Я уже достаточно под кайфом

Кайф. Обычное слово, но для Ибо оно значило слишком многое. Задорная ухмылка не сходила с лица весь вечер: он знал, что в полутьме, освещенной яркими огнями прожектора, выглядел чрезвычайно дерзко, смело и вызывающе, и не воспользоваться этим знанием было бы слишком глупо, особенно когда большая часть цепких женских взглядов принадлежала исключительно ему одному. Громкие биты какой-то современной молодежной песни отдавались сладкой истомой где-то в груди, плавно погружая подвыпивших подростков в жаркие танцы на танцполе, и никого ничуть не смущала полная забитая людьми площадка, наоборот, подталкивала к решительным действиям и более смелым танцам. Ибо не был исключением, он отлично владел своим телом, отдавался каждому танцу без остатка, и что было самым привлекательным, позволял рукам своевольничать, едва ощутимо проводя широкими ладонями то по тонкой талии, то по хрупкой спине девушек. Не нужно даже напрягать мозг, чтобы понять, что все эти девушки лишь жаждут его прикосновений и мечтают уединиться в темном коридоре. Что ж, Ибо был совсем не против. Когда придет время, он обязательно очарует одну из самых милых, чтобы после жарко целоваться прямо под лестницей, но прямо сейчас желание отдыхать и веселиться было сильнее, и отдаться этому чувству было больше необходимостью, чем прихотью. — Ибо! — парень откликнулся на свое имя, плавно маневрируя между танцующими телами, и ленивой походкой направился к столику в гостевой комнате, за которым сидели его друзья, Чжочен, Бинь и Ли. — Достали еще? — Ибо довольно хмыкнул, подмечая взглядом горстку разноцветных таблеток, экстази, на столе. Пальцы едва заметно подрагивали от предвкушения: сейчас он заберет свою часть и станет так хорошо, что можно будет горы свернуть, едва ли возможно было отказаться от еще одной дозы, Ибо уже и не помнил, какая она по счету, но забыть то ощущение легкого головокружения, эйфории, возбуждения и счастья было невозможно. Уже поздно идти на попятную, да и нужно ли? Жизнь без наркотиков казалась блеклой и тусклой, совсем неинтересной, чрезмерная опека родителей лишь раздражала, здесь и сейчас он был свободен и волен поступать так, как ему вздумается. Не было этих раздражающих рамок, которые душили его долгое время, и, освободившись от них, Ибо не намерен был снова ограничивать себя правилами приличия и обязанностями, которые вовсе не были ему нужны. Отмахнувшись от ненужных мыслей, он вернул на лицо ухмылку, забирая пару таблеток, сразу же забрасывая их в рот. — Сегодня у нас есть кое-что получше, — голос Ли будто сквозь туман пробирался до сознания, но со зрением дела явно обстояли лучше, и Ибо выхватил глазами пакетик травки в пальцах друга. — Где достали? — вопрос снова был пропущен мимо, и он был вынужден присесть рядом с друзьями на мягкий диванчик, прикрывая глаза. Хотелось курить. На языке едва заметной горечью ощущался орехово-травяной вкус конопли, и Ибо в который раз думает, что такой вкус отлично сочетался бы с фруктами, например, с бананами или яблоками. Действия таблеток уже начались, выдавая юную прыткость и молодой организм блестящими глазами и розовеющим румянцем на щеках, в груди разливалось тягучее пламя, согревая изнутри, щекотало, словно дразня, доставало до самых глубин, сжигая на пути все препятствия. Разве хоть что-то в этом мире сможет вызвать такие же жгучие эмоции, заменить это чувство эйфории и расслабленности, подарить ему чувство безграничной свободы? Он был уверен, что нет. — Ты еще даже не курил, а уже поплыл, — это звучало как вызов, и Ибо не составило никакого труда его принять. Он забрал из рук Ли косяк и закурил, наконец, ощущая горечь на языке. Вздох удовольствия тут же слетел с губ. Нет, Ибо никогда и ни за что не откажется от этого чувства. Лучше умереть, чем снова погрузиться в прежнюю жизнь. Сидеть на месте и дальше было уже нестерпимо трудно, в голове сплошной туман, а грудь распирало от избытка эмоций. Ноги совсем не держали тело, но Ибо усердно шел вперед, слегка шатаясь: его распирало, как сопливого подростка, что не мешало упрямо игнорировать тот факт, что он и был тем самым подростком. Перед глазами темнело, вырезая из памяти фрагменты воспоминаний, завтра с утра не останется и половины того, что происходит сейчас. Как Ибо оказался под лестницей, он не помнит, но разгоряченное тело очередной девушки, черноволосой, но уверенности в этом факте не было, глаза не могли сфокусироваться, искажая все нечеткими волнами, прижатое к стене его руками, точно не было плодом воображения, и отказаться от удовольствия трогать чужую кожу было выше его сил. Ее губы отдавали вкусом дешевых сигарет, и это было по-своему приятно. Ворох чувств настиг Ибо неожиданно, но выбил почву из-под ног, что даже перехватило дыхание. Стало душно, будто из помещения выкачали весь воздух, в глазах резко помутнело, и даже приятный пару секунд назад вкус сигарет на губах девушки подкатывал к горлу противным комом. Он отшатнулся от нее, находиться рядом было невозможно: эта близость душила, давила со всех сторон, дышать было нечем. В голове забила тревога, глаза неприятно слезились, во рту был горький отвратительный привкус, казалось, еще миг, и его стошнит прямо здесь же. — Что с тобой? — сорвавшийся с губ девушки шепот оказался не лучше обрушившейся на голову битой. Его оглушало с непостижимой скоростью, и громкая музыка не улучшала ситуацию. Грудь сдавило словно тисками, из горла вырывались лишь хрипы вместо ожидаемых слов. Страх стремительно нагнал его, и Ибо закричал, проваливаясь в темноту.