Продюсеры

Цукишима заходит в офис и первое, что он видит — Куроо рядом с огромной драценой, с пульверизатором в одной руке и дурацкой розовой лейкой в другой, который обернулся на звук прибывшего лифта. — Какие люди! — с ухмылкой тянет Куроо и размахивает своими садовыми принадлежностями. — Привет! Ты рано. — Пару отменили, — пожимает плечами Цукишима и разглядывает Куроо. — Привет. Странно видеть его вживую после всего, что было за последнюю неделю. Почти неловко. Первый и единственный раз, когда они виделись, Цукишима пришел подписывать договор. Куроо шутил ужасные шутки, цитировал Темного дворецкого, чуть не облил его кофе, спорил с Яку, а в конце угостил вместе со всеми обедом. Обед, кстати, оказался неплохим, в отличие от предложения обсудить договор со своими юристами и навыков парковки Бокуто. Для Цукишимы их общение изначально носило довольно формальный характер и вполне его устраивало. Цукишима думает, как ему не стало ясно еще на моменте цитирования аниме, что работать с полной серьезностью тут окажется невозможно. И, конечно, тот видеозвонок с редактурой моушена и, тем более, те самые сообщения «не туда» от Куроо серьезности вообще никак не способствовали. Цукишима старательно игнорирует тот случай с пальцами и нет, он даже думать об этом не будет. И смотреть на руки Куроо тоже не будет. Он отводит взгляд в сторону и думает, что это буквально как тот розовый слон, о котором стоит лишь попросить не думать, как он прочно селится в мыслях на ближайший день. И нет, Цукишима совершенно точно не думает о Куроо целый день. Это метафора. Но ощущение все равно дурацкое. То самое, когда хорошо общаешься с человеком в сети, хотя в жизни вы едва знакомы, а потом происходит еще одна встреча. Ну, когда еще повисает это дурацкое молчание, в то время как в онлайне фразы сами цепляются одна за другую. — Поможешь? — Куроо, кажется, даже не замечает заминку Цукишимы и протягивает дурацкую розовую лейку. Цукишима смотрит с недоумением. Интересно, это жизнь так решила посмеяться, или это совпадение, что лейка не просто розовая, а в виде розового слоника? Кому-то явно стоит сменить ответственного за закупки. — Цветочки уже совершили утренний фотосинтез и теперь хотят пить, — говорит Куроо с серьезным лицом и смеется одними глазами. Цукишима опускает взгляд на лейку, заминается на секунду и поднимает глаза на Куроо. Насколько плохо он может пошутить в реальном разговоре, а не в переписке, пока его отсюда не выгонят? Цукишима вспоминает тираду Куроо про пальцы, снова смотрит на чужую руку с лейкой и думает, что пока в этой конторе есть кто-то вроде Куроо (и Бокуто), его отсюда за неадекватность вряд ли выгонят. А если выгонят, то, может, не так уж это и плохо. Он усмехается, поднимая взгляд на Куроо, и говорит: — А ты что, решил готовить себе могилу заранее? Куроо замирает на мгновение, осознавая сказанное, а потом начинает смеяться. — Не. Ну, не совсем, — задумчиво окидывает он взглядом драцену, а потом смотрит Цукишиме в глаза. — Готовлю новое поколение садовников, чтобы было, кому за моей могилой присматривать, — Куроо хмурится. — Получается, технически, да, готовлю. Держи, отныне ты ответственен за мою будущую могилу и цветочки на ней. И проследи, чтобы на моих похоронах включили ту ужасную песню для танца с гробом, — он протягивает лейку, коснувшись корпусом пальцев Цукишимы. — Избавь меня от этого, — закатывает глаза Цукишима, но лейку забирает. — Но у тебя идеальное лицо! Что? Кажется, удивление все же проскочило на лице, потому что Куроо поясняет: — Типа, такое, — Куроо жестикулирует пульверизатором. — Ну… Куроо сейчас сказал что? Цукишима почти уверен, что ему послышалось. Это все из-за того тупого случая с пальцами. Ну вот кто вообще так шутит? Даже лучшему другу. Даже если этот лучший друг — Бокуто. — Ну такое, — снова тянет Куроо, почти отчаявшись, и начинает задумчиво опрыскивать драцену. — Похоронное, во! Что? — Идеальное похоронное лицо! — не унимается Куроо. Цукишима ловит себя на том, что смотрит на Куроо со смесью жалости, ужаса, непонимания и лица того камня с острова Пасхи. Интересно, для Куроо любой человек с эмоциональным диапазоном меньше, чем у Бокуто, кажется похоронным, или это он один такой особенный? — Что-то я не вижу тут похороны, — усмехается Цукишима и подчеркнуто медленно разворачивается. — Я, пожалуй, пойду. Дай знать, как решишь умереть. Приду отпраздновать. — Ну-ну-ну, погоди, — начинает тараторить Куроо и оббегает его, вставая между ним и дверью. — Просто так умирать не интересно. А как же экшен? Драма? Сюжетные повороты? — он выдерживает паузу и вдруг начинает качать головой, легко напевая: — But I would catch a grenade for ya, I’d jump in front of a train for ya*, — с видом «ну, как вот у этого в песне, смекаешь?» допевает он строчку и замирает. Цукишима с усмешкой закатывает глаза, разворачивается и идет в сторону общей комнаты. — Давай, скажи, что тебе не понравилось, — идет за ним следом Куроо. — Этого я точно не переживу и умру наверняка. Цукишима останавливается и смотрит на него с шутливым недоумением: — Бруно Марс, серьезно? — Так, а чем тебе Бруно Марс не угодил, я не понял, — поднимает в ответ брови Куроо. — Есть куча песен про то, как прекрасно ты готов умереть, и ты выбрал, — Цукишима делает драматическую паузу, поднимая бровь, — это? — Не, ну остальные у меня на случай, если тебе очень захочется пристрелить меня, — подмигивает Куроо. — И от этого меня избавь. — Тогда как насчет песни про то, как я умираю в твоей комнате? — Ты же понимаешь, как это звучит? — скептично поднимает брови Цукишима. — Я б может и попробовал, но ты не в моем вкусе, прости, — приторно улыбается он и коротко качает головой. — Ты, — Куроо запинается. — Да я не это имел в виду вообще! Ты! — уж очень громко возмущается он, а потом начинает смеяться. — Что скажет моя девушка!  — У тебя нет девушки.  — Это еще почему? — Ты ужасен. — Фу, жестоко, — отворачивается Куроо и продолжает путь в общую комнату. Цукишима с отвратительно розовой лейкой в руках следует за ним. Не думать о слоне в комнате, говорите? Ну-ну. — Ты сам мне об этом написал на третий день знакомства, — сжаливается Цукишима. Куроо тяжело вздыхает, выдерживает драматическую паузу и говорит с самым безнадежным из всех возможных лиц, прикрывшись рукой: — Ужасен здесь только ты. Цукишима закатывает глаза и отворачивается, но Куроо несильно тыкает его локтем в локоть и указывает пальцем на пальму. — Дай мне хотя бы снять пальто, — недовольно смотрит Цукишима в ответ. — О, прямо так сразу? — играет бровями Куроо. — Умри, — бросает из-за спины Цукишима, пока идет к ближайшему дивану. — У тебя в комнате? — ехидно смеется Куроо. — Только если ты мне поможешь. Цукишима тяжело вздыхает и снимает пальто. Куроо молча отворачивается к пальме, довольный собой, а потом снова начинает напевать вроде бы под нос, но, Цукишима готов поспорить, специально так, чтоб ему было слышно. — ‘Cause she’s a killer queen — Куроо пшикает листья в ритм песни. — Gunpowder, gelatine, dynamite and a laser beam… — Куроо пританцовывает, делает несколько пшиков в воздух замирает в какой-то ужасной позе и заканчивает куплет: — Guaranteed to blow your mind, anytime!* — Квины? Уже лучше, — снисходительно смотрит на него Цукишима, кладет пальто на диван и возвращается за лейкой. — Ты же понимаешь, что там не про убийцу поется? — Ты же понимаешь, что ведешь себя сейчас как зануда? Цукишима еще раз вздыхает и молча поливает пальму. Логика Куроо ужасна (ее нет), а спорить с ним бессмысленно. Он поднимается и идет к другому концу комнаты, чтобы полить растения там. — А че, может тогда Паники? — слегка повысив голос, говорит Куроо и идет следом. Он вообще затыкается? — Double-bubble disco queen, — Куроо, пританцовывая, обгоняет Цукишиму и подбегает к пальме. — Headed to the guillotine. Skin as cool as Steve McQueen, — он делает какую-то еще одну ужасную позу под листьями пальмы и смотрит на подошедшего Цукишиму. — Let me be your killer king*, — допевает Куроо, опершись локтем об угол стены, и выжидающе смотрит. — Куроо, блять! — доносится голос Яку из коридора. — Я тебя просил цветы полить, а не устраивать концерт, — Яку появляется в проеме другого коридора. — Ты там совсем? Мы в караоке идем завтра. Вечером. О, Цукишима, привет. — Добрый, — Цукишима делает заметную паузу, кидая недовольный взгляд на Куроо, — день, — и наклоняется, чтобы полить пальму. — Яку, блять! — передразнивает его Куроо. — Может, я тренируюсь, чтобы завтра поразить тебя песней в самое сердце? И вообще, ты знаешь, как я люблю такие дни, дай порадоваться, — бурчит Куроо. — С неспешными дедлайнами и командной работой, то есть, — добавляет он. — Лучше порази меня в самое сердце сегодня и сделай свою работу так, чтоб мы все ночевали дома. — Радость моя, моя работа была сделана на восемьдесят процентов, когда мы подписали контракт, — нараспев говорит Куроо и подходит к Яку. — Остальные двадцать будут, когда вы сделаете ролик, и я его согласую, — самодовольно улыбается он и забирает у Яку один штатив с осветителем. — Давай помогу. — Я тебе не радость, — ворчит Яку, но штатив отдает. — И уж точно не твоя. — А кто тогда? Солнышко? — ржет Куроо. — Еще немного, и я стану твоим киборгом-убийцей, клянусь, — зло говорит Яку, но потом усмехается, разворачивается и направляется в сторону студии. — Чего стоишь? Пойдем! — Тогда чур я буду накаченный мужик с винтовкой! — ржет Куроо и идет следом. — Цукишима, ты пока иди комп зацени, а я ща вернусь, — бросает он через плечо, салютуя софитом. — Или нет, накаченный это Бо, а я просто мужик! — обращается он снова к Яку. — С винтовкой! Дорогущий видеосвет в руке Куроо проносится в трех сантиметрах от выступающего угла коридора, угрожающий взгляд Яку проносится на двадцать сантиметров ниже уровня глаз Куроо, а у самого Куроо перед глазами проносится вся жизнь. — Мечтай, — отвечает Яку после красноречивой паузы, сам тоже чуть не врезается штативом в стену и под возмущенное «А сам-то технику не бережешь, на какие деньги она, по-твоему, покупалась? Правильно, с рекламы!» от Куроо идет в студию. Цукишима молча провожает их укоризненным взглядом, неторопливо поливает последнюю пальму, задвигает ужасную лейку в виде розового слона, о котором надо не думать, подальше за кадку в самый темный угол, забирает пальто с дивана и направляется к своему столу, делая крюк до вешалки. Краем глаза он замечает подозрительное свечение на своем (вроде бы) столе. Можно решить, что это странный контровой свет от солнца или остаточный рефлекс в линзах очков, только вот свет подозрительно ровный и никак не меняется по мере приближения. Мозг отказывается понимать, как это работает, и Цукишима в два широких шага оказывается у стола. И зависает, наблюдая за размеренным движением кулера с подсветкой сквозь прозрачную стенку системного блока. Куроо возвращается и находит застывшего у своего рабочего стола Цукишиму. Как мило, несмотря на недовольный вид, тот запомнил со своего первого визита, какой из двух пустых столов будет его рабочим местом. — Ну? И как тебе? — явно довольный работой, спрашивает Куроо и усаживается на соседний стол. — Куроо, почему он светится? — указывает глазами на системный блок Цукишима. — Потому что рад тебя видеть? — широко улыбается Куроо, размеренно болтая ногами. — Это компьютер. Он не может быть рад меня видеть. — То, что у тебя нет души, не значит, что ее нет у других! — Ты хочешь сказать, что у тебя она есть? — подозрительно щурится Цукишима. — Сомневаюсь. — Эй! — Куроо вскакивает со стола. — Конечно нет! — он отодвигает стул и садится, как нормальные люди. — Этот комп покупал ты, так что по смежному признаку у него не могло быть души в принципе! — бросает вновь проходящий мимо Яку, на этот раз с двумя рассеивающими насадками в руках. — По-моему, кое-кто нарушает логические законы, — ехидничает Куроо и крутится в кресле туда-сюда. — Его заказывал ты, так что он твой ребенок, — Яку останавливается, чтобы поудобнее перехватить оборудование. — А значит и души у него нет. Прямо как у тебя. — Наш, — поправляет Куроо с видом самого экспертного эксперта. — И ты же не думаешь, что у тебя она есть? — Что? — Наш ребенок, — еще раз говорит Куроо с видом человека, объясняющего малолетке очевидные вещи. — Не впутывай меня в свою сомнительную семейную жизнь, — тоном «ну сколько можно» говорит Яку, почти готовый кинуться софтбоксом. Но передумывает: софтбокс жалко. Куроо-то ничего не сделается. — Мы забирали его вместе! — Боже, дай мне сил, — вздыхает Яку и уходит. — Дорогой, ты забыл, но в этой конторе славят Сатану, — нараспев тянет ему вслед Куроо. — Пошел нахуй, — бухтит Яку, не поворачиваясь. — Я тоже тебя люблю, — ржет Куроо. — Ого, светится! — проходящий мимо Ямагучи останавливается, чтобы посмотреть поближе. — Да! — радостно машет ладонью Куроо и вскакивает. — Вот Яма меня понимает. — Ямагучи, и ты туда же? — устало смотрит на него Цукишима. — Ну, — неуверенно тянет Ямагучи. — Это красиво. Особенно вечером должно быть здорово. — Романтика прямо, ага, — фыркает Цукишима и начинает рыться в сумке в поисках зарядки. — Я прямо вижу, как я сижу здесь заполночь, пытаясь успеть сдать монтаж в срок, потому что подрядчики задержали свою часть работы, и кулер освещает мне единственный путь к спокойной жизни — загробный. Куроо вон уже даже цветы выращивает. — Эй, это будут мои, — встревает Куроо, — но, если хочешь, можешь тоже выращивать свои цветочки в нашем офисе, — коротко смеется он, опираясь бедрами о стол Цукишимы. — Заодно и за моими присмотришь. — Избавь меня от этого, — смотрит исподлобья Цукишима, не переставая наощупь искать провод. — Или мне стоит сказать, — он ухмыляется, — не для тебя моя роза цвела? — Говоришь как Яку, — усмехается Куроо. — Тебе придется придумать что-то получше, чтобы победить меня, — он со вздохом падает обратно в соседнее кресло. — Я ухожу, — Цукишима встает из-за стола с зарядкой в руке. — Нет! — машет руками Куроо. — Не-не-не-не, постой! Цукишима вопросительно смотрит на него, обходит стол, втыкает вилку в розетку и снова смотрит на Куроо. На этот раз — со смесью вопроса, иронии и упрека. — Цвет подсветки можно менять, — заговорщически шепчет Куроо Цукишима закатывает глаза и возвращается на место. Ямагучи тихо смеется. Ясно. И Ямс туда же. Вот за что ему это все? — А почему он сейчас желтый? — снова подает голос Ямагучи. — Не желтый, а золотой, — поправляет Куроо, подняв указательный палец. — И это потому что Яку сказал, что комп легендарный, — с серьезным видом отвечает он. — Аааа, — понимающе кивает Ямагучи. — Выглядит и правда мощно. А у нас сегодня тогда не дедлайн, а Нефалемский портал, Лощина Стенаний и сложность уровень истязание? — В точку! — хлопает ладонями по коленям Куроо. — Шестнадцатое, — добавляет Цукишима, не отрываясь от телефона, — истязание, — он замечает, как Куроо с Ямагучи с похоронным видом кивают и вздыхает. — Хоть в чем-то мы все друг с другом согласны. Идите уже снимать. — Этот комп не похож даже на обычную легендарку, у меня мощнее, — бубнит появившийся несколько секунд назад в дверях Кенма с банкой энергетика. — Кенма, это жестоко! — возмущается Куроо. — Кстати, Цукишима, Ямагучи, знакомьтесь, это Кенма. Гей, миллионер, геймбой и мизантроп. — Я просто говорю как есть, — ровным голосом возражает Кенма. — И я не миллионер, а просто не люблю сам убираться. И готовить. И ходить до выключателя люстры. Цукишима сочувственно смотрит на Кенму и не понимает, как тот умудрился вырасти с Куроо и не прибить его. — У тебя не просто легендарка, а древняя. И полный сет артефактов «милость разработчиков», — с умным видом парирует Куроо. — Ладно, — снисходительно соглашается Кенма. — Я пойду. Скоро Яку начнет злиться, — бубнит он, глядя в экран телефона, а потом вдруг поднимает взгляд. — Ямагучи? Ты нам там тоже нужен, пойдем. Ямагучи кивает, с тихим смешком поздравляет Цукишиму с первой легендаркой и убегает вслед за Кенмой. — Что ж, — бодро выдыхает Куроо. — Давай пока по-быстрому намутим графику. Я за кофе, — он обходит Цукишиму со спины, хлопнув ладонью пару раз по спинке его кресла, и направляется в сторону кухни. — Тебе надо? — оборачивается он. Цукишима нарочито медленно подключает телефон к зарядке, кладет его на стол экраном вниз и поднимает взгляд на Куроо. Тот с интересом смотрит в ожидании ответа, но ничего не говорит. Удивительно, но, похоже, иногда он все-таки затыкается. — Капучино, — с каменным лицом отвечает Цукишима. — Кто, как не дворецкий… — Погорячее. — Для тебя — что угодно, — отвратительно ухмыляется Куроо. — Двойной шот эспрессо. — Окей, — с сомнением тянет Куроо. — И пятнадцать грамм сахара. — Эй, я тебе не Старбакс! — возмущается он. — Тогда почему ты с этой ужасной улыбкой на лице? — усмехается Цукишима. — Я просто рад тебя видеть? — неожиданно прямо и без тени сарказма отвечает Куроо. — Ну, вживую, в офисе. Так неожиданно и настолько прямо, что Цукишима зависает на долю секунды, прежде чем ответить уже почти рефлекторным закатыванием глаз. — Да-да, понял, и от этого тебя избавить, — сварливо кряхтит Куроо и скрывается в коридоре. — Сахар не забудь! — кричит вслед Цукишима и коротко смеется себе под нос. За неделю общения, пусть и только онлайн, Цукишима успел смириться и даже согласиться с Ямагучи, что с Куроо, в общем-то, весело. Что ни на молекулу не делает его меньшим придурком — в этом Цукишима на все сто пятьдесят процентов согласен уже с Яку. Цукишима тыкает по ярлыку программы, задумчиво смотрит на адобовский баннер загрузки и с каким-то вредным любопытством запускает еще две. Лампочка на системном блоке с укором подмигивает, Цукишима слышит звук ускорившегося кулера, и через четыре секунды все программы открываются одна за другой. — Неплохо, — бубнит под нос Цукишима и думает, что лампочка на системнике подмигнула не с укором, а с игривым «вызов принят». Он ищет техзадание в рабочей почте, и на середине чтения документа его прерывает короткий смешок и появившаяся перед ним чашка с рисунком свечи, розы и словом «похуй», написанным отвратительным курсивом. Цукишима откидывается в кресле и скептично смотрит на Куроо, подняв брови в немом вопросе. — Твой капуч, — довольно улыбается тот. — Два шота эспрессо, черного, как твой мрачный взгляд, ровно пятнадцать грамм сахара, как в, — Куроо окидывает Цукишиму взглядом, — твоих семидесяти килограммах пересоленного характера. И, конечно, погорячее, — отвратительно подмигивает он. — И, прежде чем ты спросишь: да, у нас есть кухонные весы. И да, эту чашку я выбрал специально к твоему похоронному лицу. Надо же, пусть и иронии ради, но Куроо запомнил рецепт целиком. — А ты романтик, я посмотрю, — ехидно усмехается Цукишима, но придвигает чашку поближе. — Кофе при свечах, значит? — Тебя не учили, что, когда о тебе заботятся, надо говорить «спасибо»? — елейным голосом спрашивает Куроо. Вот, он снова это делает. Признает и говорит такие вещи как ни в чем ни бывало, хотя в понимании Цукишимы такое озвучивают вообще редко, да и то не всем. А они вообще знакомы немногим больше недели. Какая еще забота? — Спасибо. — И почему это звучит как «умри»? — Куроо понуро отводит взгляд в сторону. — Тебя не учили, что когда тебя благодарят, надо говорить «пожалуйста»? — передразнивает Цукишима. — Это моя фраза! — А это мой кофе, и я собираюсь его выпить и начать работать, — Цукишима смотрит на Куроо поверх очков. — Один, — добавляет он после небольшой паузы. — Ну, тогда зови, как будет готово, — пожимает плечами Куроо, задумавшись ненадолго. — Или кидай на общий диск и сам заходи, — машет он рукой в сторону стеклянной стены своего кабинета. — Я пью просто черный. Без сахара. И две печеньки, — улыбается Куроо и уходит, не дождавшись ответа. Цукишима вздыхает и, пока меняет интерфейс в видеоредакторе на более привычный, ловит себя на мысли, что он не против. Даже несмотря на то, что ему толком не дали возможность возразить. Конечно, он мог бы это не делать — шутливый тон Куроо однозначно дал это понять. Ровно как и дал понять то, что в этом офисе, похоже, есть что-то вроде негласного правила: в дедлайн все всем носят кофе. Но это не меняет того странного факта, что Цукишима неожиданно оказался совсем не против. Он проводит рукой по волосам, слегка массируя кожу головы, приглаживает их обратно и решает подумать о сложных вещах потом, а сейчас — сосредоточиться на срочной работе. *** Цукишима удовлетворенно вздыхает, разминает шею, плечи и одним глотком допивает остывший кофе. Основная часть работы готова, а остальное проще сделать уже после первой редакции. Цукишима смотрит на часы — без пяти пять. Времени еще более чем достаточно. Он идет на кухню, взяв с собой пустую чашку, и мимоходом бросает взгляд в сторону прозрачных стен кабинета. Куроо сидит в своем кабинете и сосредоточенно смотрит в монитор. Есть что-то странное в том, что он сидит в своем кабинете один, в тишине и делает что-то, похожее на работу, а не шутит отвратительно пошлые шутки с Бокуто, препирается с Яку или наводит хаос еще какими-то неожиданными методами. Он открывает несколько ящиков, прежде чем находит несколько коробок со всякими чайными пакетиками и — удивительно — даже банок с нормальной заваркой. Все подписано подозрительно ровным для этой конторы почерком, и Цукишима готов поклясться, что это дело рук Акааши. Цукишима усмехается сам себе, пока заваривает чай. Очень остроумно с его стороны делать такие выводы о людях, основываясь только на неделе общения, и то только с одним из них, еще и преимущественно по сети. С другой стороны, неужели на его месте кто-то подумал бы иначе? Вы вообще Куроо и команду видели? Хотя, грех жаловаться на то, что начальство иногда все-таки работает. Цукишима выходит из кухни с чашкой в руках, снова натыкается взглядом на увлеченного работой Куроо за стеклянной стеной, замирает на пару секунд, наблюдая, а потом со вздохом разворачивается, ставит свой чай на кухонную столешницу и идет делать черный кофе. Пока работает капельная кофеварка, он снова по очереди открывает все шкафчики, еле находит полку с хлебом и с укором смотрит на нее: печенья нет. Он наливает кофе в первую подвернувшуюся под руку чистую чашку, берет свой чай и идет обратно. Куроо все так же сосредоточенно смотрит в монитор. Кажется, будто он совсем не шевелился с того момента, как Цукишима закончил с работой. Куроо хмурится в экран, оживленно нажимает тыкает мышью несколько раз, что-то печатает и снова замирает. Цукишима ловит себя на мысли, что не хотел бы отвлекать Куроо от, кажется, непростой работы, и что ему стоит зайти чуть позже. Но вспоминает просьбу стучаться сразу, как закончит, кивает сам себе, решив, что Куроо сам виноват, раз попросил не ждать, когда он освободится, и толкает бедром стеклянную дверь. И чуть не вздрагивает, когда слышит рок-н-ролльные риффы. Было бы неприятно облиться кофе с чаем. Оно, конечно, бодрит, но совсем не так, как хотелось бы. Цукишима выдыхает, успокаиваясь, и плавной походкой, стараясь наверняка ничего не пролить, направляется к столу. Куроо, кажется, вовсе не замечает, как Цукишима зашел, и продолжает работать, слегка покачивая головой в такт. — Куроо. Я закончил, — пройдя немного вглубь кабинета, Цукишима повышает голос, чтобы его было слышно. Куроо отрывается от монитора, машет рукой, суетливо делая музыку тише другой. — Да, тут отличная звукоизоляция, — смотрит он на оглядывающегося по сторонам Цукишиму. — Забыл сказать. — Я заметил, — бросает опасливый взгляд на чашки в своих руках Цукишима. Он решает даже не пытаться понять, как Куроо может работать в такой обстановке. Зато начинает понимать, почему он так спокойно работает с шумным Бокуто. — Файл с проектом в общей папке, — говорит Цукишима после небольшой паузы. — Не хотел отвлекать. Но ты сказал сразу зайти, как будет готово, — он ставит на угол стола Куроо чашку и отходит на шаг. — Да не, — Куроо тянется за кофе. — Не отвлек, — он делает глоток и довольно вздыхает. — Ну, вот теперь даже можно жить, — улыбается Куроо. Цукишима молча кивает, делает глоток чая и выжидающе смотрит на него. — А печеньки? — Куроо бросает уж очень сомнительно грустный взгляд на Цукишиму поверх экрана, пока деловито щелкает мышкой. — Их нет. — В холодильнике смотрел? — Кто хранит печенье в холодильнике? — поднимает бровь Цукишима и поудобнее перехватывает свою чашку в руках. — Из нормальных людей — никто, — с будничным видом говорит Куроо. Цукишима смотрит на него с плохо скрываемым удивлением: это он сейчас сам признал, что ненормальный? — Но сегодня на съемки приехал Кенма, — будто не замечая чужой реакции, заканчивает Куроо и не удерживается от ехидной усмешки. А, ну да, с позиции Куроо ненормальные тут те, кто больше всего похож на обычных тихих людей, которые могут прожить хотя бы день без перепалок и цитат из древних, как мир, аниме. — И что это значит? — Цукишима хмурится, пытаясь вспомнить все немногое, что знает о Кенме. — Он идет за энергетиком, а когда его находит, оставляет на полке все, что держал в руке до этого. Кроме телефона, — говорит Куроо с видом смирившегося человека, которому уже просто интересно, что будет в конце. — Да не стой ты тут с таким жутким видом, — Куроо резко переключается на Цукишиму и машет рукой в сторону стула у стены. — Вон стул. Бери, садись. Цукишима провожает взглядом движение Куроо, осторожно опускает свой чай на край стола и неторопливо придвигает стул. — Не, не, давай сюда, — обводит рукой вокруг стола Куроо и оживленно тычет раскрытой ладонью в пустое пространство слева от себя. — Нам же вместе наброски моушена смотреть. — Ладно. Цукишима думает, откуда у этого Куроо столько энергии говорить и вообще двигаться, когда у них тут дедлайн, но за другую сторону стола пересаживается. Куроо отвлекается на монитор, сосредоточенно кликает мышкой еще несколько раз, довольно улыбается и разворачивает экран так, чтобы Цукишиме не отсвечивало. Цукишима смотрит на монитор, пока усаживается на стуле поудобнее, и опускает взгляд, не в силах сдержать смешок. То есть Куроо все это время не работал, а играл в чертову ферму на рабочем компьютере под эйсидиси с таким видом, будто он решает судьбу компании с многомиллиардным оборотом? Цукишима хмурится, чтобы скрыть не самую уместную улыбку. В конце концов, у них свободный график, даже несмотря на наличие офиса. С другой стороны, что-то ему подсказывает, что он слишком парится. Вот Яку явно не парится. Или Бокуто — вот уж кто точно не задумывается, прежде чем сделать в рабочее время какую-нибудь глупость. Справедливости ради, действительно смешную. Возможно, Цукишима и правда слишком парится и ему стоит просто попробовать быть немного проще. В конце концов, опыт прошедшей недели говорит в пользу этого, а не наоборот. Он неловко перебирает в руках чашку, пытаясь сосредоточиться на ощущении керамики под пальцами, невидящим взглядом смотрит на собственные руки и уже почти успокаивается, как память великодушно напоминает ему о главной причине неуверенности и сомнений, которые мучают его с самого утра: да, снова эти глупые сообщения не туда. Цукишима уверен, что к концу дня он будет не просто пытаться забыть их вместе с, как бы ни хотелось это отрицать, приятным чувством, что кто-то находит его руки настолько привлекательными, чтобы писать о них другу так — к концу дня он будет их ненавидеть. Сообщения. Руки, по его скромному мнению, у Цукишимы самые обычные. Ладно, может, он самую малость гордится беглостью и координацией своих пальцев, оставшейся со времен занятий музыкой. Возможно, это и правда помогало ему в других сферах жизни, например, во время рейдов в мморпг в начале универа. Но никак не в ловком расстегивании пуговиц на чужих штанах. Вкус ассама в носу наверняка оказался бы еще более противным, чем вода, и Цукишима рад, что не успел сделать глоток чая и им же подавиться. Он отстраненно думает, что нос вообще не очень подходит для того, чтобы пить. Только его тело, кажется, уже второй раз за несколько дней напоминает ему, что существует другое мнение на этот счет. Цукишима пытается дышать ровнее и отводит взгляд в сторону. Окно. Парк. Дорога. Машины. Отлично. Меньше всего на свете ему хочется объяснять Куроо, что все в порядке, просто его начальник долбоеб и делает сказочно нелепые вещи с невероятно проницательным и серьезным видом, цепким взглядом, уверенностью и заразительным спокойствием. И что для расстегивания пуговиц много навыков не надо. Да там одной рукой справиться можно. Да блять. Цукишима прикрывает глаза. — Эй, — Куроо осторожно трогает Цукишиму за плечо, пытаясь заглянуть в лицо. — Ты в порядке? Единственный, кто тут не в порядке — это Куроо, но, кажется, это у него врожденное и живется ему прекрасно. Цукишима вздыхает, успокаиваясь, и медленно поднимает на Куроо взгляд. Он видит перед собой неожиданно искренне обеспокоенное лицо и думает, что слишком много думает. Послать все нахуй не получается, но попробовать думать о возможных последствиях всего подряд чуть меньше кажется вполне возможным. — Ферма? Серьезно? — с жалостливым видом усмехается Цукишима. — Тебе что, пятьдесят? — Я не понял, а что такого? — То есть ты работаешь с трендами и контентом двух до неприличия известных блогеров и не понимаешь, что не так с, — Цукишима делает выразительную паузу и выпрямляется на стуле, — фермой? — Да ну тебя, это постирония! — Скажи еще, что ты постиронично донатил, — устало смотрит на Куроо Цукишима. Куроо выразительно отводит взгляд и слегка улыбается, почти виновато. Боже. — Боже, — не выдерживает Цукишима и разминает правой рукой переносицу между бровей. — Ты серьезно, — он тихо смеется. — Ужасно. — Ужасно — это буллить начальство за то, как оно проводит свой досуг, — надувается Куроо, а потом смотрит выжидающе и победно улыбается. — Отвратительно, — Цукишима бросает короткий взгляд на Куроо, не выдерживая и улыбаясь уголком губ в ответ. — Ты даже не пробовал! — И не собираюсь, — Цукишима демонстративно отворачивается к окну. Плечи Цукишимы слегка подрагивают. — Ну-ну, не плачь, у меня есть промокод, я с тобой поделюсь, — сюсюкает Куроо. — Тебе дадут двести золота и курятник! Цукишима разворачивается и серьезно смотрит Куроо в глаза. — Не знаю, какой идиот в начале строит курятник. Общеизвестно, что это не имеет смысла, пока у тебя недостаточно пшеницы. — Блять, — не выдерживает и начинает ржать Куроо. — Я знал, я знал! Ты только прикидываешься нормальным. А сам, вон, тоже в ферму играешь. Добавишь в друзья? — Нет. — Эй! — Я не играю в эту твою ферму. Куроо ничего не говорит, но косится на Цукишиму недоверчиво. — Но в тринадцать лет в нее играли все. — Справедливо. — А вот в двадцать с лишним, — Цукишима многозначительно замолкает. — Да иди ты! — возмущается Куроо и, насупившись, пьет кофе. — Ни печенек, ни дружбы в ферме. И это после всего, что мы пережили вместе? Цукишима молча смотрит на Куроо, всем своим видом давая понять, что не собирается участвовать в этой бесполезной перепалке. И очень старается не думать, что они там пережили или — еще хуже — не пережили вместе. То есть, не то чтобы Цукишима вообще хотел пережить вместе что-то, кроме работы, но некоторые сомнительные продюсеры слишком много пишут не в тот диалог о деталях расстегивания своих брюк чужими руками. Это было всего лишь раз, но для такого и один раз — очень много. По скромному мнению Цукишимы, конечно. — Тебе нужен еще один трактор, — говорит Цукишима через несколько секунд не возымевшего эффект молчания. — Я знаю. — Ну так купи. — А ты прими приглашение в ферму, мне дадут золото, и я куплю. — Обойдешься. — Тогда не бухти. Цукишима бросает укоризненный взгляд на Куроо. Тот совсем уж неправдоподобно-виновато улыбается и открывает файл с графикой для будущего видео. Следующие полчаса они действительно работают. Куроо говорит в основном по делу, не пытаясь подколоть или пошутить — совсем как в тот раз с правками по видеозвонку. То ли это свет, то ли в жизни мимика и правда выглядит ярче и выразительнее. Иногда Куроо замирает, нахмурив брови и пристально смотрит в экран, бубнит что-то под нос, будто забывая, что не один, потом поворачивается, смотрит на Цукишиму непривычно серьезно, уточняет детали, говорит, что поправить, ставит маркер на таймлайне и переходит к следующему фрагменту. Цукишима с удивлением замечает, что несмотря на, кхм, инциденты и невозможность отрубить камеру, сославшись на плохую связь, он чувствует себя довольно комфортно. Разве что серьезный Куроо, который вцепился взглядом в монитор так, будто там решается судьба федерации планет, и иногда случайно толкается локтем в попытке сесть поудобнее, все еще выглядит непривычно — за почти неделю работы Цукишима успел смириться, что Куроо жить не может без своих дурацких шуток, а на каждое слово в ответ у него находится как минимум два других. Из мыслей Цукишиму выдергивает довольный вздох Куроо, только что сохранившего проект. Тот хлопает руками по столешнице, отодвигается со всем креслом назад и с удовольствием потягивается сначала вправо, потом влево, вверх, разводит руками в стороны, устраивает их на подлокотниках и с блуждающей улыбкой смотрит на Цукишиму, будто только что он не работал, а устроил себе получасовой дневной сон. — На этом, вроде, все! — радостно сообщает Куроо, окончательно переключившись. — Сколько тебе надо времени на правки? Цукишима разглядывает Куроо. Он совсем уж расслаблен для человека, у команды которого сегодня дедлайн, но еще ничего не готово, кроме летающих надписей с недоделанной анимацией на прозрачном фоне, а сам он отвечает если не головой, то как минимум зарплатой перед большими и очень важными клиентами. — Если без второго круга, то минут сорок, — выдает Цукишима после недолгих раздумий. — Ты погоди на второй круг ада идти, — смеется Куроо, откидываясь на подголовник. — Еще столько удивительных тупостей ждет тебя впереди! — Хорошего ты мнения о своей команде, — усмехается Цукишима и встает со стула. — Ты же понимаешь, что ты тоже в этой команде? — вопросительно поднимает брови Куроо. — Частично. — Но наполовину с нами! — Предпочитаю думать, что наполовину без вас, — как ни в чем ни бывало бросает через плечо Цукишима, пока несет стул на место. — Жестоко. — Жизнь вообще несправедлива, — с нечитаемым лицом парирует Цукишима, глядя в глаза, и наклоняется чуть ближе, чтобы забрать со стола чашку. Куроо скептично кивает несколько раз и отворачивается к монитору. — Короче, зови, как закончишь, — он снова бросает взгляд на Цукишиму, уже улыбаясь без тени сарказма. — Утвердим и пойдем посмотрим, как там съемки. Все равно для финального монтажа надо ждать, пока они закончат, — Куроо поворачивается обратно к монитору. — А я пока трактор раздобуду. — Зачем мне смотреть на съемки? — перебирает в руках чашку Цукишима. — Потому что это веселее, чем тухнуть за рабочим столом? — отрывается от игры Куроо. — Поэтому ты весело тухнешь в ферме, пока тухнешь за рабочим столом? — поднимает бровь Цукишима. — Интересно. — Я же говорил, что игра потом будет интерес… — оживляется Куроо. — Я ухожу, — перебивает его Цукишима и смотрит так, будто у него и правда есть заклинание, позволяющее пригвоздить человека к стене одним взглядом. — Если хочешь, — Куроо делает паузу, драматично отведя руку в сторону, — идти — иди. Куроо усмехается ужасности собственной шутки, открывает глаза и усмехается еще раз: доводчик мягко закрывает дверь, за которой видна удаляющаяся спина Цукишимы в рубашке. *** — Бро, ну что там? — Еще немного, бро. Сам знаешь, самый ответственный момент. — Знаю, бро. — Вот и не ухай. Бокуто издает хрипловатый звук, чем-то похожий на «хм», но Куроо больше не отвлекает. Только смотрит через плечо, как тот сосредоточенно размазывает масло по его талии. — Заебись, спина есть, — Куроо звонко хлопает Бокуто по лопатке. — Поворачивайся давай. — Че, прям блестит? — Сияет! — Точно? — с сомнением хмурится Бокуто. — Яма, как оно? — Бокуто поворачивается к нему спиной, напрягая очереди разные мышцы. Ямагучи смотрит придирчиво несколько секунд и торопливо кивает: — Вполне, вполне. — Вполне? — брови Бокуто взлетают вверх. — Бро, я думаю, надо добавить еще масла! — Нет, — выставляет вперед руку Ямагучи, пока другой держит журавля за противовес и взволнованно возражает. Куроо едва подавляет желание с жутким видом сказать Ямагучи отойти от этого осветителя, так же известного в их очень узких кругах как убийца операторов, подальше. Или хотя бы быть осторожнее. — Не надо еще масло, — уже мягче продолжает Ямагучи. — Все хорошо. — Бокуто, нормальная у тебя спина в кадре, — с напором говорит Яку из-за огромной студийной камеры и выглядывает еще больше, рассматривая происходящее. — Куроо, работай давай. У нас вообще-то тут дедлайн, а не светская тусовка. Ямагучи тихо смеется, думая, что до какой-нибудь отбитой тусовки им совсем недалеко — мужик в масле есть, пальмы есть, арт-объект в виде ужасной розовой лейки в форме слоника есть. Меланхоличный снобский чел в рубашке? Есть. Еще один меланхоличный чел, который выглядит так, будто ему плевать (и ему и правда плевать) — есть. Очень злой режиссер с причудами и его эксцентричный продюсер с сомнительной, то есть, простите, эксцентричной прической? Есть. Есть даже светящаяся древняя легендарная фигня неизвестного происхождения. И Акааши. — Это не так просто, как кажется! — возмущается Куроо, отвлекаясь от размазывания масла по левой ноге Бокуто. — А ты ручками работать попробуй, а не языком, — ровным голосом перебивает Куроо Кенма. — Кенма! — возмущенно ловит ртом воздух Куроо. — Как пошло! — Пошло будет, если растирать масло придет Акааши, — тем же тоном говорит Кенма, не отрываясь от телефона. — А на вас с этим, — он машет рукой в сторону Бокуто, — без слез не взглянешь. — Не переживай, бро, он плачет от того, что мы слишком секси, — серьезно качает головой Бокуто и огромной ладонью треплет Куроо по голове. — Бро, — тянет Куроо, обнимая Бокуто за бедро, где еще нет масла. — Хлебальники завалили и работаем, — грозно выглядывает Яку из-за камеры. — Успеете еще пообжиматься. — А тебе вот обжиматься не с кем, вот и бесишься! — сопит Куроо, не отвлекаясь от размазывания масла по колену Бокуто. — Только, блять, попробуйте меня обнять сейчас, — Яку возвращается за камеру и машет рукой. — Ямагучи, давай проверим свет. Кенма! Убери телефон, мы свет настраиваем. — Гаси кампухтер, — ржет Куроо из-за бедра Бокуто. — Заткнись, а? — устало смотрит на него Яку и отворачивается, едва не смеясь. — А ты заткни, — играет бровями Куроо, растирая масло по бедру Бокуто с особым усердием. — Кого заткнуть? — спрашивает зашедший в студию Цукишима с двумя чашками в руках и останавливается, в недоумении наблюдая за происходящим. — Его, — Яку машет рукой в сторону Куроо, не оборачиваясь. — Кенма, тебе что Куроо сказал? Кампухтер свой гаси! — Сомневаюсь, что это возможно, — замечает Цукишима, придирчиво разглядывая Куроо. — Ага, минуту, мам — бубнит Кенма. — Сейчас гаси давай, — недовольно смотрит на него Яку, уперев руку в бок. Кенма вздыхает и убирает телефон. Яку что-то командует то Кенме, то Ямагучи, и деловито бегает между осветителями, камерой и мониторами, куда выводится изображение. Цукишима коротко кивает Ямагучи и снова озадаченно смотрит на Куроо, который с усилием водит растопыренными ладонями по ноге Бокуто. — О, а ты еще ноги подкачал, бро? — с флиртующими интонациями спрашивает Куроо и шлепает Бокуто по бедру. — Готово, давай другую. — Бро! Ты заметил! — радостно вскидывает брови Бокуто и одним прыжком разворачивается к Куроо лицом. — Конечно, бро! — не менее радостно улыбается Куроо. — Эти руки, — он поднимает ладони перед лицом, — помнят все! Цукишима давится чаем. К счастью, никто не заметил. И не надо. И слово «руки» сегодня больше не надо. Пожалуйста. — Бро, — гудит Бокуто и сгребает Куроо в охапку. — Ну-ну, пусти, — слегка стучит тот запястьем по спине. — Ты ж в масле. — А, ой, — тушуется Бокуто. — Ногу сюда давай, — добродушно смеется Куроо. — Для тебя — хоть все сразу! — шлет воздушный поцелуй Бокуто. — Э, не, бро, всего себя оставь для Акааши. — Да меня на всех хватит, — самодовольно ухает Бокуто. — Меня на тебя не хватит, — посмеиваясь, передразнивает его Куроо. — Так что давай лучше как-нибудь по частям. Цукишима многозначительно хмыкает и ставит одну чашку рядом с Куроо. — Что? — хором спрашивают и поворачиваются к Цукишиме Бокуто с Куроо. Цукишима молча смотрит на их лица по очереди, а потом елейно улыбается. — Да нет, ничего, вы продолжайте, — он отходит к стене и садится на высокий стул. — А я тут посижу, посмотрю. Куроо вопросительно хмурится, но ответа не дожидается и возвращается к растиранию масла по второй ноге. — Бро, спереди не забудь! — Не забуду, бро, — делает невероятно серьезное лицо Куроо и пшикает еще масла, а потом распределяет его рукой. — Так близко, но так далеко, м? — ржет он, снова глядя на наблюдающего за ними Цукишиму. — Я в ваших забавах участвовать не намерен, — Цукишима хладнокровно отпивает от своей чашки, в уме снова засовывая дурацкие сообщения подальше. И нет, говорить о том, что Куроо тогда так распинался о его, Цукишимы, руках, он не собирается. Да и не видит смысла. Но будет очень благодарен вселенной, звездам, магнитным полям, рептилоидам, масонам, событиям фондового рынка, курсу валют, древним богам, великому рандому, мертвым динозаврам и вообще кому и чему угодно, если хотя бы на пару недель ему перестанут об этом напоминать, пусть и ненарочно. Ну и что, что у Куроо такой стиль общения? Он хочет ловко управляться с работой, а не читать фантазии коллег, как ловко его руки управились бы с пуговицей на штанах и следом — с чем-то «поинтереснее». Ему вообще-то предстоит еще общаться с этими самыми коллегами. — Да ладно, у Бо охуенные ноги! И зад! И вообще все! — Куроо легко похлопывает ладонями по ногам, чтоб Бокуто повернулся и дал намазать руки. — Ну как это, — Куроо деловито распрыскивает масло по правой руке и показывает на бедра Бокуто, — может не нравиться? М? — Никак, — коротко кивает Бокуто. — Никак, — кивает Куроо в ответ. Цукишима тяжело вздыхает и молча делает очередной глоток из своей чашки. Интересно, про ноги Бокуто Куроо такие же пассажи пишет? — Куроо, закрывающий акт у тебя в почте, — с совершенно будничным видом заходит в студию Акааши. Бокуто радостно машет рукой, но успокаивается, вспомнив, что вообще-то он в масле и ему надо готовиться к съемке. Прямо сейчас это значит стоять смирно и дать Куроо закончить. — Ага, спасибо, — бросает через плечо Куроо, увлеченно растирая масло по левой руке. Акааши коротко кивает и подходит ближе. — Бокуто участвует в съемках? — слегка хмурится он в недоумении. — Ага, — довольно улыбается Бокуто и для пущей убедительности приосанивается и несколько раз кивает головой. Акааши мягко улыбается в ответ. — Да, — кивает следом за ним Куроо и поясняет: — Там же запуск обновления их файтинга, и в последней редакции тз они решили все-таки добавить в рекламу персонажа, который, типа, был нормальным, а потом как будто сам оказался в игре, — кривит лицо он. — Ход избитый, но тысяча баксов это тысяча баксов. Да и не было времени ни на креатив, ни на согласование этого креатива, — ехидно поясняет Куроо. — Впрочем, они очень довольны своей задумкой, и кто я такой, чтобы с ними спорить, — с лицом полнейшей невинности заканчивает он. — Ничего нового, — едва заметно улыбается Акааши, выдыхая. — Тогда надо изменить акт, — кивает он скорее сам себе, чем Куроо, и поворачивается к Яку. — Яку, много у Бокуто экранного времени? — Да не. Не знаю точно. На монтаже будет видно, — машет Яку рукой в сторону Цукишимы, с недоверием сложившего руки на груди. — Всяко меньше, чем у Кенмы, так что не парься, главное лицо в кадре в договоре менять не надо, — он отворачивается обратно к мониторам. — Ямагучи, прибавь левый софт на полтора. И давай синий больше на стену, а не спину Кенмы. — Все равно надо поправить детали, — отвечает Акааши, наблюдая за Бокуто. Тот замечает это и широко улыбается, раскидывая руки в стороны: — Акааши! — Бокуто, у тебя руки в масле, — напоминает ему Куроо. — Ой, — тушуется Бокуто, но в следующее мгновение снова с сияющей улыбкой смотрит на Акааши. — Как тебе, м? — он крутится, игнорируя возмущения Куроо. — М? М? — Прекрасно, Бокуто, — говорит Акааши так, будто называет номер бензоколонки на заправке. — Очень хорошо. — А ты не очень в восторге, — замечает Цукишима. — Не вижу смысла удивляться очевидным вещам, — тем же ровным тоном поясняет Акааши. — Очевидным, — хмыкает Кенма из своего угла. — Для Бокуто — очевидным, — шикает на него Куроо. — Как это хоть в одном из вариантов событий, — Куроо красноречиво проводит масляной рукой по грудным мышцам Бокуто, — может не быть «прекрасно» и «очень хорошо»? М? — М? — гудит следом Бокуто, подняв бровь и шутливо нахмурившись. — М? — Дело вкуса, — бубнит Кенма. — Ну, чисто эстетически, — светит свободным съемочным фонарем сбоку на Бокуто Ямагучи и делает вид, что задумался. — И ты туда же, Яма! — ухает Бокуто. — Я думал, мы друзья. — Чисто эстетически, — смеется Ямагучи, — очень круто. И вообще, Акааши уже все сказал. — Бо, тише, тише — смеясь, пшикает маслом на грудь Куроо, останавливая Бокуто от порыва обнять Ямагучи. — Ты же в масле! — Дурацкое масло, — насупившись, бубнит Бокуто. — Зато как выглядит хорошо, — добавляет Яку, оторвавшись от сценария. — Долго еще? — Один бубис остался, — отворачивается от Бокуто Куроо. — Если бы кое-кто поменьше пиздел… — Я думаю, это невозможно ни в одном из вариантов событий ровно настолько же, насколько невозможно то, что Бокуто плохо выглядит в кадре, — подает голос Цукишима. — Цуки! — радостно взмахивает руками Бокуто. — Цуки? — недоуменно наклоняет голову Куроо. — Это что? — Ну, типа, Цукишима! — активно жестикулирует Бокуто. — Только Цуки! Типа, сокращение, бро. — Бро, — тянет Куроо и поворачивается к Цукишиме. — Так вот, Цуки… — ….шима, — невозмутимо делает глоток чая тот. — Что? — Цукишима, — повторяет он. — Не Цуки. — Да ладно тебе, Цук… — начинает Ямагучи и замолкает под красноречивым взглядом Цукишимы. — Бокуто, ты тоже. — М? — вопросительно тянет Бокуто, поднимая брови. — Я Цукишима, — устало повторяет он. — А я Бокуто! — А я Куроо, — говорит Куроо одновременно с Бокуто. Цукишима устало выдыхает и закатывает глаза. — Ну, ладно, Цукишима так Цукишима, — дружелюбно машет рукой Бокуто. — Между нами, — шепчет он на ухо Куроо, — он все равно Цуки, бро. — Бро, — шепотом тянет Куроо. — Голубки, блин, — прерывает их Яку. — Заканчивайте, снимать пора. — Да все мы уже, все, — примирительно поднимает ладони в масле Куроо и на всякий случай отходит подальше и садится у стены рядом с Цукишимой. Тот бросает опасливый взгляд на чужие руки, а потом на свою рубашку, но ничего не говорит. — Бокуто, — Акааши подходит ближе, но так, чтоб не задеть его одеждой, — удачи, — и коротко целует в губы, тут же отходя назад, пока Бокуто не полез обниматься. Не то, чтобы Акааши был против, но везти костюм в химчистку ему не хочется. — Не, ну красота же, — говорит Куроо и почти кладет голову на плечо Цукишимы, но тот ловит ее указательным пальцем и отклоняет обратно. — Избавь меня от этого. — Ничего ты не понимаешь, — дуется Куроо. — А кому сейчас легко, — парирует Цукишима. — А кому сейчас легко, — передразнивает его Куроо дурацким голосом и тянется за чашкой. В последний момент он вспоминает, что руки в масле, чертыхается и просит Цукишиму подать салфетки. Тот лишь вздыхает и передает моток кухонных полотенец. Куроо вытирает руки, берет с пола чашку, делает глоток и морщится. Остыл. — Остыл, — вздыхает он и смотрит на Цукишиму. — Нет. — Я еще даже ничего не сказал. — Яку был прав, говорить меньше надо, — усмехается Цукишима. — Тогда не остыл бы. — Эй! Ты сам сказал, что это невозможно ни в каком из вариантов событий! — возмущается Куроо. — Это не значит, что я с этим смирился, — прищурив глаза, смотрит на него Цукишима. — Никакой помощи в этом доме, — картинно вздыхает Куроо и уходит на кухню. — Скатертью дорожка, — кричит ему вслед Яку. — Вот сам свои бэки и снимай, — кричит Куроо в ответ из дверного проема. — Возвращайся, бро! — отвлекается от разговора с Акааши Бокуто. — Хорош отлынивать, — перебивает всех Яку. — Все готовы? Начинаем. Бокуто, заходишь в кадр слева. Ямагучи садится за камеру, Акааши прощается и выходит вслед за Куроо. Кенма бросает сочувствующий взгляд на Цукишиму, и тому кажется, что они друг друга слишком хорошо понимают для людей, увидевших друг друга сегодня впервые. Первые несколько дублей с Бокуто снимают подряд. Яку еще немного меняет свет, просит Ямагучи поставить еще одну камеру, чтобы та снимала статичный общий план. Бокуто привыкает к роли и успевает даже попробовать несколько разных действий в кадре. В середине одного из дублей возвращается Куроо. Вопреки ожиданиям, он не кричит Бокуто пламенные приветствия с порога и вообще заходит почти бесшумно, придерживает дверь, чтоб не хлопала, незаметно, насколько это возможно, пересекает студию по диагонали и садится у стены рядом с Цукишимой. Изредка он тихо комментирует происходящее, наклонившись к Цукишиме, но вслух команде предложений не вносит, а только сосредоточенно наблюдает за происходящим со странной смесью радости и то ли серьезности, то ли гордости на лице. Еще пару дублей спустя Яку объявляет перерыв и зовет всех посмотреть эпизод, который только что снимали. Куроо встает и жестом зовет Цукишиму следом. Тот неуверенно встает со стула и смотрит с ожиданием, будто желая убедиться, что это ему. Куроо легко отмахивается и с «да ладно тебе, пойдем» лицом активнее зовет его к мониторам Яку. Яку озвучивает пару мыслей насчет крупных планов, показывает несколько особо удачных, на его взгляд, дублей и просит Бокуто с Кенмой ориентироваться на них, но с поправкой на изменившийся ракурс съемки. Бокуто просит изменить один из кадров — движение, которое хочет Яку, делать на нужную камеру неудобно. Куроо предлагает вообще заменить его другим, Ямагучи поддерживает идею — снимать такое будет проще, а у них все еще горят сроки. Яку смотрит с вопросом на Кенму, тот пожимает плечами, мол, все равно, его-то работа — сидеть красиво за компом. Яку энергично кивает сам себе, а потом поворачивается к Цукишиме. — Что? — вежливо улыбается тот. — Что думаешь? — Это имеет значение? Куроо закатывает глаза и говорит одними губами «боже, объясните ему кто-нибудь». Яку смотрит на это представление за спиной Цукишимы, качает головой и поясняет, как ему казалось, очевидное: — Монитровать материал потом тебе. И моушен, как я понял, ты уже набросал, — ведет рукой в воздухе Яку, рассуждая. — Итоговая картинка, конечно, в голове у меня, но делаешь ее ты, так что технические нюансы и вся конкретика — на твое усмотрение, — улыбается уголком губ Яку. — Обычно мы можем что-то доснять или переделать в случае чего, но сегодня ситуация другая. И ты хорошо справлялся до этого, так что, можно сказать, я тебе доверяю. — Все остальные финальные работы тоже на тебе, так что нам важно сделать так, чтоб ты мог нормально поработать, а не умирал за полчаса до последнего срока, — усмехается Куроо, хлопая Цукишиму по плечу. — Командная работа, смекаешь? Цукишима коротко кивает, задумавшись. Непривычно, что его спрашивают, но для работы в жесткие сроки такая забота оказывается действительно приятной. Пусть даже ради того, чтоб работа была сделана, а не только ради его собственного комфорта. — Ты видел дубли и что я предлагаю из них взять. Что скажешь? — снова подает голос Яку. Цукишима хмурится, задумчиво склоняет голову вбок и, спустя пару секунд, говорит: — Предпоследний был хороший, — он слегка наклоняется к столу и лениво указывает пальцем на иконку видео. Яку открывает, и Цукишима жестом показывает, о чем именно он говорит. — Там в нижней части кадра хороший однородный фон для текста получился. Остальное мне не критично — заставка и другие эффекты все равно будут очень яркие. Куроо задумчиво кивает. Яку кивает в ответ, обводит глазами остальных, ждет пару секунд, а потом хлопает руками по коленям и бодро говорит: — Ну, значит, решено. Возвращаемся к работе, — Яку смотрит на Куроо, устраиваясь поудобнее за мониторами. — Минут пятнадцать-двадцать, и будет готовый дубль на часть с Бокуто. Можете сначала его слепить, а мы в это время доснимем Кенму. — Ага, так и поступим, — довольный, хлопает в ладоши Куроо и, то ли потирая, то ли разминая руки, начинает кружить по студии, сосредоточенно высматривая на полках и столах телефон, на который они обычно снимают бэкстейджи. Пока Бокуто и Кенма что-то обсуждают с Яку, Ямагучи ставит камеру на исходную и подходит к Цукишиме. — Как тебе в офисе? — слегка наклоняется в его сторону и негромко спрашивает Ямагучи, чтобы не мешать остальным. — Офис и офис, — отвечает так же тихо Цукишима с непроницаемым лицом. — А мне показалось, тебе тут весело, — слегка улыбнувшись, издает тихий смешок Ямагучи и смотрит на Цукишиму из-под приподнятых бровей. — Это еще почему, — фыркает Цукишима и переводит взгляд со все еще слоняющегося по студии Куроо на Ямагучи. — Точно весело, — весело смотрит ему в глаза Ямагучи. — Опять придумываешь, — закатывает глаза Цукишима. — Я этого не говорил. — Да ты вообще мало что говоришь, — по-доброму усмехается Ямагучи, выделяя последнее слово. — Зато много думаешь, — со знающим видом поднимает он палец и тычет им Цукишиму в руку. И Ямагучи прав. К сожалению. — Может, тебе стоит послушать умного, по твоим же словам, друга, и заткнуться? — с ухмылкой искоса бросает на него взгляд Цукишима, а потом слегка повышает голос, обращаясь к Куроо. — В кармане куртки. — М? — оборачивается Куроо, не успев переключиться. — Куртка, — со вздохом повторяет Цукишима. — На стуле, — с расстановкой продолжает он. — Где мы сидели. — А, — кивает Куроо и быстрым шагом пересекает студию. — Точно, — говорит он и начинает энергично шариться по карманам. Ямагучи ехидно смеется и качает головой. — Что? — сверлит его взглядом Цукишима. — Тебе… — Ямагучи делает заговорщическую паузу. Цукишима думает, что тот переобщался с некоторыми продюсерами. — …весело, — заканчивает Ямагучи, для пущей убедительности приподнимая брови. Точно переобщался. Цукишима кривит лицо, недоверчиво глядя на друга. Насколько плохо надо разбираться в людях, чтобы его, Цукишимы, реакцию, назвать весельем. — Цуки, даже не отрицай, что в уме ты посмеялся, — хихикает Ямагучи. — Тем более что это правда забавно. — Что забавно? — устало смотрит Цукишима, прекрасно понимая, что на Ямагучи это не подействует. — Ну, Куроо кружит по комнате, как сломанный робот-пылесос, потерявший соединение с вайфаем, — прыскает Ямагучи в кулак. — Это глупо. — Но потому и смешно. — Все еще глупо. — И все еще смешно, — Ямагучи бросает взгляд на Куроо. — И насколько умным ты себя чувствуешь на их фоне? — с видом победителя ехидно улыбается Ямагучи. — Да тут особо стараться не надо, — прикрывает глаза Цукишима с тихим смешком. — Но тебе весело, — не спрашивает, а утверждает Ямагучи, улыбаясь шире. — Я рад, что тебе нравится. Цукишима вздыхает и собирается что-то ответить, как его перебивает Куроо: — Нашел! — он поворачивается и небрежно взмахивает телефоном в руке. — Спасибо, — сияет улыбкой он и забирается куда-то за софтбоксы. — Раз нашел, пиздуй работать, — повышает голос Яку, прервав разговор с Бокуто и Кенмой. — Уже, мам, — с гаденькой улыбочкой фотографирует недовольное лицо Яку Куроо, выглядывая из-за ближайшего осветителя. — Не мамкай мне тут, — кидается в него комком малярного скотча Яку и возвращается к Бокуто с Кенмой. — По местам, у нас время поджимает. — Окей, мам, — ржет Бокуто, уворачивается от колена Яку и с верещанием бежит на исходную под звуки ржущего Куроо, который продолжает снимать все на видео. Кенма сочувственно смотрит на Яку, а потом слегка ухмыляется и уходит за стол с тихим «Как скажешь, мам». Цукишима молча наблюдает и думает, что Ямагучи ему по гроб будет должен за то, что он согласился работать в этом цирке и пообещал не уходить сразу после испытательного, если предложат работать дальше. — Ой, мне пора, — оживляется Ямагучи. — А то мама ругаться будет? — флегматично уточняет Цукишима. Ямагучи оборачивается на полпути к камере и прикладывает указательный палец к губам, а потом беззвучно смеется. — Я все вижу, — будничным тоном заявляет Яку. — И слышу. — Цукишима, беги, — орут Куроо с Бокуто из дальнего угла комнаты, а потом заходятся смехом. — Извини, тут высоко. Ветер шумит, я не расслышал, — ехидно ухмыляется Цукишима, обернувшись на полпути к своему стулу. — Р-р-а-а-аунд, — кричит Бокуто, раскинув руки в стороны, пока рядом Куроо кричит в ладони что-то нечленораздельное и смотрит на Цукишиму то ли как на самоубийцу, то ли как на героя. — Иди-иди, — с грозным видом говорит Яку Цукишиме. — Дома поговорим, — и не выдерживает и ржет он. Яку ловит веселый взгляд Ямагучи, смотрит на трясущиеся плечи Кенмы, мысленно считает до пяти, пока Бокуто с Куроо успокаиваются и поворачивается к зоне съемок. — Ну, давайте, собрались, — громко говорит он. — Поржали, можно и поработать, — подает голос Куроо из дальнего угла. — У нас все еще сдача ролика завтра утром. — И продолжает после небольшой паузы: — Думаю, сегодня все хотят нормально поспать и сделать это дома. — И пожрать, — добавляет Кенма из своего угла. — И пожрать, — соглашается Яку. — Ну, все, за работу. *** — Блять! — А? — Что происходит? — Придурок, убери софит! Открывается дверь. — У вас тоже? — Сначала представься, потом ори! — Да Куроо я, как будто по голосу не узнал! — Не узнал. — Зацени что, — пауза. — Фонарик на телефоне! — свет выхватывает из темноты довольное лицо Куроо. — До чего ж прогресс дошел, удивительно, кто бы мог подумать. — Бро! Ты пришел меня спасти? — радостно машет рукой Бокуто из дальнего угла, но этого, конечно, никто не видит. — Конечно, бро! Пора выбираться из этой пещеры, пока дракон не проснулся. — Я посмотрю, как ты выберешься завтра утром, когда тебя спросят, где видео, — подает голос Яку. — Посвети, я в проводах запутался. Куроо разворачивает телефон от себя в комнату и идет к столу с мониторами: — Успели хоть доснять? — Нихуя, — удрученно выдает Яку. — Мы же только минут двадцать назад закончили все части с Бокуто. — А остальное сохранилось? — Должно, — шуршит Кенма из-за своего стола. — У нас же бесперебойники на технике. — Куроо, посвети? — просит Ямагучи откуда-то слева. — Ща, — бросает Куроо. — Где твой телефон, Яку? — На столе где-то, — бурчит он и начинает шарить руками по бумажкам, как только пятно света падает на стол. — Нашел, — Яку вытаскивает телефон из-под стопки раскадровок. — Помоги Ямагучи с бесперебойником, а я пока тут все соберу. — Кенма, у тебя свет есть? — спрашивает Куроо так, будто электричество отключают каждый день, пока идет к Ямагучи. — Ямс, вон там красная кнопочка горит. Слева от тебя. Нажми. Кенма задумчиво мычит. — Должен, — пауза и шуршание. — Есть, — говорит он, как только находит толстовку и вытаскивает телефон. — А как монтаж? — Как-как, — Куроо делает паузу, проверяя заряд на небольшом генераторе и вздыхает. — Максимум наших бесперебойников хватает на пятнадцать минут. Сейчас Цукишима экспортирует весь проект и перекидывает на ноут. Потом берем ноут, берем Цукишиму, и едем к тебе монтировать на коленке, пока вы доснимаете оставшиеся кадры. — М, — коротко, кажется, кивает Кенма. — Такси? — Акааши еще не ушел, — предлагает притихший Бокуто. — Можно попросить его. — Бо, тебе самому в душ надо, — интуитивно пытается найти взглядом Бокуто Куроо, но не видит ничего дальше света фонарика. — Ты все еще в масле, и в таком виде тебя в такси не пустят, — усмехается он. — Халат есть? — Есть, — решительно ухает Бокуто. — Вот и надевай. И пусть Акааши тебя до дома подкинет. А мы на такси, — слегка хмурится Куроо, пытаясь понять, ничего ли не забыл. — Кенма, займешься? — Ок. — Чудненько, — бодро отзывается Куроо и перешагивает через связку проводов. — Откуда ты знаешь, что свет дома есть? — подает голос Ямагучи. — Куроо, все дубли, кроме первых десяти есть на флешке. Камера по кругу резерв пишет. — У него умный дом типа, — с видом уставшего родителя говорит Куроо. — Кампухтер в каждой лампочке и робот-пылесос вместо кота, — смеется он. — Сука, — шипит Яку и с досадой бьет рукой по столу. — Что? — Куроо вместе с фонариком оборачивается. — Там был хороший. Дубль. В начале съемок. — Так на комп должен был уже закачаться? — Бесперебойник от компа был разряжен. Перекинуться не успело, файл поврежден. — Блять, — констатирует Куроо. — А я о чем. — Так, — разворачивается Куроо к остальным, или где они, по его мнению, были. — Ямагучи, вытаскивай флешку и выключай нормально камеру, а потом пусть Яку попробует от твоего бесперебойника включить комп и скинуть, что есть, на жесткий. — Куроо машет фонариком в сторону стола Яку, а потом оборачивается на неровные шаги и шуршание. — Бокуто, бро, ты как? — Выбрался, — гудит тот из темноты. — О, — в руке Бокуто загорается фонарик. — Телефон нашелся, — радуется Бокуто и бодро перешагивает через провода и сетевые фильтры. — Ну, жив и ладно, — добродушно смеется Куроо, дает пять подошедшему Бокуто, вместе с ним идет к двери и прямо у выхода оборачивается. — Я пойду посмотрю, как там Цукишима, а вы тут сворачивайтесь и тоже приходите в офис. Кенма, дай знать, как закажешь машину. Нужна большая: нас пятеро, — Куроо машет фонариком и выходит. — Удачи, — немного взволнованно машет рукой Бокуто, явно сожалея, что сейчас совсем ничем больше помочь не может и выходит следом, набирая Акааши. Бокуто чуть не прощается с Куроо в коридоре у лифтов, как вспоминает, что лифты тоже работают от электричества, мычит Акааши в голосовое, что так шутить жестоко и идет в сторону лестницы. У поворота на кухню уже Куроо прощается первым, чуть не обнимает Бокуто по привычке, но останавливается, вспомнив, что тот в масле. А потом все же обнимает, бодро хлопая друга по спине, решив, что вафельному халату все равно уже ничего не поможет. — Бо, расслабься, мы тут справимся, — смотрит ему в глаза Куроо. — Отдохните там нормально. — Это была моя фраза, бро, — возражает Бокуто, оживленно кивает после небольшой паузы и скрывается за дверью на лестницу. Куроо усмехается под нос и поворачивает в сторону общей комнаты. Есть для него в этом что-то веселое, как в день перед новогодней ночью. А еще в такие моменты командная работа чувствуется как никогда. Если Ямагучи с Цукишимой справятся, то можно сказать, что боевое крещение пройдено. А еще завтра им отвалят в два раза больше денег за срочный заказ. Жизнь налаживается. Куроо улыбается сам себе, весело стучит пальцами какой-то ритм по крышке комода, проходя мимо, и сворачивает к столам, напевая под нос что-то особо куражное из Эйсидиси. — Один тут сидишь? — с тупой ухмылкой заглядывает в экран с торца стола Куроо. — Ага, — с совершенно серьезным лицом говорит Цукишима, на момент скосив взгляд на Куроо. — Только тебя и жду. — Как мило, — с прищуром улыбается Куроо. — Как файлы? — он осторожно пристраивает локоть на стол слева от Цукишимы и опирается подбородком на руку, чтобы было удобнее смотреть в монитор. — Все готово, — Цукишима снова косится на Куроо, нагло оккупировавшего полстола, и нехотя отодвигается в сторону. — Осталось дождаться, пока перекинется на ноут. — Это хорошо, — лениво кивает Куроо, бросая взгляд на индикатор заряда бесперебойника. — Четыре минуты хватит? — он возвращает взгляд на лицо Цукишимы, наблюдая за меняющимися бликами от закрываемых окон в очках. — Хватит и двух, — отодвигается от стола Цукишима и смотрит на Куроо, непонимающе нахмурившись и сложив руки на груди. — М? — Удобно? Куроо непонимающе смотрит на Цукишиму, быстро перебирая варианты, что он сделал не так. Он на секунду бросает быстрый взгляд на слишком уж скептичное лицо Цукишимы, и складка между бровей разглаживается, а губы расплываются в шкодливой улыбке. — А то, — тянет Куроо, расслабившись. Все-таки не накосячил. — Подвинься? — поднимает бровь Цукишима. — Пожалуйста, — добавляет он совсем не «пожалуйста»-тоном. — Не, — отказывается Куроо и блаженно прикрывает глаза. — Тут удобно, — он прячет улыбку в пальцах руки, на которую опирается. — Ты тут спать, что ли, собрался? — парирует Цукишима, разглядывая непривычно расслабленное лицо. — Да просто глаза прикрыл, не нуди, — возмущается Куроо и коротко смеется. — Все равно ждать, пока файлы скопируются. Цукишима молча вздыхает и для большей красноречивости закатывает глаза. — Долго там еще? — Куроо, может ты еще с закрытыми глазами лучше посидишь? — Фу, как грубо. — Фу, как грубо! Цукишима смотрит на Куроо чуть дольше обычного, но ничего не говорит и подъезжает на кресле обратно к столу, обращаясь взглядом к монитору. Куроо не двигается, но все внимание тоже направляет в экран. Цукишима чувствует рукой тепло от плеча Куроо и почти слышит, как тот дышит. — От того, что ты будешь стоять у меня над душой и сверлить взглядом монитор, быстрее ничего не скопируется, — замечает Цукишима, в последний момент остановив себя от поворота головы или взгляда на Куроо. Было бы слишком опрометчиво столкнуться нос к носу. Спасибо, он еще от прошлых выходок не отошел, чтобы выслушивать ужасные комментарии Куроо насчет близости его лица. А в том, что они были бы, Цукишима не сомневается. — У тебя есть душа? — усмехается Куроо, и Цукишима то ли чувствует, то ли замечает боковым зрением, как тот повернулся. Нет, в этот раз Цукишима не поведется и у Куроо не будет для глупых шуток. У них тут, вообще-то, срочный заказ и серьезная работа. — Это образное выражение, — ровным тоном говорит Цукишима, совершенно точно не ведясь на провокацию. По его мнению. — Я бы поспорил, ты же все-таки кри…— с ухмылкой начинает, но не успевает договорить Куроо. — Куроо, клянусь, еще слово, — зло блестит очками Цукишима, поправляя их рукой, — и я буду доделывать работу из дома, — говорит он, уже глядя Куроо в глаза. — И по обычному графику, — выдыхает Цукишима, слишком поздно замечая, что все-таки развернулся и едва не дышит Куроо в лицо. Куроо ничего не говорит, а только довольно улыбается пару секунд, поднимает руки в извинительном жесте и не спеша отходит куда-то к стене. Вот пусть там и останется. Цукишима провожает взглядом Куроо, а когда возвращается к монитору, замечает, что все файлы скопированы. — Готово, — задумчиво говорит Цукишима, пока безопасно извлекает жесткий диск и выключает компьютер. — Можно ехать. — Ага, — гудит Куроо из-за створок комода, а потом встает, довольный, с сумкой в руке. — Рабочий ноут, — констатирует он. — Пойдем? — Минуту, — Цукишима нажимает выключатель монитора и размеренно складывает обратно в сумку наушники, телефон и какие-то рабочие заметки. — Минуты тут не хватит, — бубнит Куроо, наблюдая за ним, и уходит к вешалке. Когда Цукишима заканчивает, между прочим, ровно через минуту, Куроо уже снова стоит у его стола в своей куртке, с сумкой с ноутом в одной руке и пальто Цукишимы в другой. Цукишима выключает бесперебойник и ставит соседний переключатель в режим накопления заряда, выходит из-за стола и обращается к Куроо: — Такси? — Еще не приехало, но нам по темной лестнице спускаться, — Куроо протягивает пальто. — Так что как раз доедет. Цукишима кивает и надевает пальто, а потом забирает ноутбук. — Пойдем, — коротко говорит он. — Да, нас уже ждут у лестницы.