Стандарты приготовления блинов

Налить тесто на середину блинницы – обязательно неполный половник, – слегка встряхнуть палочку для раскатывания и легким, отточенным движением раскрутить блин. Блин – идеально ровный и гладкий, даже без подтеков, хоть сейчас фотографируй – и в приложение обучающее, для стажеров. Пару z-образных мазков силиконовой кисточкой, обильно смоченной в растопленном масле, и его можно переворачивать. Цвет – не слишком бледный, но и не коричневый, а золотистый – такой, как надо. Взвесить пятьдесят грамм сыра маскарпоне, распределить по мысленно отмеченному квадрату в центре блина и так же – двадцать грамм соленой карамели. Выхватить из-под плиты чистые лопатки, привычными движениями – начиная сверху – свернуть его в аккуратный конвертик и осторожно переместить на заранее поставленную тарелку. От угла зигзагом еще десять грамм карамельного топпинга и – финальный штрих – пять грамм миндальных лепестков. Даниил натягивает получше перчатки, подхватывает тарелку и… переворачивает ее над чертовой мусоркой. Ева смотрит на него грустными глазами, поправляет сеточку со вздохом: — Дань, ну все идеально же было, ну что ты опять… Даниил оборачивается к ней, чтобы она узрела его подрагивающий от возмущения правый глаз. — Шесть грамм миндальных лепестков! Шесть! Когда нужно пять! Это ни в какие ворота, это… — Дань, ну я кушать хочу, ты же сам сказал, что мне приготовишь, еще и списывать теперь все… Он белеет, хватает ртом воздух от ужаса. — Ты что, — и его голос почти срывается на писк, — ты что, хочешь есть помои?! Ева горестно всплескивает руками, впрочем, ни капельки не удивленная. Даниил Данковский, за глаза прозванный бакалавром блинных наук, работал в Блинбери с самого его открытия - уже почти что полтора года, и за это время данное заведение не видывало более образцового работника: бакалавр всегда все по стандартам делал, и блины у него сто двадцать грамм весили – точно по стандартам, и в граммовке начинки никогда не ошибался. Говорят, когда он только в это помещение пришел, тут еще тараканы водились, так он на них посмотрел как-то по-особенному, они сами взяли и перемерли. Постоянный работник месяца; то самое лицо, которое снится стажерам в кошмарах – ведь именно Данковского фотографировали для составления обучающего приложения. Таким он был, и продолжал бы быть, постепенно возводя блинную империю во имя своего начальства – семьи Каиных, пока основание этой империи не дало трещину. Череду несчастий ознаменовало открытие «Теремка» прямо на их улице, почти что напротив «Блинбери». Как посмели, как осмелились только! Дальше – хуже. Младший сын семьи Каиных, Каспар, по достижению пятнадцати лет, исправно помогал в заведении после школы, учась следовать блинным заветам с младых годов – проще говоря, работал там на неполной ставке. Так было и в тот самый злополучный день. Протирая все горизонтальные поверхности своего рабочего места, Даниил одним глазом неустанно следил за окнами, ведущими на улицу и именно поэтому, как только дверь в блинную открылась, он громогласно заявил: — Добрый день. Но с животными у нас нельзя. Пацаненок, друг Каспара, застыл прямо на пороге вместе с огромным серым котом на руках. Лицо его выражало крайнюю степень непримирения с судьбой. — Да я это, Хану показать! И вообще, он не линяет и привитый. — С животными нельзя, – лучась ядовитой улыбкой, повторяет Данковский. Ну-ну, привитый, ну-ну, не линяет – а чего тогда с него комки шерсти летят? Да даже если бы и не летели – нельзя с животными ни в коем случае! Парнишка, возмущенно – ишь ты! – пробормотав что-то, убрался, напоследок хлопнув дверью. С тех пор Каспар, как в зале был, весь день с каким-то тоскливым ожиданием на зал поглядывал. А через несколько часов раз, и отпросился домой пораньше, ссылаясь на огромное количество домашней работы. Даниил, периодически с презрением смотрящий через улицу на чужие стекла – можно было и зал с похожей планировкой разглядеть, и даже поваров-кассиров, снующих за кассой в этом варварском «Теремке», почти сразу же заметил там и младшего Каина – сидящего за столиком вместе с тем хвостатым безобразием и его хозяином. К сожалению, он не придал этому особого значения. На следующий день уже было поздно. — Ушел, – горестно сказал Виктор, — кажется, насовсем. Сказал, блины видеть уже не может. А в «Теремке» какие-то чизкейки. Ну вот зачем ему чизкейки, если вся его семья здесь? Данковский в ужасе. Предать идеалы! Да еще и к прямым конкурентам в блинной области переметнуться! И правда – видно Каспара в здании напротив, пока без фартука – стажер, стоит за кассой, смеется, разговаривает с каким-то бугаем в зеленом свитере. Второй Даниилу сразу не понравился. — Одумается и вернется. Не вернулся. Ни через день, ни через два. Уже и фартук вражеский на себя нацепил; а Данковскому только и остается, что злобно смотреть через улицу, да только взгляд все с Каспара на другого работника смещается, на того самого большущего мужика. Вот хоть и не видит Даниил, а чувствует, что мужчина этот – самый настоящий вредитель и дилетант, которого к блинам на километр подпускать нельзя даже для их съедения! И вот вроде не падают продажи, постоянные посетители не уходят есть в другое место, но сам факт существования этого богомерзкого «Теремка» отравляет бакалавру душу точно просроченная начинка для «куриного филе под соусом карбонара». В один обеденный перерыв он не выдерживает. — Я скоро, – бросает стоящей за кассой Еве. — Там еще Влад должен на смену подойти с минуты на минуту. Через цех твердым шагом проходит к комнате для персонала, где меняет форменную футболку на простую белую рубашку, оставляет остальные отличительные знаки работника «Блинбери» и надевает сменную обувь, вторую же аккуратно складывая в шкафчик. Пять минут у него занимает обход всех зданий по пути к главному входу их главного противника. Колокольчик над дверью тихонько звякает, очевидно стараясь его запугать, но не тут-то было! Они еще не знают, с кем связались. Бакалавр оказывается в логове врага. Он придирчивым взглядом обводит помещение. Безвкусица. Даже на десятую часть не настолько уютная, как их кусочек рая на земле. Даниил уверенно надвигается на кассу, за которой – спиной к Гостям! Немыслимо! – высится тот мужик, которого он имел несчастье разглядывать через стекла. Он сцеживает короткое покашливание. — Добрый день, сударь, — на выдохе здоровается кассир, растягивая губы в полуулыбке. Как невежливо! Бакалавр своим орлиным взором тут же замечает капли теста у краев фартука и неаккуратными, детскими почеркушками, печатными буквами выведенное на бейджике «Тёма» и какое-то кривое недоразумение рядом. — Добрый-добрый, — выдавливает он и принимается разглядывать меню. Разглядывает он долго, и по-хорошему этот Тёма уже должен был предложить ему помощь с выбором, а тот только лыбится и разглядывает его как-то чересчур пристально. — Вы мне скажите, — вкрадчиво начинает бакалавр. О, этот ему сейчас все расскажет. – Какие блины посоветуете на обед? Совершенно не представляю, чего мне хочется. — Э-э, ну-у... — тот чешет затылок и выглядывает из-под стойки и бросает взгляд на высвеченное на больших экранах меню. — Ну вот, если мясного чего хотите – богатыри у нас вкусные. Морской, куриный, мясной. Сладких блинов много очень: со сгущенкой, яблочно-карамельный, с шоколадным кремом есть. Я со сгущенкой ел, очень вкусный, — задумчиво хмурит брови, разглядывая меню и будто не замечает покрасневшего от едва сдерживаемого возмущения бакалавра. — С овощами еще есть.. — Я вас понял, — прерывает этот лепет бакалавр ледяным тоном, – Богатыря мне, пожалуйста. Морского. Из напитков, — видя, что бугай его об этом спрашивать не собирается, говорит сам, — Чай, пожалуйста. Какие у вас чаи… Хотя, мы так до утра проторчим. Черный давайте, — со вздохом прикладывает карточку, расплачиваясь. Каспара не видать нигде. Неужели спрятался от бывшего коллеги? Пока «Тема» готовит блин, Даниил не отходит от него, наблюдает – прекрасно знает, как это раздражать может, но ничего, потерпит. Увиденное повергает его в ужас – в который раз за последние десять минут: весами, судя по всему, этот мужчина решил не пользоваться, начинку кладет на глаз, да видно, что побольше нужного; спасибо, что перчатки надел. И складывает не то, чтобы неаккуратно, но все же как-то небрежно, не выходит у него идеального прямоугольника. Когда наступает время класть блин на тарелку, замирает, поднимает озадаченный взгляд на Данковского. Верно – забыл уточнить, здесь или с собой брать будут. Что ж его одного на кассе оставили? — Вы же здесь, да? — и улыбается как-то с надеждой. Данковский от его улыбки отмахивается, как от назойливой мухи. — Да здесь, здесь, — вздыхает. Будет с того мучений на сегодня. Что самое обидное, блин оказывается действительно вкусным – Даниил ест и чуть не плачет. Не пережаренный, не слишком сухой, в общем, такой, как и нужно по вкусу. Но не по, черт побери, стандартам! Пока он ест, краем глаза замечает вышедших к кассе Каспара и какую-то девушку рыжую, почти на голову выше младшего Каина. Тот замечает его, шепчет что-то напарнице, и они вместе легонько машут ему, Даниилу, руками. Бакалавр только кисло улыбается в ответ. Когда наступает время уходить, тот самый кассир, который у него заказ принимал, неожиданно зовет к себе: — Вы, ну.. Чек заберите, пожалуйста! Не поздновато ли для чека? Данковский только брови приподнимает; ну и причудливый же тот. Бумажку, однако, забирает, складывает аккуратно, вновь игнорируя широкую улыбку мужчины напротив. Он всегда все так складывает, потом выкинет. Не заметил бакалавр, что на бумажке узким косым почерком написан номер телефона. На следующий день, смена начинается, как обычно. Даниил позволяет перестать себе думать о «Теремке» каждую свободную минуту и отдается своей стихии – соблюдению блинных стандартов. Смена открыта, плита приготовлена, Ева возле кассы сияет улыбкой в сторону ранних посетителей, из колонки доносится плейлист, который они с Ян вместе и собирали. Идеальное начало идеального дня на работе. Днем же происходит нечто необъяснимое. Нет-нет, а глаза тянутся к заведению напротив, и в одно из таких мгновений Даниил понимает, что тот самый кассир, Тема-и-какой-то-непонятный-иероглиф, выходит из главного хода и прямо в фартуке, на ходу снимая с головы сеточку, идет к, обоженеужеличто, входу в их славную обитель. Даниил выглядит как всегда аккуратно, у Даниила на бейдже каллиграфическим подчерком выведено его имя. У Даниила глаз дергается. — Добрый день, — он улыбается максимально естественно и краем уха слышит, как Ева Ян роняет пластиковый стаканчик из рук. — Привет! — тот выглядит румяным, большим и счастливым. Точно Цезарь XXL. — Вот, решил на обед к тебе выбраться.. Что у вас тут вкусненького есть? — Вы что именно хотите? — улыбка грозит превратиться в оскал, – Есть мясные блины, овощные, сладкие. Так же, есть обеды; супы сегодня сырный и грибной. А тот, дурила, на меню и не смотрит, только на его, Даниила, лицо пялится с вечной улыбкой. Будто у Данковского на лице выведено, что ему есть там хочется. — Давайте-ка суп. Сырный. И блин с шашлыком. И чай, э-э, — поднимает все-таки взгляд на секунду, — Облепиховый. Я его у нас часто пью, нравится очень. Улыбкой Даниила можно резать пекинскую капусту. Блин он делает идеально, как всегда; а вражеский лазутчик стоит рядом, смотрит, рот открыв. Все четко по стандартам, по граммовке, и в конце концов заветный прямоугольник из теста и начинки едва ли не сияет на поданной засланному казачку тарелке. Стол тот занимает самый ближайший к кассе и ест, поглядывая на Данковского каждые несколько секунд. Посмотрит на него, и взгляд в тарелку опускает, будто смущается. А Даниил взгляд просто не отводит. Этот мужчина в его зале – лишний грамм миндальных лепестков на поверхности блина. — Было очень вкусно, спасибо! — и сам поднос принес, ну надо же, какой, — Даня. Внутренне, бакалавр от гнева задыхается. Даня! Да его даже когда Ева, будучи близкой подругой, называла так на работе, он раздраженно шипел в ответ – Даниил он на рабочем месте, Даниил. А сейчас только чувствует, как скулы сводит от натянутой улыбки. — Не за что, Артем. Приходите еще. — Артемий, — рассеянно поправляет тот, все еще улыбаясь, – Но вообще, Тема, – и на бейдж показывает, который он, разумеется, так и не снял за все время пребывания в их заведении. — Тут вот, еще мишка рядом нарисован. Девочка моя нарисовала. Так это был мишка, а не что-то на иврите. — Хорошего дня, Артемий. Артемий, уходя, периодически оборачивается и помахивает рукой в сторону кассы. Остаток смены Данковский хочет-не хочет, а все бросает взгляды на неприятельскую витрину, иной раз даже чужие на себе перехватывая. Ну ладно. Теперь-то тот уяснил, как должен работать настоящий профессионал. Закрывая смену и убираясь в зале, уже после ухода Евы, он замечает стоящего возле входа в «Теремок» Артемия, который, завидев его, принялся рукой махать. Да неужели. Только вот все равно Данковский через другой вход выходит, как и принято у добропорядочных работников. Пытался – не прокатило. Проходя мимо дороги, выходящей на оба их заведения, Даниил слышит оклик. — Даня, погоди! А я тебя тут ждал! Несколько дней спустя, вновь заходил Виктор и вздыхал о сыне да о чизкейках. — Что же там за чизкейки такие? — задумчиво выдает Ева, проверяя молоко в кофемашине. — Я их люблю… Попробовать бы. — Предательница, — хмыкает Данковский. — Принести тебе один? Та кивает головой, ласково улыбаясь. Бурах встречает его теплой улыбкой и громким «Даня!». Куда только начальство смотрит? Даниил же как гость пришел. Как «сударь», а не как «Даня». — Два чизкейка – один с собой, другой здесь. И эспрессо. За Артемием слышно невнятное хрюкание и через секунду Данковский видит, как из-за его спины в сторону цеха выпрыгивает старающийся не захохотать в голос Каспар. Ну смейся-смейся. А все же и самому интересно. Заказ готовится считанные минуты. — Два чизкейка и твое экспрессо. Приятного кофепития! У Данковского сердечный приступ. Данковский влюбился.