрешат мне его взять. — Если они будут что-то говорить, то скажите, что это я разрешил. Всё тогда будет хорошо, договорились? — ответил Юнги, заводя Тэхёна и Ильхву с Чимином с собой в лифт. Пак и сам не понял, осознанно он это сделал или нет, но тем не менее спрятался за нуну, чтобы его не так сильно раздирала вина за то, что он ко всем навязывается. И Юнги был, кстати, как и все, не в состоянии бороться против материнских намерений двух женщин. От этого Чимину стало ещё хуже. Лифт звякнул, и двери открылись на другом этаже, где судьи обычно проводили свои перерывы. Ильхва энергично потянула своего подопечного в сторону комнаты Юнги. Чимин никогда ещё в ней не был и с интересом заметил, что здесь очень просторно и светло, малолюдно и так тихо. Комнатка Мина была вполне себе симпатичной: у левой стены стоял диван со светлым покрывалом, напротив него, почти посреди гримерки, журнальный столик с чайным подносом. Там даже был телевизор — огромная плазма на полстены, под которой находилась вешалка с несколькими костюмами для шоу и туалетный столик. Тэхен быстро сориентировался и убрал какой-то мусор с дивана, чтобы Чимину ничего не мешало. Тот до конца отнекивался, пытаясь жестами объяснить, что с ним все в порядке и что незачем всем так волноваться. Тэхен одним взглядом заставил его сесть на диван и отдыхать. Чимин постарался устроиться так, чтобы занимать как можно меньше места: сгорбил плечи и положил руки на колени. Юнги со своей стороны вообще не беспокоило то, что в комнате есть кто-то посторонний — он сел за письменный стол и стал обсуждать с Тэхёном какие-то бумаги. Казалось, будто никого здесь и не было. — Лежи, Чимин-а, — негромко сказала Ильхва, гладя парня по голове, как маленького ребёнка. — Кто-нибудь придёт за тобой, если ты будешь нужен на площадке, хорошо? Чимин одним глазком посмотрел на Юнги, но тому явно было не до него, поэтому Пак свернулся калачиком на диване, чтобы до него никто не докапывался. Он прижал колени к груди и прикрыл глаза. — Чимини! — в комнату по-хозяйски вошла Миран, даже не извинившись за то, что нарушила личное пространство вообще другого человека. Она поставила большую кружку дымящегося чая на журнальный столик. — Он ещё слишком горячий, поэтому пускай остынет. Но ты все равно должен будешь его выпить, чтобы чувствовать себя лучше. — Спасибо, нуна, — прошептал Чимин и сжал руки в кулачки. — Спи, спи, малыш, там ещё какое-то собрание, поэтому поспи немного. Мы им пока не нужны. Женщины вышли из комнаты, и Ильхва поблагодарила сосредоточенного Мина: — Спасибо вам, Юнги-ши! — на что тот просто поднял руку в ответ. Вскоре и Тэхён ускакал по поручению, оставляя Чимина одного в комнате своего начальника. Хотя, бояться чего-то страшного не стоило: Юнги уделял Паку столько же внимания, если бы они находились в разных концах здания, и младший потихоньку расслабился. Поскольку больше нечего было делать и никто не разговаривал с ним, Чимин смирился и прикрыл веки. Когда он открыл глаза, то не знал, сколько времени прошло, но хотя бы не чувствовал себя выжатым, как лимон. Его блуждающий взгляд наткнулся на сгорбленные плечи Юнги: тот что-то изучал за столом, какие-то важные бумаги. Пак принялся разглядывать чужую спину, думая о том, как же так вышло, что он смог влюбиться в этого человека, которого раньше терпеть не мог. Чимин быстро понял, что Юнги совсем не злой и не жестокий, как он считал раньше. Он был таким только по телевизору, но на самом деле, да, старший был так же немногословен, так же строг, но за этим скрывалась совсем неожиданная доброта — Юнги столько раз помогал Чимину просто так, не требуя ничего взамен. Да, скорее всего, именно это изменило весь ход мыслей у Пака в голове. Он и думать забыл о том, что когда-то хотел бросить хену в лицо чипсы, в то самое лицо, которое теперь Чимину хотелось взять в ладони и смотреть, смотреть без конца, улыбаться, изучая тёмные ровные брови, карие глаза, нос-кнопку и изгиб узких розовых губ. Судья медленно встал из-за стола и повернулся. Младший закрыл глаза и притворился, что спит. — Чимин? — негромко и мягко позвал его Юнги. Тот не двинулся с места. — Его чай уже остыл, — пробормотал Юнги и вздохнул. Чимин, со все ещё закрытыми глазами, ощутил, как его щеки коснулось что-то мягкое, не одеяло, но что-то похожее накрыло все его тело, и стало гораздо теплее. Старший осторожно прижал ладонь к чужому лбу, чтобы проверить температуру, и тихонько ушёл, стараясь ступать как можно легче. Чимин ещё несколько минут полежал вот так, с закрытыми глазами, а потом все же рискнул слегка взглянуть вокруг. Он услышал несколько шаркающих шагов и едва успел подавить вздох: Юнги переодевался и был лишь в одних чёрных облегающих брюках, без своей обычной рубашки. Чимину в голову закралась мысль о том, каково это — коснуться его светлой, совсем не загорелой, кожи. Она, наверное, мягкая и приятно пахнет… Пак, видимо, так был восхищён, что даже перестал контролировать хриплое дыхание, и Юнги повернулся, замечая на себе чужой взгляд. Он поспешно накинул рубашку на костлявые плечи и стал быстро застегивать пуговицы. — Извини, я думал, ты ещё спишь, — пробормотал он, и Чимину в неярком свете комнаты даже показалось, что его щеки слегка порозовели. — Я мм, да, спал… — соврал Пак и потёр глаза. — Я просто… Юнги скоро застегнул рубашку, и Чимин в душе очень пожалел, видя, как бледная кожа старшего скрывается за каждой пуговицей. — Кстати, тебе нужно выпить свой чай, пока он ещё тёплый, — заметил Мин и накинул на плечи пиджак. Чимин зашевелился, сел, с запозданием сообразил, что Юнги накрыл его своей толстовкой, и взял в холодные ладони ещё горячую кружку с чаем. Напиток приятно согрел его горло и грудь, и Чимин даже немного повеселел. Он по привычке принялся облизывать пухлые губы от капель чая и, подняв голову, увидел, как Юнги пристально смотрит на него своим нечитаемым тёмным взглядом. — Вот, хен, я выпил его весь, — Чимин протянул руки к старшему и показал ему пустую кружку. Его горло перестало так сильно драть и говорить было гораздо легче. — Тебе больше не надо за мной смотреть. — Я не это имел в виду… Забудь, — Юнги только покачал головой. — Спасибо тебе, хен, за все это, — Пак потрогал диван и прижал к себе чужую тёплую кофту. Старший только кивнул. Чимин снова опустил взгляд на свои ноги. — Мне так стыдно. Я всех подвожу, а тебя особенно. — Нет, я думаю, ты никого не подвёл, — возразил Юнги. — Это просто настоящая забота, прими её, — добавил он тише. Чимин посмотрел на него. Неужели ему опять кажется, что в голосе старшего проскользнуло что-то другое? Может… Пак громко чихнул. — Ох, — выдохнул он, сжимая виски пальцами, чтобы стало немного легче. — Ненавижу холод… Юнги лишь покачал головой и усмехнулся. — Пей пока чай. Он взял свой телефон и отошёл в угол комнаты, хотя Чимину было все прекрасно слышно. — Намджун-а? Да, хорошо, Миран-нуна сказала тебе. Позови, пожалуйста, ко мне врача, хорошо? Пусть посмотрит, можно ли что-то сделать. Что? А я откуда знаю? Я ж тебе не медсестра. — Врача? — беспокойно спросил Чимин, глядя на Юнги округлившимися глазами. Ему так не хотелось быть обузой для стольких людей!.. — Всё не так уж и плохо, хен… Я уже в порядке, честно. Он вспомнил предыдущие сезоны «Испытаний», где участникам действительно была нужна медицинская помощь — когда, например, кто-то бежал в кладовую, навернулся и повредил ногу. Врач лечил гораздо более серьёзные травмы, а не просто жалкий насморк. — Пак Чимин, что я говорил? Младший покопался в памяти и выдал: — Ты не медсестра?.. Юнги только закатил глаза. — До этого. Ты никому не навязываешься. Просто дай людям позаботиться о себе, хорошо? Это действительно важно. Скоро пришёл Намджун с доктором — крупной женщиной лет сорока со спокойным лицом. Она осмотрела хилого Чимина, послушала лёгкие через стетоскоп и попросила объяснить свои симптомы. Врач подумала немного и сказала: — На самом деле, все не так уж и страшно. Я могу сделать тебе питательный укол, он поможет прийти в себя и облегчить простуду. — Значит, он сможет участвовать и дальше? — для верности спросил Намджун. Доктор кивнула. — Это очень хорошо, потому что нам осталось только с тобой снять нужный материал. — А… Хорошо. — Мы будем внизу, и если что, к тебе придёт Тэхён, когда вдруг ты понадобишься, — сказал Юнги, мельком глядя, как врач достаёт из своей сумки ампулу, шприц, вату и антисептик. — Спасибо вам, — проговорил негромко Чимин, понимая до конца, что все это было сделано для того, чтобы помочь ему пройти сегодняшний тур и не умереть от переутомления. Укол прошёл быстро и почти незаметно. Доктор оставила Пака отдохнуть немного и взяла с него слово, что если вдруг станет хуже, то он обязательно ей скажет. Чимин пообещал. Он сделал глоток своего нового чая и почувствовал, как у него в кармане булькает телефон. Это оказалось сообщение от Чонгука. Все тут говорят, что у тебя простуда, но я сказал, что у тебя просто сифилис Не переживай, хен, я все решил Я на тебя щас выкашляю свой чай, ты договоришься Чимин откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Это, конечно, было рискованно с его стороны, потому что спать хотелось неимоверно. Но нельзя… Нельзя. — Эй, ты проснулся? — громко прошептал Тэхён, глядя из-за дверного проёма. — Да, — сказал Чимин, с трудом просыпаясь. Он поднялся с дивана и потянулся. — Уже иду. Когда они шли к лифту, Тэхён шагал, раскинув руки, готовый подхватить Пака, если вдруг тот решит упасть в обморок. — Тебе не обязательно так делать, — Чимин улыбнулся одними глазами. Горло все ещё болело, но уже не так сильно, как с утра. — У меня обычная простуда, а не какое-то там воспаление лёгких. — Я знаю, но Куки мне не простит, если я тебя проморгаю. Пак засмеялся, но тут же пожалел об этом, потому что все внутри опять начало немилосердно драть. — Ага, но он не простит и мне, если ты заразишься. Так что давай идти на расстоянии, чтобы все точно было хорошо. Когда они приехали вниз, там уже вовсю шло собрание участников вместе с Намджуном, который проверял, все ли готовы сниматься. Чимин поблагодарил Тэхёна и незаметно влился в толпишку участников. Сондже молча похлопал его по плечу, приветствуя друга улыбкой. Намджун снова давал знакомую инструкцию, чтобы напомнить участникам основные условия сегодняшнего конкурса, и вскоре все разошлись на свои рабочие места. Чимину достался самый дальний стол, может быть, потому, что он болеет и выглядит плохо. При подобном раскладе его измученная физиономия не испортит передний план передачи и все пройдёт хорошо. Сукен, знакомая Чимину визажистка, сделала все, что могла, но все равно, даже через тонны косметики, пудры и блюра было очень заметно усталое лицо, тёмные круги под глазами, да и общий нездоровый вид. Скоро таймер запустился, и Чимин глубоко вдохнул. Он хрустнул пальцами в перчатках и приготовился выложиться на все сто, чтобы никакая простуда не помешала добиться успеха. Пак был почти уверен, что звукорежиссеры ненавидели его за постоянное бормотание в микрофон — он очень много и неразборчиво бубнил, когда думал, и не заметил за своими мыслями прихода судей вместе с Хосоком. — Чимин-а, продюсеры говорят, что ты ожил! Это настоящее чудо! Что с тобой случилось? — жизнерадостно спросил ведущий. Пак слегка рассмеялся, хотя со стороны это было похоже на какой-то грохот. — Я всего лишь немного простыл, и голос сел. Вот, я использую все меры защиты, — он, как настоящий хирург перед операцией, поднял в камеру руки в перчатках. — Да ладно, даже если ты обчихаешь все блюда, они останутся такими же замечательными, — неосторожно брякнул Сокджин. — А вот это уже лишнее, — перебила его Хани, слегка испуганно глядя на своего коллегу. — Ты не мог бы нам рассказать, что именно ты готовишь? Какая это будет закуска? — Это салат, но я его представлю в форме торта. Его основа — коржи из соевой муки и овощная начинка внутри, — объяснил Чимин, перебарывая дискомфорт в горле. — Снаружи в качестве крема будет тофу и украшения из варёной моркови и свёклы. Сокджин подозрительно взглянул на него. — Это очень интересно, но и немного странно. Юнги во время всего разговора молчал, сложив руки за спиной, и лишь смотрел на Чимина. Пак и сам не понял, чего старший этим добивался — возможно, хотел смутить?.. Но почему-то от этого парень получил какие-то силы и поддержку. Юнги, наверное, молчал потому, что знал: у Чимина все будет хорошо. Но это только домыслы. — Что ж, нам не терпится увидеть это! — сказал Хосок. Группка ушла, и Пак наконец смог сосредоточиться на своей закуске. В принципе, он почти все сделал и осталось только нарезать аккуратные куски импровизированного торта. Чимин немного испачкал пальцы, но все же был доволен своей работой. Всё-таки он не зря так долго дома тренировался, и все его старания окупились. Но все же оценка ещё предстоит, и не стоит так рано расслабляться. Как и всегда, время пролетело незаметно. Таймер прозвенел как раз в тот момент, когда Чимин едва успел создать розу из свекольных ломтиков и отойти от стола. Пак даже покраснел от удовольствия, глядя на творение собственных рук: его салат выглядел как прекрасный торт, который обычно выставляют на витринах, и он неизменно вызывает у покупателей чувство восхищения. Пока судьи пробовали конкурсные блюда, Намджун решил не терять времени и провел интервью, и Чимин не понимал, что вообще он мог сказать своим слабым, больным голосом, но, видимо, его оставлять в покое никто не собирался. Продюсеры вышли из положения по-другому: они дали Паку блокнот и ручку, чтобы он смог записать свои ответы и не вредил своему горлу, но Намджун сказал, что если он готов, то может говорить вслух. Как всегда, Чимина попросили рассказать о том, что произошло во время соревнования, о чем он думал и то, как к его закуске могут отнестись судьи. — Я думаю, Мин Юнги-ши… — начал Пак, взял ручку, блокнот и начирикал что-то на листе бумаги. Он нарисовал большой круг, чёрные глаза на нем, разные озорные брови и улыбку с зубами напоказ. Чимин повернул лист к камере и засмеялся над собственной шуткой. — Это, должно быть, Юнги? Особенно, когда он попробует твой салат? — засмеялся Намджун вместе с ним. — Это мило, да? — Пак гордо посмотрел на свой рисунок. — Когда он улыбается, то зубы тоже немного выпирают. — Он убьёт тебя, мне кажется. — Ну да, если вы покажете ему это, — Чимин умильно посмотрел в камеру. — Пожалуйста, уберите этот момент, редактор-ним. Намджун-ши, прошу вас, ничего не говорите, я вам обоим куплю кофе в следующий раз. Ким только усмехнулся: — Вообще-то, взятки мы не берём, но… Чимин сделал очаровательное эгье и улыбнулся. — Хорошо, можешь идти, думаю, этого достаточно, — продюсер отпустил парня к остальным участникам, и Пак со спокойной душой вышел с площадки, отправляясь в комнату отдыха. Там он посмотрел, как Седжон и Сондже лениво играли в какую-то настольную игру и как другие конкурсанты слушали музыку в наушниках, пили чай и отдыхали. Наконец всех позвали на съемочную площадку для объявления результатов. Седжон смогла впечатлить судей своим художественным исполнением: она ухитрилась приготовить целую картинную галерею из своих ингредиентов. Миран получила не очень высокую оценку, а Шинвон недосмотрел за луком, и тот подгорел. Чимина вызвали последним. Первым высказался Сокджин. — Хотя ты болеешь и выглядишь, уж говорить откровенно, плохо, но ты сумел компенсировать это своим талантом! Когда я смотрю на твой салат, мне постоянно кажется, что это настоящий торт, хотя на самом деле он весь состоит из овощей, и у меня просто не укладывается все это в голове. И ещё, ты просто обязан научить меня делать такую же свекольную розу, потому что я собираюсь удивить свою маму, когда приеду домой! Хани тоже похвалила его, но выразила свои чувства более изящно: — Я немного переживала и думала, что вы все начнёте больше заботиться о внешнем виде своего блюда, но все же зря. Ты отлично поработал, хотя и не в полную силу: ингредиенты отлично сочетаются друг с другом, и сливок ровно столько, сколько нужно. Молодец! Чимин просиял, а затем стал с трепетом ожидать мнения Юнги. — Мне это нравится, — сказал тот, и обычно этого заявления хватало, чтобы Пак радовался весь день, но старший продолжил говорить. — То, как блюдо приготовлено, показывает мне, что ты вложил в него много усилий и времени. Отдельные слои, как и в настоящем торте, замечательно держатся вместе, — он отломил кусочек и поднёс ближе к камере, чтобы будущим зрителям стало понятнее. — И, как сказала Хани, ты не только сделал прекрасную закуску, но и сумел профессионально подать её. Отличная работа. Чимин только поклонился и почувствовал, как краснеет от похвалы и удовольствия. Половина шоу, 5 неделя шла успешно, и теперь он мог собраться с силами, чтобы дойти до самого конца. Пак хотел было идти на свое место, но Юнги вдруг сказал: — Ещё кое-что. Он пошарил под судейским столом и вытащил большой лист бумаги, который Чимин сразу узнал. Юнги поднял листок. — Продюсеры передали мне это и сказали, что это будет моё лицо, когда я попробую твое блюдо. Все же зря Чимин тратил деньги и покупал Намджуну кофе — тот все-таки подло сдал его со всеми потрохами. Пак прикусил губу, чтобы не улыбаться, понимая, что у него нет никакого выхода. И в конце концов он сделал это перед камерами… — Ну, это было только предположение… — промямлил парень в своё оправдание. Юнги склонил голову, раздумывая над его словами. — Думаю, ты добился своего, — проговорил он после нескольких минут раздумий. Мин поднёс рисунок к своему лицу и так же улыбнулся: ярко и солнечно, показывая мелкие белые зубы, совсем как на бумаге. Сокджин протянул руку и расположил чужие брови именно так, как было нарисовано, и этот жест вызвал смех на всей съемочной площадке. Чимин хихикнул в кулачок, встречаясь с весёлыми глазами Юнги. Этот ненавязчивый обмен мнениями стал совершенно иным — естественным и каким-то очаровательным. Пак ощущал, как в нем рушатся последние стены ненависти к старшему, особенно, когда смотрел на его улыбающееся выражение лица. Оно появлялось настолько редко, что Чимин считал отдельной радостью посмотреть на него и поддаться приливу приятной теплоты, заполнявшей его изнутри. И снова вокруг глаз Юнги появились тонкие морщинки. Пак со сплошной нежностью проходил по ним своим улыбчивым взглядом и боялся, что просто потеряется в нем, если посмотрит ещё несколько минут. — Я, конечно, не знаю, что ты думаешь, — к Чимину подошёл Хосок и обнял его за плечи, — но наш хен улыбается… Мне кажется, что скоро мир перевернётся. Чимин еще раз поблагодарил судей за оценку и вернулся на свое место. Хосок завершил запись своими словами о сайте шоу, где публиковались рецепты, и вкратце рассказал о втором туре. Участников отправили отдыхать, пока стафф наводил порядок перед новым этапом съемок. — Чимин-а, — вдруг услышал Пак. Это оказался Юнги. — Что?.. Тот все ещё держал в руках злосчастный рисунок. — Мне кажется, что это какой-то знак… У Юнги уголок рта пополз вверх в лёгкой усмешке. Раньше Чимин обязательно бы обиделся, но сейчас, зная старшего гораздо лучше, Пак только улыбнулся. — Почему? — Мне эта работа нравится гораздо больше, чем то, что мне нарисовал художник-карикатурист из Парижа, — заметил Юнги, складывая листок пополам. — Вообще не похоже. Чимин не смог сдержать лёгкого вздоха зависти. — Вау, Париж… Повезло, ты путешествовал. Я вот нигде не был. — Это очень красивый город, тебе он, я думаю, понравится. — Может быть, — сказал рассеянно Чимин, думая, что с его-то зарплатой только рамен оптом купить можно. — Только я не пойду ни к каким художникам. — Да, точно. Они вообще не понимают людей и не смогли даже увидеть моих рогов на башке, ну, как у демонов там… — пожал плечами Юнги. — Никто не нарисует тебя так, какой ты есть на самом деле. Пак взял у хена рисунок и стал выводить на нем свое имя, как настоящий мастер, но вдруг до него дошел смысл слов старшего. Неужели тот так завуалированно сказал, что его донсен довольно красив собой? Чимин слегка ошарашенно поднял голову на Юнги, на что тот только мягко улыбнулся. — Что-то не так? — Н-неважно, — пробормотал Чимин, чувствуя, как снова краснеет. Он написал свое имя и отдал хену рисунок обратно. — Думаю, не стоит выставлять его сразу на аукцион, потому что жалко… — Какой такой аукцион? Я буду хранить это всю жизнь, — ответил Юнги, прижимая бумажку к груди. Пак моргнул: они же ведь точно шутят, да? Он и про аукцион сболтнул просто так, но все же в словах старшего сквозь насмешку слышалась тёплая искренность. — Кстати, если тебе нужно будет отдохнуть, то приходи снова наверх и ничего не спрашивай. — О, хорошо, спасибо! Юнги кивнул и ушёл, оставляя донсена в лёгком недоумении. Чимин потёр виски и пошёл к остальным участникам обедать японскими бенто из коробочки. Он не особо хотел есть и поэтому со спокойной совестью отдал половину Чонгуку, на что тот только буркнул с полным риса ртом. Чимин не упустил возможности потроллить друга и соврал, что он случайно чихнул на его сторону, выбирая другую половину. У Пака не было аппетита, и возможно, из-за питательного укола, который ему сделала доктор с самого утра. Во время перерыва он сидел и глубоко дышал, набираясь сил перед вторым раундом, самым сложным, тем, перед которым он так долго готовился и не спал ночами, доводя свое конкурсное блюдо до совершенства. Конечно, оно удавалось у него дома, но здесь, на чужой кухне, под таймером, что-то всегда шло не так, даже если рецепт отработан несколько раз и кажется, что все идёт идеально. Чимин набрался позитива и засучил рукава, подходя к своему месту. Так как раунд был особенно сложным, им дали немного больше времени, чем обычно, и Пак использовал каждую минутку, ведь секунды решали дело, да и у него не было никакого права на ошибку. Он обменялся бодрыми взглядами с Седжон и вздохнул, приводя себя в порядок. Хосок после своих слов о начале испытания включил таймер, и драгоценное время пошло, нет, полетело в бешеном темпе вальса, за которым Чимин не всегда поспевал. Когда команда судей подходила к каждому из них, Чимин не поднимал головы, чтобы не отвлекаться на посторонние разговоры и концентрировался на своём деле. Пак к приходу экспертов уже успел подготовить куриный паштет для будущего блюда и стал заниматься желе. Он поднял взгляд на судей, думая, что они ему скажут. — Это мм, — Чимин не сразу нашёлся, что ответить. Он показал пальцем на паштет в мисочке на столе. — Я собираюсь оформить его в виде мандарина. Дома это у меня удавалось несколько раз, и я решил повторить… — Черт, я даже не могу представить это, — признался Сокджин, сочувствующе глядя на парня. Он окинул все быстрым взглядом и поспешно добавил: — Ну не то, что я сомневаюсь в твоих силах! — Мне уже интересно, что из этого выйдет, — негромко проговорил Юнги, и Чимин почувствовал, как в его теле органы от волнения скручиваются в один огромный ком. После тех лестных слов, которые он услышал сегодня утром, Пак ни в коем случае не собирался сдаваться и терять свои позиции. — Всё будет хорошо, — твёрдо сказал он, и от такого чёткого настроя даже преисполнился уверенности в себе. — Удачи, — только и кивнул Юнги, внимательно глядя на старательного участника. После того, как судьи ушли к Сондже, пообещавшему, что его работа взорвет их мозг, Чимин не обращал внимания ни на что, кроме своего блюда. Он не раз видел, как Юнги проходил мимо, но старался не придавать этому особого значения. — Ого, что это? — внезапно сказал кто-то рядом с ним. Чимин порядочно испугался и чуть не уронил кастрюльку с водой. Он понял вдруг, что кто-то все это время наблюдал за ним, сидя прямо около его рабочего стола. — Извини, я думал, ты знал, что я тут! — Сокджин искренне наклонил голову. — Я стою здесь уже минут пять! — Что?.. — Ох, этот парень, — пробормотал Джин, ни к кому не обращаясь. — Ты, наверное, хорошо учился в школе с таким характером. Но все же мне немного обидно, ведь я стоял тут все это время, а ты так и не заметил меня, — он осторожно коснулся своего лица. — Конечно, эта привлекательность немного потускнела за день, но… Чимин собрался с силами и снова вспомнил тот рецепт, что хранил в своей памяти. — Извини, я был немного занят… Он моргнул, замечая, что фиксировал дальние перемещения Юнги, но совсем не увидел совершенно другого человека прямо у себя перед носом. — Эм, эта смесь мандаринового желе, — Чимин слегка прочистил горло. — Будет покрытием для паштета. Сокджин попросил рассказать поподробнее, как и что он делал. Паку совсем не хотелось прерываться на объяснения, поэтому он стал комментировать свои действия, чтобы не терять драгоценного времени на обычную болтологию. Вскоре Ким ушёл, и Чимин снова погрузился в свои мысли. Скоро Хосок объявил, что у них осталось пять минут, и Чимин едва держался, чтобы не поспешить и не испортить собственную работу. Он аккуратно украсил восемь «апельсинов» — сформованных шариков из паштета, облитых подкрашенным желе, — и отошёл. Он обменялся пятюнями с измученными Хакёном и Сондже. Второй ухитрился приготовить блюдо, внешне очень похожее на губку, намазанную средством для мытья посуды. — Вау, ты такой молодец, Сондже-я, — восхитился Чимин, глядя на чужую тарелку. — Похоже, да? Никто точно не станет есть это в здравом уме, — засмеялся тот, слегка выпрямляя спину. После привычного интервью участники привели в порядок свои рабочие места, вымыли посуду и отправились отдыхать. Вскоре к ним пришли Юнги с Тэхёном, и Ким стал непринуждённо играть вместе с конкурсантами в настольные игры. Он сидел рядом с Чимином и радостно улыбался, когда случалось выигрывать. Хотя Юнги и не участвовал особо в дискуссиях и шуме, он просто сидел в стороне, проверяя какие-то электронные письма по работе, пока Тэхён самозабвенно играл в детские игры. Это, если честно, выглядело смешно, и Паку хотелось хихикать, глядя на него, увлеченного процессом. Потом как-то незаметно они перешли к покеру. Правда, валюта была воображаемая, потому что Намджун строго запретил им играть на реальные деньги, но все же Чимин едва-едва смог вспомнить правила. Пришедший Сокджин вызвался раздавать карты и первые несколько минут просто тасовал колоду. — Как эта карта исчезла? — спросил он так, будто был низкопробным фокусником на детском утреннике. — Хен, хватит, — нетерпеливо проныл Тэхён. — Хорошо, ты получишь свои карты последним, ха-ха, — легко ответил тот, нисколько не обижаясь. Они сыграли несколько тренировочных раз, чтобы все смогли разобраться в правилах, а потом Сокджин объявил о генеральной игре и ставке на миллион вон. — Уф, — напряженно выдохнул Сондже, глядя, как Лиса на бумажку записывает сумму. — Даже не знаю, хватит ли у меня денег на эту игру. — Ну ты просто заложи свои воображаемые ролексы и все, — посоветовала Ынджи и засмеялась. — Ну тогда представьте, что на мне куча драгоценностей, — вмешался Шинвон. — И то самое ожерелье с Титаника. Тэхен только фыркнул и прошептал Чимину: — Теперь я не могу не думать о том, как его кто-то рисует, как одну из тех французских девушек, помнишь, у Джека? — Точно, — Пак не смог сдержать смешка. — Вот как мне теперь это развидеть? Юнги повернулся на звук и сразу посмотрел на Чимина. Он быстро улыбнулся и потом опять вернулся к своему телефону. Пак не мог понять, почему тот не захотел сидеть в своей спокойной и тихой гримерке, а пришёл сюда, в шум и гам, что было совсем неожиданно. Ну ладно, он совсем не против. Чимин глянул на хена, надеясь поймать его взгляд, но Сокджин снова начал игру. — Первая ставка! — объявил он, начиная с Лисы, сидевшей рядом с ним. По кругу участников пошли ставки, и немного времени спустя очередь дошла до Чимина и Сондже. Пак разглядывал свои карты, не совсем понимая, что ему с этим делать, и пока он колебался, к нему подошёл Юнги и встал позади него. — Давай, выкладывай свои, — подсказал он. — Что? — Чимин оглянулся и увидел, как Юнги скромно пожимает плечами, и решил в очередной раз поверить хену. — Хорошо. — Эй, так нечестно! — начал возмущаться Сондже, пока Лиса записывала выигрыш Пака. Записывать ставки становилось все сложнее, но девушка как-то справлялась со своей задачей. — Ну если ты плохо играешь, то будешь просить у всех помощи, — пожал плечами Чимин, зачесывая рукой волосы назад. — Ты не понимаешь смысла игры, — нахмурился Сондже, глядя на него. — Ведь как раз и нужно выигрывать деньги у таких лохов, как ты. И вообще, я тоже хочу, чтобы мне кто-то помог, ведь у меня дома столько голодных ртов, и мне надо, чтобы прокормить их всех! Тэян наклонился к нему и посмотрел на его карты. — Да все хорошо, у тебя же есть туз. — Хен! Зачем ты сказал это? — возмутился Сондже и ударил «помощника» по плечу. — Я просто пытаюсь помочь, — улыбнулся тот. Сондже посмотрел сначала на Тэяна, потом на Юнги и недовольно сказал: — Так вообще нечестно. Я играю против двух злых хенов, а не против Чимини! Этот стремно улыбается, а этот, — он ткнул пальцем на Мина, — только стремно пялится! Чимин позади себя услышал, как Юнги тихо усмехнулся, и почувствовал, как чужие пальцы сжимаются на спинке его стула. Они слегка касались Чиминовой спины, и парень чуть подался назад, чтобы прижаться к ним побольше. Пак подавил широкую радостную улыбку, когда ощутил, что Юнги не уходит. Сондже взглядом пробежал по своим картам и бросил их на стол от собственного бессилия. — Всё, я устал, я ухожу отсюда! Я не могу справиться со всем этим! Я сдаюсь! Знайте, что мои воображаемые дети из-за вас голодают! Чимин мило хихикнул и открыл свои карты. У него была тройка и ещё несколько карт меньшего достоинства. Сондже только недовольно простонал. Ну серьёзно, было бы неплохо сгрести все выигранные фишки в свои руки, как это показывают в фильмах, но Чимину осталось довольствоваться цифрой в блокноте у Лисы. Он хотел поблагодарить Юнги за помощь, но тот исчез. Наверное, он был на съемочной площадке, ведь уже через мгновение в комнате отдыха появился оператор и позвал всех сниматься. Во время оценки своей работы Чимин стоял у стола судей, внешне очень спокойный, но внутри его сердце бешено колотилось и будто хотело выскочить из груди. Он сделал глубокий вдох и стал с трепетом ожидать решающего слова. Эксперты тщательно пробовали его «произведение искусства» с тостами и гарниром и как-то слишком долго молчали, что не могло не нервировать. — Пак Чимин, — начал Сокджин, перебирая свои пальцы. Его глаза светились, когда он смотрел на бледного парня. — Знаешь, я, когда увидел твоё блюдо в первый раз, подумал, что это реально апельсин! А оказалось, что это такое паштетное чудо! Как тебе это удалось? У меня, кроме воплей восторга, больше ничего не осталось. Хани посмотрела на Чимина и ярко, искренне улыбнулась. — Я потрясена. Это так замечательно, и все идеально! Она разрезала один из шариков и показала камере. Сокджин встал и зааплодировал. Чимин опустил голову и даже не смел взглянуть на судей. Кончики его ушей чуть покраснели. — Я не знаю, о чем ты думал, когда готовил это, — начал уже Юнги после шумной похвалы Хани, — но сначала я решил, что ты сошёл с ума, раз взялся за блюдо такого высокого уровня, и, признаться, полагал, что оно будет провальным. Сердце в груди Чимина все же ухнуло в пятки, и Пак не смел посмотреть Юнги в глаза. Он не мог так сразу поверить: неужели после всех бессонных ночей, полных слез и неудач, у него получилось? — Но ещё удивительнее то, — продолжил Юнги, — что ты с блеском справился. Чимин все же поднял взгляд и увидел, как старший довольно и ободряюще улыбается, глядя ему прямо в румяное лицо. — О… — только и смог выдохнуть Пак, раскрывая глаза. — Знаешь, я так и думал, что ты сможешь развить свои способности. Ты проявлял свои умения, делал какие-то ошибки, но сегодня ты превзошёл самого себя. И это блюдо — настоящий шедевр, оно самое лучшее в истории этой программы и, я думаю, доведено до совершенства. Я хотел бы включить его в меню своего ресторана, если ты, конечно, согласишься его готовить снова и снова для моих клиентов. — Вау, вау, вау, — Хосок кинулся обнимать окончательно смущенного Чимина. Он теребил и гладил по спине шокированного парня, пытаясь добиться от него каких-нибудь слов. — Это немыслимый восторг судей! Как ты себя чувствуешь?! — Я сейчас упаду, — прохрипел Чимин, чувствуя, что вот-вот рухнет и от болезненной слабости, и от урагана эмоций. Хосок засмеялся, затем отправил с поздравлениями его обратно на свое место и позвал Лису. И пока Пак шёл, он заметил искреннюю радость на лицах друзей — Хакёна и Седжон. Чимин ничего не видел и не слышал. Он не мог прийти в себя от столь хороших отзывов экспертов и особенно от слов Юнги. Все те мучительные ночи, проведённые на кухне, окупились в сто раз больше, и теперь Паку казалось, что он вот-вот лопнет от счастья. После оценки, уже на интервью с Намджуном, Чимин не смог и слова из себя выдавить, и только издавал булькающие нечленораздельные звуки радости. — Скажи что-нибудь нормально, — усмехнулся Ким, терпеливо ожидая вразумительного ответа. — А… Я… Чимин явно не верил тому, что происходит прямо у него перед носом. — Иди уже, — Намджун добродушно закатил глаза, понимая, что больше ничего вытянуть не получится. — Тебе нужно срочно пережить эту радость, отправляйся. Чимин вскочил со стула, поклонился в знак благодарности и извинений, и буквально на пороге попал в сильные объятия Чонгука, чувствуя, что его ноги оторвались от пола и что он висит в воздухе, как тряпичная кукла. — Что? Ты? Как ты- Чимин смирился с железной хваткой младшего и повис на нем, аки мешок картошки. — Это было так круто! Ты их всех уделал! — Чонгук поставил хена на ноги. — Ты сейчас тут самый лучший! Юнги-хен сам так сказал! — Чшш, нет! Прошло только два раунда, и я не знаю, может, я продую последний? — Че за депрессивные мысли? — удивился Чон, и его вдруг прервал другой голос: — Я очень надеюсь, что нет. Чимин оглянулся, узнав Юнги. — Как вы здесь оказались? — Старший удивлённо приподнял брови. — Может, тут где-то есть телепорт, о котором я не знаю? — Нет, у тебя просто дерьмовая наблюдательность, хен, — мило подсказал Чонгук. Он шлепнул Чимина по заднице и испарился, оставляя Пака разбираться со страшным Юнги, хотя всем уже было известно, что никакой он не страшный на самом деле. — Извини, — сказал тот, потирая шею одной рукой, а в другой держа кружку горячего чая. — Я не хотел тебя пугать. Но, правда, ты справишься с последним испытанием, я искренне возлагаю на тебя большие надежды. — Спасибо, — пролепетал Чимин, ощущая, как его щеки снова наливаются румянцем. — Но, Юнги-ши… — Хен, — поправил его Юнги с лёгкой улыбкой. — Д-да, — оправился Пак, все ещё не успевший привыкнуть к новому обращению. — Хен? — Да? — Зачем ты начал говорить так, что сначала я решил, что облажался? А потом сказал, что все оказалось хорошо! — Чимин чуть не скулил от неопределённости. — У меня чуть сердце не остановилось, хен! На лице Юнги медленно появилась улыбка, похожая на вечернее тёплое солнце, и взгляд его стал мягким и каким-то пушистым, как облачко. — В следующий раз обещаю, что буду осторожен с твоим сердцем. У Чимина перехватило дыхание. Ему показалось, что Юнги так завуалировал слова «ты мне нравишься», и Пак немедленно отмел эту мысль куда подальше. Это же не дорама или альтернативная вселенная, где все возможно! — Я чего пришёл-то, — начал Юнги снова, слегка хмурясь. Он протянул Чимину чашку с чаем. — Вот… Это… Миран-нуна попросила передать. — Оу, — обрадовался Чимин, отвлекаясь от неловкости. Он взял кружку обеими руками, и на мгновение их ладони соприкоснулись. Парень старался не обращать на приятные мурашки никакого внимания, чтобы не выдать себя. — Спасибо. Юнги кивнул, повернулся на каблуках и ушёл. Эта его привычка заканчивать разговор посреди слова была похожа на моменты из фильмов, где герои гордо бросали телефонную трубку и грубо обрывали чужие фразы. Тем не менее, Чимину было приятно. Он поднёс чай к лицу, вдыхая его сладкий, терпкий аромат. Это явно была не юджа, а что-то другое… Имбирь? Точно, он самый. Пак отпил горячий напиток и почувствовал, как у него на языке расплывается сладкий и тёплый вкус рождественского праздника. В груди потеплело, и Чимин улыбнулся своим мыслям. Он тихонько присел рядом с Седжон. Подруга проверила его температуру, обрадовалась, что с хеном все хорошо, и включила милое видео с неуклюжими щенками. Они оба не могли сдержать умиленных возгласов, глядя, как щенята играют друг с другом. — Если бы ты смог забрать одного из них себе, то кого бы ты взял? — спросила она, показывая на смешных детёнышей. — Одного?! Я заберу их всех! И мне плевать на твои правила. Седжон засмеялась и хлопнула его по ноге. — Жадный! — Ну ты только представь, как это мягко — обнимать сразу восемь маленьких и тёплых щенков всех вместе! Не лишай меня мечты, это все, что у меня есть. — Хорошо, тогда ты можешь взять двоих… — А, вот ты где, Чимин-а, — к ним подошла Миран. Она в очередной раз проверила температуру младшего, прикладывая руку к его лбу. — Я хотела спросить, может, тебе приготовить ещё чая, но вижу, что ты уже пьёшь что-то тёплое. Это хорошо и полезно для горла. Чимин неловко моргнул и приоткрыл рот. — Но я думал… — начал он и осекся. Пак покачал головой на вопросительное лицо женщины. — Нет, ничего, спасибо, что подумали обо мне. — Кстати, как ты себя чувствуешь? — Мне уже гораздо лучше, — сказал парень и улыбнулся, глядя в свою кружку. Он посмотрел ещё несколько видео с Седжон и потом, извинившись, поднялся наверх, в гримерку к Юнги, чтобы окончательно выяснить ситуацию с чаем. Чимин вежливо постучал в приоткрытую дверь и увидел в щелку, как хен сидит на диване и смотрит что-то в телефоне. Услышав стук, Юнги поднял голову, и на его лице появилась лёгкая улыбка. Это было так мило и естественно, что младший почувствовал, как в нем что-то опять тает от солнечного выражения чужого приятного лица. — Юнги-хен, можно? — нерешительно спросил Чимин, сжимая чашку в руках. — Что я тебе говорил? — Что мне не надо спрашивать разрешения?.. Юнги кивнул и встал с дивана, чтобы уступить Чимину место. — И прекрати делать такое лицо, — сказал он, услышав жалкие протесты. — Если тебе нужно лечь, то вот, располагайся. Все хорошо, правда. Чимин нерешительно зашел и опустился на диван, свернувшись калачиком. На самом деле, он вообще-то хотел поблагодарить хена за чай, но не знал, как это правильно сделать, чтобы тот не обиделся. Пак аккуратно поставил чашку на стол и хотел было начать говорить, но Юнги остановил его одним движением руки. — Можно… — начал Чимин и осекся. Он боялся переступить границы, но раз он все равно лежит тут, то… — Ты не мог бы дать мне свою толстовку?.. Если ты не против, конечно… — О, хорошо, да, — Юнги снял кофту, аккуратно сложенную на спинке стула, и подал младшему. Чимин радостно взял её и укрылся, блаженно ощущая, как постепенно согревается. Он положил голову на подлокотник дивана и стал мягко смотреть на Юнги, сидевшего боком к нему. — Знаешь, тебе не нужно было говорить, что это Миран-нуна. — Что?.. — Юнги был явно застигнут врасплох. Он чуть нахмурился. — Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя как-то неудобно из-за меня. — Почему это? Юнги сразу не ответил, а через несколько минут сказал: — Чтобы ты не переживал об этом лишний раз. — А, так я должен был думать, что это нуна? — Чимин негромко усмехнулся. — Я ей очень благодарен за заботу… У Юнги определённо не было никакого внятного объяснения и оправдания своему поступку, и он только промямлил неуверенно: — Ну да. Чимин сел на диван и сказал твёрдо, так, как обычно говорят непреложные истины: — Ты просто боишься показывать людям себя настоящего и свой добрый характер и хочешь, чтобы они думали о тебе плохо. — Это настолько очевидно? — спросил Юнги, явно сбитый с толку. — Мм, да, — довольно сказал Чимин. Он снова улегся на диван и улыбнулся обескураженному хену. — Ты на самом деле внутри мягкий и пушистый, я точно знаю. Юнги глубоко вздохнул, задумчиво хмуря брови. — Мне говорят такое в первый раз. Я даже не уверен, как на это реагировать. Может, я обиделся?.. — Мин размышлял вслух, но в его голосе не было никакой обиды. — Ты рад? — подсказал Чимин. — Даже не знаю. У Пака уже глаза устали закатываться от непонятливости Юнги. Разве он не умеет принимать комплименты? — Ты милый. И в душé очень хороший, — настаивал Чим. — Никто тебе не поверит, — сказал старший, удобно опираясь подбородком на руку. — Люди из сумасшедшего дома тебя заберут и скажут, что ты не прав, старый и безумный Пак Чимин. Мне даже немного жаль тебя, ведь такое светлое будущее пропадает! — Стоп, подожди, почему я стал старым? — Это единственное, что ты услышал? — чуть рассмеялся Юнги. — Хен, я все ещё молодой и красивый! — Ну знаешь, «воплощение красоты и молодости», Пак Чимин, очень далеко от тебя. Так дело не пойдёт. Это был второй раз, когда Юнги завуалированно сказал, что его донсен красив, даже несмотря на то, что младший упомянул это первым. И было непонятно, искренне ли хен говорил, или у Чимина уже паранойя и он придумал все себе. Но в любом случае, Пак выбрал первый вариант, потому что ему очень-очень хотелось, чтобы это было похоже на правду. — Тэхён, кстати, тоже думает, что ты хороший, — Чимин попытался пойти другим путем. — Он говорит об этом постоянно. — Он мой менеджер и по контракту должен так делать, — заметил Юнги. — И вообще-то получает деньги за это. — Я не твой менеджер и говорю, что ты очень добрая душа. Я собираюсь это всем рассказать, и мне поверят, потому что я всем нравлюсь, — гордо и довольно сказал Чимин. — У меня очень убедительное лицо, ты можешь сам увидеть. Юнги только прищурился. — Да, ты почему-то очень нравишься людям. Пака так и подмывало спросить, а нравится ли он самому хену, но он сдержался и вместо этого спросил: — А почему ты хочешь, чтобы все думали о тебе плохо? Это какая-то твоя цель? Брови Юнги поползли вверх, а потом опять приняли прежнее положение. — Иногда я думаю об этом, но чаще мне просто все равно. Чимин кивнул, пораженный чужой честностью. — Потому что вокруг слишком много дебилов за клавиатурой? Юнги улыбнулся, слыша свои же слова, которые он говорил несколько недель назад. — Слишком много. Сначала, когда я только начал работать в этой сфере, было трудно, но потом я привык, как и ко всему в этой жизни. Это связано с тем, что ты думаешь во время всего процесса. Конечно, всем бывает тяжело, даже Сокджину, хотя, казалось бы, что ему волноваться, ведь он самый красивый мужчина в мире. Чимин увидел, как блестят глаза Юнги, и спросил: — Ты собираешься мне всю жизнь это напоминать? Знаешь, я не виноват в том, что он такой красивый, а ты… Пак замолчал и ухмыльнулся. — Думаю, я знаю, как закончить это предложение, — поддразнил его Юнги. Чимин тоже знал. Он хотел сказать, что хен безумно очаровательный. Какой-то притягательный, как магнит. Может быть, Пак думал так только потому, что чувствовал к старшему какое-то влечение, которое ничем нельзя было объяснить. Всё дело было только в нем, в Юнги — полном милой серьёзности, резкости в сочетании с мягкостью и добротой. И такой хен Чимину очень нравился. Однако, он не решился сказать этого всего вслух. — Только менее красивый? Вообще непонятно, как парень дошёл до такого вольного общения с Юнги, которого раньше почти боялся и ненавидел. Мин тихо рассмеялся. — Оу, я улучшил твоё мнение о себе. Теперь это будет официальным праздником. — Ну ты бы хоть немного порадоваться этому!.. — Ура, — вяло сказал Юнги. — Тебя когда-нибудь что-нибудь волнует, хен? — спросил Чимин. Он сам не понимал, почему спрашивает так много, хотя не стоило упускать возможность познакомиться с Юнги чуть поближе. — Ты всегда такой спокойный. — Мне обычно не о чем переживать, — пожал плечами тот. — Но все же. Например? — подсказал младший. Чужие тёмные брови сошлись на переносице в задумчивости. — Когда я увижу свою собаку?.. Чимин поднял голову с подлокотника дивана. — У тебя есть собака? Кажется, он взволнован этой новостью больше, чем сам Юнги. — Холли. Он живёт у моих родителей, потому что я слишком занят, чтобы заботиться о нём так, как следует. — Фото, пожалуйста, — решительно сказал Чимин. — Нельзя упоминать собаку и не показывать её фотографии. Это закон. — Ну раз это закон… Юнги встал со своего стула, подошёл к дивану, где сидел укутанный донсен, и сел на пол у изголовья, чтобы Чимину было хорошо видно. Он пролистал галерею и показал младшему фото. На нем был пушистый пудель с курчавой шерстью шоколадного цвета, который выглядел, как игрушка. — Это мой Холли. Чимин не смог сдержать свой писк восхищения. — Он такой милый и мне так нравится! — почти проворковал он, прижимая руки к щекам. — Я хочу его пообнимать. Юнги склонил голову, и на его лице появилась смущенная улыбка. — Ты бы ему тоже понравился, я уверен, — сказал он негромко. Чимин засмеялся, абсолютно и бесповоротно влюблённый и в Юнги, и в этот уютный момент. Несмотря на рабочую гримерку, Пак чувствовал себя особенно хорошо — вот так, когда они вместе с хеном расслабленно смотрели фотографии его собаки. Никогда раньше у него не было подобных воспоминаний, и теперь Чимин на всю катушку наслаждался тем, как с Юнги тепло и комфортно. — Эта фотка, помню, с того раза, когда мы все вместе ездили на море, — хен пролистнул следующий кадр, где Холли сидел на пляже в гламурных солнечных очках. Он улыбнулся и сказал немного смущенно: — Извини, если я навязываюсь, я не хотел так сильно хвастаться. Чимин успел схватить Юнги за руку прежде, чем он убрал телефон. — Нет, все хорошо! — и его ладонь задержалась на чужой, увитой синеватыми венами, чуть дольше, чем следовало. — Ты, наверное, очень любишь его. — Сильно заметно, да? — Мин посмотрел на донсена снизу вверх, не отнимая руку. — Твоё лицо становится таким мягким и милым, когда ты рассказываешь о нем. Юнги опять смущённо посмотрел на него и промолчал. Чимина от обжигающего румянца спас Тэхён, появившийся на пороге гримерки. Его нисколько не удивило присутствие Пака, и он сел на диван, подняв ноги парня и положив их себе на колени. — Хен, тот продюсер из JTBC снова звонил и приглашал тебя на ужин. Он ещё пообещал поднять сумму твоего гонорара, если ты будешь участвовать в его шоу, — сказал Тэхён, устраиваясь поудобнее. — Нет. — Я сказал ему то же самое, — ответил Ким с ухмылкой. Он похлопал Чимина по ноге. — Слушай, ты не хочешь взять на себя работу Юнги-хена, чтобы тебя каждый день снимали? И так целую неделю. — Ага, конечно. Я вообще не знаю, что буду тогда делать. Я же два года перебираю отчёты нашей конторы и, боюсь, не выдержу столько времени улыбаться на камеру. — У тебя, кстати, есть все данные для этого, — Тэхён подмигнул Чимину и сделал пистолет из пальцев. Пак легонько пхнул его в грудь пяткой. — Что? Ты нравишься и ты милый. Многие люди считают тебя таким, я часто вижу это в интернете. Чимин натянул на лицо толстовку, чтобы никто не заметил его смущения. Тэхён засмеялся. — Нет! — пробубнил Пак и замолчал. — Хватит смущать бедного больного ребёнка, — вмешался Юнги, чуть усмехаясь. Глядя на Кима сквозь кофту, Чимин кратко и убедительно сказал: — Да, я бедный! И зачем ты мне говорил все эти комплименты? — Ну давай, принцесска, приходи в себя, потому что через пять минут тебе нужно спускаться вниз на съёмку, — сказал тот, прочитывая сообщение на телефоне. Чимин только устроился поудобнее, как пришлось вставать. Шоу должно продолжаться, и Пак не собирался никому мешать. Он вдохнул приятный запах кофты, пахнущей стиральным порошком, и подумал на мгновение: может, так пахнет и сам Юнги?.. Чимин поднялся с дивана и услышал, как у Тэхёна зазвонил телефон. Ким поспешил за дверь ответить и на пороге крикнул Юнги: — Хен, поправь немного ему волосы! — Это не моя работа, — откликнулся тот, недовольный тем, что кто-то из подчинённых, тем более и младше, приказывал ему. Его напряжённый взгляд посветлел, когда он посмотрел на растрепанную Чиминову шевелюру, похожую на птичье гнездо. — Да, твои волосы, конечно, выглядят не очень… — Что? Все настолько плохо? Юнги без лишних слов кивнул ему на туалетный столик, перед которым висело большое зеркало, хорошо и ярко освещенное. Чимин быстро пригладил волосы рукой, чтобы привести их в относительный порядок. Если что, нуна-стилист все обязательно поправит. Когда голова была более-менее приличной, Пак схватил кружку с журнального столика и спросил оживленно: — Хен, пойдём? Юнги открыл рот, видимо, хотел что-то сказать, но сдержался. Он чуть улыбнулся Чимину: — Ты пока иди, я подойду попозже. Мне ещё нужно проверить свою почту. Младший кивнул и, прижав драгоценную кружку к груди, заскочил в пустую кабину лифта, чтобы не тратить время на спуск по лестнице и успеть вовремя на все инструкции от продюсеров. Вскоре испытание помчалось в бешеном темпе. Третий раунд, в котором они должны были приготовить десерт, пролетел перед всеми пестрой чередой сладостей, крема, карамели и кондитерских красителей. Чимин, конечно, не был особо силен в бисквитах, но, благодаря кулинарному уроку на прошлой неделе, смог сделать что-то приличное. Пак с помощью нескольких коржей, помадки и воздушного крема создал десерт, формой похожий на обычный сэндвич. Он не возлагал особых надежды на него, потому что силы покинули его организм, и выложиться по полной программе, как, например, днем, не получилось. Да, он получил хорошую оценку, но она была не такой восторженной и бурной, как несколько часов назад. Когда стали объявлять претендента на выбывание, Чимин почувствовал, как какой-то узел беспокойства появляется в его животе, несмотря на то, что сегодняшняя закуска и основное блюдо произвели фурор и стали «настоящим шедевром». К ужасу Пака, судьи исключили именно Миран. Она не особо и удивилась, только поблагодарила продюсеров и экспертов за опыт участия в шоу и тепло попрощалась со своими новыми друзьями. У Чимина все же на душе остался неприятный осадок: нуна была очень добра ко всем вокруг и заботилась, чтобы никто ни о чем не переживал. Вот, даже лечила его самого волшебным чаем юджа, благодаря чему горло болит гораздо меньше. После завершения последнего на сегодня интервью, Чимин зашёл в раздевалку, чтобы забрать свой рюкзак. Он пребывал в том же мрачном настроении и только грустно кивнул на ободряющее похлопывание по спине от Хакёна. Пак спустился к общему выходу и стал ждать Чонгука. Маленькая (нет) часть его души жаждала, что они с Юнги опять встретятся и он сможет как следует поблагодарить его за заботу — чай и помощь в покере, — но тот будто исчез. Вскоре в поле зрения Чимина объявился Чонгук. — Наконец-то домой! — радостно сказал он. — Ты как себя чувствуешь, хен? Паку, слава небесам, жаловаться было не на что, и он просто кивнул. Он все ещё думал об уходе Миран-нуны из шоу и прокручивал в голове слова Юнги о том, что он возлагает на него свои надежды. — Знаешь, мне теперь придётся работать ещё усерднее, чтобы не вылететь и оставаться лучшим, — задумчиво проговорил он. Чонгук только закатил глаза на подобное и открыл дверь на улицу, в тёплую, тёмную ночь. — Ага, конечно. Если ты будешь работать ещё больше, то тебе придётся жить в больнице и готовить там что-нибудь. — Ну вообще-то я смогу сам себе сделать что-то хорошее, если уж на то пошло. — Лучше бы мне чего-нибудь сготовил! Еще хен называется! — Обжора ты, мой дорогой Гуки. — А ты жмот! — бесстрашно парировал младший. И это его лучший друг. Прекрасно, в общем-то, Чимина характеризует. Ну и что. Не это сейчас главное. Важно то, что Пак придёт скоро домой и выспится всласть, часиков до двенадцати. Отличная идея, правда?!