Самый терпеливый альфа из всех

      — Привет пап, ты чего так рано звонишь? У вас же часов семь утра.       — Тецуро, случилось несчастье. Твой дядя погиб в автокатастрофе. Ты нужен здесь.       Несколько секунд до меня доходило сказанное отцом.       — Я купил тебе билеты на завтра на девять утра, — сказал отец.       — Но папа, Кенма же со дня на день должен родить.       — Тецу, я понимаю, но… Мать с ума сходит, ты же знаешь, как она его любила. Побудешь тут дня три, а потом вернешься.       — Я тебя понял, — я повесил трубку.       Честно говоря, я испытывал двоякие чувства. Я почти не знал своего дядю, потому что сразу после моего рождения он переехал в США, где теперь жили и мои родители. Пару раз, когда я был маленький, он приезжал погостить, но это было так давно… Но я знал, что он был вместо отца для моей матери. Их папа рано умер, а мать, не выдержав такого горя, начала пить. Ее все чаще не было дома, детям нечего было есть. Поэтому дядя можно сказать вырастил мою маму, прокормил, всему научил. Она очень любила его. Сложно представить, что сейчас творилось у нее на душе, поэтому я должен был ее поддержать, но… Как я уеду? Как сказать Кенме об этом? До родов оставалось чуть больше недели. Последнее время он особо остро стал на все реагировать. Неудивительно, ведь ему страшно, страшно как никогда в жизни.       — Эй, с тобой все в порядке? Ты… какой-то грустный, — Кенма зашел с этими словами на кухню и сел за стол напротив меня.       — Кенма, — я не знал, как сказать об этом как можно мягче. Кажется, никак. — Мне… нужно уехать. Мой дядя погиб, я сейчас нужен семье.       — ЧТО? — его глаза расширились от удивления. — Как уехать… Но ты же нужен мне здесь, — тут он осекся, — то есть… я хотел сказать, езжай. Ты… Как ты вообще?       — Я-то нормально. А ты? — я обеспокоенно наблюдал за ним, он был подавлен.       — Я… справлюсь, — он медленно поднялся из-за стола и вышел из кухни.       Когда я зашел в гостиную, он сидел на диване, положив локти на колени и закрыв ладонями лицо.       — Прости Тецу… Я сейчас должен тебя как-то поддержать, но у меня не получается, — его голос дрожал, как будто он сейчас расплачется. Я опустился рядом с ним и приобнял его за плечи.       — Послушай, это ведь всего дня на три. Врач сказал, что ты родишь примерно через неделю? Я успею, обещаю.       — Я дождусь тебя, — прошептал он.       — Пожалуйста, успокойся. Этим ты можешь только спровоцировать… — я закусил себе язык. Не нужно было этого сейчас говорить.       — Спровоцировать что?! — он так резко обернулся в мою сторону, что я даже вздрогнул.       — Ничего, — я притянул его к себе, вытер слезу со щеки и поцеловал. Кажется, он немного расслабился.       — Когда ты едешь?       — Завтра в девять утра вылет.       Он шумно вздохнул и ушел в спальню со словами «мне нужно прилечь». С огромным камнем на сердце я начал собирать вещи в поездку.       Я попросил Кейджи и Котаро перебраться к нам на время моего отсутствия. Они любезно согласились. Все же мысль о том, что он будет не один, хоть немного успокаивала меня. Особенно я был рад тому, что с ним будет Акааши. Он активно готовился к беременности, которая, к сожалению, все никак не наступала, и поэтому был человеком, на которого можно было положиться.       Я стоял в коридоре с вещами.       — Ну, я поехал. У нас будет большая разница во времени, но ты можешь звонить в любое время.       Кенма старался не смотреть мне в глаза. Ему стоило огромных усилий не разрыдаться прямо здесь и сейчас. Он подошел и прижался настолько, насколько позволял это сделать уже достаточно большой живот. Он уткнулся носом мне в грудь и сжал в руках ткань толстовки на моей спине. Он выглядел сейчас таким маленьким и беззащитным. Как его оставить?..       — Возвращайся скорее, — сказал он.       Я чмокнул его в макушку со словами «я успею, обещаю» и вышел из квартиры. На душе было паршиво. То самое чувство, не предвещающее ничего хорошего, разливалось внутри. Если я не выйду прямо сейчас, я опоздаю на самолет. Господи, пожалуйста, услышь меня. Пусть все будет хорошо.       К моему счастью, пока я двенадцать часов летел до Нью-Йорка, ничего плохого не произошло.       Весь день я провел как в тумане. Разница между Токио и Нью-Йорком была просто огромной — целых тринадцать часов. Я прилетел в девять утра, как и вылетел, и поэтому весь день я дико хотел спать.       Моя мама и правда была не в себе после смерти брата. Она даже как будто постарела лет на десять. Лицо было опухшим и заплаканным, взгляд был стеклянным. Она попыталась что-то спросить про Кенму и то, когда ему рожать, но я сказал, что время еще есть. Ей точно не нужно знать о том, что я оставил его там одного в момент, когда со дня на день все должно было случиться. Её бы расстроило это еще больше. Тем не менее, она была рада меня видеть. Мы не виделись уже года три, кажется. Я давно хотел встретиться с семьей, но не при таких обстоятельствах. Я смог немного отвлечься от ситуации с Кенмой.       На следующий день я набрал Акааши, чтобы спросить, как там дела. У Кенмы я спрашивал это постоянно, но он всегда отвечал, что все нормально. Нужно было узнать реальное положение дел.       — Ну, он почти весь день спит, — сказал мне Акааши. — Вот только под вечер вышел из комнаты, но есть отказался. Тоскует по тебе сильно.       Я попросил передать ему трубку.       — Кенма, я не понял, что за дела. Ты что, голодовку объявил?       — Да что-то есть не хочется, — грустно ответил он.       — Дай угадаю, ты сейчас сидишь на подоконнике, завернувшись в плед, слушаешь грустные песенки и смотришь в окно?       Я услышал в трубке, как он ухмыльнулся.       — Ну вот, а сейчас ты улыбаешься, я угадал?       — Ты слишком хорошо меня знаешь, — ответил он.       — И мне не обязательно быть рядом с тобой физически, чтобы тебя поддержать.       — Малыш скучает без тебя, — тихо проговорил он.       — Это ты про себя?       — Возможно, — ответил Кенма, улыбаясь. Я понял это по голосу.       — Ну поцелуй его от меня.       — Я не дотянусь, — голос его стал гораздо бодрее с начала разговора.       — Тогда я сделаю это сам, когда приеду. А теперь иди и поешь чего-нибудь, отказ не принимается.