△·□·×·◯
- Чим, не бойся со мной разговаривать, без тебя тут только хуже... Я больше не считаю, что вместо тебя со мной общалась свихнувшаяся программа. Прости за тот невменяемый припадок... На робкий, виноватый призыв откликнулись сразу: - Перестань корить себя, Гукки, я тоже молодец, конечно! Давил на тебя в критической обстановке, взвалив ответственность за чужую судьбу. Как она, кстати? Не оборвалась трагично? - Я успел. - Умничка! А что с Ви? - Отстал от Мина и куда-то испарился. Или уже поселился в ком-то другом... - в тоскливом тоне отразилась смертельная усталость. - Да, это тяжело, мой хороший, но тебе нельзя сдаваться. Твой билет на свободу зависит от того, раскиснешь ты или сконцентрируешься на сохранившихся ещё упорстве и стойкости. Не возражай, будто их нет. Я тебя знаю и знаю, что ты - маленький, но преступно упрямый боец. Пуленепробиваемый солдатик, которому даже огромная армия нипочём. И ты не один, к тому же. Но в возникновении твоих лучших черт характера нет моей заслуги. Они всегда у тебя были и есть, как суперкрутой бронежилет. Я лишь напоминаю тебе о том, когда его нужно использовать. И сейчас как раз тот самый момент, - за вдохновляющими словами ютилась, но всё равно сквозила тёплая улыбка. Юноша от обилия искренних комплиментов по-мальчишески смутился: - Ты же понимаешь, что от таких твоих речей то, что мы ранее неоднократно обсуждали, множится с геометрической прогрессией и зацветает безбожно розовыми, вечными, нежными лепестками? - Ага, - смешок прозвенел очень лукаво. - И ты не против? - В сражении все средства пригодятся. И если конкретно это поможет тебе не потерять себя, то я только за. - Это не средство! - Нет, но ведь может им стать, если я очень попрошу? Чон хмуро буркнул: - Может. А как мне потом с глупой надеждой в качестве побочного эффекта разбираться? - Вместе разберёмся, - нерушимо заверил Пак. - А пока пусть твои пионы крепнут, греются под лучами и благоухают. - Откуда тебе известно, что это пионы? - мощнее застеснялся макнэ. - Ну-у, солнцу виднее, что оно там у тебя вырастило, - снова хохотнула личная гукова звезда с громким именем "светило" и под пыхтящий застенчивый аккомпанемент умолкла, достигнув цели. Подарив капельку необходимой поддержки.△·□·×·◯
- Ну как, немного пришли в себя? - без энтузиазма поинтересовался Сокджин, огибая взором спутников. - Нет, но кого это волнует? Нашего проклятого надзирателя - вряд ли, - за всех отозвался его однофамилец. - Есть ли вообще смысл в том, чтобы подчиняться его условиям? Как только ход "пьесы" не устраивает, он меняет роль. Мы так до посинения можем тыкать друг в друга пальцами и стремиться кикнуть кого-то, но в результате гадкого микроба не отыщем! - Джей-Хоуп уронил подбородок на ладонь. - Давайте только введём один закон? Я, как пострадавший от произвола, на нём настаиваю. Без веских улик или доказательств, никого не тащить к порталу. И вердикт выносить лишь путём обоюдного голосования! С возможностью защитить свою позицию, - тигровые глаза полыхнули убеждённостью. - Ничего себе! ВанГуччи только что изобрёл судебную систему! Развиваемся, пацаны! Скоро забабахаем здесь Старбакс с KFC и заживём! - беззлобно сострил Юн. - По-твоему, это главные атрибуты прогрессивной цивилизации? - Да, мой занудный братан-ботан! Но если без шуток, то я обеими руками за такой апгрейд. - Ты серьёзно принял мои аргументы, или у меня слуховые галлюцинации? - вытаращился на пепельноволосого Тэхён. - Либо у нас групповой бред, либо наш дед до такой степени йобнулся, что забыл, куда засунул свой топор войны! - старший Ким ехидно ткнул локтём в бок соседа. - В задницу тебе! - коварно ухмыльнулся тот, ни на грамм не обидевшись. - О, по такому праздничному случаю я обязан выглядеть торжественно! Гу, поправь мою куртку, - шепнул Хосок, засияв подскочившим настроением. Донсен охотно потянулся и пригладил топорщившуюся, раскрашенную химозными кляксами деталь одежды. Её владелец обернулся и удивлённо посмотрел на младшего: - Что ты сделал? - Капюшон тебе одёрнул, - недоумённо пояснили расширившиеся обсидианы. - Ты же сам... Он не говорил. Не было этого. Теперь, после единичного мгновения, выделенного на анализ нон-стопного фрагмента прошлого, Чонгук определил: подобной просьбы не поступало. По крайней мере, извне. А вот внутри это обманчивое предложение прозвучало. Знакомой интонацией фальшивого Хо. - ... ты же сам не заметишь, что он у тебя на изнанку вывернут, - экстренно сплёл лапшу для наивных ушей брюнет. Арабиковые радужки прикрылись сощурившимися от умиления веками: - Спасибо! За что, хён? За то, что искусно тебе соврал? За то, что повёлся на наглую, грубовато сооружённую западню? За то, что не планирую никого в это посвящать? Чон отгородился от подтрунивающей беседы, требуемой для разрядки атмосферы, и замкнулся. Сфокусировался на своём камерном мирке, лихорадочно тот прощупывая. Ничего. Ни малейшего намёка на то, что помимо хозяина в нём кто-то обитал. Кто-то чужеродный проник, затесался в укромный уголок и вякнул оттуда украденным тембром. Но разве вирус не гарантировал полное отсутствие сигнализации? И разве первый тревожный симптом уже не проявился? Сосуды молниеносно затромбовались вязким, тошнотворным чувством. Оно отравляло артерии губительнее ужаса от примерещившегося монстра из-под кровати. Потому что крюкастая, хищная тень не кралась по обоям, не шуршала шторами, не трещала половицами. Она под шумок уже скользнула под одеяло, впиталась в царапину на голени, растворилась в венах. Поползла по ним чёрной слизью, убаюкивая: "Спи сладко, малыш. В комнате никого нет. За плинтусом впредь не будут царапаться и завывать чудовища. Окружающая реальность больше не нападёт на тебя. Отныне ты - самый кровожадный её враг". От того, что снаружи угрожает и норовит сожрать улизнуть и спрятаться можно. От того, кто потеснил тебя в собственной черепной коробке, постепенно отнимая контроль - нет. Мышцы в икрах спонтанно сократились и подняли туловище вверх. Сработали слаженно, как и всегда. Словно бы это родной мозг приказал. Но мозг не приказывал. Ступни шагнули раз, второй, немного отходя от стола. В сердце подстреленным лебедем закричала и замахала крыльями паника. Лицо же облачилось в такую непоколебимость, какую только смогло нацепить. - Мелкий, ты куда? - озабоченно проследила за передвижением серебристая рысь. - Да ноги решил размять, а то постоянное сидение убивает... - выпалил тот с идиотской лыбой на физиономии. Коллективный стендап, пока юноша тонул в бездонной трясине, так и не сошёл на нет: - Хм, такая легенда тоже прокатит, но тут же все свои. Подумаешь, захотелось пятую точку проветрить. Попкам не только у младенцев полезно освежаться. На слабенький подкол макнэ айщнул и с театральным недовольством приземлился обратно на стул: - Лаадно, часть корабля, часть команды. Склеюсь с вами полипами и домашними морскими звёздами обзаведусь... Странно. Ви рассчитывает поиграть? Поиздеваться, жонглируя приобретённой властью? Почему до сих пор не запретил самостоятельно коммуницировать? Почему позволяет выкручиваться самому? Одалживает шанс признаться? Или с любопытством лаборанта оценивает итог эксперимента, заочно прогнозируя: не полезет в петлю. Трусости больше, чем нравственности. Как сплоховал перед воротами к радиоактивному кратеру, так и здесь застрянет. Не до конца отобранное управление пугает. Сильно. Накаляя тлеющие под рёбрами угли. Разбереженная честность искрит и печёт, поджигает в бронхах пожаристый кислород и гарью коптит лёгкие. Они тяжелеют, скукоживаются так, что дышать почти трудно. Уже практически видно, как изо рта прорываются клубы дыма, будто дракон позорно подавился своим же пламенем. - Чимин, это я... - А это я, как и всё время прежде. Давно не созванивались! - хихикает ничего не подозревающий Пак. - Нет, это я - новая марионетка. Я инфицирован, - от обречённых ноток так и веет кладбищенской землёй и пожухлыми венками. Задор из диалога пропадает напрочь: - Ты уверен? - Да. - Так, окей, нам надо... Подожди немного... Что же? - запинки белым флагом выдают полнейшую растерянность. - Во-первых, тебе сейчас нужно всё твоё самообладание, Гукки. Как глубоко распространилась эта зараза? - Отмазки сочиняю пока без посторонней помощи, а вот поведение регулировать не могу. И с тобой контакт не прервался. - Это уже что-то... Не выдать себя - твоя основная задача, никто не должен понять, что ты - предатель! Придётся много лгать, причём умело. Судя по всему, ты от такой перспективы не в восторге, но не игнорируй обещание! - О, значит оно снова актуально?! - раздосадовано шипит младший. - И как долго мне притворяться? Пока безнаказанная тварь моими силами не вышвырнет кого-то за борт? - фантазия рефлекторно иллюстрирует сказанное, и струны в клапанах содрогаются. Кошмарнее личного крушения в чернильную пропасть только чужое, радушно обеспеченное собственными потугами. На до краёв плещущиеся во фразах отчаяние и гнев блондин нервно выдыхает: - Я уже предупреждал: мне насрать на всех, кроме тебя! И если понадобится пожертвовать кем-то, чтобы уберечь себя, ты это сделаешь! - Нет! Мне не насрать! - Чонгук! - Не чонгукай! - огрызается переполошенный подопечный. На поле любой битвы полководцам проще: не их руками проливается кровь. Не они нажимают на курки, не они улавливают, как подстреленный противник лишается огонька в навсегда смыкающихся ресницами безднах. Тому, кто сберёг в груди неподкупную, не съеденную чёрствой ржавчиной человечность, необходима колоссальная смелость, чтобы переступить через себя. Но даже её будет ничтожно мало. - Пожалуйста, - гораздо мягче и жалобнее шепчет старший. - Ты же не собираешься им сдаваться? - Пусть формально я и предатель, но по сути им быть ни капли не хочу. И не смогу, - чеканка у слов стальная, хромированная. Чимин от бараньей упёртости парня почти рассерженно рычит, готовя очередную порцию уговоров, но как только начинает её произносить, любимый голос в восприятии брюнета перебивается возмущённым: - Этот эгоист тебя реально заболтает сейчас! Задрал! "Ты будешь в порядке, потерпи немного, пока не приедут врачи"... А сам на что? - электронный тембр передразнивает белобрысого автора печальных утешений из сымитированной ТИОНом аварии, а потом идентичным с ним, высоким тембром цитирует: - "Всё повторяется. Прямо как тогда, не так ли? Херовая у тебя дружба, если непреложная плата за неё - жизнь"... А ведь чертовски верно подмечено! Как думаешь? Юноша ошеломлённый, ещё не сморгнувший осевшую на дне безысходность, шокируется от внезапного вмешательства Ви масштабнее, не до конца понимая, что тот изрёк. Но синапсы в коре функционируют быстрее. Опережают сознание. Запускают импульсы к триггерам. Оживляют ассоциации и память, со всем её тёмным, усердно закопанным содержимым. Мысли снуют в разуме, как ускоренные земной гравитацией метеоры, врезаясь в кадры, выуженные из внутренней картотеки. Это он - причина. Он - проблема. Всегда ею был. Все беды из-за него. Он всех подвергает опасности. Он - угроза. Ему нельзя отступать, нельзя больше бегать. Нельзя подводить и предавать. Ему нельзя оставлять. Перед взором треморные пальцы, в чью кожу впаялся рельеф намертво стиснутого "штурвала". На панели, под подошвами, в подстаканнике и около рычага переключения передач - мизерные, лезвенные осколки стекла. Кресло рядом пустое, а каким ему ещё быть? Пассажира нет, пассажир протаранил собой лобовое. Вылетел, как бутафорский манекен на тест-драйве. Всё неправильно. Пак был водителем. Пристёгнутым водителем. А он - пристёгнутым пассажиром. Никто не прошибал окно. Чужие ладони просовываются через боковую раму. Суетливые, напряжённые, крикливые. Или кричат не они, а чьи-то грубые, взрослые, прокуренные связки. К этим чужеродным конечностям добавляются ещё две и как клешни в торговом автомате выцепляют тряпичную тушку плюшевого кролика, кое-где заляпанного кровью. Ему нельзя оставлять Чимина. Но он и не оставлял. Он же выволок его подальше, еле ковыляя сломанной лодыжкой. Он бы не посмел бросить хёна. Даже в симуляции. И бригада санитаров не успела. Он их вообще не застал, а блондин и подавно. В лютой, сумасбродной спешке пара каких-то мужчин неровно тащат прочь от уже полыхающей, помятой машины. За бампером маячит чьё-то распластанное тело с неестественно вывернутой шеей. Это не Чимин. Это не может быть Чимин. Чимин отражал своими прекрасными глазами пасмурное небо, когда насовсем перестал ими видеть. И свинцовым затылком штамповал на коленях фатальное клеймо "убийца". Весь этот ад никогда не существовал. Не имел эпитета "настоящий". - Ну же, славный мой, я на тебя не смотрю, а, значит, и не сержусь на тебя. Не ты виновник всего этого ужаса. Мне нужно было выключить сраную песню, нужно было остановиться у обочины сразу, нужно было крепче держать руль, не нужно было жать на тормоз. Видишь, сколько причин? И среди них нет тебя. Не плачь, Гукки, - ласковая, родная интонация на последних слогах искажается, фонит и трансформируется в ненавистный, компьютерный баритон. - Ну, как тебе экскурсия в персональный ящик Пандоры? По мне так очень увлекательно, только вот картинка не везде чёткая. Оно и логично: сколько лет прошло? Четыре года? Уух, внушительный срок! - Что это было?! - неуёмно рявкает Чон. Дикое желание долбануться лбом о бетон, чтобы вытряхнуть оттуда всю жуткую вакханалию, сверлит виски. - Ты не помнишь? О, бравый мистер Пак неплохо постарался. Жаль, что недостаточно. Ты узрел дела минувших дней. Твои дела твоих дней. Но к чему вся эта конфиденциальность? Мы же не на приёме у психолога! Время поделиться с классом своими скелетами из шкафа! - воодушевлённо взвизгивает вирус и мерзко гогочет. По идеально округлившимся взглядам ясно, что гиенистое скрипение отныне слышат все. Экстремист опять же без миллипиздрических ощущений вынырнул из носителя, чтобы официально декламировать по громкой связи: - Так, банда, моя мотивация немного изменилась, поэтому вновь вас всех приветствую! - Что происходит? – скорее соратникам, нежели самому нарисовавшемуся захватчику бормочет Джин. - О, не переживайте, просто нам с Чонни понадобилась пара-тройка собеседников для стороннего мнения. Он, кстати, был моей второй дрессированной обезьянкой, если вы ещё не просекли. - Как?! – ошарашено крякает Юнги. Всё опешившее, изумлённое внимание сосредотачивается на младшем. К его моральной Хиросиме коварным изотопом присоединяется ядовитый стыд. - Банально до абсурда. Но это не главное. - Что может быть важнее?! То есть у вас там сложилось милое рандеву, а мы опять все были под прицелом?! И тебе-то какая выгода в том, чтобы рассекречивать свою новую жертву? Или "костюмчик" не по размеру? - Тэхён-аа, не ревнуй, - кокетливо воркует чокнутое ПО. – А важнее то, что у вашего золотца в чертогах зарыт труп! Представляете? С почти открученной башкой, я сам наблюдал. Зрелище криповое… От такого крыша поедет обязательно. В общем-то, что мы и имеем. Замечая, как побледнел и окаменел донсен, Чон свирепеет орлицей, оберегающей птенцов: - К чему весь этот балаган? - За честь драгоценного малыша горой, да? А если бы он попробовал от тебя избавиться? - Какая разница? Всё равно же с твоей подачи! – возражает Хоби. – Глупо злиться на нож, отпуская грехи тому, в чьих руках он был. - Прелестно! Поздравляю, Кроль, тебя сравнили с холодным оружием! - под потолком рассыпается синтетический смех. – Ну ладно. А как насчёт Мальвины? Вы её чуть не казнили даже без состава преступления. Не обидно, мисс Жанна Д’Арк? Отомстить не желаешь? Я могу это устроить. - Нет, спасибо, - зыркнув на компаньонов, хмурится Тэ. - Эх, тряпка… Брюнет в смятении застыл немой статуей. Безрезультатно зовёт Чимина в ментальном эфире, но тот не отвечает. Каким бы надёжным их "телефонный провод" не казался, сучий троянский червь его перегрыз. И коктейль Молотова из гремучих эмоций затушить некому. Он взрывается, превращая экосистему психики в обугленные руины. - Чего ты от нас добиваешься?! – синхронно детонирует и Ким старший. - Чтобы вы взяли меня в свою песочницу, конечно же! - Прекрати паясничать! – вторит лавандоволосому юноша. Ви источает едчайший сарказм: - Действительно. Зачем мне к вам? К тебе? Ты надломлен, как треснутое зеркало. Жалкий и слабый, привыкший искать спасение в других, прятаться за масками. - Ты – единственный, кто здесь прячется за масками! – обороняется адресат нелестных, оскорбляющих эпитетов. - Правда? Так проблема только во мне? – фраза специально бередит то, что уже закипает, пенится и клокочет в голове. Чонгук, будто несчастная Элли в тесном фургончике, утянут прожорливой воронкой урагана. Никчёмный пол под подошвами – хлипкий, штормящийся в воздушном, бушующем океане плот. Из старых сервантов валится и бьётся посуда, верх и низ меняются местами по несколько раз. Торнадо обгладывает ветровыми челюстями железо, отнимает всё до последнего винтика, жадно переваривая добычу. И нет рядом храброго Тотошки, чтобы уцелела хоть какая-то вера в будущее. - Да! В тебе! До твоего визита у нас пусть и разворачивался до усрачки страшный хоррор, но он весь был проекцией! А любой вред причинялся виртуально! Но ты зафакапил ТИОН! Сделал его бойней с потенциальным дэд-эндом! Это уже не игра, блять! – грозовое, почти аспидное небо в агатах линуют молнии. Геймеры пришибленно морозятся, не находя, что вообще можно сказать в этой яростной дуэли. Даже Хосок беспомощно хлопает глазами, не рискуя что-то вякать. - А это и не было игрой. Изначально! – тоже повышает децибелы соперник. – Ты разве до сих пор не догадался?! Это всё – только из-за тебя! И на твоей совести! Ты ещё не понял, кем являешься сам? - Не смей обвинять меня в чём-то! Не смей такое говорить! – раненным мамонтом ревёт макнэ. - Гу, но он молчал… Сейчас говорил только ты.. – боязливо хрипит Мин. Оглушённый, абсолютно дезориентированный донсен тупо пялится на своих напарников как спятивший пациент в полосатой рубашке и не вывозит. Ничего уже не вывозит, однако его оппонент не даёт даже крохотной отсрочки: - От вас толка никакого! – сварливая претензия направлена на квартет безмолвных свидетелей. – Шуршите что-то на своём тараканьем и усиками мерзкими шевелите. Наверное, и дальше откладывать дезинсекцию нецелесообразно. Бездушная реплика касается слуха вороньим, поминальным пером. Брюнет анализирует её медленно, но роковой, чудовищный посыл сам обнаруживает себя. Чёртов финал "Войны бесконечности" . Только без драматичного: "Мистер Старк, что-то мне нехорошо" и кучек пыли в лучших традициях поверженного Воландеморта. Зато с издевательским, пафосным звуком щелчка. Все хёны в бесшумной панике исчезают. Тают призраками, скованными предсмертной агонией. Словно их скины постепенно удаляются из базы данных. Форматируются, как ненадлежаще прописанные коды. - Что ты творишь?! Остановись! – в ужасе орёт юноша, инстинктивно цепляясь за кисть рассеивающегося шокированным миражом Джей-Хоупа. Ладонь не осязается. Никак. С таким же успехом можно трогать голограмму. От старшего остаётся прозрачный облик, чья материальность – чересчур дорогая роскошь. Просвечивающее насквозь кофе вокруг зрачков топит в сочувствии и тоске. С десяток секунд парень с ядерной зимой в груди смотрит на четыре мутные фигуры, а потом и эти привидения растворяются. Теперь в лобби дышит и с каждым вдохом внутренне умирает он один. Тотально один. Сколько вечностей Гук висит в вакуумном нигде – ему фиолетово. Он, вроде, и не пострадал, но его нет. Пропал так же безвозвратно и чуть больше, чем полностью. Перегорел проводкой и обесточился неисправными микросхемами. Элегантным фарфоровым созданием восседает на импровизированном троне, крошится керамикой вовнутрь. Запястья занозит алебастровая стружка, покалывая в капиллярах. Сервизная рёберная оболочка у барахлящего насоса сточилась толщиной до миллиметра. И во всём этом шарнирном механизме гулкая пустота. Брошенный Артур без наречённых рыцарей в гигантском Камелоте. Король канувшего в лету королевства. Победитель, который свой триумф делит с промозглым, заиндевелым одиночеством. Шлюз портала распечатывается. Парень различает шаги, но продолжает гипсовой скульптурой гипнотизировать стимпанковские декорации. Сбоку движется силуэт и без каких-либо комментариев занимает стул напротив. Ониксы бесстрастно скользят по стопроцентно идентичному, собственному анфасу. - Довольно волнительно общаться вот так, тет-а-тет… - Почему ты скопировал моё лицо, чтобы припереться воплоти? – тревога в чёрной смородине припорошена пофигизмом в качестве оборонительного щита. - Я не копировал. Это моё лицо и есть. Истинное, - свой же голос сквозит иронией. – Символично, не находишь? - Очень. - Так ты разобрался, пока тух в этом скучном зале? – живая декалькомания изгибает бровь. - Да, сучья метафора, я уже досконально осведомлён обо всех своих проёбах. И ты прав, как никогда. "Ви" - сокращение от "вина", я так полагаю? - Ага, в яблочко! В мысленном, наэлектризованном пространстве внезапно грохочет ошалелое: - Гукки! Гукки, ты меня слышишь? - О, папочка нашёлся, - хмыкают пренебрежительные нотки. - Ты с вирусом? Где остальные? - Он их уничтожил, - бесцветно мямлит подопечный, уже не пытаясь сомневаться в Паке или в чём-то его подозревать. - Нет, это иллюзия! Ему нужно, чтобы ты так думал. Но всё это – часть тебя! Даже он. И никто никуда не денется, если ты этого не позволишь. Если честно решишь не отвергать и принять их. Ты – не корень зла, не разбитое зеркало или сломанная кукла. Твои спутники… Ты же не хотел их терять? Так не дай этому случиться! Тот, с кем ты сейчас за столом, не пойдёт на компромисс. Но это нормально. Я не могу внушить тебе прощение. Ты сам должен себя простить! Используй своё средство, пожалуйста! - Ты же после стольких лет не доверишься этому дурацкому романтику? – восклицает "тёмное альтер-эго". - Может быть, как раз самое время? И я доверяю ему всегда, - твёрдо произносит Чон и прикрывает ресницы. – Я согласен, Чимин. И готов. - Боже, как же я этого ждал, славный мой! Выход через три, два, один… Разум выплывает из сумеречного, сонного морока толчками. Изгиб локтя ноет от фантомного, уже откреплённого катетера. Веки чугунными ставнями распахиваются практически со скрипом. Окружающий мир воспринимается глазами фрагментарно, они с трудом настраивают фокус. Сперва чёткость обретают бежевые, пастельные обои кабинета. Противоположная стена, не загороженная книжными стеллажами, красуется репродукцией морского пейзажа. Там же к ней примыкают спинками два зелёных, велюровых кресла, хозяин левого – несуразный, плюшевый медведь – презент от одного из клиентов. На журнальном столике помимо метронома стоит карликовая сосна – бонсайный питомец, которого блондин именует Грутом. В затуманенное поле зрения после секундной заминки вторгается обеспокоенная мордашка с расширенными чайными чашками: - Как ты? Ничего не болит? Узнаёшь меня? Неспособный пока что-то членораздельное промычать, младший потрясённо кивает. - Ты справился, малыш! Добро пожаловать обратно!