Жизнь после смерти

— Есения Андреевна, не стоит нам лгать, — начал Седой, — Валерия Денисова, менеджер салона уже дала свои показания. И они говорят не в вашу пользу.  — Да в чем лгать-то? — Есеня поморщилась, — Хорошо, я знала, что Лариса — наша убийца, и хотела посмотреть ей в глаза. Но за дальнейшие ее действия я не в ответе! Или вы хотите меня в доведении до самоубийства обвинить? Она просто представила себе эту картинку и невольно рассмеялась. Она никому не угрожала и не унижала. Максимум, что у них на нее есть — записи камеры видеонаблюдения и показания менеджера. Да с такими доказательствами их обвинение всерьез не воспримет никто! Ну, откуда она могла знать о дальнейших действиях Визажистки? Диплома психиатра у нее нет!  — Вы так и не поняли, — покачал головой Седой, — мы на вашей стороне, и всегда были.  — Ага, конечно, — как она могла верить им, если они допустили смерть Родиона? Она не дура. Отец не мог вытащить Стрелка из застенок без их содействия! Они будут поддерживать ее, пока она полезна и утопят, как только эта полезность исчерпает себя. Такой вот утилитарный подход к человеческим ресурсам. И поделать с этим она ничего не может. — Просто скажите честно, вы ее сразу почувствовали? Установили эмоциональную связь с ней? Есеня посмотрела на «больших начальников» с раздражением. Сейчас, после принятия себя, ей стало значительно проще: душу больше не выворачивала изнутри тоска, а еще появилась уверенность, что Родион остался с ней. Теперь вспоминать прошлое стало значительно проще. И все происходящее вокруг виделось ей в совсем ином свете. Они ничем не могли ей навредить, так почему бы не побыть немного честной?  — Скорее да, чем нет, — и прежде чем Седой смог бы задать следующий вопрос, она добавила, — я не знаю, была ли это разовая акция или будет проявляться на постоянной основе.  — Хорошо, тогда другой вопрос, — Седой встал, поправил свой пиджак и обошел стол, видимо, чтобы говорить с ней не через преграду, — Есения Андреевна, вы… готовы попробовать еще раз? *** Когда она вошла в свой отдел, там уже ждали ее встревоженные коллеги.  — О, а вы тут чего забыли? Или вас тоже под белы рученьки сюда привезли? — Она прошла в кабинет и бросила куртку на стул и направилась к своему рабочему месту. Задерживаться тут надолго она не планировала.  — Мы приехали, как узнали, что тебя задержали, — пояснила Вика, а Есеня удивленно приподняла брови. Забавно, насколько быстро она отвыкла от чужой заботы и дружеского беспокойства. Саша и Женя, словно так и остались в другой жизни…  — Так что там случилось-то? — не выдержал Жека. Он вчера старался не пить, поддерживая супругу, так что выглядел самым бодрым и свежим из всех.  — Лариса Артемьева совершила самоубийство, — пояснила Есеня, — а в предсмертной записке призналась во всех эпизодах. Игорь присвистнул, Вика посмотрела на коллегу с подозрением, а Жека нахмурился.  — А ты тут причем?  — А вот это господа следователи и пытались выяснить!  — И ты точно… — хотела задать очередной вопрос Вика, но ее прервало неожиданное появление в их отделе Седого. Все присутствующие смотрели на «начальника» растерянно, и лишь взгляд Стекловой выражал немой вопрос.  — Есеня, я жду вас у себя в понедельник утром, — мужчина не спешил уходить и с подозрением разглядывал ее коллег, вероятно, пытаясь угадать степень их причастности к делу. Жека, желая его отвлечь, вскочил с места, достав из-под стола знакомый пакет:  — Кстати, ты вчера свои кактусы забыла! Не знал, что ты любишь растения… И Есеня замерла. Не мог же Седой знать о странной привычке своего подчиненного покупать кактусы после каждого убийства? Или мог? Да нет. С чего бы Родиону с ним откровенничать?  — Кактусы? — Седой как-то умудрился оказаться у пакета первым и заглянуть внутрь, а после, уже не спеша, он обернулся и с обвинением уставился на Есеню. Кажется, он все-таки знал… Иначе почему тот факт, что кактуса в пакете было два, так его возмутил?  — Кактусы, — подтвердила Есеня, стараясь выглядеть невозмутимо. Честно говоря, это искреннее возмущение на лице начальника ужасно ему не шло, и выглядел Седой как-то комично. И ей пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не рассмеяться.

***

Второе убийство она не планировала. Она лишь хотела разобраться с тем насильником. Не могла же она оставить все, как есть. А что ее визит окончится так, она даже предположить не могла! По адресу, данному Игорем, женщина обнаружила небольшой домик на два этажа. Лишь взглянув на него, хороший хозяин мог бы точно сказать, что за домиком особо не следили. Хорошей хозяйкой Есеня отроду не была, но отметила и покосившийся забор, и разваливающиеся дорожки, и запустение во дворе. Все это говорило ей, что Алексей Андреевич свой дом не особо любил. Скорее всего, он получил его от кого-то в наследство, но даже мысли о том, что его можно изменить в соответствии со своими желаниями, у него не возникло. Есть такие люди: готовые до посинения жаловаться на свою неустроенность, но ничего не желающие по этому поводу предпринимать. Этот мужчина был именно таким. Есеня не стала останавливаться или оглядываться. Она уверенно открыла калитку и вошла во двор, сделала два шага до крыльца и постучала в запертую дверь. Алексей Тихонов никого не боялся. Он рывком распахнул дверь, а, увидев на пороге молодую женщину, лишь немного удивился:  — Добрый день! Вам чего? — Голос мужчины выражал искреннее недоумение, и Стеклова поняла: он ее не узнал. Почему? Что изменилось в ней такого? Прическа и макияж? Должно быть забавное зрелище она собой представляла: вечерняя прическа и макияж со спортивной одеждой. Впрочем, и сам мужчина сейчас, при свете дня выглядел как-то иначе. Стеклова вспомнила, как встретилась с ним взглядом в клубе, прежде чем сбежать оттуда. Тогда он казался ей абсолютно бесцветным. Позже, когда он на нее напал, сознание раскрасило его фигуру в черные и красные цвета — так ее разум воспринял угрозу, исходящую от него. А сейчас перед ней был абсолютно обычный русоволосый мужчина с короткой стрижкой средней комплекции, в трениках и какой-то грязной майке. Он не выглядел сильным, не было в нем и ничего угрожающего или опасного. Но что-то все же не позволяло Есене расслабиться и заставляло держать руку ближе к оружию. Наверно, воспоминание о том, как этот вполне обычный человек едва ли не изнасиловал ее в переулке.  — Здравствуйте, — Есеня мило улыбнулась, — я хочу предложить вам путешествие по нашей Родине! Все абсолютно бесплатно, включая проезд и еду.  — Меня это не интересует! — Он попытался захлопнуть перед ней дверь, но не преуспел: ему помешали.  — Вас это обязательно заинтересует, как только вас посадят лет на десять, — женщина посмотрела прямо мужчине в глаза и ухмыльнулась.  — Как посадят? — Изумился он, — Я же ничего не сделал!  — Совсем-совсем ничего? — Уточнила она с любопытством, чуть склонив голову.  — Эээ, — замялся тот.  — Ну, раз «эээ», то пошли поговорим! — Она втолкнула мужчину в его собственный дом, и Алексею ничего не оставалось, как провести странную женщину в кухню. Здесь было грязно. Нет, в раковине не стояла гора посуды, и мусор не валялся на всех плоских поверхностях. Просто кафель был обильно залит желтыми масляными пятнами, вытяжку, судя по ее виду, давным-давно никто не мыл, плита была покрыта коричневыми разводами, а занавески были не источником уюта, но одним большим пылесборником. Есеня села на относительно чистую табуретку и уставилась на своего неудачливого насильника, который уже устроился напротив. Предложить гостье чаю или хотя бы воды он даже не подумал.  — Ну, рассказывай, как ты до такого дошел! — Женщина поставила локти на стол и подперла ими подбородок.  — До какого? — Прикинулся тот дурачком.  — Ну, кому ты врешь-то? — Она повысила голос, — Не помнишь меня, да? А я вот тебя хорошо помню! Алексей был растерян: он хмурился и качал головой, будто пытаясь уловить какую-то мысль, что постоянно ускользала из его сознания.  — И как ты улепетывал тоже помню! — Дала ему подсказку Есеня и внимательно наблюдала, как растерянность на лице ее собеседника сменяется пониманием, а потом и узнаванием. И в этот момент что-то в нем словно переключилось. Любой намек на робость, присутствовавший в нем до этого момента, исчез, будто его и не было. Его скулы обозначились четче, а в глазах вспыхнуло что-то, чему названия женщина подобрать не могла. На губах его заиграла хищная ухмылка.  — Что, дорогая, хочешь продолжить начатое? — В голосе вдруг проявились знакомые чуть хрипловатые нотки, и Стеклова на мгновение будто перенеслась в ту ночь. Она вновь ощутила запахи бензина и свежести, парадоксальным образом умещающиеся в одном воздухе, а еще ощущение бесконечной беспомощности и отчаяния, охвативших ее в тот момент. Но крохотное движение, солнечный блик на поверхности подоконника, и женщина вернулась в свою реальность, где она уже не беспомощная жертва, нет, она охотник, забравшийся прямо в логово зверя. Есеня вновь взглянула на Алексея, но теперь иначе. Нутром — так это называл Родион. Сейчас она четко видела за агрессивным мужчиной маленького мальчика, чья мать была пьяницей и шлюхой. Она не работала, не заботилась о сыне, не стирала ему одежду и не готовила ему еду. Если она приносила домой что-то вроде пакета кефира или буханки хлеба, тогда для маленького Леши наступал праздник. Вечно голодный, грязный и неопрятный — у него не было друзей, в школе его дразнили, а за любой проступок мать его избивала. В таких условиях трудно вырасти нормальным, а Леша к этому особо и не стремился. Спасением для него стал дом деда, который оставил все свое наследство внуку, минуя собственную дочь. Почему дед не забрал его к себе, Леша не знал. И винил старика во всех своих бедах. А в какой момент Алексей возненавидел мать, он и сам не знал. Просто однажды, увидев заигрывающую с ним девушку, понял, что она на нее очень похожа. И он поступил именно так, как хотел бы поступить с ней: унизил, избил ее и выбросил на улицу. Так и появился на свет очередной монстр. Как наяву перед Есеней пролетали долгие ночи, полные угара, а еще множество девичьих лиц, искаженные страхом и болью. Как такой неосторожный Алексей еще не попался правоохранительным органам, она не понимала. Но теперь Стеклова знала точно: отпустить его на свободу она не может никак. Пребывая в своих мыслях она даже не заметила, как Алексей встал на ноги и обошел стол. Сейчас он стоял прямо рядом с женщиной, возвышаясь над ней, подобно башне.  — Не делай глупостей! — сказала она, уже зная, что никакие увещевания и уговоры не помогут образумить мужчину, чье эго она так неосмотрительно задела. Теперь ему хочется взять реванш, доказать себе, что она никто! Мужчина схватил ее за плечи, поднял со стула, и ударил ее спиной о стенку. В этот раз Есеня была готова к удару и не растерялась. Она смотрела на своего врага, и ощущала на языке вкус крови и ярость. Вот только эта ярость была не похожа на ту, что была прежде, она не жгла сознание раскаленными иглами, не лишала способности мыслить, нет. Теперь это была ледяная ярость, обострившая ее восприятие до предела. В сознании отчетливо проявилась мысль, что Бергич ему уже не поможет. А значит, выход был лишь один…  — Жди, — словно наяву услышала она, а ее рука незаметно скользнула в карман куртки. Мужчина медленно приближал свое лицо к ее. Сейчас у него не было ножа, и Есене вдруг стало интересно: на что он вообще рассчитывает? Нет, понятно, что помощь ей тоже никто не окажет, но разве она не доказала, что способна справиться с ним сама? Видимо, ему это очевидным не казалось. Алексей искренне наслаждался своим преимуществом: он оперся одной рукой в стену, «заперев» жертву в углу, между стеной и столом, и потянулся к ней другой рукой.  — Жди! — Вновь прозвучало в ее сознании, и Есеня улыбнулась, глядя зверю в глаза, и чуть подалась вперед, немало удивив тем самым мужчину. Когда он поверил, что именно за этим она пришла, когда решил, что женщина теперь в его власти, она услышала долгожданное:  — Сейчас, — и ее рука с новеньким ножом, так непохожим на старый, взметнулась вверх — прямо к шее насильника, и брызнула кровь. Стеклова стояла возле стены и смотрела, как корчится перед ней на полу Алексей Тихонов, тот, кого в прессе давно обозвали «серым маньяком», за его любовь к этому цвету в своей одежде. Она не испытывала удовольствия, наблюдая за ним, но ощущала чувство глубокого удовлетворения. Словно она сделала противное и нудное дело, которое давно уже нужно было завершить. Это чувство заставляло ее стоять и наблюдать, как от потери крови слабеет мужчина, как его хватка на собственной шее ослабевает, как стекленеют его глаза. И лишь когда перед ней оказалось обычное тело, она выдохнула и перешагнула через труп, чтобы поискать ванную и попытаться спасти свой макияж, а после тщательно стереть отпечатки пальцев со всех поверхностей и, не забыв забрать нож, удалиться из дома и с этой улицы незамеченной. До дня рождения Жеки осталось совсем немного времени, не хотелось бы опаздывать! Да еще и часы нужно забрать, успеть бы все… *** Но рассказывать все это коллегам или тем более Седому, она не планировала, так что на ее лице сама собой возникла очередная совершенно невинная улыбка:  — Да, хотела купить один кактус, но потом увидела этого красавца, — Есеня вытащила горшок с растением, показавшийся всем абсолютно обычным (а он и был абсолютно обычным), — и не смогла устоять, представляете? Седой, и даже ее друзья, хоть и не знали всей подоплеки, смотрели на нее со скепсисом. Стекловой стоило больших трудов не рассмеяться, выдав себя с потрохами. Она пожала плечами, мол «не верите — не надо», и убрала кактус обратно в пакет.