A little gambling is fun when you're with me
Russian Roulette is not the same without a gun
And baby when it's love if it's not rough it isn't fun
Играть в азартные игры весело, когда ты со мной
Без револьвера русская рулетка — уже не та игра,
В любви, малыш, точно так же: без экстрима — совсем неинтересно*
«Тебе стоит принять душ, переодеться. А потом я обо всём тебе расскажу. Идет?»
Мёрфи прекрасно знал, что не расскажет ей и половины того, что следовало бы знать. Можно было бы выйти из игры, выставить Эдриана и его семью не теми, кем они казались, но это означало предательство. Не только старого друга. В любом случае, все имело свою цену, и его молчание тоже.
Отправив в пару движений недоеденные снеки в мусорное ведро, Мёрфи покосился в сторону панорамной двери, ведущей в ванную комнату для гостей. Хозяйка дома хотела все обелить (кроме своей репутации и душонки), добавить еще больше света в этот холодный музей, олицетворявший ее успех. Он застыл в неуместных и вычурных подпорах в виде древнегреческих богов, в наполированных перилах, мраморе, коже.
Силуэт Андреа Кэмпбелл скрывался за запотевшими пластмассовыми дверьми. Горячие капли разбивались о ее тело, с трудом можно было разглядеть, как скользят руки, точно она пыталась оттереться от всего. Смыть вместе с водой.
Мёрфи вспомнил о коробке с ее вещами. Чертов Ньюман наверняка занюхивается ее старым нижним бельем или тоскливо перебирает тряпку за тряпкой, складывает в идеальную стопку. Девушки любят такое слышать и сострадать, пробуждать забытое. Он одолжил парочку нарядов у его мамочки-любительницы молодиться; лучше, чем неуместная сентиментальность.
Андреа баловалась с мощностью, температурой и напором воды. Мёрфи усмехнулся себе под нос, тихо постучал костяшкой пальца по двери, уведомляя, что одежда для
Принцессы уже наколдована злой мачехой.
Он наблюдал за ней, хотел бы присоединиться, прикоснуться, но быстро отмел эти мысли, чувствуя себя еще хуже обычного. Знать, что за тобой наблюдают в душе — не самое приятное, что можно услышать, когда твой брат
неизвестно где.
Переключать каналы в гостиной с равнодушным лицом — лучшая маскировка, еще одна из форм деланого покоя. Пар из ванной хлынул в помещение; Мёрфи обернулся, растягивая губы в широкой улыбке. Андреа Кэмпбелл в этой непривычной коже с распущенными волосами притягивала взгляд.
— Садись рядом, посмотрим что-нибудь, — например, посмотреть, как лгут все близкие друзья. Зрелище еще то. — Ты хотела о чем-то спросить?
Ее вопросы вполне ожидаемы. Заученные банальные ответы о подработке у семейства Ньюманов, проблемы с арендодателем, завалы на учебе, футбольная команда. Стандартный набор студента перед выпускным годом.
Андреа думала слишком громко — рассеянный взгляд, закушенная нижняя губа, залом узловатых пальцев рук. Так себе собеседница.
Мёрфи собирался придумать что-то еще, устроить ярые дебаты, совсем как раньше, но, переведя взгляд, обнаружил, что в этом уже не было нужды — накопленная за день усталость дала о себе знать и девушка провалилась в сон.
Он потянулся, разминая затекшие плечи, выключил лишний источник шума и уставился на нее, точно сторожевой пес, готовый разгонять все и вся.
Гребанный цербер.
Округлая грудь проглядывала сквозь вульгарную сетку, показывая больше, чем нужно. Следовало не накладывать воспоминания друг на друга. Влажные волосы разметались по подушке, дыхание сбито, будто вот-вот вскрикнет и прижмется к нему.
Скорее бы.
Андреа на удивление держалась. Выше всяких похвал.
— Проснулась, принцесса?
Мёрфи прикоснулся к ее раскрасневшемуся лицу, стер большим пальцем непрошеную слезинку, поправил упавшую на глаза прядь.
— Воды? — вопрос вырвался автоматически. Вечная, блядь, прислуга Мёрфи. Он уже был готов подорваться, сохраняя осанку, как девичья рука вцепилась в него с мольбой остаться.
— Прошу, — Андреа хлопала глазами, подобно невинной овце, любому животному, которое доверилось тебе, не подразумевающее, что за тобой стоит смерть.
Мёрфи вновь откинулся на кожаный диван, стараясь выглядеть расслабленным, сохранить зерно здравого ума, поглаживая горячую женскую ладонь.
— Знаешь, ты такая милая, когда спишь. Даже когда снятся кошмары, — (
Боже, откуда он знает), — бормочешь. Так и хочется крепче обнять и не отпускать.
— Тогда не отпускай.
Его бы вывернуло наизнанку, если бы это сказал кто-то другой. Он нежно переплел пальцы и постарался улыбнуться мягче, стереть чертову усмешку, взгляд, которым может все испортить.
Андреа Кэмпбелл, кажется, смотрела на него и не дышала, точно все эти годы была слепа, и впервые разглядела в нем кого-то еще. Ну, наконец-то! Мёрфи откровенно опасался, что в один миг до нее дойдет осознание того, как они нагло милуются на диванчике ее бывшего парня, его лучшего якобы друга.
Она подалась вперед. Черт подери, воспоминания не должны наслаиваться друг на друга. Мёрфи снова вспомнил этот пар, валивший из ванной комнаты, ее влажные волосы, округлую грудь, как Андреа, наверняка, ласкала себя, пыталась снять стресс, отвлечься, добиться выброса эндорфина-серотонина-чего-угодно или добить себя.
Теперь ему невдомек думать тише. Вопрос застыл где-то в горле, сколько ни сглатывай вязкую слюну, он оставался там же прилипшим комком. Кэмпбелл согласно кивнула, не решаясь сделать первый шаг.
— Я могу не остановиться, — Мёрфи выдохнул ей это в губы, мягко помогая освободиться от кожаной накидки, надеясь, что действия поборют чувство вины, которое могло захлестнуть в любой момент. — Хочешь?
Андреа подалась первая, целовала как-то неуверенно, словно им было по двенадцать. Или они впервые рассказывали друг другу шепотом о сексе, фантазируя, каким будет их первый раз. Руки неуверенно-изучающе скользили по его телу. Он направил ниже, оставляя на эрегированном члене, надеясь, что это не вызовет смущения.
— Мне остановиться? — неплохая попытка флирта. Она прошептала это на ухо, случайно цепляясь кончиком языка за мочку уха. Пальцы умело справлялись с кожаным ремнем. — Хочешь?
Мёрфи усмехнулся. Вечно сдержанная Андреа, любительница держать все в себе, нахально расстегивала ширинку его брюк, оставляла влажные следы на шее, опаляла кожу сбитым дыханием.
Знакомый черт ближе?
Кожаная юбка осталась где-то на полу. Он прикоснулся кончиками пальцев к горячей коже, оттянул ткань шелкового нижнего белья, запуская в нее пальцы. Не об этом ли она мечтала, касаясь себя под напором душа? Андреа вздрогнула, застонав, прижалась к нему сильнее. Глупые слои одежды — препятствие, чтобы прикоснуться. Мёрфи двигался в ней только пальцами, чувствовал ее жар, желание, следил за взглядом, то пристальным, точно она уже знала все, то полуприкрытым, в котором таилось чувство вины или чего-то еще. Замещения?
— Я х-х-хочу тебя, — непривычно хрипло и чувственно. Кэмпбелл расстегивала пуговицу за пуговицей, удивленно посмотрела на татуировки, которые все это время были спрятаны ото всех, и прильнула к его губам.
Сгорая изнутри.
Подхватив ее под ягодицы, он оказался сверху, оставил пару поцелуев на аккуратной груди, провел пальцами по лицу. Неразгаданная, пересмотревшая фильмов для взрослых, Андреа перехватила губами его пальцы, точно пробуя себя на вкус.
Мучительно сладко.
Мёрфи вошел в нее грубо, вызывая протяжный стон, поцелуй в ключицу, чувствуя, как зарываются пальцами в его волосы, как, боги, он готов кончить от пары фрикций. Ожидание было мучительным. Он замедлился, змея на предплечье тянулась к ее хрупкой шее, под пальцами ощущалась пульсация. В ее глазах мелькал стыд, страх, вытесняемый желанием.
— Ты хочешь, — утвердительно прошептал Мёрфи, продолжая наращивать темп. Ее зрачки расширились, Андреа облизнула губы. Сердце, казалось, вырывается из груди. — А я хочу тебя сзади.
На дрожащих коленях она прогнула спину, сжимая пальцы на спинке дивана. Его движения становились увереннее, стирая грань между удовольствием и болью, вылившейся в порывистые стоны. Мёрфи имел ее, запрокинув голову назад, сжимая кожу на бедрах, вдалбливаясь все сильнее, желая, чтобы сейчас явился Эдриан.
Боги, смотрите.
Если бы ему не пришлось жить здесь и дня, то, не раздумывая, он бы кончил на мраморный поднос или на диван. Ребячество. Он бы кончил и в ее полуоткрытые губки, и хотел бы заставить все проглотить, но это неуважительно. Не сейчас. Если попросит. Излившись на ее загорелую спину, Мёрфи скользнул рукой по столу, нащупывая салфетки в вычурном мраморном боксе. Впервые пригодившиеся и не совсем по назначению. Андреа тяжело дышала, дрожь в ногах предательски выдавала.
Скомкав салфетки, отправляя куда-то к заветренным тарталеткам, Мёрфи вновь поправил ее волосы, убирая прилипшую ко лбу прядь, прикоснулся губами к солоноватой коже. Он молчал, боялся услышать речь, что это ошибка, просьбы молчания и прочее дерьмо, которое случалось после секса с расстроенной девушкой.
Андреа молчала, распласталась на диване, точно выброшенная на берег рыбешка, и, наконец, протянула к нему еще дрожавшую руку.
— Что? — хрипло произнес он, давая ответ на еще не озвученный вопрос. — Я никому не скажу, принцесса.
Она нахмурила тонкие брови и недоуменно посмотрела на него:
— Не отпускай.
По-детски. Неуместно?
Откровенно.
