Как помочь больной скотине

Спустя полчаса тишины, Эрен все не заводил разговор, со спокойствием удава выкуривая одну сигарету за другой. - Эрен, милый, мы скоро вернемся! - воскликнул он и заливисто засмеялся, когда Райнер вздрогнул от неожиданности. После всплеск эмоций сменился на равнодушие. - это были последние слова моей мамы перед тем, как я провожал их машину, махая ей. Твой отец убил их, понимаешь? - Это была случайность… - попытался вмешаться в его монолог Райнер. Будто снимал ответственность, именно так звучали его оправдания в глазах Йегера. Эрен тяжко вздохнул, как будто тысячи раз слышал это на слушании дела по вердикту судьи и адвоката. Это было правдой, но разве это умаляло поступок отца Райнера? Он мог свернуть раньше перед другой легковушкой, но почему именно его родители были вынуждены оказаться в этой, на этой дороге? - Понимаешь, суть не в том, что это было случайно. А почему это были они? И тут Райнер осознал. Под пронзительными, поглощающими глазами Эрена ему пришло озарение насколько тот был помешан. В один миг Эрен стал расплываться перед ним, смешиваться в одну темную палитру и только зеленые омуты оставались висеть немой картинкой перед его взглядом. Как нерешенное дело, как проклятый призрак ушедших в прошлое событий, он оставался перед ним константой, этот образ бередил затягивающиеся раны в его мире. - Но тогда, на поле… ты же Эрен Крюгер? Твои документы верны… Ты солдат Марлии - Эрен Крюгер. Ты просто тронулся умом, поэтому докучаешь мне, потому что спас меня. У тебя никого нет, поэтому ты приходишь сюда. - Райнер… Ты действительно так наивно думаешь? После всего что было, ты действительно смиряешься с тем, что это было чистое стечение обстоятельств - я и ты? Не будь дураком, ты уже догадался. Признай это и скажи себе правду. А тот взаимен колебался как обычно, и Эрена это давно не раздражало. Жизнь по всем ним прошлась, тяжело чеканя шаг, сложность состояла только в том, что терпение, сохраняемое на протяжении всего его пути, становилось тоньше нити. Внутри вовсю закипало то триумфальное чувство завершения, которое, казалось бы, давно было погашено и утеряно на вымощенной тяготами дороге. - Этого не может быть… - Браун отвернулся, лишь бы того не видеть. Несмотря на бесспорную истину, как забавно, из уст безумца она звучала вполне резонно, но он не хотел показаться еще слабее себя настоящего и дать бразды правления этим странным диалогом в руки самозванца давно усопшего Крюгера. Эрен выдохнул и поднялся со своего места. Он подошел к Райнеру на стуле и положил ему на плечо свою тяжелую ладонь. - Ладно, это неважно, что ты скажешь. Ты же понимаешь в каком положении оказался? Я не могу тебя отпустить. И ты не можешь. И все это, - он сделал неопределенный жест рукой, охватывающий всю комнату перед ними. - не наш выбор. Ты не можешь избавиться от меня даже в своих мыслях, да? Этот долг передо мной и вина будут преследовать тебя вечно, а я буду напоминать об этом. - Это все из-за родителей? - Не только. Я так жалок, что кроме них мне не за что было цепляться в этой жизни. Мои друзья погибли на войне, кажется, все до единого. Ничто не напоминает о прошлом с тех пор, кроме этих мыслей. В этом прошлом была вся моя жизнь. Остался только ты, Райнер, воспоминание. - Неужели никого не осталось? - Это неважно. Он запутал руку в его коротко стриженной голове, легонько потянул на манер “туда-сюда” и втянул носом запах, припав к макушке. Закрыл глаза, погружаясь, от Райнера пахло чем-то приглушенным пыльным, как черствый хлеб и пороховой дым с дула после выстрела. Смутные эмоции не покидали обоих, каждый думал о своем, но в особенности обоих не покидала мысль “что” же сложится дальше из “них”, придут ли они к последнему решению, или каждый так и будет преследуемым страхами и чувством безысходности? - Может быть когда-нибудь это решится. Уверяет их обоих Эрен, но не видит ни одного выхода. Зик курил на кухне. Он привык это делать до того как появился Эрен. А после перестал, не желая еще больше таскаться с калекой по больницам. Хотя вариант, что тот сдохнет быстрее от перегара, ему иногда мечтался. Он и перестал уже считать сколько времени прошло с ухода Эрена. Это каждый раз его беспокоило, ибо что ему делать, если он не досмотрел, а труп брата нашли замерзшим или в речке, или мало ли где еще? Не хотелось попадаться. Не хотелось ничего. План насчет разрешения конфликта между Парадизом и Марли трещал по швам. Маленькие шажки в виде гуманитарной помощи никак не способствовали делу и настроению, и Зик подумывал свернуть все к чертовой матери, но пока было стыдно сдаваться не столько перед собой, сколько перед ребятами. Те все еще верят в их команду и восхищаются с открытым ртом. Знал бы Зик во что ввязался, то никогда бы не взял Эрена под опеку, столько хлопот с ним. Он бросил окурок в открытое окно и ушел спать. Было заполночь. Ночью послышались скрипы половиц. Открытая дверь, кто-то подошел со спины. Эрен. Лег медленно, стараясь не шуметь. От него пахло сигаретами. Хорошим табаком, не тем, который в последнее время курит старший, стараясь экономить. Он не узнавал куда ходит брат, если тот все еще приходит. Но сейчас поздние возвращения надоели, и он спросил охрипшим сонным голосом: - Где ты был? - У друга. Который спас меня, я говорил. Не бери в голову. Спи. Зик закрыл глаза, не желая больше разговаривать. Он поговорит с ним утром, если будет время, или пока тот не выскользнет из квартиры как обычно. Охваченная чужим теплом спина напряглась, когда Эрен обнял его, положив руки на живот. - Отодвинься. - Мне холодно. - Ты не ребенок. Отодвинься, или выкину тебя из комнаты. - У нас и дальше будут такие отношения? Зик поднялся на локти, фокусируя на брате взгляд в темноте комнаты. - Какие “отношения”? - Столько времени прошло, а ты до сих пор открещиваешься от меня. Может пора привыкнуть, что отец любил меня больше? Это не моя вина, в конце концов. - Это и не твое дело. Выходи. - Зик, что сделает полиция, если узнает, что инвалида выгнал опекун? - Выходи из комнаты и спи у себя, - он встал с кровати, хватая парня за плечо. - будешь до меня доебываться ночью - прибью, и никакая полиция не найдет. Эрен не сопротивлялся своему выдворению. Скорее его промелькнувшая в лице грусть также не была замечена взглядом, который не был обращен на него. И наверное никогда не будет. Пока Эрен безуспешно пытается подступиться к строптивому родственнику. Захлопнутая перед глазами дверь послужила ему кроватью на ближайший сон. Простояв так несколько секунд, она снова открылась, Зик кинул ему его подушку и снова заперся. Хмыкнув, Эрен подбил ее понадежнее для мягкости и лег почти в проеме, съежившись. Идти к себе сегодня не хотелось, он почти чувствовал полное одиночество, и сделать шаг от двери назад было не в его силах. Холод, пронизывающий до костей и тянувшийся по полу тонкой вездесущей нитью как смерть, успокоил его горящее сердце и расслабил, погружая в сон. Эрен никогда не засыпал настолько быстро, ощущая на задворках сознания как внутри становится пусто, абсолютно спокойно.