Мгновения грядущего

      Металлические ворота перед замком Аббадона открылись с пугающим скрипом, как будто гости давно не посещали этот дом. По телу Виктории пробежала дрожь, она обняла плечи руками в попытках унять неприятный холод, прокрадывающийся под кожу. Замок Демона внушал восхищение одновременно со страхом. Высокие шпили башен разрезали низкое и почти черное небо, в котором постоянно загорались красные молнии, но привычного земного грома не было слышно. Геральд уверенно шагнул на территорию замка, придерживая ворота и пропуская Непризнанную. Девушка слегка вздрогнула, пытаясь унять страх. Она понимала, что это ее инициатива, это она хотела увидеть Аббадона, а теперь, стоя перед его обителью, она боится ступить и шагу.       Вдруг это ее финал и ничего нельзя исправить?       От Геральда не скрылось ее замешательство. То, как она боязливо потирает плечи ладонями, пытаясь согреться в месте, где всегда тепло. В Аду. Он понимал, что пребывание их ограничено, что нужно скорее задавать вопросы и возвращаться на нейтральную территорию. Или она останется тут навсегда, и сердце Ада впитает ее энергию до последней капли. Он этого не хотел.       Он хотел ее защитить.       Но она стояла, так и не сделав следующий шаг, чтобы оказаться на территории замка Демона Войны.       — Нужно спешить, — пытался подтолкнуть он ее своими словами. Но она словно не слышала его голоса. Горячая рука Демона аккуратно взяла прохладную ладошку, отрывая ее от плеча. Девушка вздрогнула, но руку не вырвала. Внимательно смотрела на Демона, будто сравнивая ощущения от прикосновений. Геральд слегка потянул ее, она поддалась и сделала шаг навстречу ответам на свои вопросы. Так и придерживая Викторию за руку, Демон довел ее до входной двери. Бордовые высокие двери из дерева с вырезанными витиеватыми узорами на них. Мужчина уже занес руку для стука, но дверь открылась раньше.       На пороге стоял, кажется, знакомый мужчина. Но он совсем не походил на Аббадона, которого она встретила ранее, по ее меркам, меньше недели назад. А сейчас перед ней было существо с тусклой и почти прозрачной серой кожей, впалыми щеками и черными глазами. Он выглядел умирающим стариком, хоть кожа и не была изрезана морщинами, как у Мимира. В нос ударил запах базилика, что сразу напомнило энергию Ади. По ощущениям, она была полной копией: те же оттенки, те же ощущения. Но девушка вспомнила урок по энергиям — не бывает двух одинаковых.       Она отмахнулась от этой мысли, стараясь увидеть знакомые черты на этом сером лице.       Молчание прервал Аббадон, голос его совсем не был похож на тот, что она слышала в тюрьме, спасая Люцифера. Он был тише и с неприятным скрипом, как будто ногтями провели по школьной доске.       — Я уже не ждал Вас, Уокер, но раз вы тут, — он жестом пригласил войти пару, стоящую у дверей его замка, — то проходите. Но не надейтесь, что у меня есть для Вас ответы. Они закончились у меня, когда я понял, что Вы не спасли Наследника, — мужчина медленно шел вперед, давая возможность осмотреть его и убранство залы. Худощавый, совсем не такой, каким она запомнила его совсем недавно. Тот мужчина был статный, сильный, живой. Но не этот. Черные крылья были тусклыми и излишни редкими. Вдруг до нее доходят его слова и она останавливается, выпуская руку Геральда, что все еще придерживал девушку.       — Постойте! — эхо разносит гул по комнате, поднимаясь в высокий потолок. — Я спасла его, я вытащила его оттуда, я отдала ему кулон, я исцелила его. Он не мог умереть, — Виктория начала нервно натягивать рукава водолазки на ладони. — Он не мог умереть, — уже тише говорит она, будто уговаривая саму себя, а зеленые глаза становятся влажными из-за желания заплакать.       Аббадон останавливается и разворачивается, смотря на Непризнанную. Девушка стояла в центре большой черной залы, которая от времени и ненадобности стала совсем запущенной. Черные каменные стены покрылись вековой паутиной, а когда-то блестящий мраморный пол теперь покрыт слоем серой пыли. Взгляд его черных глаз всего на секунду оживает, на одно мгновение в нем отражается тот Демон, которого она встречала ранее, а не эта серая умирающая копия.       — Я все еще не могу дать Вам ответы на все вопросы. Если Вы будете знать более положенного, все может измениться, — его пальцы в кожаных перчатках поправляют растянутый ворот черного вязаного свитера, пытаясь освободить и так не стянутую шею.       — Уже все изменилось! — повышает голос девушка и делает шаг вперед. — Уже все не так. Вы должны мне рассказать все, — твердо настаивает она на своем.       Резкость ее голоса обескураживает Геральда. Девица, которая месяц как стала Непризнанной, повышает голос на Демона Войны. Демона, кто вселяет страх в души живых и мертвых. Вселял. Геральд делает шаг в сторону девушки, намереваясь успокоить ее. Он поднимает руку, чтобы положить на ее плечо и остановить поток ее слов, что может стоить ей жизни. Но рука не достигает цели. Аббадон отвечает, и ответ заставляет Геральда остановиться и слегка приоткрыть рот в непонимании.       — Расскажи мне о нем, расскажи о моем мальчике, — голос Аббадона молящий и такой несвойственный для него.       Губы Виктории трогает легкая улыбка, она убирает за ухо прядь черных волос и начинает рассказывать:       — Он очень похож на Вас. Но глаза зеленоватые, а волосы более рыжие, — она делает еще шаг к Аббадону, сокращая расстояние между ними до пары метров, одинокая слезинка скатывается по щеке. — Помогите мне вернуть его. Я не понимаю, что произошло, — почти шёпотом заканчивает она.       — Это будет длинный разговор, нам нужно поторопиться. Сердце Ада уже должно было начать вбирать твою энергию. Следуйте за мной.

***

      Девушка сидела в черном вельветовом кресле, расположенном у горящего камина. Эта комната оказалась единственной жилой в замке. Черные стены не были покрыты пылью и паутиной, и в зале было светло и даже уютно. Аббадон устроился в кресле напротив, а Геральд вальяжно развалился на диване, закинув ногу на ногу. Все сидели вокруг небольшого деревянного стола на невысоких ножках. На столе стоял заварник с дымящимся чаем, разносящим аромат мяты, и три белые чашки. Хозяин оторвался от спинки кресла и наклонился над столом, разливая горячий чай. Мужчина вернулся в исходное положение, чай остался стоять нетронутым на столе. Костлявые пальцы Аббадона в перчатках потерли виски, он пытался собраться с мыслями и выстроить их в логическую цепочку. Ведь от этого разговора зависела жизнь его сына. От девушки напротив зависит жизнь его мальчика. Чью утрату он так и не смог пережить, как бы не старался.       Тот взрыв в здании суда похоронил не пять бессмертных душ, он похоронил и его. Из живого и сильного Демона он превратился в блеклую тень самого себя. Сердцу Ада даже не нужно было забирать его энергию, он сам отдавал ее, надеясь на кончину. Он не ждал этой встречи с этой странной девушкой, он смирился и сдался. Он хотел отправиться к своему ребенку. Ему осталось немного. Аббадон сам начал выпускать свою силу, напитывая Ад. Из яркого обилия его энергий осталась одна. Последняя и самая стойкая. Если бы Непризнанная пришла на пару дней позже, двери замка не открылись бы для непрошенных гостей.       Обитель Демона Войны осталась бы без правителя. Но даже его кончина не остановила бы войны на земле, души бы так и прибывали, страдали и мучались. Молнии над замком не перестали бы сверкать. Смертные существа уже слишком давно впитали в себя дух войны, и он останется с ними навсегда.       Демон понимал, что его существование сейчас просто дань уважения создателю. Со временем Начальные Демоны и Боги стали слишком бесполезны. Они больше не разжигали войны, не следили за порядком и не контролировали время. Аббадон был готов добровольно отправиться в Небытие, как делали некоторые Начальные.       У него больше не было стимула жить. Он закончился в тот день, когда он видел яркие глаза своего мальчика, когда в последний раз потрепал его по рыжей макушке и попросил не подпалить перья жене Фенцио, в чьем кабинете они были. Стимул жить закончился в тот день, когда он позвал девушку на ужин, а она так и не ответила. Когда крошка мелкого стекла лежала под ногами, когда наемник ранил Ангела в грудь и попытался скрыться. Когда он поднял клинок, что выпал от взрывной волны из тайника под подоконником, то догнал нападавшего, которого он создал своими руками. Сам дал жизнь существу, которое забрало у него все. Если бы он остался с ним в кабинете, если бы он успокоил своего мальчика, если бы его сила не вырвалась в тот день.       — Много столетий назад ко мне пришел мужчина, — начал Аббадон. — Он поведал мне историю будущего и рассказал про ключевые моменты истории. И то, где я нахожусь сейчас, — он обвел костлявой серой рукой комнату, — это не то, о чем я услышал. Я мог повлиять только на два из них. Первое — я должен был открыть камеру Наследника. И второе — дать тебе кулоны. Это был второй по значимости момент истории, который был необходим для будущего. Но в тот день в тюрьме ты не вышла из камеры и я не смог отдать тебе кулоны. Люцифер умер в луже собственной крови, я сам сжигал его тело. Я не встретил тебя и не знал, что будет дальше. Я знал, что Наследник должен был выжить, и это спасло бы моего мальчика. Он показал мне свои воспоминания, я знал, что должна была прийти именно ты, — он внимательно осмотрел девушку. — Но в том воспоминании ты явно была моложе, он наблюдал за тобой.       Мужчина замолчал, костлявыми пальцами в черных перчатках, что были будто велики ему, потер впалые глаза, пытаясь совладать с эмоциями.       От слов, что за ней наблюдали при ее земной жизни, девушка сжалась, пытаясь вспомнить любые странности, происходящие с ней на Земле.       Геральд, так долго молчавший, опустил ногу на пол и уперся локтями в колени, потирая переносицу.       — Уокер, — начал он, переводя взгляд своих холодных глаз на девушку, сидевшую в кресле. Руки ее были скрещены на груди, а ноги излишне прижаты к креслу, как будто она хотела поджать их под себя, но приличия не позволяли. Взгляд ее был направлен на языки пламени, играющие в камине. Но услышав свою фамилию, она вздрогнула и посмотрела на мужчину. — Как смерть Люцифера могла повлиять на смерть Ади? Это абсолютно разные отрезки времени. Когда родился Ади, сын Сатаны был мертв уже много лет, — Демон остановил рассуждения, все еще смотря на Непризнанную.       Она сделала глубокий вдох, будто боясь произнести слова. Прикрыла изумрудные глаза, которые сейчас были более мрачными и под которыми пролегла усталость в виде темных кругов. На выдохе она начала:       — Ади, — она перевела глаза на Аббадона и улыбнулась, говоря о его сыне, — он непосредственно связан со спасением Люцифера. Если бы не он, я бы не изучила руну исцеления, если бы не он, я бы не оказалась… — она хотела сказать про комнату Геральда, но остановилась и на мгновение замялась. — В общем, все наше общение, оно подталкивало меня к цепочке событий. При первой встрече ему показалась моя энергия знакомой, возможно, я с ним встречалась так же, как и с Люцифером. Просто я еще не знаю этого, — девушка аккуратно потянулась к чашке уже не горячего чая, беря ее в руки, но не делая ни одного глотка.       — Что последнее ты помнишь? В своем времени, — спросил Аббадон, опять заставляя мурашки забегать по телу от скрипучести его голоса.       — Я помню Ости, она кинула в меня шаром своей энергии, я помню боль, растекающуюся по венам, и больше ничего. Потом через неделю я проснулась тут, в лазарете, и оказалось, что у меня сломано крыло, я не падала в Адскую расщелину, а мои друзья или мертвы, или ненавидят меня. Вот как-то так, — закончила она свой рассказ, поставив нетронутую чашку обратно на стол.       Тишина заполнила пространство, все думали, пытаясь найти ответы и решения. Слишком разное время, слишком разные события, несвязанные на первый взгляд друг с другом. Где от жизни нерожденного демоненка зависит жизнь уже взрослого мужчины.       — Айа, — начинает рассуждать девушка, первая нарушая звенящую тишину. — Она не умерла, она живая и, насколько мне известно, здоровая, — Виктория начала перебирать рукава водолазки, опять слегка натягивая их на ладони, словно ей было холодно. — Я слышала о нападении в здании суда, Ади мне рассказывал. Но для него тот день почти не запомнился, в тот день умерла Престол Габриэль и неизвестный Демон. Его имени так никто и не узнал. А историю быстро замяли. В честь погибшей девушки установили статую на территории школы.       — В тот день я пригласил Габриэль на ужин, — едва заметная улыбка касается губ Аббадона. — Но ответ я так и не услышал, не успел. А Айа, ее ребенок выжил? — мужчина переводит тусклые глаза на Непризнанную и видит в них непонимание.       — Какой ребенок? — быстро спрашивает она.       Геральд и Виктория внимательно смотрят на Демона Войны. Геральд ни разу не слышал, чтобы Айа была беременна второй раз, а Уокер ни разу не слышала о том, что у Дино был брат или сестра.       — Я могу поклясться, что тогда в кабинете видел выступающий живот, скрытый под мантией.       Непризнанная ничего не отвечает, она лишь качает головой влево-вправо, ответить вслух она не может. Значит, не только Габриэль погибла в тот раз.       Девушка вспомнила статую, она обратила внимание на нее лишь один раз, дожидаясь Фенцио на ступеньках перед школой.       — В тот день, — начал Геральд, — погибли все, кто был в кабинете, — он переводит взгляд на Аббадона. — Кроме одного существа. Статую никому не устанавливали, долго искали причину взрыва, но по следу энергии никто ничего не нашел. Наемнику отрезали крылья на месте и допрашивать было некого.       Аббадон поднялся с кресла, подошел к горящему камину и, медленно наклоняясь перед ним, подбросил пару поленьев. Смотря, как огонь поглощает сухую древесину, издающую треск, не поворачиваясь, он тихо начал говорить:       — У моего сына была очень сильная энергия, еще в утробе матери он забирал ее силу, насыщаясь ей. Но она знала, на что шла, для нее было великой честью понести от Начального существа, — Демон медленно поднялся, возвращаясь на кресло, в его черных глазах усталость смешивалась с болью. Слова давались ему с огромным трудом. — Она была молода и красива, с белокурыми волосами, достающими до самого пояса. Со сладкой энергией ананаса. Она прожила короткую жизнь и успела полюбить свое дитя, так и не увидев его, — в черных омутах заблестела влага, Демон медленно прикрыл глаза, борясь с воспоминаниями.       — Вы любили ее? — почему-то этот первый вопрос, слетевший с уст Непризнанной, был совершенно необдуманным. Но к ее удивлению, тонкие серые губы Демона Войны тронула легкая улыбка.       — Нет, я не любил ее. Я был ей благодарен за то, что она пожертвовала собой, давая жизнь моему мальчику, — Демон прикрыл глаза, вспоминая образ маленького сынишки.       — Как это отразится на нас? — спросил Геральд, долго пытающийся поверить в происходящее. — Что случиться с нами, если Уокер вернет «все»? Мы же привыкли к этой жизни, мы ее прожили. Мы хоронили близких, мы оплакивали умерших.       Скрипучий голос Аббадона быстро ответил на вопрос Геральда:       — Все изменится, но мы ничего не запомним из этого. Для нас не будет этого разговора, не будет воспоминаний, — уголки губ дрогнули в улыбке. — Главное, понять дар, Уокер, — он перевел свои обсидиановые глаза на девушку, которая сидела, слегка сжавшись в кресло. — Вы умеете управлять своим даром? — голос его уже не был настолько холоден, как в начале. Сейчас у Демона появилась надежда.       — Нет, — честно ответила она. — Я два раза перемещалась в чужое прошлое и один раз в свое, — Виктория потерла ладошки о джинсы и сложила их в замок на коленях. — Во все разы это было неосознанно. И, признаться, неожиданно. В первый раз мне было страшно, — в голове промелькнули воспоминания о вечеринки Майкла, и она поморщилась, — во второй раз я уснула и в третий — нервничала, — румянец предательски обжег щеки. Что не скрылось от Геральда, он знал, откуда она переместилась в последний раз.       Аббадон, слушая рассказ, отпил глоток давно остывшего чая, подмечая неожиданной румянец на щеках Виктории и быстрый взгляд, брошенный на Геральда, что расставило все точки над «i» в его голове и ответило на вопрос, почему один из древнейших Демонов привел молодую девушку под руку в его дом.       — Были ли различия в этих перемещениях? Может какие-то ощущения или какие-то детали, что насторожили Вас, — уточнил Аббадон, уже внимательнее рассматривая ее, догадавшись о причине перемещений.       Она задумалась, немного закусывая нижнюю губу, и перевела взгляд на огонь в камине.       — Да, — громко ответила она, начиная нервно заламывать пальцы, — были, и существенные. При первом перемещении я словно вернулась просто назад, это как сохраниться в игре и переиграть, — две пары глаз непонимающе уставились на Непризнанную. — Ой, постоянно забываю, где я. В первый раз я вернулась в свое тело, без ран и ушибов, которые почти убили меня. Во второй раз, — перед глазами нарисовался обрыв и уже знакомый мальчик с синими глазами, как небо в тот день. Она с нежностью посмотрела на Демона, хоть и понимала, что с этим Геральдом ее мало что связывает. — Во второй раз меня ранили, и шрам со мной до сих пор. В третий и последний раз я вернулась вся грязная и в крови, — она закончила свой рассказ, пытаясь уловить схожесть перемещений и их различия и сделать вывод. Но этого не потребовалось, ее опередил Аббадон.       — Давайте допустим, что Вы «можете» перемещаться во времени. И можете вернуть мне моего мальчика. Но то, что Вы сказали, слегка не складывается в нужную картину событий. Когда вы используете свой дар, не должно происходить то, что произошло по вашим рассказам при первом перемещении. Воспоминания сохраняются вместе с увечьями. Вы не могли в тот раз воспользоваться своей силой, — он внимательно смотрит на девушку. — В первый раз Вам помогли выжить, давая второй шанс, — и Аббадон, кажется, знает кто.       В легкие Виктории перестал поступать воздух, а сердце с удвоенной скоростью застучало о грудную клетку. В тот ужасный момент, когда она испытала худший страх в своей жизни, в тот момент, что породил сильнейшие фобии, заставляя закрыться от целого мира. В тот момент ее кто-то спас. Заставив пережить весь этот ужас до конца, чтобы дать возможность изменить исход того вечера.       — Кто мог мне «помочь»? — и можно ли было назвать это помощью… Вспоминая весь ужас того дня, девушка неосознанно начала потирать плечи руками, отгоняя дурные воспоминания.       — Я не вправе говорить. Это может изменить историю. Полностью переписав ее, — Аббадон посмотрел на яркие пряди волос девушки, на которые до этого совсем не обратил внимания. В воспоминании, которое ему показали, она была совершенно другой. Девушка улыбалась, на ней было легкое белое платье, а блестящие волосы были завязаны в высокий хвост. Она стояла с блондинкой и о чем-то с ней разговаривала. Даже в его обессиленном состоянии он улавливал ее энергии, даже сейчас он чувствовал силу, живущую внутри обычной Непризнанной.       Обычной ли?       — Уокер, — тихо позвал ее Геральд, пытаясь словами остановить метание ее рук по плечам, — как ты попала ко «мне» в тот раз?       Аббадон зацепился за эту фразу, сосредотачиваясь и тратя последние силы, чтобы увидеть потоки энергий существ напротив. Аура Геральда была ему знакома, он видел ее не один раз, но вот аура Виктории заставила черные глаза округлиться. Он уже видел такую.       Это невозможно.       Тихий голос девушки вывел его из раздумий, заставив резко сконцентрироваться на ней, все еще рассматривая ее энергию.       Изумрудная.       Но эти вкрапления…они еле заметные, недоступные почти ни одному глазу. Они заставляли ее энергию мерцать, как от лучей солнечного света.       — Я нарисовала тебя. Вас, — она быстро исправилась, поняв, что опять обратилась к Демону на «ты». — Я нарисовала мальчика и, когда просматривала рисунок, перенеслась…не знаю. Но сомневаюсь, что это поможет, мы же совсем не рисовали перед тем, как я перенеслась к Люциферу, — поняв, что сболтнула лишнего существам, которые ее даже не знают, она прикрыла глаза и втянула воздух носом.       — В последний раз, подозреваю, что Вы испытали некое волнение, что заставило Вас перенестись, — немного улыбаясь, сказал Аббадон, замечая, как ее энергия заискрилась от его слов. — Смею предположить, что Ваша сила больше подвязана на образы, которые Вы рисуете. Возможно, в дальнейшем будет достаточно просто представить место, куда Вы хотите попасть. Но хотелось бы напомнить, что изменение любой мелочи, которая кажется Вам даже совсем незначительной, может привести к глобальным проблемам. Не совершайте необдуманных поступков.       Девушка неуверенно кивнула головой, сама не понимая, с чем соглашается. Единственное, что ей хотелось сейчас, это вернуться к себе, вернуться в реальность, где Мими ее подруга, где рыжеволосый Ади жив, где даже задница Наследника живая. Она подняла взгляд на Геральда, который задумчиво рассматривал огонь камина.       Его синие глаза…такие необычные для Демона. Почему она раньше не думала об этом?       В зрачках его глаз играло пламя, делая его взгляд еще более опасным. Широкие плечи, обтянутые черной тканью рубашки, привлекали внимание ее глаз. Она хотела вернуться к «её» Демону. Она хотела еще раз ощутить его горячие губы на своих, чтобы он прижал ее к своей груди, даря чувство спокойствия, такое ей незнакомое.       В голове ее родилась идея.       — Мне нужен листок бумаги и ручка, — голосом, полным уверенности, проговорила она.       — Нет, — быстро перебил ее Геральд. — Мы тут слишком долго, нам нужно вернуться.       Виктория недовольно встала с кресла и сделала шаг в сторону горящего камина, пытаясь унять недовольство. Немного наклонив голову вниз и сделав пару глубоких вдохов, она повторила:       — Мне нужен листок бумаги и ручка, — голос ее был властный и с металлическими нотками.       Геральд раздраженно потер переносицу пальцем, борясь с желанием увести ее против воли подальше от Ада, подальше от Аббадона, которого он никогда не простит за прошлое.       Аббадон, не поднимаясь с кресла, обратился к мужчине напротив:       — Мне нужен твой кулон, Геральд. Если все получится, мне нужно помнить эту жизнь, — мужчина вопросительно выгнул бровь, смотря на Демона Войны. — Геральд, — продолжил Аббадон, — ты все равно носишь его по привычке, я сам научил тебя скрывать сущность. Сними его, если все будет хорошо, ты даже не вспомнишь этого.       — Ты уже забирал его однажды и вернул, зачем опять? — Демон медленно поднял руку и вытянул из-под ворота черной рубашки небольшой кулон с вращающимися песочными часами на круглом основании. Снял золотую цепочку с шеи и протянул Аббадону. Костлявая рука перехватила кулон.       — В тот раз мисс Уокер не открыла дверь камеры, мне некому было его отдавать.       Диалог мужчин заставил Непризнанную оторваться от камина и посмотреть на происходящее. В ее голове всплыли картинки, что мальчик на обрыве показывал ей этот кулон. Такой же, какой она отдала Люциферу.       Аббадон сложил руки будто в молитве, зажимая ладонями кулон, золотая цепочка свисала по запястьям, немного покачиваясь. Глаза его были закрытыми, а лицо сосредоточенным. Вокруг Демона начало образовываться черное облако энергии, постепенно впитываясь в украшение, зажатое руками. Демон открыл глаза, и они больше не были черными, зрачки приобрели светлый серый оттенок. Кожа на лице стала еще прозрачнее, начиная просвечивать проходящие под ней голубые сосуды.       — Спасите моего мальчика, — тихий шепот заполнил комнату, и мужчина протянул кулон Непризнанной. — Отдайте его мне, чтобы я все вспомнил об этом времени. Мне нужно будет знать, как поступить, — он медленно поднялся с кресла, черный вязаный свитер на нем, кажется, стал более свободным, чем в начале встречи.       Девушка вытянула руку за украшением, и когда цепочка выскользнула из пальцев Аббадона, его энергия базилика в последний раз коснулась Непризнанной. Демон упал в кресло, так и не сумев подняться полностью. Его открытые глаза посветлели, больше не излучая пугающую черноту, и стали абсолютно белыми. Кожа натянулась на костях. Теперь в кресле сидело не живое существо.       Аббадон умер.       Виктория с силой прижала кулон к груди и закрыла глаза, стараясь не дышать, не думать, не существовать. Она почувствовала горячую ладонь на своем плече. Немного повела рукой, желая стряхнуть ладонь Демона, но он сжал ее сильнее и немного потянул на себя.       — Идем, тут тебе больше нечего делать.