Mise en place (На своём месте)

Изучать морепродукты стало для Чимина настоящим испытанием. Во-первых, он ненавидел их запах сырости и поэтому никак не мог справиться с двумя жалкими устрицами. Пак успел уже порезаться два раза, пытаясь раскрыть раковину — нож просто соскакивал с мокрой скорлупы и грозил отрубить ему всю руку. Чимин уже был на взводе и все больше раздражался, глядя, как умело и быстро работает Юнги, стоявший рядом с ним. Вообще-то, он вызвался «демонстрировать, как открывать раковины», но на самом деле поддевал створки ножом и делал неуловимое движение рукой. Раковина слегка щёлкала, и Мин откидывал её в сторону. Его лицо оставалось максимально спокойным, и по нему было видно, что эта работа — самое лёгкое. Чимину почему-то казалось, что он так делает специально, чтобы его позлить. Пак приятно удивился, когда увидел на месте инструктора Со Минджон со своими помощниками, Юнги и Ынкваном, но потом тут же разочаровался, потому что они стали возиться с этими проклятыми устрицами и очищать скользкую рыбу. Чимин нервно улыбался, глядя на то, как пыхтят и мучаются другие: Боми все ругалась на свои раковины, Хакён успел порезаться, а Шинвон, кажется, сошёл с ума, говоря, что выдры, вообще-то, не дураки, когда разбивают гребаные раковины о камни. — Эй, все же в порядке! — бодро заметила Минджон. — Вначале всем тяжело, но потом после практики приходит опыт. Конечно, я не стремлюсь сделать из вас настоящих экспертов, но хочу вам показать общую картину всех необходимых действий. Мало ли вы найдёте хорошие устрицы? Так в любом случае вы будете знать, что с ними делать! Она обошла всех участников, чтобы, если что, помочь и показать. Учитель похвалила «золотого ребёнка» Сондже, который уже имел дело с раковинами и наловчился их открывать. Минджон разрешила ему съесть вынутых моллюсков и попросила помочь неумелому Хакёну. Ильхва и Ынджи росли у моря, поэтому у них не было никаких проблем и они яро вскрывали створки устриц. Юнги положил нож, вытер руки и подошёл к Шинвону, чтобы образумить его и сказать, что бросать моллюсков в стену не лучшая идея. — При всем моем уважении, хенним, — пробормотал парень, узнав от Сокджина, что они с Мином их хены. Джину настолько понравилась эта ситуация, что он разрешил всем называть их не так формально, как раньше. — Я думаю, что, если брошу посильнее, от этого все изменится! — Нет. Чимин, подойди, я вам покажу обоим сразу. Пак пришлепал к чужому месту и стал на пару с Шинвоном смотреть и слушать в оба уха. Юнги в миллионный раз медленно объяснил и потом наблюдал, как младшие выполняли его инструкции. Несмотря на то, что Чимину дико не везло с устрицами, его успокаивал тот факт, что руки Юнги гораздо ближе и что их можно рассмотреть гораздо лучше. — Ты тратишь слишком много сил на это и можешь пораниться или повредить моллюска в раковине. А его такого подавать нельзя. — Ничего страшного, он заслуживает! Может быть, он хоть начнёт думать о том, что делает, — проворчал Шинвон. Он немного повертел нож в руках и поддел им на пробу одну из створок моллюска. Вскоре послышался тихий хлопок. — Ого, он испугался меня! — Чимин, направляй лезвие вниз, а не на свою руку, — вмешался Юнги, глядя на Паковские мучения. — Вниз? — пробормотал парень, слегка нахмурившись. Видя, что на вербальные инструкции Пак не реагирует, Юнги решил действовать по-другому. Он накрыл руки младшего своими, направляя нож правильно, и Чимин почувствовал, как все в нем сладко и напряженно сжимается под чужими тёплыми ладонями. У Чимина едва хватило сил сдержать свой слабый вздох, и он внезапно осознал, насколько бешено бьется его сердце. Юнги, наверное, уже успел заметить его ненормальный пульс в своей руке, и Чимин, как самый настоящий дорамный мазохист, посмотрел на него, чтобы проверить это. К своему стыду, он поймал чужой взгляд и едва остался на ногах. Ему казалось, что он в каком-то глупом фильме, где держание за руки — самое романтичное, что могло быть. Они смотрели друг на друга буквально какие-то секунды, но за это милипиздрически короткое мгновение Чимин успел окинуть взглядом широко распахнутые ресницы и розовые, чуть приоткрытые губы. «Интересно, а как это — поцеловать его?» — подумал младший в следующий момент. Юнги отошёл назад, выглядя как-то неуверенно. Он моргнул и спохватился: — Попробуй теперь сам. — Что?.. — очнулся Чимин. Он до последнего надеялся, что хен ещё раз возьмёт его за руку. — Ой, прости. — Можно мне съесть её? — вдруг в их слишком интимном и неловком мирке держания за ручки появился Шинвон со своим резким вопросом. Юнги кивнул: — Конечно, это будет твоё вознаграждение за работу. — Классно, — довольно осклабился тот и засунул устрицу в рот. Чимину очень сильно хотелось стукнуть друга как следует, чтобы тот не мешал ему наслаждаться теплом хена таким детским глупым способом. Он вздохнул, не зная, что его больше расстраивает — то ли несносные моллюски, то ли неопределённость с Юнги. — Расслабься, — заметил Мин, касаясь его руки. Чимина прошиб разряд тока. — Это не так уж и сложно. — А если у меня в чёрном ящике попадутся эти гребаные раковины? — парень с отвращением посмотрел на устрицу в своей ладони. — Что тогда делать?.. — Ну… Можно бросить их в стену? — с улыбкой спросил Юнги. Несмотря на это, Чимин тоже улыбнулся, хотя в его улыбке все еще оставалось небольшое раздражение. «Ты не помогаешь», — подумал он, слегка надувшись. Чимин усмехнулся и ещё раз тяжко вздохнул, глядя вниз. — Ты вообще не помогаешь. Он обиженно надул губы и поймал на них чужой странный взгляд. Юнги машинально обвел языком свой сухой рот, помолчал пару минут, еле слышно сглотнул и ответил: — Давай я тебе снова покажу, как нужно? Шинвон ушёл куда-то, и Чимин почувствовал, как с его плеч падает огромный камень, ведь он снова мог общаться с хеном без лишних глаз, и бог знает, что бы из этого вышло, будь так на самом деле. Несмотря на то, что в комнате было ещё человек восемь, Пак воображал, что они тут только вдвоём и никто не может им помешать. Чимин попытался изгнать из головы лишние, почти неприличные мысли, и сказал тихо: — Да. Между ними явно было приятное напряжение, волновавшее кровь, и младший даже стал думать, что, может, и у хена есть к нему какие-то чувства? Ведь не просто так он уделяет ему гораздо больше внимания, нежели остальным участникам. Да и Чимин уже так слаб к нему, что готов таять от его тепла, и просто перестал сопротивляться своим эмоциям. Он пристально посмотрел на Юнги, пытаясь проверить свою теорию. Тот немного подумал и снова взял Пака за руку, дабы в очередной раз показать необходимые движения, чтобы раскрыть устрицы. — Напрявляй нож на стол. Не надо усердствовать, потому что тогда можно пораниться. Юнги говорил мягким, низким голосом, таким, будто он шептал Чимину прямо в ухо. Младшему почему-то агрессивно захотелось лечь куда-нибудь и таять, как шоколад на солнце. Он напрочь забыл про мерзких устриц, потому что было совершенно невозможно на них сосредоточиться. Что такое эти жалкие куски мяса, когда сам Юнги зажигает в нем нехилое пламя, которое непонятно к чему приведёт? Чимин пытался скрыть тяжёлое дыхание и старался отвлечься, думая о том, что, вообще-то, они не одни, и люди, работавшие рядом, могли подумать совсем не то, особенно при виде запыхавшегося и краснющего парня. — Я… Эм, думаю, я разобрался, — сказал Пак почти шёпотом. Чужие пальцы не спешили отпускать его и будто старались запомнить ощущения прикосновения на Чиминовой тёплой коже. Юнги опять отступил и негромко прочистил горло. — Давай покажи, — и кивнул на нож, лежащий на столе. После буквально пары безуспешных попыток Чимину удалось подцепить остриём петлю на раковине, и через мгновение раздался лёгкий щелчок: створки моллюска оказались раскрытыми. — У меня получилось, Юнги-хен. Тот только слегка улыбнулся и кивнул. — Хорошо. Его круглое бледное лицо приняло выражение одобрения и одновременно какого-то…сожаления о чем-то?.. Вдруг Минджон хлопнула в ладоши и сказала оживленно: — Так, дорогие мои! У нас осталось не очень уж много времени, так что заканчивайте, что начали, и приступим к уборке! Мы с Юнги будем рядом, если у вас возникнут какие-то вопросы. — Ты хорошо поработал, — пробормотал Мин и, уходя, коснулся Чиминовой спины своей рукой. Паку почему-то стало немного грустно. Он немного посмотрел, как хен разговаривает с учителем и своим коллегой, другим продюсером. Юнги не обращал внимание на тот тихий шум уборки и разговоров участников, и Чимин, слегка сгорбившись, пошёл мыть посуду, запачканную рыбой. — Хён? — вдруг его шёпотом окликнула Седжон, стоя около соседней раковины. — Ты в порядке? — Что? — удивился парень. — Да, все нормально. Что-то не так? Седжон пожала плечами. — Не знаю, мне просто показалось, что ты какой-то напряжённый и расстроенный. Чимин только улыбнулся ей ободряюще: — Нет, все хорошо. Я просто переживаю из-за будущих конкурсов, вот и все. Ну теоретически так и было, потому что его мысли переполнялись соревнованиями, и он размышлял о них добрую половину дня. Но своими тайнами о чувствах к Юнги Чимину абсолютно не хотелось ни с кем делиться. Мин попрощался с Минджон и ушёл из класса вместе с Ынкваном. Участники заканчивали убирать за собой, и пока руки были заняты, Паку подумалось, что Юнги почему-то постоянно бежит от него. Но неужели для него ничего не значили их прикосновения? Они же держались за руки, чувствовали тепло друг друга… Да, все-таки какой Чимин наивный!.. Для него этот простой жест стал чем-то таким, от чего в животе начинает чутка приятно свербить и переворачиваться. Но стоило позавидовать его уверенности в том, что для Юнги это тоже было важным. Да Чимин просто железобетонно убеждён, что сегодняшний момент затронул не только его одного, ведь хен так мягко и аккуратно держался за его руку, и его низкий голос физически валил с ног, когда он невольно смотрел на его губы, пытаясь скрыть свой явный интерес. Кто знает, может, это глюки из-за банального недотраха? Ведь у него уже так давно не было парня, ну и секса, конечно, тоже не наблюдалось. Так что теперь, благодаря шестимесячному воздержанию, все прикосновения казались приглашением к дальнейшему контакту. Конечно, никто не отрицает, что, может быть, Юнги тоже к нему что-то чувствовал. Но ему, как судье и организатору, было запрещено вступать с участником в отношения, чтобы никого не выделять и не делать кого-то своим любимчиком. К тому же, Чимин понятия не имел о дальнейших намерениях хена. Он не был человеком, который любил кратковременные одноразовые связи на одну ночь, а наоборот, нуждался в долгих, крепких отношениях, тёплой заботе: чтобы цветочки дарили, мягко целовали и завтраки готовили по утрам… Но кому он такой нужен? Горе-романтик Пак Чимин, ты такой безнадёжный. Он просто слишком много думал и забегал вперед, торопя время и события. Но ведь так хотелось определённости!.. Парень еле сдержал горький вздох и пошёл помогать Ильхве и Седжон, чтобы хотя бы немного отдохнуть от собственных мыслей. Пока женщина с девушкой обсуждали предстоящее соревнование, Чимин их не слушал и только кивал иногда, чтобы показать, что он ещё жив. Пак не мог перестать думать о Юнги. Когда он покинет проект на этой, следующей неделе — неважно, — то больше никогда хена не увидит, разве что по телевизору… Конечно, было бы лучше остановиться, прекратить собственные чувства и просто порвать с этим всем дерьмом, пока не поздно. Потому что он плавал в такой ситуации и знает уже заранее, чем все закончится — ведром мороженого, плечом Чонгука и водопадом слез. Это, безусловно, было наиболее логичное решение — отказаться от всего, что творилось в его душе и сознании, вырвать влюблённость с корнем, перестать надеяться на взаимность и идти дальше. По-настоящему взросло и ответственно. Но… У него просто не хватит сил и мужества отказаться от этого. Он будет ходить, молчать и втишку страдать, как это бывает в глупых дорамах. Но на самом деле тот план, который он придумал, не такой уж и плохой, ведь трепет от глубокого голоса Юнги, тепло его ладоней совсем не стоили многодневной депрессии и душевной пустоты. Но, как бы то ни было, Чимин совершенно не знал, как ему перестать думать о хене, и застрял между состояниями «безнадёжные чувства» и «настоящие страдания». Идти больше некуда. И почему он всегда влипает в какое-нибудь редкостное дерьмо?

***

Шестая неделя отметила половину сезона, и пришлось забыть о свободном времени. Чимин тихонько отдышался, поправил лямки рюкзака на плечах и шагнул в неизвестность, храня шесть банок энергетика в случае чего. Он забыл, что такое сон, и все время тренировался, пробовал овладеть разными кулинарными техниками, не вылезал из кухни, сражаясь с Чонгуком, когда тот пытался уложить его спать. Гук орал, что его хен — настоящий идиот, который хочет слишком легко сдохнуть от недостатка сна и кидануть его в этом жестоком мире, а Чимин пытался его убедить, что он всего лишь слишком энергичный и старательный, чтобы тратить лишнее время на сон, и что ему совершенно хватает четырёх часов полудремы для полноценного отдыха. Чонгук срывался, на руках затаскивая хена в его комнату, и почти привязывал его к кровати под руководством Тэхёна, чтобы тот, наконец, забыл о плите и поспал. Чимин чувствовал себя как-то неопределённо: казалось бы, что он подготовился к будущему испытанию почти до зубов, но почему-то уверенности в своих силах совсем не было. Но тем не менее, лихорадочная энергия переполняла его и требовала сворачивать горы, поэтому Пак только притопывал ногами, чтобы избавиться от неё, пока ему наносили макияж для съемок. На этот раз условие конкурса было слишком простым лишь на бумаге, ведь приготовить три блюда французской кухни оказалось очень сложно, и, как всегда, времени им дали катастрофически мало. Чимин решил начать с фаршированного кальмара, что могло показаться слишком простым для столь искушённых экспертов. И поэтому, чтобы не было никаких проблем, этот лёгкий рецепт должен оказаться идеальным, чтобы никто не мог его ни в чем упрекнуть. Когда Хосок по традиции подошёл к нему вместе с остальными судьями, Чимин поднял голову и улыбнулся им, слегка задержав взгляд на Юнги. Он не видел хена со времен урока про морепродукты, и даже тогда, когда Пак пришёл в студию, Юнги будто испарился. Удивительно, что они с ним не пересеклись ни в студии, ни на площадке — словом, нигде, хотя у Чимина появился даже какой-то особый талант сталкиваться с хеном по самому удобному и неудобному поводу. Хотя, если сказать честно, то Чимин немного даже шпионил за ним и видел, как тот пришёл на съёмочную площадку на утреннее собрание. Юнги только ухмыльнулся ему почти безразлично. Он не смотрел на Чимина и, казалось, опять превратился в злого судью, готового завалить всех и каждого. Хотя, так показалось только одному Паку, который из-за нервов и кофеина накрутил себя невесть как и стал невероятно мнительным. Его сердце, ставшее очень ранимым и хрупким от влюблённости, ухнуло куда-то в живот. К счастью, вопрос Хосока отвлек его от мрачных мыслей, и Чимину пришлось что-то отвечать. Юнги что-то говорил только по делу, даже когда к нему непосредственно обращался, но самому Паку он не сказал ни слова напрямую, пока они стояли у его места. Когда ведущий уже отходил от стола Чимина, Юнги задержался. Он коснулся кончиками пальцев руки и сказал негромко и мягко: — Удачи. — Спасибо, — растерянно пробормотал тот, не зная, что ещё ответить. Он только вздохнул. Чимину так хотелось оглянуться на хена и посмотреть на него, но он титаническими усилиями сдержался. Ведь повсюду камеры, да и время поджимает, чтобы его тратить на бесплодные переглядки. Остаток дня прошел в том же духе. Даже во время перерыва Юнги нигде не было. Наверное, он просто прятался в каком-нибудь месте, когда не было съёмки, и Чимин настолько осмелел, что даже поднялся в его гримерку, чтобы проверить, но дверь была закрыта, и парню пришлось вернуться вниз ни с чем. Оценки хена были одинаковы для всех — справедливые и достаточно резкие, и по крайней мере, Паку стало немного легче от того, что Юнги равнодушно относился ко всем и вел себя будто робот, которого вынимают из коробки, а потом за ненадобностью прячут обратно. Если кто-то это и заметил, то молчал, и Чимин начал думать, что стал воспринимать все близко к сердцу. И в конце концов, коли на то пошло, то Юнги ему ничего не должен. И если он был бы расстроен, обеспокоен чем-то, то точно бы не обратился к нему, Чимину. Они даже не друзья… Его желудок тревожно бурлил весь день из-за третьего энергетика, но Пак не мог ничего поделать. Ему нужны были силы, чтобы пройти испытание, и он не останавливался ни перед чем, чтобы не завалить свою работу. Мысли о том, что Юнги вообще ничего не значит и что это все не его дело, помогли, и на моменте исключения шоу покинул Тэян, и остались только девять участников, в том числе и мучимый чувствами Пак Чимин. Он попрощался со своими друзьями и поплелся к выходу, ведущему к автобусной остановке. Парень не стал ждать Чонгука, потому что тот планировал поехать куда-то с Тэхёном выпить, и, собственно, никому до Чимина не было никакого дела. Но когда Пак добрался до двери, его осенило: а вдруг он сможет столкнуться с Юнги вот здесь, у входа?! Что-то внутри орало, что это самая тупая идея в мире, ну а бóльшая часть Чимина решила остаться на месте и подождать. Плечи парня опустились от жалости и упрёков к самому себе, хотя физическая усталость не шла ни в какое сравнение с тем, какой ураган творился в его душе. Чимин сжимал лямки своего рюкзака, ходил туда-сюда и думал, что, может, он как-то Юнги обидел? Пак потом тут же отругал себя за свои смелые мысли, ведь он-то, на самом деле, настоящее ничтожество и ничего не значит для блистательного хена. Вдруг его уши уловили тихие шаги, Чимин повернулся и увидел Юнги, который стоял за его спиной. Мин сделал шаг назад, неожиданно наткнувшись на донсена. — О, хен, — сказал младший, чуть улыбаясь. Его охватила тёплая волна уснувшей привязанности, и он обрадовался, что додумался немного подождать. Юнги только кивнул, и на его лице ничего не изменилось. Он был явно напряжен и только смотрел сквозь Чимина на дверь, надеясь поскорее выбраться на улицу — видимо, встреча с Паком совсем не входила в его планы и Юнги не хотелось, чтобы его кто-то заметил. Чимин почувствовал, как его изнутри разрывает накатывающаяся обида. — Эм… — он не знал, что сказать, когда наконец появилась такая возможность. — У тебя все нормально? Юнги моргнул, явно застигнутый врасплох. — Да, я в порядке. — Оу… — выдохнул Чимин, неловко перебирая пальцами лямки рюкзака. Хен, видимо, не собирался с ним откровенничать. — Хорошо. Просто ты… сегодня был, ну… не самим собой, что ли… В глазах Юнги промелькнуло что-то знакомое, будто искра пролетела, но потом все погасло, как луч солнца. — Нет, я в порядке, — повторил он коротко. Он собирался добавить что-то ещё, но, видимо, передумал. — Я должен идти. Мин не стал ждать ответа, толкнул дверь и вышел, оставляя Чимина одного. Юнги поступал так с ним не первый раз, но сейчас, именно сейчас Паку захотелось плакать, сам не зная от чего. Он почувствовал, как под веками противно щипет и как глаза наполняются слезами. Чимин провел по лицу тыльной стороной ладони, ужасно расстроенный тем, что стал чересчур эмоциональным и ранимым ко всякой херне. Безусловно, Юнги ему ни-че-го не должен, но почему его игнорирование приносило столько боли? Но Чимин начал думать, что это именно он сам во всем виноват, потому что слишком привык к мягкому хену и стал ощущать себя особенным. На самом деле, это все лишь мираж. Он никто. Чимин опустился вниз, плюхнулся на пол у стены и попытался перестать плакать, усиленно думая, что со стороны всё выглядит максимально убого и глупо. Но это не помогало. Именно в таком состоянии его нашли Чонгук с Тэхёном. — Хен, какого хрена? — к нему подбежал Гук, чтобы обнять за плечи. — Что случилось?! — Я не знаю, — пробормотал Чимин, боясь, что если он скажет правду, то начнёт рыдать по-настоящему. Чонгук только тепло обнял его и прошептал: — Ничего страшного, нам не надо пока об этом говорить. Тэхен помог Чону поднять Чимина на ноги, и тот только бессильно опирался на них, чувствуя, как у него от смущения и стыда начинают пылать уши. Мало того, что он сорвался прямо посреди коридора, так ещё и не смог это никак нормально объяснить. Но вот они рядом, такие разные Чонгук и Тэхён, помогают ему прийти в себя и доковылять до дома и даже не спрашивают, что же произошло на самом деле. — Простите меня, — только и смог пробормотать Чимин, опуская голову вниз. — Сегодня был действительно напряжённый день, правда? — мягко и терпеливо сказал Тэхён, гладя Пака по спине. Тот только еле слышно фыркнул и кивнул. Даже если не считать инцидента с Юнги, то соревнование действительно выматывало, и Чимин был искренне благодарен Киму за то, что он немного успокаивал его в перерывах и давал сладости втайне от своего слишком ревнивого парня. — Пойдём, я отвезу вас домой, — сказал Тэхён голосом, не терпящим возражений. — Нет-нет, я уже нормально себя чувствую… Чонгук говорил, что вы куда-то собираетесь сегодня, так что я не хочу вам мешать… Парни переглянулись, и Ким безапелляционно произнес: — Я что сказал, Пак Чимин? Отвезу вас домой и точка. По дороге в квартиру Чонгук продолжал обеспокоенно смотреть на своего хена, но тот пока не имел желания ни с кем обсуждать свои страхи и переживания. Даже если бы он и хотел это сделать, то элементарно не знал, с чего и начать. Ну, на самом деле, если смотреть на результаты сегодняшнего соревнования, то все прошло хорошо, и Чимин мог даже считать себя одним из лидеров этих двух недель. В другое время он был бы ужасно рад, но сейчас переживал из-за какого-то парня и ненавидел себя за то, что опять безответно влюбился, прекрасно зная, что взаимности ему не видать, как собственных ушей. У Чимина уже были такие моменты, но сейчас он до последнего надеялся, что с Юнги все будет совсем по-другому. Все внутри переворачивалось, и все Чиминово существо переполняли эмоции, но он только прикрыл лицо руками, чтобы больше никому не показывать свои слезы. Он не знал, о чем Юнги думал все это время и почему так вёл себя сегодня, но все равно его игнор был таким дипломатическим отказом, и Чимин просто не знал, что ещё это могло быть. Остатки гордости не позволяли спросить у Тэхёна о том, что происходит с Юнги, так что Чимин остался наедине со своими предположениями и мыслями. Тэхен высадил их у самого подъезда и мило пообещал проверить Пака на следующее утро, чтобы привезти ему что-нибудь вкусное для поддержания сил и здоровья. Чимин слабым голосом поблагодарил его и молча стал с Чонгуком подниматься в квартиру. — Извини, что я испортил твоё свидание, Куки, — наконец хрипло выдавил парень, когда они подошли к входной двери. Тот только отмахнулся: — Да мы с ним и так видимся в другие дни, так что ничего страшного. Я ему попозже позвоню по видеосвязи, и все будет в порядке. По совету Гука Чимин долго принимал горячий душ, чтобы вода до конца смыла всю грязь, пот и лишние мысли. Пар, который клубился вокруг него, наполнил его лёгкие какой-то лёгкостью, так что когда парень вышел из кабинки, то почувствовал себя гораздо лучше. Чимин вытерся своим любимым пушистым полотенцем и нацепил растянутую футболку и шорты. Протирая запотевшее зеркало, он несколько минут смотрел на свое отражение — усталые глаза, голубоватые круги, впалые щеки, чуть покрасневший нос и покусанные обветренные губы, которые, казалось, больше не могли улыбаться. Но ничего, он ещё потренируется, и у него обязательно получится. Чимин вяло пошлепал босиком на кухню, где Чонгук, сидя на стуле, ждал, когда закипит чайник, и жевал какую-то печеньку. Рядом с ним стояли две чашки с пакетиками ромашкового чая. — Если честно, я чувствую себя так глупо, Гук-а, — сказал Чимин тихо, усаживаясь на соседний стул. Вообще-то, он не так собирался начать разговор, ну уж ладно, будь что будет. — Почему? — спросил друг с полным ртом. Чимин посмотрел, как он наливает вскипевшую воду в две чашки, и подождал, пока Чонгук поставит их на стол. — Думаю, я влюбился в Мин Юнги, — продолжил Пак, макая чайный пакетик в кипяток. Гук, не мигая, уставился на него, и из его приоткрытого рта посыпались крошки. Он чуть не поперхнулся. — Ты… сделал что…? Чимин опустил голову на сложенные руки и зарыдал: — Я влюбился в Юнги! Что со мной не так? Почему я такой идиот?.. — Я не знаю? — Ты должен был сказать, что нет, хен, ты не дурак, — Чимин посмотрел печально на своего донсена. Чонгук, видимо, ещё находившийся в шоке, послушно пробормотал: — Хен, ты не дурак… — потом, задумавшись, он сдвинул брови, и его лицо просветлело. — А, так вот почему ты был таким на ужине?.. Я думал, ты просто… Стоп. Ты в него влюблен? — Да, тупица, — простонал Чимин в свои ладони. — Я не хотел этого, понятно? Просто он оказался таким… добрым, заботливым, он такой милый, когда говорит о своей собаке, и я подписал ему ту самую картинку, и я вообще не знаю, что с этим делать… — Хорошо, — Чон только кивал на потоки информации. Пытаясь взять себя в руки, Чимин сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Он опять положил голову на руку и продолжил: — Я не знаю, что делать, — повторил он. — Вообще, у меня такое чувство, что меня бросили, хотя между нами ничего толком и не было. У Чонгука, к счастью, хватило такта и уважения, чтобы не напомнить хену про то время, когда он ненавидел Юнги, и не спросить, почему тот так резко изменил свое мнение. — Ну, как я понимаю, он не отвечает тебе взаимностью? — осторожно спросил Гук. Чимин покачал головой. — Нет. Я опять забиваю себе голову, вот и все. Почему я такой?.. Чонгук стал водить по спине старшего своими ладонями, делая лёгкий массаж. — Смотри, то, что он не видит, какой ты хороший, не твоя вина. Это все на его совести останется. Если кто-то и должен винить себя, так это он, а не ты. И никто не должен ставить тебя в неловкое положение, кроме меня, конечно… Чимин только усмехнулся. — Ага, конечно. — Улыбка на его лице исчезла, и он снова вздохнул. — Я просто подумал… Он был действительно добр ко мне. И… Я придаю этому слишком большое значение. — Может, тебе станет легче, если ты опять будешь считать его чудовищем? Давай я скажу что-нибудь плохое, и, может быть, ты опять станешь его ненавидеть? — предложил Чонгук, заглядывая в чужое лицо. — Например?.. — Хм, — Чонгук подумал и чуть хмыкнул. — Он… Тупая свинья. Стоп, нет, он маленький, поэтому пусть будет мелким тупым поросенком. — Эх, ты. Ты, кроме меня, ни на кого больше не способен злиться. Поросята милые, болван. — Нет, вообще-то, я серьёзно! — Чон попробовал защищаться. — Помнишь, когда тот мудак Мину до тебя докапывался, я хотел оторвать ему яйца голыми руками? — Да, — Чимин хихикнул, вспоминая тот день. — Это было ужасно смешно. Он так быстро ушёл, и боже мой, я теперь просто не понимаю, как я вообще мог с ним встречаться. — Ну давай я скажу Юнги, что за тебя отрежу его член? Чтобы больше неповадно было? — Тебя за это мало того, что уволят, так ещё и занесут в чёрный список на всю жизнь, поэтому продолжай, конечно, — Чимин величественно махнул рукой. — Но только в моём присутствии, потому что мне жизненно необходимо снять это на видео. А то как-то нечестно получается, что у тебя куча компроматов на меня, а на тебя ничего нет. — Но все равно, мы оставим такой вариант, правда? — Чонгук нахмурился. — И я так вижу, что, когда ты шантажируешь меня, тебе опять становится лучше, да? Чимин ухмыльнулся: — Ну почти. Чон, увидев, что хен не собирается тонуть в собственных слезах, отправил его спать. На этот раз даже обошлось без драки, потому что Пак был невероятно истощен как физически, так и морально, и не стал сопротивляться, понимая, что это глупо. Может быть, утром, когда он выспится, все будет по-другому?..

***

После тщательных раздумий с Чонгуком и хорошего сна мнение Чимина о том, что это все дерьмо не его дело, не изменилось. Он не собирался отдавать безответной любви все свое время, потому что еще был участником соревнований, и его непочатый край работы на кухне нетерпеливо поджидал на кухне, нашептывая противненько: «Давай, лузер, паши, ты сам на это подписался». Тем более, на следующей неделе испытания опять будут чёрные ящики, и Чимину не особо хотелось позорно облажаться. Парень, полный сил и энергии, вскочил с кровати, готовый ворочать горы, и, пока одевался, сделал весёлый круг по квартире. Пока он пил кофе, успел просмотреть свою таблицу на ноутбуке, где отслеживались новые рецепты, ещё не отработанные на практике. Вообще-то, нашлась куча всего, что Чимин мог бы начать делать: копчение, овощи на гриле или, например, упражнение «безумная смесь», которое заключалось в том, что Чонгук доставал из холодильника три рандомных продукта, а Пак готовил из них что-нибудь вкусное. Пока Чимин думал, в дверь кто-то позвонил. В глазок он увидел Тэхёна, машущего руками, и открыл. — Доброе утро, — поприветствовал Ким, снимая обувь в коридоре. — Как ты? Я пришёл слишком рано? Я попытался написать Чонгуку, но он мне не ответил… Спит, засранец. — Да, точно, — согласился Пак и только усмехнулся. — Всё в порядке. У тебя же есть мой номер, да? Ты всегда пиши или звони, когда нужно будет, хорошо? Просто если будильник у Чонгука не перед носом, то его и танком не разбудить. Хоть Тэхён и видел вчерашний Чиминов срыв, но ничего не сказал. Он с улыбкой поднял свою набитую сумку. — Я принёс тебе много чего, потому что не знал, что ты больше любишь. Поэтому я купил пончики, печенье, мороженое, и Чонгуки говорил, что вы часто покупаете грушевый сок, так что вот, бери и заедай свои печали. — Вау, — Чимин восхитился совершенно искренне. Он тут же решил, что если его друг с Тэхёном расстанутся, то Пак попросту привяжет их обоих к стульям и будет смотреть, чтобы они помирились. Негоже ведь терять такой самородок, который так заботится и тепло обнимает, когда плохо, да? — Спасибо тебе огромное, это так приятно. Я н-надеюсь, это стоило не очень дорого? Тот только отмахнулся и продолжил деловито разгружать сумку, доставая столько всего, будто со второго дна. Самой последней он достал коробку с тонко нарезанными ломтиками засахаренного красного женьшеня. — Ну, вообще-то, это Юнги-хена, но он разрешил мне взять, — сказал Тэхён совершенно ровным тоном, тактично глядя в потолок, чтобы ненароком Чимина не ранить. — Так что, фактически, они от меня, а не от него, ясно? Пак только кивнул и склонил голову в знак благодарности. — Хорошо, — негромко произнёс он, не зная, что с этим всем делать. — Я… Что? — Не переживай, я ничего не говорил, — весело выдал Тэхён. — Ну и как мне это все разложить? Чимин превратился в радушного хозяина и усадил Кима на стул, сказав, что сам разберётся. — Может, ты будешь кофе? Ой, Чонгук говорил, что ты не любишь горькое, да? Лицо Тэ просветлело: ему было очень приятно, что Гук рассказывает о нем. — Точно, но вода будет в самый раз. Пока Чимин наливал воду в стакан, из комнаты Чонгука послышались приглушенные утренние маты и обыденная борьба с тапочками. Младший, еле проснувшийся, вывалился в коридор в одной измятой пижаме. — Кук-а, Тэхён пришёл, — обратился к нему Пак, не сдерживая смешок. Раздался заспанный звук удивления, потом Чонгук появился в кухне и увидел своего парня. На его сонном лице появилась тёплая, смущенная улыбка, и он совершенно спокойно плюхнулся к Тэхёну на колени, чтобы доспать свое. Гучи флип флапс — Гук просто мастер по совмещению приятного с полезным. Ким обнял его и, дождавшись, когда младший удобно устроится, чмокнул его прямо в нос. — Ой, фу, мне сейчас плохо от вас станет, — Чимин сделал вид, что падает в обморок. — Я, вообще-то, сплю, — пробормотал Чонгук с Тэхеновых колен. — У тебя есть для этого кровать, придурок, — Пак беззлобно хлопнул донсена по затылку. Тот не ответил, а лишь обнял крепче своего Тэхёна. Несмотря на то, что Чимин называл их слишком слащавыми, он был только рад за друга. Хотя парни сошлись немного странно, но они заботились друг о друге и выглядели очень счастливыми, особенно Чонгук, когда с глазами-сердечками показывал их фотографии. Но все же в душе жил какой-то завистливый червячок, который все требовал того же и спрашивал, почему Чимин такое невезучее говно и почему мир так несправедлив. — Ты в порядке, Чимин-а? — внезапно спросил Тэхён. — Он влюбился, — Чонгук, видимо, ещё не совсем проснулся и бормочет правду-матку, и это к тому же в присутствии менеджера этого самого Юнги. — Нет, что ты, — Чимин бросил на донсена предостерегающий взгляд, значащий: «я оторву тебе яйки, тупица!» До кровопролития не дошло, потому что Гук прошептал: «Извини», понимая все же, что сморозил лишнего. — А, ну тогда, — начал бодро Тэхён, разрушая сложившуюся неловкость, — если тот, кого ты любишь, не отвечает на твои чувства, то, он… просто слепой придурок? Если бы ситуация не была такой серьёзной, Чимин бы рассмеялся, слушая, как Ким буллит собственного начальника. — Да, я ему тоже это говорил, — проснувшийся Чонгук потянулся к сырной булочке, лежавшей поверх всего добра на столе. — Но я сказал, что, если хен захочет, я ему член на изи оторву. — Давайте не будем это обсуждать?.. В любом случае, это сейчас не важно… Чон слез с чужих колен и обнял хена. Он оторвал от булочки кусок и запихал его в Чиминов рот. — Поешь, тогда все станет на свои места, ладно? — Но все же если ты захочешь поговорить об этом, и так, чтобы никто не пострадал, — Тэхён посмотрел виновато на Чонгука, надувшегося, аки шарик, — то обязательно обращайся. Хотя Чимин и не хотел никого калечить, но ему было очень и очень приятно, что его готовы поддержать. — Спасибо, — тепло сказал он, улыбаясь. — Так мило с твоей стороны, и, кстати, если Гук налажает, то у меня в сердечке всегда есть место для нового лучшего друга, и я хочу, чтобы ты знал это. — И зачем я вставал вообще с кровати? — обиженно в пустоту пробубнил Чонгук, складывая руки на груди. Ответом ему были два весёлых необидных смешка. Ну и как тут дуться на этих двух дорков?