The Hard Way.

- Жан! Скотина ты такая! – Лия влетела в гостиную и набросилась на своего мужа, который по своему обыкновению дегустировал вино, сидя в мягком кресле. – Ты что, совсем, что ли, уже совесть где-то потерял! Я тебе когда-нибудь говорила, что ты неугомонный идиот! – Жан осторожно встал с кресла и отошел подальше от супруги. Лия в взвинченном состоянии могла запросто проломить ему башку без суда и следствия. - Так вот, говорю, неугомонный идиот, что ты совсем уже с дуба рухнул! – Красная от гнева и ущемленного чувства собственного достоинства, Лия свирепо взглянула на Бульдозера и прожгла его таким взглядом, что Жан пожалел, что решил ей немного-немало чуть-чуть отомстить. Ну, не все же ему терпеть всякие насмешки! Хотя Лия потом с ним месяц разговаривать не будет. - Лиечка! Побойся Бога! - Жан недоуменно взглянул на супругу, хорошо бы Лия не догадалась, где он спрятал ее любимую тяжелую сковородку. – Я ничего не сделал! Сама подумай, я что, самоубийца? От тебя же не спрятаться. – От нее реально ни в раю, ни в аду не укроешься, везде достанет и весь мозг вынесет. Бульдозер не понаслышке об этом факте знал. Что именно его сподвигло на то, чтобы как-то, скажем, подсахарить жизнь своей горячо любимой супруге? А вот то, что и ему некоторые слова-измывательства Лии кажутся очень обидными. Ссориться из-за такой ерунды мужчина не хотел, по скандалам Лия главная, и, получается, осталось только одно средство – заставить Лию чувствовать то, что чувствовал он сам, когда красный от стыда и смущения ходил по улицам Ристайла. - Ты мне тут языком не мети! Что я, не знаю, что ты всем рассказал, что я утром как привидение хожу, пока не умоюсь и не причешусь! - Был бы у нее в руках револьвер, давно бы выстрелила и с чистой совестью пошла делать обед. – Мол, волосы у меня растрепанные, сорочка слишком белая и вообще я худая скелетонша! - Жан мигом встал столбом и выпятил грудь. Ага, не нравится, когда над ней в кулак люди добрые посмеиваются. Просто так. Но все равно же неприятно! Он на собственной шкуре это испытал. Прошло время его трусливых лет, пришло время того, что он не даст себя в обиду, даже очень капризной и обидчивой, но теплой и такой родной жене. - Ибо не нужно было всем говорить, что я как вампир хожу после того, как мы с милордом что-нибудь отметим! – Он же тоже человек и не железный. Лия, конечно, хорошая девчушка, никто не спорит с этим фактом, а кто поспорит – Жан лично в морду даст, - но все равно нужно же знать хоть какие-то границы! - Ах так! Показать решил, что не один умом наделен кое-каким! – Лия кинулась на своего муженька и ударила его по плечу кулаком. – Мне можно, а тебе нельзя! Люди должны правду знать! Я что, виновата, что ты бледный тогда был, как смерть, и глаза у тебя красные! – Лия вдруг отвернулась от своего мужа, Жан не отвечал на ее кулаки, лишь выпячивал грудь, чтобы женушка всю свою злость на него выплескала. Жан вдруг почувствовал себя каким-то придурком. Люди что поговорили, поговорили да и перестали. Лие и правда можно у нее такой характер, а он же должен выносить все ее капризы, ведь никто его не любит так сильно, как она. Никто кроме нее носки ему стирать не будет за просто так и касаться теплыми ручками его тела. Он подошел сзади и поцеловал ее в макушку, как бы извиняясь за то, что натворил. Лия лишь отошла на шаг и пробурчала: - Вечно мне навредить хочешь, вечно тебя что-то не устраивает, неблагодарный! Бульдозер прижался к девушке и поцеловал Лию в шею. Та молчала, никак не комментируя действие. Жан прошептал ей на ухо: - Муж и жена – одна сатана! - Ему вдруг вспомнилась эта поговорка или как ее там называют. - Лия, - прошептал мужчина. - И не подлизывайся! - Лиечка. - Замолкни. - Я тебя люблю. - А я тебя придушу!