Шербет

— Вы хотели меня видеть, шехзаде? — вынырнув из глубоких раздумий, Мустафа тяжело вздохнул и взглянул на Ташлыджалы, стоявшего перед его столом. — Мне снова снятся кошмары, — он гулко кашлянул. — Я не знаю, из-за чего, и поэтому хочу, чтобы ты помог разобраться с этим. На лице Яхьи мелькнула тень недоумения. — Могу узнать, каким образом? — он стоял в отдалении от него, слегка опустив плечи. В его бесцветных глазах плескалось прежнее спокойствие. — Каким образом? — Мустафа встал из-за стола и сделал несколько шагов вперед. — Разве не ты должен предлагать мне варианты? — Прошу простить меня, шехзаде, — склонил голову Ташлыджалы. — Но, прежде чем поговорить о них, я бы хотел задать вам один вопрос, — он опустил взгляд и увидел, как тень шехзаде медленно приближается к нему. — Какой? — Мустафа замер в нескольких шагах от него. Яхья взглянул на него. — Почему, когда вам снится кошмар, вы произносите имя покойного шехзаде Мехмеда? С того вечера, на котором Мустафа принимал гостей, прошло две недели. За это время он снова вернулся к тому тревожному состоянию, из которого его всеми силами пытались вывести. От внимания Ташлыджалы не ускользало то, что в общении между ними порой закрадывалась странная отчужденность и это тогда, когда он хотел быть с Мустафой чуть дольше обычного. Его терзали мысли об этих снах, где не раз всплывало имя покойного шехзаде Мехмеда. Он знал, как тепло относился Мустафа к своему единокровному брату, как тяжело переживал его внезапную смерть. Вполне возможно, что испытываемые им в момент утраты сильные чувства наложили свой отпечаток на его восприятие, чего Яхья признать не мог, тайно ревнуя Мустафу к этому призраку из прошлого. Это было безнадежно — любить того, кто всю свою жизнь будет отдавать предпочтение образу из своих воспоминаний. Поэтому Яхья решил выяснить все и сразу, чтобы хоть как-то вразумить сердце, которое уже было отдано тому, на кого он сейчас смотрел, томясь в безмолвном ожидании. — Откуда ты знаешь? — вкрадчиво посмотрел на него Мустафа. — То есть вы не отрицаете это, — Ташлыджалы шагнул вперед. — Значит, я на верном пути. Итак, может вы сами скажете, в чем причина? — Я не понимаю тебя, — Мустафа вплотную подошел к нему. — Зачем ты вообще спрашиваешь об этом? Яхья невозмутимо взглянул на него. Вдохнув поглубже, он уловил жгучий и теплый аромат кардамона с нотками сандалового дерева, окутавший его в тот миг, когда шехзаде приблизился к нему. — Потому что хочу помочь вам, шехзаде, — Ташлыджалы посмотрел ему в глаза, — Однако, если вы откажетесь говорить мне правду, то я вряд ли смогу дать вам нужный совет. Мустафа прерывисто выдохнул. Яхья, заметив, что стоит к нему слишком близко, собрался было отойти назад, но, поймав на себе его пристальный взгляд, остался стоять на месте. — А что, если я зову во сне не просто так? — в глазах шехзаде мелькнул странный огонек. — Может, мне нужна помощь или еще что-нибудь? Ты не думал об этом? Кстати, в последнее время, когда я просыпаюсь из-за очередного кошмара, я не вижу тебя в своих покоях. — Вы зовете не меня, а покойного шехзаде, — вкрадчиво заметил Яхья. — Почему ты так думаешь? — усмехнулся Мустафа и случайно посмотрел на его сложенные в замок руки, пахнущие мятным маслом. Он поднял взгляд и заметил удивленный блеск в позеленевших глазах. — Я, наверное, не так вас понял, шехзаде, — чуть медленнее обычного произнес Яхья, — но что это все значит? — Яхья, — теперь Мустафа стоял к нему запредельно близко, — ты все прекрасно понимаешь. Ташлыджалы, не желая встречаться с ним взглядом, лихорадочно искал на ковре полюбившийся ему вензель. — Смотри на меня, Яхья, — шепнул ему в губы Мустафа. Шехзаде думал, что все началось с прихоти. Он хотел всего лишь подразнить Ташлыджалы, но потом понял, что начал испытывать к нему запретные, навязчивые и трудные чувства, пустившие корни глубоко в его сердце. Ему казалось, что он знал Яхью задолго до их первой встречи и поэтому боялся подпускать его к себе слишком близко. Неужели это и была его судьба? — Прошу вас, шехзаде, — вкрадчиво произнес Ташлыджалы. — Остановитесь, пока не стало слишком поздно. Он был как никогда спокоен, но Мустафа видел, как на его шее нервно забилась вена, а дыхание заметно участилось. Может, ему все-таки стоит переступить эту черту? Мустафа робко прижался к плотно сжатым губам Яхьи, пробуя ощутить их тепло и мягкость, сгорая изнутри от своей же сдержанности. Он притянул его к себе, желая увлечь за собой, но, вспомнив, где они находятся, разочарованно выдохнул ему в шею, не решаясь на более смелые действия. Яхья, не выдержав, резко прижал его к себе. Он целовал Мустафу со всей страстью, наслаждаясь терпким запахом кардамона, судорожно лаская его тело. Как долго он ждал этого. Отгонял от себя наваждение, через некоторое время призывая его вновь. Чем был жарче поцелуй, тем тяжелее становился взгляд Мустафы. Трудно устоять перед ним, но это необходимо. Ташлыджалы не хотелось быть очередной прихотью шехзаде, в то время как он относился к нему со всей серьезностью. Сколько раз Мустафа на его глазах клялся в любви своим наложницам уже не сосчитать, однако, ни одна из них не задерживалась у него надолго. Даже рождение ребенка не сулило избраннице счастливой жизни, шехзаде мог в это время уже увлечься другой. Нет. Так дело не пойдет. Ташлыджалы с трудом прервал поцелуй. Мустафа невольно потянулся за ним, но, опомнившись спустя мгновение, растерянно взглянул на него. Его раскрасневшиеся губы, хриплое дыхание, истома в потемневших глазах все еще жгли Яхью изнутри, но он был непреклонен в своем решении. Этой любви не должно было быть. Не должно.