***
После ужина она поднимается в свою комнату в тишине, одна, и думает об Оливере, стараясь не заплакать. Конечно, у неё ничего не выходит, но эти слёзы определённо не из-за горя. На самом деле, госпожа Хасегава никогда не думала, что их жизнь перевернётся с ног на голову. В их планах никогда не было таких кардинальных изменений: переехать из одной страны в другую, найти новую работу и заставить пережить всё это Лангу, тем самым начав абсолютно новую жизнь с нуля. Она жалела, что приняла такое решение, но сейчас, смотря на фотографию, где Ланга выглядит таким расслабленным, все сомнения испарились. Ланга чувствовал себя так только в родных горах с любящей семьёй, но сейчас женщина понимает, что её сын нашёл своё счастье.***
На самом деле, не всё так уж и хорошо. Они серьёзно беседуют об успеваемости Ланги в школе; он уверяет мать, что будет стараться лучше. Его практически не бывает дома, и видятся они только за завтраком, но внешний вид Ланги оставляет желать лучшего — весь побитый и с синяками под глазами. Она спрашивает его, всё ли хорошо, но Хасегава лишь отнекивается и говорит, что он в порядке и что ей не следует волноваться. Скейт, который он постоянно носит с собой куда-угодно, имеет вдвое больше царапин, чем он сам, но когда она спрашивает его об этом, Ланга говорит, что этот скейт особенный, потому что его сделал Рэки. Однажды она звонит ему. Любопытство берёт верх, поэтому она придумывает вопрос по типу кушал ли он сегодня и набирает его номер, когда за окном стоит глухая ночь. Гудки были недолгими, что удивило женщину, но когда она слышит голос, совсем не похожий на голос Ланги, она удивляется ещё больше. — Здравствуйте, мама Ланги! — радостно слышится в трубке. Она даёт себе три попытки понять, кто это может быть. Звук на фоне просто оглушительный — кто-то орёт и громко аплодирует, но сквозь этот шум голос всё равно слышно. — Простите, мы, э, смотрим громкий фильм. Ланга в ванной. Это просто ужасная ложь, и женщина прикрывает рот ладошкой, чтобы заглушить свой смех. Она сошла с ума. Что бы сказал ей Оливер? — Это Рэки? — спрашивает она, чтобы убедиться в своих догадках. — Да! — говорит он. — Подождите... Ланга рассказывал обо мне вам? Его голос звучит грубовато, возможно, из-за слишком громкого шума, но можно понять, что мальчик явно удивлён. Это совсем не похоже на Лангу. — Было дело, — просто говорит женщина, хотя хочется спросить многое, и это даже не ложь, потому что за столом Ланга говорит только о нём. — Ему что-нибудь передать? Она задумывается перед тем, как ответить: — Нет, ничего не нужно, — и добавляет. — Просто присмотри за ним, хорошо? Рэки долго молчал, будто раздумывая над ответом, но потом уверенно ответил: — Конечно. Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось. А на душе становится очень спокойно. Она пишет сыну: «Скажи Рэки, чтобы он позвонил мне со своего номера». И Ланга говорит. Рэки звонит ей, и всё становится на свои места.***
Через месяц они решают отправиться в небольшую поездку. Настоящий отпуск, заработанный кровными деньгами и, конечно, деньгами, спрятанными на чёрный день, потому что немного не хватает. Это лечебный отпуск, уверяет Рэки, и ему нельзя не поверить, смотря на его больную руку. Ланга возвращается через два дня с загаром, рюкзаком сувениров и улыбкой. И последнее ну уж очень идёт ему, и женщина понимает, что пропустила тот момент, когда её сын стал счастливым. Он уже давно не ребёнок, но для него самыми близкими людьми оставались мать и отец. Но сейчас она сомневается в этом. От этого на душе становится очень горько, пока он не протягивает ей полный рюкзак, где есть всё: от украденных ракушек до всяких мелочей, по которым она так сильно скучала, пока жила в Канаде. Может быть, независимо от того, сколько ему будет лет, он останется для неё её любимым маленьким мальчиком. Она улыбается своим мыслям, пока не замечает какое-то пятно на его шее. — Ланга, что это такое? — она показывает на маленький тёмный синяк, хотя прекрасно понимает, что это такое. Он хмурится и тянется к воротнику. — Наверное, это Рэки. Мы просто дурачились, — Ланга переходит на английский язык, и ему становится очень стыдно, да так сильно, что хочется спрятаться. — Вы спите вместе? — Было дело, — говорит он безразлично и без малейшего сомнения. О, боги. Этот парень. Она думает о том, как бы на это отреагировал Оливер и что бы он сказал в этой ситуации, хотя, безусловно, как мужчина, он говорил со своим сыном, чтобы Ланга знал обо всём. Ему почти восемнадцать. — Надеюсь, вы используете защиту. — Не всегда. Шлем мешает, а наколенники очень натирают, — он хмурится. — Нет, я имела в виду... — она замолкает и смотрит на фотографию, стоящую на полке, и на новую, рядом с ней, — уже с Лангой и Рэки. Оливеру это определённо понравится. — Ладно, Ланга, — она снова смотрит на сына. — Надеюсь, ты счастлив. — Я счастлив, — его телефон звонит. Он улыбается. Она верит ему.