Всегда держитесь за руки

      Сквозь сонную пелену Моно вдруг услышал трескающийся шум. С трудом разлепив глаза, он медленно сел и осмотрелся. Зрение после продолжительного сна восстановилось не сразу, но это не помешало мальчику точно определить, что треск доносился с улицы. Подобные звуки в Бледном Городе обычно не ознаменовывали ничего хорошего, и Моно это прекрасно знал.       Осторожно слезши с лежанки, он оглянулся на Шестую. Что-то было не так, что-то изменилось. "Она что, стала меньше?" - неожиданно отметил мальчишка, рассматривая свою спутницу. В любой другой момент Моно бы начал размышлять, как и почему это произошло, но сейчас ему было не до того. Нужно было узнать, откуда исходил звук, всё же от этого серьёзно зависела их безопасность. Мальчик резво подбежал к дыре и выглянул наружу, и в тот момент увидел то, что менее всего желал лицезреть. У стены стояло несколько включённых телевизоров, и к ним уже со всех ног бежали умалишённые зрители. Дёрнувшись, Моно тут же побежал будить Шестую. Пусть желаемым объектом зрителей были вовсе не они, находиться рядом с этими созданиями всё же было не самой лучшей затеей. "Как я мог не заметить эти..эти ящики?" - бурчал мальчишка, стараясь растолкать спутницу. Вскоре потраченные усилия принесли свои плоды и девочка медленно поднялась с лежанки, недоумевающе обернувшись на Моно и недовольно промычав.       - Шшш, тихо, - прислонив палец к своим губам, прошептал мальчик, - прости, мне пришлось тебя разбудить. Нам нужно уходить как можно скорее.       Как-то выражать своё несогласие Шестая не стала. Подтянув к себе шкатулку, уже делая это с небольшим усилием, она поплелась за мальчишкой, как и всегда.       Перед тем как вылезти из дома, Моно осмотрелся. Как и ожидалось, зрители уже столпились перед барахлящими экранами, но мимо них всё ещё можно было осторожно прокрасться. Подозвав к себе девочку, он указал ручонкой на их дальнейший путь и стал аккуратно пробираться вперёд. Вперёд... Вот только стоило ли? За толпой взрослых, там, впереди, их вновь ожидал узкий тёмный проулок меж многоэтажек, с крыш которых падали безжизненные тела. Но как бы то ни было выбор у детишек был небольшой. Или же?       После прохождения нескольких метров Моно вдруг ощутил у себя под ногами холодный металл. Опустив взгляд, он увидел край поваленного забора. Похоже, зрители выбили его, когда рванули на шум включённых телевизоров и, пожалуй, это был первый и последний раз, когда мальчик был благодарен этим созданиям. Ведь только благодаря им малышам открылся ещё один проход.       Прежде всего, Моно тщательно оглядел всё в новом проулке. Впереди виднелись несколько мусорных баков, пару деревянных коробов и штук пять зомбоящиков, трое из которых были сломаны и, видимо, сравнительно недавно. "Похоже, там впереди тоже забор, - обследовал местность мальчик, - но рядом очень много всяких вещей, наверное, можно будет перелезть. Только вот эти телевизоры.. они ведь точно тоже включатся, хотя пока всё тихо. Ну, может мы успеем до этого момента. Это ведь лучше, чем идти, когда на тебя падают...не совсем живые, верно? Да?" Стараясь успокоить себя и убедить в том, что принято правильное решение, мальчик глубоко вздохнул и выпрямил спину. Он посмотрел на зрителей позади, на Шестую, и только после этого повёл её вперёд, при этом оборачиваясь чуть ли не через каждые пол метра.       Всё происходящее постепенно вынуждало его быть ещё более настороженным и аккуратным, как будто раньше его осторожнечеств было мало. Хотя, возможно, и так. Всё же в Бледном Городе осторожность никогда нельзя было назвать "лишней". Это место — холодное, тёмное, противное и гнетущее, попросту ужасное — населяли не менее ужасные существа. И ни с одним из них, находясь рядом, нельзя было расслабляться, нельзя было терять бдительность. От вечного ощущения преследования, от чувства того, что тебя в любой момент съедят или попросту сотрут из этого мира, можно было сойти с ума. И только хрупкое осознание того, что чуть позади плелась девочка, с которой они вместе прошли через столько опасностей, спасало Моно от безумия и отчаяния. Он не один, и он будет бороться ради неё до самого конца. Ему, такому крохотному и слабому, лишь только одна эта мысль придавала столько сил, что абсолютно все трудности начинали казаться преодолимыми.       Подойдя к забору, Моно начал примечать, как бы было лучше перелезть. "Впрочем, если забраться на ящики, а с них прыгнуть и зацепиться за мусорный бак, то всё должно сработать, - размышлял он, - это не так сложно, как я думал". Стоило только мальчику развернуться, как в сером проулке резко блеснули экраны. И кошмар стал повторяться вновь. Раздался звон разбитого стекла, из окон дома повываливались несколько взрослых, которые со свойственным им кряхтением тут же подползли к заработавшим телевизорам. Моно всего передёрнуло. Стой они с Шестой на метр или полтора ближе, столкновения со зрителями было бы не избежать, а ощущение это, очень мягко говоря, не из приятных.       Девочка вдруг занервничала, мечась из стороны в сторону, из-за чего мальчишка твёрдо решил, что медлить и колебаться больше нельзя.       - Шестая, подойди сюда, - плавным взмахом руки подозвал её к себе Моно, и та послушалась, - смотри, нужно забраться на этот мусорный бак и с него уже будет легко слезть на другую сторону, поняла? Давай, ты первая, а я прослежу, чтобы никто из этих, - он указал на несколько взрослых у экранов, - не подошёл ближе, хорошо? Всё получится!       Внимательно выслушав мальчика, Шестая качнула головой и принялась исполнять данные ей указания. Всё же уменьшение в размере заметно сказалось на её ловкости. Похоже, ей стало удобнее взбираться на что-либо да и передвигаться в целом, и было бы ещё лучше если бы не одно "но". Всё же подтянуться одной рукой было достаточно сложно, учитывая, что вторая была занята шкатулкой. "Шестая, а может..ты оставишь шкатулку? - робко предложил Моно, но, услышав озлобленное рычание, тут же замотал головой, - л-ладно, ладно, как скажешь, просто..тебе было удобнее". Но что бы ни говорили, перелезть через забор Шестой удалось вместе со своей музыкальной коробочкой.       Мальчик глубоко вздохнул. Теперь его очередь. Удостоверившись, что никто из зрителей не оторвался от телевизора, мальчик с тихим кряхтением забрался на ящик. Немного раскачавшись, он прыгнул, крепко вцепившись пальцами в крышку мусорного бака, и, приложив усилие, подтянулся. Дело оставалось за малым — забраться на сам забор и потом спрыгнуть вниз. Забравшись на перекладину, к которой была прибита металлическая пластина, мальчишке потребовалось немного времени, чтобы восстановить равновесие и ненароком не свалиться назад. Удостоверившись, что Шестая сидит и ждёт его, Моно немного продвинулся в сторону по забору и уже собрался спрыгнуть к ней, но не тут-то было. Завывая, налетел сильный поток ветра, заставивший мальчика рефлекторно закрыться руками, из-за чего он в тот же момент полетел вниз.       Пару минут Моно пролежал на сырой земле, ощущая лишь отвратительную боль в затылке, будто кто-то с силой ударил по голове. Когда же картинка перед глазами прояснилась, малыш осторожно сел и оглянулся. Он всё ещё был на стороне со зрителями. Что-то недовольно пробурчав себе под нос, мальчик медленно поднялся на ноги. С лодыжки текла кровь. Ребёнок подметил, что, видимо, во время падения таки зацепился за тот предательски торчащий гвоздь, причём той самой больной ногой. Неприятно щипало, но это было не самой большой проблемой. "Если я попытаюсь залезть ещё раз, то, - осматривал лодыжку Моно, - я вновь упаду, я не смогу теперь забраться. Эх, надо было действовать быстрее!!" Мальчишка рассерженно топнул ногой, но сразу же пожалел о содеянном. Куда хуже было то, что вся эта ситуация ни на шутку перепугала Шестую. Она громко хныкала и с определённой периодичностью колотила забор, будто желая выбить его. Но всё же сил у неё поубавилось, и преграда хоть и пошатывалась время от времени, падать всё же не собиралась. - Шестая, всё хорошо, я цел! - складывая ладошки рупором, воскликнул Моно, - Правда, мне придётся найти другой путь, чтобы перебраться к тебе. Это будет быстро, я обещаю!       Спустя пару мгновений девочка затихла. Доверилась. А малыш начал усердно думать. Пусть он и обещал сделать всё быстро, у него не было абсолютно никаких вариантов, как можно было попасть на ту сторону. Переместиться с помощью телевизора? Этот вариант Моно отмёл сразу. Во-первых, не было возможности, перед всеми ближайшими работающими экранами сейчас толпились зрители. Во-вторых, его могло телепортировать в какое-нибудь ещё более далёкое от Шестой место. Ну, и, в-третьих, мальчик попросту не желал прибегать к этим силам. Он не понимал их, он их боялся, и если тогда, находясь в состоянии длительного аффекта, у него выходило телепортироваться и даже сражаться с помощью этих способностей, то сейчас Моно ровным счётом совершенно не понимал, как это должно работать, и, пожалуй, не хотел понимать.       В поисках вариантов прохода мальчишке пришлось приблизиться к взрослым, чтобы получше осмотреть местность. Вдруг бы нашлась какая-нибудь лазейка. Моно передвигался фактически беззвучно, опасаясь, что в один момент кто-нибудь из них решит обернуться. И тогда бы уже нельзя было миновать ужасной пульсирующей боли, начинающейся в голове и медленно разливающейся по всему телу, которая будто разъедала тебя изнутри, желая превратить в горстку пепла.       Наконец ему на глаза попалась полуразвалившаяся входная дверь, притаившаяся там, неподалёку от телевизоров. "Если повезёт, то комнаты могут оказаться соединены, и через одну из них можно попытаться выбраться к Шестой, - размышлял мальчик, - стоит попробовать". Не теряя времени, он быстро ринулся к дверному проёму и прошмыгнул внутрь.       Запылённое внутреннее убранство мало чем отличалось от всех остальных, что ребёнок видел раннее. Полуразвалившаяся мебель, валяющаяся на полу старая одежда, подранные стены. На тумбе рядом с диваном неаккуратной стопкой лежали детские рисунки. Моно было бы любопытно взглянуть на них, но не сейчас. Почти сразу же ему на глаза бросилась приоткрытая дверь, удивительно расположенная в нужном мальчику направлении. В какой-то момент он даже заподозрил что-то неладное — ну, не могло же быть всё так просто! Тихонько подойдя, мальчишка слабо навалился на дверь и почти сразу же упал вперёд, а она медленно отворилась, коварно скрипя. Перед Моно открывался узкий коридор, не слишком длинный, но от этого не менее жуткий. Все стены были изрисованы множеством изображений сигнальной башни, маленьких странных человечков и глаз, которые смотрели на мальчишку отовсюду, даже с потолка. По спине малыша прошёлся противный холодок. Он замотал головой и, быстрее поднявшись на ноги, пошёл к своей следующей цели — уже успел увидеть впереди ещё одну дверь.       Стараясь не обращать внимания на странные звуки позади, на скрипучие половицы, Моно двигался дальше, пока краем глаза среди символов на стене не заметил знакомую тонкую фигуру. Возможно, в этом не было ничего странного, но мальчика всё же кое-что смутило. "Он один," - невзначай вслух произнёс малыш, дотрагиваясь пальчиками до нарисованного силуэта. В этом коридоре это было единственное изображение Тощего, и он сам, создание этого мира, его неизменная часть, будто бы был окружён, загнан в угол этими глазами и волнами сигнальной башни. Внутри Моно что-то противно сжалось. Он ощущал, как всё в этом мире давило на него сверху с ещё большим усилием. "Неужели, он чувствует то же самое? Или..чувствовал?" - проскочила мысль в голове мальчишки, когда он уже подходил к двери. Но, пожалуй, Моно больше взбудоражил даже не этот вопрос, а осознание того, что он только что сравнил себя с Тощим, признал, что в чём-то маленьком, но они всё же похожи. Жуткое создание Бледного Города, похитившее и изуродовавшее Шестую, и он, маленький мальчик. Мысль об этом слишком ярко выбивалась среди остальных в голове Моно, но попытки допрыгнуть до дверной ручки удачно её заглушали. С больной ногой это, казалось бы, простое действие, исполненное уже сотню раз, стало весьма проблематичным. Мальчик пробовал и пробовал, упрямо поднимаясь на ноги из раза в раз, пока наконец у него не получилось. Под весом ребёнка дверная ручка со скрежетом опустилась. Теперь путь был открыт.       Маленькая комнатка с потрёпанными игрушками, расставленными по углам, разбросанными по полу мелками и сундуком у окна, похоже, являлась детской. Не придав ничему из этого большого значения, Моно подошёл ближе к окну. "До него тоже нужно долезть, - грустно вздохнул мальчишка, - но тут не так высоко, а к сундуку можно подтащить игрушки, их тут много, по ним будет удобнее взобраться. Я всё сделаю, это не сложно". Приметив места, где валялись самые большие плюшевые зверята, он начал таскать их по одному к сундуку, наваливая рядом горкой. Подбирая последнюю, мальчик вдруг замер, выпрямившись. Он-то и не заметил сначала, что здесь стояло зеркало. Малышу ведь и особо не выдавалось возможности видеть своего отражения раньше, отчего на пару мгновений он даже как-то опешил. Лохматый. Пальцы рук и ног красные из-за царапин, мозолей и заноз. Чёрт знает, в чём таком чёрном были перемазаны его одежда и маленькое личико. В таком образе он удачно сливался с местностью Бледного Города. И только глаза не были запылёнными. Они были яркими, живыми.       Из открытого окна хлынул поток ветра, да такой силы, что сдул шляпу, висевшую всё это время на раме зеркала, прямо на голову Моно. От неожиданности мальчик чуть дёрнулся и схватился за края головного убора, чуть приподнимая его. Зеркало коварно, и в отражении мальчишка увидел уже не себя, а Тощего Человека. У ребёнка встал ком в горле. Пошатнувшись, он попятился назад и закрыл лицо руками.       - Н-нет, это не правда! - заикаясь, старался успокоить себя Моно, - я не похож на него, я совершенно на него не похож! Это всё ложь! Ложь!!       Мигом отбросив шляпу куда подальше, мальчик утёр рукавом слезящиеся глаза. Что-то внутри него вдруг щёлкнуло, какое-то странное неприятное чутьё. Зажмурившись, Моно резко хлопнул самого себя по щекам, возвращаясь в реальный мир и в реальное время, и сердце его тут же ушло в пятки. С улицы доносился молящий крик Шестой.       Ни о чём более не думая, наплевав на боль, мальчишка тут же побежал к окну и взобрался на подоконник почти моментально. Кто-то напал на неё. Она в опасности. Это было единственное, что сейчас крутилось в его голове. Выпрыгнув из окна и приземлившись, Моно тут же осмотрелся. Неподалёку от него толпились зрители, а в их окружении, закрываясь руками, из последних сил стараясь хоть как-то спрятаться, сидела Шестая.       Небывалая злость охватила мальчика, в ушах его раздался белый шум, и всё пространство вокруг начало искажаться, капли дождя замедлялись. Он вдруг неестественно громко крикнул, обращая внимание взрослых на себя. Безмозглые твари тут же обернулись и ринулись к нему, будто бы определяя малыша как более желанную жертву. Дождавшись, когда существа подойдут поближе, Моно вдруг на рефлексе выставил руки перед собой, и по земле тут же прошлась странная дрожь, сбившая с ног некоторых из зрителей, но те достаточно быстро поднялись снова. Тогда мальчишка слабо сжал свои пальцы. Существа вдруг замерли, будто не способные пошевелиться, а потом медленно стали сгибаться, скукоживаться. Они дёргались, как заедающие программы в телевизоре, в ужасе вереща. Моно желал скомкать их и выбросить, как ненужные бумажки. И всё же его силы пусть и были огромны, они не были безграничны, поэтому в какой-то момент отступили, отпуская его бедный разум. Зрители попадали на землю, а те немногие, кто ещё стоял на ногах, кинулись прочь от маленького мальчишки, провожавшего их изумлённым взглядом.       На мгновение наступило облегчение, но оно очень быстро сменилось страхом и нежеланием верить в произошедшее. Этот белый шум в ушах, это искажённое замедленное пространство, эти помехи - всё это было силой Тощего. Она была абсолютно такой же. Моно задрожал, опустив взгляд на свои руки. Те руки, из которых только что вырвались эти ужасные способности. "Н-неправда, я не такой же как он, - шептал мальчонка, - э-это неправда, неправда!". Глаза постепенно стали застилать слёзы. Больно. Моно ни за что не желал верить в то, что он так похож на создание из своего кошмара. Однако с каждым разом он убеждался в этом всё больше. Нельзя отрицать очевидное, но сейчас мальчишке очень этого хотелось. Хуже могло быть только одно.       Утерев лицо рукавом, Моно обернулся к Шестой. Она сидела, не отрывая от него взгляда, ещё более напуганная.       - Э-эй, Шестая, - тихо позвал мальчик, делая пару шагов вперёд и протягивая к ней свою ладонь, - всё хорошо, теперь всё в порядке..       Но девочка не желала его слушать. Испуганно закричав, она стала отмахиваться от него руками и пятиться назад, вжимаясь спиной в злосчастный забор. Те помехи никогда не покинут её память, и теперь Шестая ни за что не позволит их источнику приблизиться к ней. Больно. Страшно.       Моно чувствовал, как постепенно раскалывается на куски. "Я стал монстром для неё," - констатировал он, опустив голову. Слёзы продолжали скатываться по щекам, а перед глазами не было ничего. Лишь испуганная спутница, отползшая в угол, подальше от него.       - Прости, Шестая, - заикаясь произнёс мальчик, и после побрёл прочь.       Девочка не сразу подняла голову на его слова, а когда осмотрелась, то поняла, что рядом уже никого не было. Не было того мальчишки, который несмотря ни на что желал её защитить. Шестая замычала, будто стараясь произнести имя своего друга. Да, друга. Пожалуй, его и правда можно было таковым назвать всё это время. Он был её единственным другом, который теперь ушёл. Ушёл, потому что она его боялась. Боль, злость и обида разрывали Шестую. На себя ли она злилась или на то, что снова осталась одна? Девочка не могла понять. Затуманенный изувеченный разум не давал ей этой возможности. Она взглянула на валяющуюся рядом шкатулку. Музыкальная коробочка почему-то вдруг стала для неё не такой ценной, какой была ранее. Однако Шестая с усилием подтянула её и прижала к себе. Что уж делать, если это осталось единственной вещью, которая позволяла почувствовать себя спокойнее. Теперь ведь никто не погладит по руке чтобы успокоить, не утешит, не скажет, что всё будет хорошо. Она отказалась от всего этого сама. Удивительно, но это была единственная мысль, которую, даже будучи не совсем "собой", Шестая чётко осознавала. Девочка могла лишь только сжаться посильнее и закрыть глаза, слушая мелодию, которую она уже знала наизусть.       - Эй, пс, - тихий ласковый шёпот заставил Шестую встрепенуться и быстро поднять голову.       В нескольких метрах от девочки стоял Моно. Он старался держаться на расстоянии, на котором, по его предположению, не будет её пугать. Мальчик обеспокоенно рассматривал спутницу, прижимая к себе кипу старой одежды.       - Я...я же сказал, что не брошу тебя, - мальчишке тяжело было подобрать правильные слова, - я понимаю..то, что ты видела...то, что я сделал, это испугало тебя, но..но я ни за что более не буду пользоваться этими силами! Я хочу защищать тебя, а не пугать, понимаешь? Поэтому такого больше не повторится.       Неловко переминаясь с ноги на ногу, Моно опустил голову.       - Если тебе от этого становится хуже, то я не буду настаивать на том, чтобы остаться, но...позволь помочь тебе с раной. Пожалуйста..       Шестая посмотрела на него, а потом на свою руку. Запуганная, она тогда и не сразу поняла, что на её кисти появилась кровоточащая рана. Именно что "появилась", так как не было понятно, когда именно она успела её получить.       Некоторое время Шестая сидела, не двигаясь. Моно уже начал было думать, что так она выразила свой отказ. Однако после недолгого ворочания девочка протянула ему свою руку. Улыбнувшись, мальчик тут же подошёл ближе, выбирая из всех набранных элементов одежды самые чистые. За неимением бинтов приходилось довольствоваться тем, что есть. Впрочем, белая рубашка вполне себе сгодилась в качестве повязки. Осторожно перевязывая руку, Моно то и дело поглядывал на свою спутницу, не больно ли ей. Он всё же был человек, и в отличие от монстров Бледного Города, которых не заботила боль других, мальчик к этому был крайне чуток.       Закончив перевязку, малыш облегчённо выдохнул и утёр лоб. Взглянув на Шестую, он тихо произнёс с грустной улыбкой: "Главное, чтобы ты была в порядке". Он отступил назад и уже намеревался уйти, как вдруг тонкие пальцы девочки ухватили его за край пальто и подтянули обратно. Пускай у него были эти силы, пускай они её пугали, но зато с ним она не будет одинока. А Шестая ни за что не хотела быть одна. Она хотела, чтобы он гладил её по руке чтобы успокоить, утешал и говорил, что всё будет хорошо.