Ни холодно, ни страшно, я столько пережил Дабы однажды это взять на карандаш себе Что бесценно - то неважно И все чем дорожил в тот раз Кинул как бесполезнейший багаж теперь Когда ненужно ничего, и никого Тебе дыру не затыкают мне ни люди, ни наркотики Не заполнит ни бутылка, ни девчонка Есть тридцать шесть попыток, и я ставлю все на черное
(Pyrokinesis – Почему да потому что )
Бахнув стаканчик чего-то горячительного смешанного с белым кристальным порошком, Отабек откинулся на спинку шезлонга и уставился в высь, в ночное небо. Звезды пылали, сознание плыло. Вспомнилась картина Ван Гога «Звездная ночь», которую он увидел когда-то в школьные времена в учебнике по искусству, ночь там тоже была живой. Ночное небо двигалось, дышало и жило своей жизнью, еще там была какая-то фраза, мол: глядя на звезды, мне хочется мечтать. Алтыну мечтать не хотелось, он был бы рад, если бы его отпустило. Вряд ли Винсент был наркоманом. Звезды движутся, звезды живут. Отабек был наркоманом, пора бы признать это. Братишка, ты подсел. Произведения Ирвина Уэлша теперь про тебя. Дай пять и выпей же за то, что ты достиг дна. Герой Казахстана, блять. Семья наверняка гордится. Холодный блеск звезд отражается в твоих глазах, как фотовспышки, словно снова стоишь на пьедестале. Пульс, как набат, в ритм орущей музыки из колонок, гремел в ушах, во рту было горько и сухо, хотелось выпить воды и проблеваться, да так, чтобы выплеснуть всю эту черную гниль, живущую где-то между ребер и позвонками. Но сколько бы раз он не проделывал эту процедуру, скверна продолжала существовать, с каждым днем поедая все больше, от этого уже не избавиться, не вытравить опиоидными таблетками, что так услужливо подсовывал врач, словно безмозглый дебил. Уж доктор точно должен был понимать, чем это закончится, так ведь нет, дебил-дебилом. А бывший спортсмен и рад был, глушить боль таблетками, с каждой прожитой неделей все больше увеличивая дозу принимаемых медикаментов. Со спортом было покончено, это было ясно всем сразу после операции, а Алтын и того раньше понял: когда услышал хруст собственных костей на льду. Колено собирали буквально по частям – заботливые дяди и тети, любители пазл. А потом, восстановление, физиотерапия, ампулы, иглы, таблетки и стойкое отвращение к медицинским учреждениям. И все это, сжимая зубы, через силу, спортсменам не привыкать, хоть он больше и не спортсмен. Отабек не просто проиграл битву, он просрал войну. И таблетки мешались с болью, а боль с таблетками. Жить как-то было нужно, счета из больниц, еда и съемная квартира семи себя не оплатят, подработки в клубах стали нормой. Брать деньги у родителей было не с руки. Что он вообще умел кроме как рассекать лед? Да и то, был в этом не идеален и звезд с неба не хватал. Диджей Алтын, смешно и грустно – раньше он был чем-то большим. Ночная жизнь подарила множество знакомств, не всегда приятных. Новые люди, которые понятие не имеют о его заслугах в спорте и это освежает, никакой скорби на лицах – понятия не имеют о его жизненных трагедиях, как бонусам этих новых знакомств, наркотический угар (потому что все они сломаны по-своему, боже правый, вот уж откровение) и каждый пытается заткнуть дыру, размером с целую галактику, в своей душе. Взять хотя бы Алину, крашенную блондинку с пережжёнными волосами и темными корнями, тонкая как струна, голосок нежный – девичий, месяц назад восемнадцать исполнилось (исполнилось ли?), говорит всем что она модель, даже показывала съемки с фотосессий, а по факту проститутка на минималках, с шестнадцати лет сидящая на героине. - Спасибо папочке, что трахал меня с тех пор как пошли месячные, - она выдает ему это так обыденно, между затяжками, словно думает об этом каждую секунду своей жизни, Алтын верит, в то, что так оно все и есть. Он уверен, что эта фраза никому не предназначалась, а он ее услышал по счастливой случайности (счастливой ли?). Отабек даже как-то застал ее за работой, он вышел проветриться и проблеваться, она отсосать местному барыге за мусорными баками, будто места по лучше найти не смогли. На сетчатке отпечаталась ее лицо, красное, с ниточками слюны стекающими по подбородку, никакой эстетики порно фильмов или романтики. Просто долбежка в рот. И тусклые голубые глаза на худом лице. Она мельком посмотрела на Алтына и в этом взгляде не было ничего, никакого тебе стыда, она даже не дернулась наткнувшись потухшим взглядом на него. Фигурист до сих пор задается вопросом, вывернуло его наизнанку из-за взгляда бесчувственных глаз, мерзость самих действий в этой подворотне или потому что было плохой идеей смешивать различные препараты. Зато до этого события и после, ночь была бодрой. С Алиной об этом инциденте они никогда не говорили, даже в шутку не упоминали, но каждый раз глядя на ее губы он вспоминал как они обхватывали чей-то член, а еще этот взгляд, вызывающий холодок под кожей. Отабек гнал от себя эти мысли заливая в рот что-нибудь (уже) привычно обжигающее и не важно, что это - дешёвая водка, купленная в ларьке или коньяк с выдержкой в двадцать лет. Некоторые события лучше забывать. Если ты о чем-то не помнишь, значит этого и не было. А сейчас Алтын под кайфом, и звезды ослепляют, ночь движется, перетекает из одной картины в другую, музыка шумит так сильно, что скрипучий шезлонг дрожит, кто-то купается в бассейне, и не побоялись же утонуть и на этой вечеринки нет трезвых тут тебе никто не поможет случись что, все не в себе – живые, но эфемерные. Алина почему-то в пуховике, в забавной шапке е мордой енота, хватает его за рукав расстёгнутой рубашки, наклоняется, кончики волос касаются обнажённой грудной клетки, но глаза голубые, мертвые – дно колодца. Не выбраться. Не спастись. И он там, глубоко на дне ее глаз. Отвернись, прошу тебя, отвернись, иначе уже не выберешься. Это точка невозврата. Ты заигрался мальчик. - Останешься со мной? – Спрашивает она. Родной голос, родные глаза, жаль что мертвые – думает Отабек. Милая, хорошая, умоляю, не проси меня об этом. Мертвый колодец голубых глаз все так же следит за ним – манит. Он видит увядающую улыбку на ее розовых от помады губах, когда разворачивается, вырывая рубашку из тонких пальцев и идет, идет на выход. К звездам, прямиком из дна колодца. Кованые ворота за его спиной с лязгом захлопываются. Интересно, сестра еще ждет его на ужин?