***
Несколькими днями раннее… — Когда вы говорили «тренировка», я не думала, что вы подразумевали это, — кряхтя, ответила Сарада. — Поменьше болтай и побольше работай! — парировала Карин. Сарада делала чуть ли не сотое отжимание под строгим надзором Карин. Они с Орочимару обдумали ситуацию и решили, что Карин будет заниматься физическими тренировками, а саннин — развивать дзюцу Сарады. Сейчас Орочимару был занят, как он сам сказал, важным исследованием и в его подробности обещал посветить чуть позже. Поэтому пришлось разделить обучение вместе с Карин. Сама же ученица не возражала — теперь у нее целых два сенсея! Хотя поначалу Сарада все-таки возмутилась, ведь раз Орочимару согласился обучать ее, пусть уделяет должное внимание и время. Однако Карин убедила ее знакомой фразой: «никогда не отказывайся от возможности получить знания». Сарада сразу вспомнила их неудачный спарринг и то, как пылко Карин отстаивала эти слова. Так что, тут действительно не на что жаловаться. Но когда Сарада подвергалась этим смертельным нагрузкам, была готова проклясть все на свете — Карин гоняла ее до полусмерти. В связи с погодными условиями было решено заниматься в одном из помещений логова. Тренировка постепенно подходила к концу, а Сарада, уже после финальной растяжки, не могла поднять себя с пола. Она не чувствовала ни рук, ни ног, ни даже саму себя. — Ой-ой-ой… — Карин засмеялась, прикрыв рот ладонью. — До комнаты добраться сможешь? Сарада наградила ее невеселым взглядом: — Может, потащите меня на себе? Как ни странно, Карин не стала отвечать на дерзость, а только мило хохотнула: — Ну не сердись на меня. Сегодня я в хорошем настроении, и, заметь, даже не ругаю тебя за то, что ты немного недожала. И еще, можешь сказать спасибо за то, что я не устроила спарринг! Да, за это отдельное «спасибо». Впрочем, Сарада продолжала пребывать в дружеских отношениях с Карин, просто сегодняшняя, такая тяжелая тренировка немного подкосила ее. — Кстати, а почему? — Сарада удивлено изогнула бровь. — Упор на твою выносливость, — терпеливо пояснила Карин. — Спарринги еще будут и, надеюсь, много. Но пока что мне хочется уделить внимание твоей физической выносливости. В этом деле ты все еще хромаешь на обе ноги. — Тем не менее, я благодарна, сенсей, — Сарада отвесила легкий поклон, но разогнуть спину обратно оказалось сложновато. — Да ничего, — отмахнулась Карин. — Все приходит со временем. Но, должна сказать, я не ожидала, что ты продержишься так долго. — Правда? — в глазах Сарады промелькнул вызов. — Значит, на следующей тренировке я выложусь еще сильнее! — Лично я не сомневаюсь. Важно победить в первую очередь себя и все свои слабости! Окрыленная своим успехом, Сарада проковыляла в душ. Хоть в логове было довольно прохладно, такие тренировки выжимали чуть ли не все соки, да и простужаться было ни к чему, особенно сейчас. Она считала, что день пройдет как нельзя удачно и вдруг отчаянно захотелось поделиться тем, что происходит в ее жизни. Не то чтобы Сарада была хвастуньей, но получить обратную связь было не менее важным. Письма для мамы и ЧоЧо были посланы еще вчера, и теперь оставался только Каваки. В комнате ее поджидал все такой же невозмутимый ястреб, сидевший на изголовье кровати. Как только пришла хозяйка, он тут же оживился. — Все сидишь, ленивец, — по-доброму упрекнула Сарада. — Ну ничего, для тебя скоро появится работенка! Сарада переоделась в чистую сухую одежду, и этот момент после тренировок она любила больше всего. Закончив свои процедуры, она решила написать письмо, ведь сегодня на это времени больше не будет — день тщательно распланирован. Переписки с Каваки входили в норму. Он отвечал коротко, но Сараде было достаточно и этого, чтобы развить какую-либо тему в своем следующем письме. Она была рада новому другу, и иногда это чувство сильно переполняло ее. Последнее письмо Каваки она просто не смогла оставить без ответа. Он писал о том, что съехал от господина Хокаге и теперь пытается самостоятельно наладить свою жизнь. Эта новость стала для Сарады большим потрясением, но вместе с этим она почувствовала гордость, и заодно значительно поменялся контекст ее письма — хотелось не столько поделиться подробностями из своей жизни, сколько узнать о его личном успехе. День за днем они с друзьями наблюдали за тем, как Каваки потихоньку социализируется и привыкает к Конохе. И как же радостно теперь наблюдать за его прогрессом. Сарада посмеялась про себя: прогресс звучит слишком громко. Но, даже несмотря на это, его достижения не могли не радовать. Они уже давно перестали обсуждать книгу. Видимо, Каваки больше в этом не нуждается, решила Сарада. А, может, книга была лишь средством для начала их общения? Этого Сарада никогда не поймет. Ну и пусть… Он продолжает держать с ней связь и почему-то, это главное… Уже готовое письмо лежало прямо перед ней. Вышло как-то серо и обыденно… В этот момент Сарада пожалела, что не сможет передать текстом свои эмоции. Хотя, скажи она это лично, Каваки бы никак не среагировал. Сарада уже представила, как он отмахивается и говорит, что это не имеет никакого значения. Так что, вряд ли ее восхищения возымели бы хоть какой-то смысл. И все-таки, между письмами для мамы с ЧоЧо и для Каваки была огромная, как пропасть, разница. Письма к Каваки и от него носили свой, особенный характер, были хоть и коротки, но гораздо глубже и иногда даже поучительнее, что прокрадывалось в самое сердце. Сарада и подумать не могла, что он способен оказывать на кого-либо такой эффект. Этот парень каждый раз открывается с новой стороны.***
Иноджин, кряхтя, вошел в гостиную дома Нара с большой коробкой в руках. — Так, располагайся, — дружелюбно распоряжался Шикадай, накрывая небольшой стол, — ставь пиво. — Пива-то я взял… — с сомнением протянул Иноджин, опустив на пол коробку. — Но как же тетя Темари и дядя Шикамару? Если они вернутся в любой момент… От одного имени Темари Иноджин бледнел с рекордной скоростью. Шикадай, конечно, знал свою мать и перестал вообще чему-то дивиться в ее отношении. Он еле сдержал смешок, глядя на это взволнованное выражение лица и вытаращенные голубые глаза. — Родаки еще три дня назад свалили в Суну. Их не будет целую неделю, не парься, — отмахнулся Шикадай. — Сейчас принесу карты. Чета Нара действительно отъехала навестить Гаару и повидаться с племянником, а их сынок, как оказалось, зря времени не терял. Шикадай заранее назначил встречу, а по их с Иноджином обоюдному согласию пиво и карты стали так называемым «гвоздем» холостяцкой вечеринки. — Кстати, а где Каваки носит? — опомнился Иноджин. — Он вообще придет? — Я его за чипсами отправил, скоро должен быть. Как и обещал Шикадай, Каваки появился через несколько минут, чуть ли не роняя пакеты чипсов из рук. Пока парни суетились, он осматривал интерьер. Обжитый и уютный дом Нара ему всегда нравился. Все выполнено вполне традиционно и в меру строго, но семейная теплота в этом доме ощущалась очень хорошо, несмотря на «необычные» отношения супругов. — Каваки, тебе пива открыть? — крикнул Иноджин. Каваки бросил на него непонимающий взгляд и тут же посмотрел на большой ящик, в котором лежали до боли знакомые бутылки. По спине пробежал колючий холодок, а голову словно сдавило. Любые напоминания из прошлой жизни, что раньше вызывали у него буквально панические атаки, на сегодняшний день уже не имели такого воздействия, и Каваки не смог этого не отметить. Неприятные ощущения безусловно остались, но волной уже не захлестывали, как тогда. Однако теперь ситуация под другим углом: Каваки стоит, на вид вполне спокойный, смотрит на голубые стеклянные бутылки, о которых говорит Иноджин. Вот только разница — отец пива сыну не предлагал, а заставлял заниматься грязной работой, чтобы его добыть. Подобные напитки делали отца настоящим зверем, и Каваки даже думать не хотел, как пиво подействует на его друзей. — Вы серьезно собираетесь это пить? — вполголоса спросил он. — Так много? — А ты серьезно хочешь почитать нам нотации? — парировал Иноджин. — Даже не думай. Мы взрослые и свободные парни, да и пьем не в первый раз! Да уж, думал Каваки, видел он такую «свободу», когда матери этих парней влепляют им такие нагоняи, что неделя нужна, чтобы оклематься. — Не собирался я ничего читать, — равнодушно ответил Каваки. — Пейте, если так хочется. Я не буду. — Я не ослышался? — Оставь его, Иноджин, — вмешался Шикадай. — Не надо никого заставлять. Давайте лучше сядем и начнем партию. Через час ребята совсем захмелели. Их движения стали рваными и неуклюжими, что карты порой выпадали из рук. Хуже всего было состояние Иноджина. Он беспрестанно нес всякую чушь и говорил так, будто его язык опух. Каваки, затаив ужас, наблюдал за всей этой картиной. Если Шикадай еще держался, то с Иноджином играть становилось просто бесполезно — половина его карт уже выпала на пол, так что ребята считали друга на раз-два. В итоге Яманака сам замучился играть и вовсе отшвырнул карты в сторону, торжественно заявив: — Я в туалет. Разозленный на свое состояние Иноджин резко поднялся, чем испугал Каваки, но, не удержав равновесие, тут же рухнул на пол. После грохота Каваки потихоньку открыл глаза, сердцебиение постепенно восстанавливалось. Шикадай в шоке уставился на упавшего Иноджина и негодующе цокнул языком. — Говорил же я ему, не надо столько пить. Весь ящик выжрал… — а потом переключил взгляд на Каваки. — А с тобой-то что? Испугался? Каваки не сразу понял, что обращаются к нему. — Н-нет… Давай-ка лучше поднимем его. Ухватив Иноджина за руки и за ноги, они перенесли его на футон Шикадая. Видимо, не стоило так уж беспокоиться: он всего лишь спал, мирно похрапывая. Шикадай решил положить рядом тазик и бутылку воды на случай, когда проснется, а сам позвал Каваки на кухню. — Я сделаю нам кофе, да покрепче, — сказал он, ставя чайник на плиту. — Хочу, чтобы меня хоть немного отпустило. Пока чайник кипятился, Шикадай настежь открыл окно и распечатал новую пачку сигарет, предложив и Каваки. — Не обижайся, но иногда ты делаешь это неправильно, — насмешливо отметил Шикадай. — Раз взялся учить меня, то доведи дело до конца, — недовольно ответил Каваки. Шикадай взял отцовскую зажигалку и принялся объяснять: — Как только поднесешь к огню, втягивай, а потом выпускай. Только не так сильно, как в те разы. Обойдемся без приступов. Нара продемонстрировал это нехитрое дело, и его голову тут же окружили витиеватые клубы дыма. Каваки попробовал повторить то же самое, снова рискнул пустить дым в легкие, но в нос тут же ударил запах гари. Он немного закашлялся, еще и чихнул вдобавок. — Спокойно, спокойно, — хохотнул Шикадай. — И расслабь ты горло. Или, может, не надо? — Я в норме, — хрипло ответил Каваки. Кухня постепенно наполнялась белесой дымкой, запахами табака и свежесваренного кофе. Даже открытое окно не спасало воздух в этой комнате. Каваки потихоньку привыкал к едкому привкусу во рту и больше не кашлял, а Шикадай тем временем разливал кофе. — Кстати, а ты чего такой дерганый был? — внезапно спросил он. — Пьяных никогда не видел? Каваки на секунду задумался, не зная что и отвечать. Он видел лишь одного пьяного человека за всю свою жизнь, и этого хватило с лихвой. На самом деле, отвечать на вопрос Шикадая не хотелось, но под его сверлящим взглядом Каваки сдался. — Мой родной отец бухал, как не в себя… Вот я и вспомнил… — И воспоминания, как я понял, весьма дурные? — с интересом спросил Шикадай, на что Каваки молча кивнул. — Каждый раз, когда он так резко подрывался с места, я знал, что это не к добру. Чаще всего это значило, что он собирается мне навалять. — Жесть… — Шикадай ошарашено покачал головой и протянул ему дымящуюся кружку. — Но теперь ты с нами, в Конохе. Тебе уже ничего не грозит. Парни прервали разговор, допивая кофе в полной тишине. Шикадай озадаченно молчал. В голове крутился лишь один вопрос, на который он пытался решиться, хоть и знал, что Каваки может вспылить или отказаться отвечать. Однако, если верить сегодняшнему наблюдению, он вел себя нормально и общался как ни в чем не бывало. Иноджину тоже надо сказать спасибо — не сунулся подтрунивать и задавать лишних вопросов даже в состоянии опьянения. — О чем ты так задумался? — внезапно спросил Каваки. Шикадай резко дернул головой и понял, что Каваки, видимо, довольно долго разглядывает его. — Вообще-то, хотел спросить… — тяжело вздохнул Шикадай. — Ты как? Сначала Каваки не понял, что Шикадай имеет в виду, и было хотел ответить привычное «нормально», но во взгляде зеленых глаз понял, что вопрос гораздо глубже. — Ты про что? Я ведь не пил. Шикадай негромко рассмеялся и пояснил: — Я не об этом. Я говорю о том, что произошло недавно: хотел узнать твое состояние. Ну и… — Ну и? — Каваки начал хмуриться, чувствуя неладное. — Ты уже ответил на письмо Сарады? — игриво поинтересовался Шикадай. Недокуренная сигарета Каваки резко поломалась о дно пепельницы. — Да иди ты! Не собираюсь я никому отвечать! — Рехнулся? — Шикадай порывисто схватил его за плечо и потряс. — Каваки, не будь дураком! Каваки ошалело посмотрел на Шикадая и скинул его руку. — Да отвяжись ты от меня! Мы можем говорить о чем-то, кроме Сарады? — Можем, — тут же успокоился Шикадай. — Конечно, можем. Но сломается твоя дружба, если ты проигнорируешь ее письмо из-за какой-то ерунды. Очень некрасиво с твоей стороны… — Я тебе этот кофе на голову вылью, — Каваки угрожающе поднял кружку. — Раз она все сделала по-своему, то и я буду делать так же. Говорил ей, что не хочу этих писем, значит, их не будет. Шикадай закатил глаза. — Вы оба такие упертые. Сарада не виновата в твоих «трагедиях». — Виновата или нет, а мне пришлось непросто. Так что, остынь. — А, я понял, — усмехнулся Нара. — Хочешь довести ее до белого каления своим молчанием? Ну, так делают некоторые парни, когда хотят, чтобы девчонки еще больше обращали на них внимание. — Чего? — взгляд Каваки сделался растерянным. — Не нужно мне ее внимание. Ты вообще слушаешь меня? — Слушаю, — Шикадай закивал с важным видом. — А можешь показать это письмо? Каваки посетило неприятное озарение. Он вспомнил, что это письмо так и осталось лежать в кармане его ветровки: после того инцидента в спешке положил и забыл. Его рука инстинктивно полезла в карман и смяла бумажку в комок. Но лицо при этом сохраняло снисходительное безразличие. — Нет, закончим на этом. Шикадай неохотно замолчал, а Каваки начал разглядывать уютную кухню, в очередной раз про себя отмечая, что дом очень даже хорош. По крайней мере, это помогало ему отделаться от навязчивых мыслей и уйти от нежеланного разговора. — И как ты будешь жить здесь один? Не скучно? — Стари-ик, — с шуточным упреком протянул Шикадай, — о какой скуке речь? Я хоть выдохну немного и высплюсь. А то мать все время гоняет, чтобы вставал раньше… Каваки удивленно посмотрел ему в глаза, и Шикадай принялся перечислять все прелести жизни со своей семьей…***
Дело близилось к вечеру, когда к Сараде пришли целых две приятные новости в виде друзей. Ее глаза бегали от одного к другому, словно не веря в увиденное: — ЧоЧо! Мицуки! Друзья побежали друг к другу на встречу и с радостными возгласами и приветствиями крепко обнялись. — Сарада-а-а! — выла ЧоЧо. — Тебя нет несколько месяцев, а я чувствую, будто сто лет! — Я так скучала по вам! — эта фраза непроизвольно слетела с языка Сарады и была искренней. — Даже не верится… Проходите, вы наверняка устали с дороги. Мицуки сказал, что непременно зайдет пообщаться, но прежде нужно показаться родителю, а Сарада буквально заставила ЧоЧо пойти и поприветствовать Орочимару, так как невежливо гостить у того, с кем не собираешься хотя бы поздороваться. К тому же, это будет означать неуважение и к Мицуки. После непростого для ЧоЧо дела Сарада отвела ее в свою комнату, чтобы выпить чаю и наконец поговорить. — Капитан Ямато пропустил нас без проблем, — ЧоЧо уже завершала свой рассказ за горячим черным чаем с шоколадными вафлями. — В целом, добрались мы нормально. Мы к тебе всего на день, больше нельзя. — И все же я рада и благодарна, что ты пришла хотя бы увидеть меня, — улыбка Сарады сделалась тоскливой. — Ну, как дела дома? — О, превосходно. Я бы сказала, слишком спокойно. От скуки все начали горбатиться, нормальных миссий нет. Кстати, Боруто иногда присылает весточки своему отцу. Говорят, такой скрытный… Васаби и Ивабе продолжают свои потасовки, и это становится невыносимо! Стыдно с ними выходить в люди! И самое интересное — Намида влюбилась в какого-то паренька!.. Сарада слушала, сколько позволял интерес, но дальше не смогла. Ответ ЧоЧо на такой простой вопрос оказался неуместно детальным, скучным и бесцветным. К тому, что Боруто не присылал весточек другим друзьям, Сарада относилась с пониманием. Но в какой-то незаметный момент ее мысли начали терзаться, и все сводилось к одному — почему не пришел Каваки… — Я просто не представляю, как это воплотить с ее-то скромностью! — продолжала щебетать ЧоЧо. «Иногда он бесит меня этой неопределенностью: то мы друзья, то не очень… — сокрушалась про себя Сарада. — Может, у него дела? Или попал в беду? ЧоЧо ничего не говорит о нем, и это странно! Да ладно… Что я выдумаю всякие оправдания? Просто не захотел…» На смену первому вопросу тут же пришел второй: почему ей так важно, чтобы Каваки был здесь или же промелькнул в непрекращающейся болтовне ЧоЧо? Сарада понятия не имела, почему отсутствие Каваки здесь и информации о нем, так ее задевало. Спросить напрямую у ЧоЧо она боялась — у дорогой подруги слишком развит инстинкт свахи, вдруг подумает лишнее. — Он же совсем не шиноби, — чему-то возмущалась ЧоЧо. — А Намида — другое дело! И как бы, интересно, выглядела их пара? «Предугадать или понять действия Каваки совершенно невозможно. То он ведет себя, проявляя участие, то так, будто ему вообще все равно…» ЧоЧо обеспокоено взглянула на Сараду, услышав ее нечаянный вздох. — Эй, прием! Сарада взмахнула ресницами, и черные глаза приобрели осмысленное выражение, но от свежих сплетен ЧоЧо она по-прежнему была далека. — Ты, конечно же, меня не слушала! — насупилась Акимичи. — Прости, ЧоЧо. Я просто… — Задумалась, — ответила за нее ЧоЧо и скорчила рожицу, но ни капли не удивилась. Сарада вечно уходит куда-то в свои миры. Но, в один момент позабыв о своих сплетнях, она подернулась, будто о чем-то вспомнила. — Кста-а-а-ти, дорогая моя! Ты меня так заговорила, что я забыла совсем! Лично для тебя у меня есть кое-что… Теперь Сарада напрягла слух. — Во-первых, я узнала что-то оч-чень любопытное! Да! О тебе! Как же ты могла мне, подруге, такое не рассказать?! Судя по взгляду, ЧоЧо явно не шутила. От испуга у Сарады внутри все сжалось: что же такого она успела натворить, долгое время находясь вне дома? — Признавайся, у вас любовная переписка? — ЧоЧо приблизила лицо и сделала взгляд более суровым, будто уже обезоружила Сараду, и скрывать больше ничего не получится. Сарада опешила и на какой-то момент даже перестала дышать. Мысли сумбурно зароились в голове в поисках различных предположений. Янтарные глаза подруги были полностью к ней прикованы. «Да о чем она? — пытаясь загасить недоумение, думала Сарада. — Кроме нее и мамы я переписываюсь только… с Каваки!» Кажется, теперь все стало ясно… — ЧоЧо, ты про… — Ну естественно! — она всплеснула руками. — Я говорю о нашем диком и неприступном красавчике! Глаза ЧоЧо заблестели от досады, но Сарада не могла понять конкретную причину: она просто не поделилась тайной или здесь кроется нечто большее? — Что ты там себе надумала? — ужаснулась Сарада. — И как ты об этом узнала? — Теперь все в курсе, — ЧоЧо неуверенно пожала плечами: успела засомневаться, стоило ли вообще рассказывать такое. Однако интуиция подсказала, что Сарада должна знать. — Но ближе всех к событиям были наша команда и пятая. Твоя милая птичка выдала вас с потрохами, когда мы дружно работали. А сплетни у нас разносятся быстро. И… прости, но мне и другим ребятам показалось, что… — Что вам могло показаться? — в этот момент в Сараде появилась уверенность, что сильнее ее настроение уже не испортится. — Что между вами, скажем так… пробежала искра, — неловко произнесла ЧоЧо. — Мне это показалось еще задолго до инцидента с твоим ястребом, но я молчала — были всего лишь догадки, не более. Ну а потом подошел Ивабе и стал говорить это в открытую. Ты уж извини, что расстроила тебя, но мне показалось, что ты должна знать. К щекам Сарады тут же прилила кровь. Неопределенное время она сидела в глубоком молчании, спрятав глаза от подруги, словно действительно натворила что-то ужасное. С каждой секундой приходило болезненное осознание произошедшего. Сарада была четко уверена — Каваки не хотел бы, чтобы кто-то узнал и уж тем более в таком контексте. Конечно, если даже их совместное чтение держалось под строгим секретом! Да если бы он не настаивал на конфиденциальности, Сараде было бы все равно, кто и что там узнал. Это все его дурацкая идея, но она согласилась отнестись к этому с пониманием, а теперь же этот секрет внес разлад между ними, это уж точно. А больше всего огорчило то, что ребята надумали про них такие глупости. Подозрениям ЧоЧо Сарада значения не придала, ведь подруга все время кому-то что-то приписывает. А ястреба тем более не в чем винить — у него есть цель, и он летит прямо к ней без каких-либо человеческих причуд и препятствий. На какой-то миг стало еще сквернее — Сарада и представить не могла, что чувствовал Каваки в момент «коварного» разоблачения. Ведь он не ладит с Ивабе, и это еще мягко сказано… «Я тоже хороша! Приспичило же мне написать в эту минуту!» Сарада глубоко вздохнула и тупо уставилась в стену. Мысли настолько смешались, что она не знала на какой из них остановиться. Сейчас нужно срочно взять себя в руки и спокойно все разъяснить, ибо ее реакция выглядела странно. — Я не понимаю, в чем проблема, — бесцветным голосом произнесла Сарада. — Он же мой товарищ по команде, я держу с ним связь, это нормально. С Мицуки я не переписываюсь, потому что он периодически сюда приходит. ЧоЧо взволнованно смотрела на подругу и пыталась понять, не скрывает ли она чего. — Знаю. Но, как видишь, все истолковано именно так, как я тебе рассказала. Еще больше дело раздул Ивабе, как только услышал, что это ты написала письмо. — Все думают, что мы… — у Сарады не хватило сил продолжить вопрос, просто язык не повернулся. — Да откуда он мог что-то знать?! Вдруг я вообще писала Каваки по делу? Боже мой, ну Ивабе и придурок… — Нашла, кого слушать! — горячо возмутилась ЧоЧо. — У Ивабе гнилой арбуз вместо мозгов! Он же на дух не переносит Каваки, вот и вспетушился! — но тут же спохватилась. — Ты мне скажи, это правда?! «Что тут отвечать? Что она хочет услышать? ЧоЧо безусловно моя подруга, и я знаю — это не праздный интерес… Но теперь у меня такое чувство, что чтобы я ни говорила, мои слова восприниматься уже не будут…» — Мы ведем переписку — это правда, — глухо отозвалась Сарада. — Но все остальное — абсурд высшей степени! Ни я, ни Каваки никогда бы… От стыда ЧоЧо опустила глаза — она ведь тоже участвовала во всей этой бурной дискуссии. И вот теперь перед ней сидит подруга, которая еще минуту назад была веселой и беззаботной, а теперь цвет ее лица сливается с вишневого оттенка свитером. ЧоЧо не хотела говорить Сараде о своем участии, ведь это добьет ее окончательно. Она решила, что пора все это прекратить. Нельзя позволить какой-то глупости сбить Сараду с толку. — Ну, успокойся, — ЧоЧо положила руки на ее плечи. — Я тебе верю, ты же знаешь. Произошло маленькое недоразумение… Хочешь я их всех побью? У Акимичи был такой невинный взгляд, что Сарада не удержалась от смеха: — Да что ты, не нужно! Пусть думают, что хотят. И, кстати… Если что, на Каваки у меня никаких планов нет и не было. ЧоЧо сразу же поняла, что она имеет в виду, и громко рассмеялась. — Ой, брось! У меня тоже… Ну, если только глупые мечты… — она издала нечто похожее на смешок, но тут же посерьезнела. — Я имела разговор с Каваки. Улыбка слетела с лица Сарады. Она уже не знала, каких сюрпризов еще сегодня ожидать. — Прости, — выдавила ЧоЧо, сминая край своей одежды. — Ты сейчас была в таком состоянии, что я не хотела сыпать новостями сразу, без остановки. Сарада издала такой тяжелый вздох, будто готовилась к казни: — Ответь честно, что он говорил по этому поводу? Наверняка все отрицал? Конечно! Ему ведь всегда надо держать лицо, а на правду плевать! Лишь бы только его не очернили… Взгляд Сарады отяжелел от обиды и был сосредоточен где-то перед собой. Руки обнимали колени, словно она хотела закрыться или защититься от этого диалога. ЧоЧо сидела и не могла выдавить ни слова, хоть и знала, что говорить. Дело в том, что ей впервые довелось увидеть, как подруга так открыто злится из-за какого-то парня. Хотя… такое было с Боруто, но на то были серьезные причины и ситуация совсем другая. В основном же Сарада злилась, когда что-то шло не по плану или не было успехов на тренировках. ЧоЧо мягко взяла руки Сарады в свои. — Тебе не о чем беспокоиться. Каваки сказал то же, что и ты. Конечно, отреагировал он остро, зато подтвердил, что ты его друг! — Все-таки подтвердил, — иронично усмехнулась Сарада, но про себя порадовалась. — Неплохое достижение. На этом подруги замолчали. Сарада любила своих однокашников, но даже не знала, как к ним теперь относиться. Не то чтобы она их возненавидела, но эти глупые сплетни, что так их тешат, вызывали страшную неловкость и тягостные мысли. Акимичи вновь уловила тревогу на ее лице и тут же поспешила успокоить. — Ты далеко от них. Пусть болтают, что угодно. Главное, что ты и Каваки знаете, как оно есть на самом деле. Сарада согласилась молчаливым кивком и устроила голову на плече у подруги. — ЧоЧо… Почему он не пришел? — упавшим голосом спросила она. — Сказал, якобы, дела. Конечно, дела. Значит, все-таки не захотел. Сарада мысленно чертыхнулась и отругала себя. «Кто я такая, чтобы он поднимал свой зад и шел навещать меня? Не надо мне было так много о себе мнить..» — Ты сильно расстроена этим? — с подозрением спросила ЧоЧо. Сарада тут же одернула себя и постаралась добавить в свой голос хоть каплю жизни. — Да что ты, нет. Просто… у нас только начали налаживаться дружеские отношения, и мне будет очень жаль, если… Сарада не знала, как продолжить, и хочет ли она вообще продолжать это говорить. Она ждала, что ЧоЧо поможет закончить речь какой-нибудь нейтральной фразой, но подруга молчала, просто уставилась куда-то к себе на колени и будто переваривала информацию. Сараде было известно, как ЧоЧо умеет все раздувать и преувеличивать, поэтому лишние недоразумения ни к чему. — Так, ладно, — взбодрилась Сарада. — Все это уже не имеет значения! Давай подумаем, что будем делать завтра. В нашем распоряжении всего день… может, прогуляемся по здешним краям или устроим спарринг? — Какие тут могут быть прогулки и спарринги?! — взъярилась ЧоЧо. — Я же вижу, что в этой истории что-то нечисто! — Все там чисто, — теперь Сарада выглядела более окрепшей. — Просто мне было грустно из-за этих дурацких слухов, но теперь все хорошо! — Ты уж прости меня, что я так много болтаю, — извиняющимся тоном произнесла ЧоЧо. — Забыла, что ты совсем не сплетница… Не то, что я… — Перестань! — отмахнулась Сарада. — Зато у меня в Конохе есть свои глаза и уши! Девушки заливисто рассмеялись, и тут на ЧоЧо нашло новое озарение. — Кстати! — воскликнула она, хитро прищурившись. — Еще одна новость… — Я уже боюсь… — Сарада тут же помрачнела. — Не все же тебе только грустить, — пропела ЧоЧо. — Ведь новость хорошая. Сарада подняла голову и взглянула на подругу, будто в ожидании чуда. — Угадай, кто интересуется тобой? — Ох, ЧоЧо… — Сарада тут же разочаровалась. — Если это твоя очередная… — Да нет же! — Акимичи вскочила с кровати и подбежала к сумке, а затем достала белый конверт. — Читай! Сарада с недоверием извлекла письмо и принялась за чтение. Первые строки от Нэо ее искренне тронули — как мило, что он до сих пор не забывает ЧоЧо. Но дальнейшие воскресили воспоминания о прекрасно проведенных летних каникулах. — Риота? — она продолжала непонимающе смотреть в письмо. — Ага, — ЧоЧо с энтузиазмом закивала. — Видишь? Это все не просто так! Если Риота не забыл тебя и помнит по сей день, да и к тому же стесняется тебе писать, то… Делай выводы! — Как глупо, — Сарада отдала листок обратно. — Что у тебя за привычка всем приписывать любовные связи? — Это не привычка, а очевидное, — ЧоЧо надулась. — Ты ведь совершенно не разбираешься в парнях! А я — да. Имей совесть и прислушайся ко мне хоть раз. — Спасибо, конечно, — сдержанно ответила Сарада, возвращая письмо ЧоЧо, — но тут я как-нибудь сама. — Напиши ему лучше, глупая! — возмутилась Акимичи. — Может, Риота грустит и места себе не находит, а ты просто берешь и молчишь! Сараде уже становилось дурно. Нет, все-таки эта любовная тематика слишком сложна для ее понимания — мозг закипал сию же секунду, и жаль, что ЧоЧо этого не объяснишь. — Для чего? Зачем Риоте ложные надежды? — Ложные? — от неожиданности брови ЧоЧо взлетели чуть ли не до корней волос. — Мне казалось, он тебе нравился… — Мне нравилось общаться с ним и проводить время, — как могла терпеливо пояснила Сарада. — И я вовсе не виновата в том, что он там себе надумал! — А ты сердцеедка, Сарада! — ЧоЧо шутливо пригрозила пальцем. — Да ну тебя! — отмахнулась Учиха. — Давай лучше пообщаемся с Мицуки, а потом начнем готовиться ко сну. Я вижу, что ты устала. — Я не устала! — воспротивилась ЧоЧо. — Мне нужно столько обсудить… — Больше ничего не хочу слышать! — категорично заявила Сарада и начала доставать из шкафа банные принадлежности, давая понять, что разговор окончен.***
Несмотря на уговоры и сопротивления, ЧоЧо все же быстро захрапела, лежа на полу в спальном мешке, а Сарада продолжала беспокойно ворочаться в кровати. Маленькие «свечки дружбы», одна с жасмином другая — с мелиссой, догорали на прикроватной тумбе и очень мягко освещали спальню. На этом настояла ЧоЧо, объясняясь тем, что ей бы не хотелось спать в логове Орочимару в кромешной темноте. Да и соблюсти дружеский ритуал будет совсем не лишним. Весь сегодняшний вечер, когда компания наконец собралась, Сарада смеялась, веселилась и поддерживала беседу — изо всех сил старалась делать вид, что все хорошо, и дурацкие слухи не смогли ее взволновать. Веди она себя иначе, друзья бы тут же что-то заподозрили. И как же хорошо, что сейчас никто не может видеть ее упадническое состояние. ЧоЧо громко всхрапнула, моментально вырвав Сараду из собственных мыслей. В комнате сгустилась тяжелая атмосфера. Сарада оттянула ворот пижамы и набрала побольше воздуха, но его не оказалось. Тихонько встав со скрипящей кровати, она взяла куртку и покинула спальню. Дойти до выхода из логова не составило труда. Сарада почувствовала большое облегчение, когда холодный ночной воздух обдал лицо и вызвал мурашки на теле. Она поплотнее закуталась и шумно втянула воздух носом. Где-то неподалеку капитан Ямато помахал рукой и приветственно кивнул. Сарада ответила тем же. Свежий воздух подействовал прекрасно, но моральных сил как не было, так и нет, словно тело истощено еще и физически. Она натянула капюшон и вновь закуталась в куртку. От холодного ветра стали наворачиваться слезы, не защищали даже очки. После того, что рассказала ЧоЧо, о сне не могло быть и речи. Чертов Каваки даже здесь не даст покоя. Как все начиналось, Сарада вряд ли вспомнит. Главное, что закончилось не очень-то красиво. Может, она действительно лезла в его душу слишком настойчиво? И сколько раз обещала себе этого не делать и никого не спасать? Не надо было выводить его на всякие разговоры, заставлять в чем-то принимать участие и прочее… А теперь человек, который потихоньку начал открываться людям после стольких лет ада и одиночества, получает от них насмешки. И из-за чего? Все так глупо и необъяснимо! «Была бы я там, — с горечью подумала Сарада, — помогла бы предотвратить это все…» Их дружба выстраивалась так долго и нелинейно, чему поначалу способствовала только Сарада, в то время, как Каваки это было совершенно не нужно. Затем, гораздо позже, он начал включаться. Криво и неумело, будто намеренно давил все хорошее, что есть в нем. Сарада порой обижалась и негодовала, но со временем его поступки и их характер начали сглаживаться. Больше всего поражал тот факт, что у него вообще появилось желание эти поступки совершать. Хоть Каваки и нахал, каких поискать, но у него доброе сердце, которое он так старательно прячет и пускает туда далеко не всех. И это стало для Сарады большим открытием… С сегодняшнего дня все рухнуло, и она чувствовала это даже на расстоянии. Теперь уж точно ничего не будет как прежде. Будто стиралось все, что между ними было: все теплые и светлые воспоминания сгнили и завяли, как некогда расцветшие цветы; превратились в нечто постыдное, неуклюжее; в то, от чего щеки покрывались румянцем, а сердце неприятно сжималось. — Мне это не нравится, — прогудела Сарада себе под нос. — Очень-очень… — Что не нравится? — раздался голос за спиной. Сарада тут же подпрыгнула и обернулась. — Мицуки! Зачем подкрадываешься? — Прости, но я и не думал подкрадываться, — друг улыбнулся с привычной беззаботностью. — Шел своей обычной походкой. Ты не рада, что мы тебя навестили? «И да, и нет,» — пронеслось в голове. Сарада вновь повернулась спиной, чтобы Мицуки не смог разгадать ее истинного настроения, но скрывать это оказалось не так-то просто. Да и зачем таиться от лучшего друга? — Я рада, ты же знаешь. Но… — До тебя дошли слухи, верно? — Мицуки обошел Сараду и теперь сосредоточенно смотрел ей в глаза. Он прекрасно видел, что подруга обеспокоена, и решил поговорить лично. Сарада кивнула, и внутренне обрадовалась, что он пришел именно сейчас, когда так необходимы трезвая голова и иной взгляд на ситуацию. Может, Мицуки удастся хоть немного успокоить ее взбудораженные мысли. — Мне нужно собрать кое-что для моих исследований… — внезапно сказал он. — Прогуляемся? — Сейчас? — Сарада удивленно вскинула брови. — Ты хочешь собрать это сейчас? — Трава-полуночник, — пояснил он. — Это травянистое растение. Такую нужно собирать только по полуночи. В общем, долго рассказывать… Поможешь мне? — Трава? — Сарада скептически сморщила лицо. — В такое холодное время? Мицуки просто кивнул и, видимо, не стал вдаваться в подробности. Увидев такую знакомую и милую улыбку, Сарада не сдержала хохот. Иногда приятно встретить друга после долгой разлуки, и понять, что в нем мало что изменилось. — Твоя взяла! — усмехнулась она. — Я все равно не могу спать. Ничего личного, но ЧоЧо так храпит… Они не боялись заблудиться, им это и не грозило. Полная луна очень ярко освещала местность, да и Мицуки знал здесь все, как свои пять пальцев. Промозглый ветер колыхал голые ветки кустов и деревьев, становился все безжалостнее. Это мешало Сараде наслаждаться ночной природой, заставляя постоянно дрожать и кутаться все плотнее. Но еще чаще раздавались вздохи недоумения: она и понятия не имела, какую конкретно траву ищет этот увлеченный исследователь. Да это и неважно — ему виднее, что искать. Сарада думала только о том, что хорошо бы поговорить с Мицуки о последних событиях. Было ясно, что он позвал ее с собой именно с такой целью. — Каваки, должно быть, рвет и мечет, — начала разговор Сарада. — Сложно поверить, что из-за такой ерунды. — Согласен. Ерунда… — Мицуки выпустил из рукавов пару змей для помощи в поисках. — Но все было так преувеличено… Обстановка накалилась, и он просто не смог отреагировать по-другому. — Но так нельзя! — воскликнула Сарада. — Это же глупо! И я совсем не хочу верить, что Каваки тоже может быть настолько глуп! — Он и не глуп, — Мицуки нагнулся, чтобы рассмотреть какие-то засохшие сорняки. — Ты ведь знаешь, как все было. — Да, ЧоЧо мне рассказала во всех подробностях, — Сарада тоже зачем-то нагнулась в поисках травы, о которой не имеет никакого понятия. — Я сочувствую ему. Правда сочувствую. И все равно не понимаю… Мне кажется, все дело в его вспыльчивости и скрытности одновременно. — Ты слишком усложняешь, Сарада, — усмехнулся Мицуки. — Ивабе ненавидит Каваки, и тут ему представилась возможность задеть и высмеять его, а также отомстить за прошлую драку. Сейчас он только и делает, что подогревает общий интерес к этим нападкам. А, как ты знаешь, Каваки слишком остро воспринимает Ивабе в целом. Но хочу обнадежить тебя: ребятам уже надоело слушать эти колкости и верить в его слова — интерес потеряли. Это не более чем глупая игра. Да и Каваки уже сыт по горло. — От чего и сам ведет себя, как маленький, — закончила Сарада. — Ивабе еще хуже. Придумать такую чушь… — Думаешь, все-таки чушь? — Конечно! — Сарада скрестила руки на груди и подозрительно прищурилась. — Ты же только что был согласен со мной. — Так-то оно так, — Мицуки хитро прищурился. — Но я говорю не о произошедшем инциденте. Я имею в виду то, что творится в вас самих. — А что в нас творится? — Сарада пожала плечами с напускным безразличием. — Мы с Каваки стали хорошими друзьями, поддерживаем связь, имеем общие интересы… а Ивабе дурак, вот и все. — Я думаю, тебе не о чем волноваться, — вынес вердикт Мицуки. — Шикадай уже вымыл его мозги. Сарада издала невнятный протяжный звук. — Ты, наверное, хотел сказать «промыл»? Промыл мозги. — Возможно. Мне никогда не запомнить этих странных фраз. В общем, я к тому, что он уже с Каваки поговорил. Принесло ли это плоды, не знаю… — Не принесло, — с железной уверенностью заявила Сарада. — Шикадай мог бы не тратить время. Каваки, руку даю на отсечение, обвинил во всем меня. Он изначально был против моей идеи переписываться, и тут, — пожалуйста, произошел конец света! И как же меня это бесит! И будь я там, то с удовольствием сама бы «вымыла» его мозги, но другим способом! Он тот еще упрямец. Просто непрошибаемый, несгибаемый, невыносимый… — Прямо, как ты? — невинно спросил Мицуки, разглядывая травинку в руке. — Что? — Сарада чуть было не задохнулась от негодования. — Я что, так невыносима тебе? — Вовсе нет, — с неподдельным спокойствием ответил он. — Я ведь не раз говорил, что ваши характеры схожи. Иногда даже слишком… Сарада поняла, что стоит остановиться. Она уже давно не погружалась в это состояние гнева. Гнева на Каваки. И происходило это, когда она «знала, как лучше» и настаивала на своем, а он выдвигал свою позицию; иными словами, когда разрушал четко выстроенный ею план… «Оба хороши… Но мне признаваться не в чем!» — Когда ты уже прекратишь нас сравнивать? Мы совершенно разные. — Да? И как же два таких разных человека смогли подружиться? — Так бывает. Вы же с Боруто как-то подружились. — Да… — Мицуки удрученно вздохнул и отвел взгляд. — Эй, — Сарада, уловив его настроение, положила руку на его плечо. — Прости меня, Мицуки, я не хотела напоминать. Просто вся эта ситуация до того дурацкая… — Я все понимаю, ты меня ничем не обидела, — Мицуки примирительно улыбнулся, но выражение его лица тут же стало серьезным. — Не сердись на Каваки. И на Ивабе тоже. Я понимаю Каваки — знаю, как тяжело социализироваться. За столько лет в Конохе у меня это так и не получилось. По крайней мере, на сто процентов. Его ситуация тяжелее моей, значит, и адаптироваться ему будет тяжелее. А местами даже больнее. Сарада слушала его, скептически скривив лицо. — Не обращай внимания, это все психологические наблюдения, — отмахнулся он. — Надеюсь, теперь все нормально, и ты успокоилась? Сарада так рассмеялась, что на сердце стало легко. Мицуки до невозможности забавный, когда раздает советы. И она, и Боруто всегда веселились с этого, но слабо понимали, что творится в его душе: грустит ли он или так же искренне веселится вместе со своей командой. Но сейчас, именно в эту секунду, Сарада разглядела тоскливое выражение лица в его профиле. Мицуки молчал с легкой улыбкой на губах. Те, кто не знают его достаточно хорошо, могли бы подумать, что жаловаться ему не на что. «Должно быть, он все-таки тоскует по Боруто…» — с чувством вины решила для себя Сарада. Как часто они забывают о его чувствах… В каком-то неясном для себя порыве Сарада обняла его, положив голову на его плечо, чтобы хоть как-то выразить свое сочувствие и поддержку, раз уж не может сделать это словами. Мицуки, как ни странно, не отстранился и ответил тем же. Он почувствовал нечто теплое на сердце. — Я знаю, о чем ты думаешь, — тихо сказала Сарада. — Боруто. Он тяжело вздохнул. — Разве это так очевидно? — На лбу написано. Свободной рукой Мицуки принялся ощупывать лоб, но был остановлен смехом Сарады. — Да, понял. Очередной сарказм, — беззлобно ответил Мицуки. — Ты, главное, не придавай значения тому, что произошло в Конохе. Может, у меня недостаточно понимания, но на мой взгляд ситуация пустяковая. — А, не забивай голову. Наверное хорошо, что мы с ним сейчас не видимся. — И, кстати, — вдруг сказал он, — нет никакой травы-полуночника. — Как это нет? — Сарада оторвала голову от его плеча и встретила лукавый взгляд. — Просто хотел отвлечь тебя ненадолго. И, к слову, это еще раз доказывает, что в медицине ты полный ноль. — Дурак! — Сарада звонко рассмеялась и стукнула его по плечу. Они тепло распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи. Но один из них точно знал, что ночь вряд ли будет спокойной, как того хотелось бы. Сарада подумала, что после ухода Мицуки ей станет лучше, но мысли становились все тяжелее и тяжелее. Слова ЧоЧо и его смешались в одну кучу и тревожили без того встревоженный разум. Да и что вообще такое отношения между двумя людьми? Брак родителей Сарада не считала лучшим примером. Ей много раз приходилось наблюдать за семьями своих друзей и разными парочками, которые держались за руки, смотрели друг на друга, как на самое драгоценное в мире сокровище. Именно после таких неоднократных наблюдений Сарада поняла, что брак ее родителей отнюдь не стандартный или хотя бы нормальный. Но сможет ли она когда-нибудь познать это? Вряд ли… С ее-то плотно загруженным графиком и высокой целью о таких «сладостях» можно смело забыть. — Хватит… — Сарада крепко зажмурила глаза и шумно втянула воздух. — Такой абсурд! Как я могу…***
ЧоЧо находилась в комнате и потихоньку паковала свои немногочисленные вещи — сегодня предстояло отбытие. Сарада было начала возражать, что друзьям неплохо бы выпросить еще денек, но получила отказ. Мицуки остался на срок, который ему позволила Сакура, а у ЧоЧо была запланирована семейная поездка. И тогда Сараде показалось, что друзьям не до нее, но она тут же велела себе загасить вспышку эгоизма — у всех свои дела, как и у нее, это естественно. Но гложело и то, что ребята отправляются в Коноху. Домой… Перед глазами предстали знакомые пейзажи Конохи, счастливые лица местных жителей и ее друзей. Как же она стала далека от всего этого. На фоне этих картин бытие в логове Орочимару сразу же показалось серым, мрачным, но чем-то обязательным, приковывающим. Сараду охватило странное желание: с бешеной скоростью собрать все свои вещи и беззаботно зашагать вслед за ЧоЧо и Мицуки. Такая возможность действительно существовала, ведь по сути никто не держал ее здесь силой. Но Сарада тряхнула головой, прогоняя безумный порыв. Она здесь не просто так. И пусть тоска по дому станет еще большим стимулом получить нужные способности, знания и вернуться совсем другим человеком. — Ты чего головой трясешь? — вдруг спросила ЧоЧо. Сарада слегка постыдилась, что чем-то выдала свой внутренний диалог, но решила ничего не таить. — Боролась с искушением пойти домой вместе с вами, — она постаралась сделать свою улыбку беспечной, но глаза говорили совсем другое. ЧоЧо поднялась с кровати и заключила подругу в объятия. — Ты не представляешь, как я этого хочу! — горько пробубнила она. — И, если честно, я не могу не беспокоиться о том, что ты здесь. — Как видишь, все хорошо, — успокоила ее Сарада. — Я не хочу, чтобы вы за меня переживали. — Хоти не хоти, а по-другому не будет, — ЧоЧо неохотно разомкнула объятия. — Мне больно смотреть на то, как ты грустишь. Даже если пытаешься улыбаться. Сарада сконфужено рассмеялась — от подруги ничего не скроешь. Но как же хорошо, что в этот момент ее не видит мама. У той бы непременно разорвалось сердце от боли за свою дочь. — Кому-нибудь что-то передать от тебя? — спросила ЧоЧо, уже вернувшись к сборам. Сарада немного поразмыслила и ответила, что можно передать только «привет». На душе стало больнее, ведь в голове возник образ Каваки. Ему уж точно не нужно ничего передавать… ЧоЧо, будто прочитав ее мысли, вдруг сказала: — И прошу тебя, не переживай насчет этих дурацких сплетен. А насчет положения Каваки — тем более! Кто ж виноват, что у него в голове тараканы… Что ж, теперь на ответное письмо от Каваки можно было не рассчитывать, в этом Сарада была уверена наверняка. Но она не могла отпустить ЧоЧо без вопроса, который бередил ее душу. — ЧоЧо… — нерешительно попросила Сарада. — Скажи мне хотя бы, как у него дела? Чем занимается и как вообще живет? ЧоЧо решила ответить и оставить этот вопрос без лишних комментариев. Ведь сейчас подруга и так выглядит довольно уныло. — Да что с ним будет? Работает, как может, на месте не сидит. Часто собирается с Шикадаем и Иноджином — похоже, завел себе постоянную компанию. В новом доме освоился неплохо, как говорят мальчики. Ничего особо примечательного с ним не происходит. Сарада тепло улыбнулась. Она даже не пыталась думать, почему искренне рада за сложившуюся жизнь Каваки. У него свое жилье, друзья, работа — все необходимое любому нормальному человеку для хорошего старта. Значит ли это, что его жизнь наполнилась настоящим смыслом? «Только мне уже нет места в его жизни и в числе его друзей…» — от такой невольной мысли защемило сердце. ЧоЧо нарушила гнетущую тишину своим неожиданным вопросом: — Ну так что? Ты обдумала мое предложение? — Какое? — Сарада непонимающе уставилась на нее. — Напишешь Риоте? Сарада гневно вздохнула и вперилась в нее недовольным взглядом: — Я ведь уже говорила, что не буду этого делать. ЧоЧо даже немного сникла и застегнула молнию на сумке. — Ясно все, — выдохнула она, хитро глядя на подругу. — Что на этот раз тебе ясно? — раздраженно спросила Сарада. — Какой может быть Риота, когда у тебя Каваки из головы не выходит? — А?! — Сарада кинула в ЧоЧо подушку, которую та благополучно поймала. — Ты что несешь? — Подруга, я такие вещи за версту чую. Хотела промолчать, но ты меня знаешь. Я не удержалась! — Без обид, но, по-моему, тебе просто нравится распускать сплетни и играть в сваху. — Это мне-то? — искренне удивилась ЧоЧо, прижав руки к груди. — Да будь на моем месте любой, он сказал бы то же самое! — Наш диалог не конструктивен, — деловито заявила Сарада и вновь повернулась к шкафу, но та самая подушка тут же прилетает ей по голове. — Да что опять не так? — Ничего. Раз уж спарринг у нас так и не случился, дай хоть так тебя стукну! В дверь раздались короткие стуки. Вошла Карин. — Сарада, как попрощаешься со всеми, будь добра, зайди к Орочимару, — попросила она. — У него к тебе дело. Сарада кивнула и поблагодарила Карин. Эта новость действительно ее ободрила — может, у Орочимару наконец появилось нечто стоящее, чем просто тренировки? Ну а сейчас настало время проводить друзей. Через несколько минут Сарада стояла у входа в логово и махала им рукой на прощание. Глаза увлажнились горячими слезами. «Когда-нибудь и я пойду этой дорогой… Домой…»