Зерно граната

      Утро вторника выдалось пасмурным, но это нисколько не испортило моего настроения. Выходные прошли просто превосходно, и воспоминания о них заставляли улыбаться. Тихонько напевая про себя, я толкнула тяжелые деревянные двери университета и быстро поднялась по лестнице. Однако, едва я распахнула дверь своего кабинета, улыбка сползла с моего лица. Удушливый аромат нарциссов, стоящих на столе, заполнял пространство комнаты.       Наверное они были прекрасны. Как прекрасны любые весенние цветы. Но их красота ранила меня, воскрешая в памяти моменты жизни, которые хотелось забыть навсегда. Мгновения слабости, глупости, слепой веры. «Больше никогда» — прошептала я, закрывая глаза и пытаясь успокоить дыхание. Не вышло.       Мне хотелось уничтожить любое напоминание о моих ошибках. Я проигнорировала карточку среди ядовито-желтых головок и бледных бутонов, точно зная, что в ней найду. Выхватив цветы из вазы так резко, что вода плеснула на стол, намочив документы, я с силой сжала стебли в руках. Чего он хочет добиться? Если хотел меня испугать, то зря. Эффект был совершенно другой. Цветы, ещё недавно прекрасные, стали стремительно меняться в моих руках. Удивиться я не успела. Кровь вскипела, пульс гремел в ушах, поэтому я не заметила, как в кабинете оказалась Эста.       — О, уже завяли, — студентка сгрузила на стол стопку разноцветных папок, которые до этого держала в руках. — Давайте я уберу.       Она аккуратно достала цветы из моих рук, а я лишь проводила взглядом остатки иссохшего букета. Невозможно. Закрыв глаза, я тяжело вздохнула и уселась за стол, пока Эста суетилась, убирая вазу и собирая полуистлевшие цветы с пола.       — Оставьте! — голос мой стал хриплым. — Я сама уберу.       — Уже всё, — Эста улыбнулась мне и приоткрыла окно, впуская в кабинет свежий воздух. — Это курсовые нашей группы, у методистов я отметила.       — Хорошо, спасибо. — я неподвижно застыла в кресле, осознавая произошедшее. Совершенно точно цветы были свежими, пока мои руки не коснулись их. Разве возможно такое?       Эста ушла, закрыв за собой дверь. Подвинувшись к столу, я стала перекладывать папки с одного края на другой, сверяясь со списком студентов. Я почти убедила себя, что всё произошедшее мне показалось, однако, под последней папкой лежал засохший цветок нарцисса, свидетельствуя, что я не сошла с ума.       Думать об этом я была ещё не готова, поэтому с головой погрузилась в проверку курсовых. Это помогло, я погружалась в нудные курсовые, где каждый стремился поизящнее переписать уже известные факты, и так переписанные уже сотни раз, или не стремился вовсе, сбрасывая в один текст грубо вырванные из литературы цитаты. Ничего не меняется.       Закончив проверку очередной работы и вложив в папку лист со своими замечаниями, я потянулась за следующей курсовой. «Бог преисподней в греческой мифологии», ну что ж, мистер Крэйн, чем вы меня порадуете?       Я открыла работу с тяжелым вздохом, предвкушая изложение давно известных фактов, но не нашла там ничего о чём твердили Гомер, Гесиод или Овидий. Я перелистывала страницу за страницей, заглатывая текст, и внутри всё то вспыхивало, то холодело. Что это такое? Что ЭТО такое?       Я захлопнула работу, дойдя примерно до середины. Дрожащими руками схватила телефон и стала искать имя Эдриана Крэйна в чате потока. Написав ему короткое личное сообщение, я вскочила из-за стола.       На улице темнело — я опять засиделась на работе. Скорее всего занятия уже закончились, и я вряд ли дождусь ответа сегодня. Нужно ехать домой. Посмотрев на загорающиеся на улице фонари, я отошла от окна.       Поправив стопки курсовых, я мельком глянула на телефон. Сообщение было прочитано, но ответа не было. Как и ожидалось. Видимо, все ответы на свои вопросы я получу позже. Бросив телефон в сумку, я стала собираться. Нужно будет вызвать такси.       Дверь открылась бесшумно.       — Мисс Бриар?       Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. На пороге стоял Эдриан.       — Вы хотели поговорить, — Эдриан зашёл в кабинет, закрывая за собой дверь.       — Да, это по поводу вашей курсовой, — повернувшись к столу, я схватила папку. — Знаете, у нас здесь не литературный кружок. Здесь нет ничего из мифологии кроме имен богов и их сфер влияния, ничего из Гомера или Гесиода. Это всё — просто сочинение. Да, вашей фантазии надо отдать должное.       — Почему вы так считаете? — Эдриан взял курсовую из моих рук, и наши пальцы соприкоснулись на мгновение, но дышать стало сложнее.       — Нет в источниках ничего из того о чем вы пишете. Ни о хрустальных потолках подземного дворца, ни о термальных источниках, ни о сговоре Аида и Деметры против Зевса. Ничего. Это домыслы.       — Раз так, — Эдриан подошел ближе, а я отступила к столу, чувствуя бедрами его край. — Тогда почему это вас так взволновало?       Ещё шаг и он встал вплотную ко мне, наши тела почти соприкасались. Его взгляд остановился на моих губах. А я застыла, не понимая, как мог совершенно посторонний человек написать в своей курсовой то, что снилось мне. И ответа у меня не было. Может, я сама читала об этом раньше, но забыла, и сны это просто воспоминания о прочитанном?       — Я не знаю, — выдохнула я, непроизвольно облизав губы. — Но это неправильно. Пожалуйста, отойдите, это неправильно.       Его губы коснулись моих и на мгновение показалось, что я лечу в пропасть. С этого момента все, что происходило, было как нарезка произвольных кадров, выхватывающих единственный момент, а после следующий и следующий. Короткий, ёмкий, отражающий саму суть.       Все мои сны слились в сплошной поток, проносясь в сознании с бешеной скоростью. И ощущение того, что всё это было реальностью, неумолимо настигало. Эти губы целовали меня прежде так же жадно и обжигающе, эти руки уже рвали на мне одежду так же нетерпеливо и напористо.       — Персефона, моя царица, — я слышу это, или это всего лишь часть моего сна?       Что я делаю? Почему разум остается холодным и отстраненным наблюдателем, неспособным управлять телом. Телом, которое вспыхивает, горит, плавится, вопреки здравому смыслу. Ведь это всё не может быть правдой. Просто сны и глупые фантазии. Ведь можно найти объяснение. Всему можно найти рациональное объяснение. Даже тому, что я шепчу имя, едва губы Эдриана касаются шеи. Имя мужчины из моих снов.       — Гадес.       Эдриан застыл на мгновение. И этого мгновения мне хватило, чтобы осознать что я наделала. Страх холодными пальцами погладил по затылку. Только что я назвала мужчину чужим именем, и это вряд ли закончится чем-то хорошим. Мне удалось оттолкнуть его и отскочить за стол — страх уже отключил разум, заставляя тело подчиниться инстинкту. В его глазах удивление. Не дожидаясь, когда оно сменится отвращением и злостью, руки в защитном жесте обхватили голову. Я услышала, как он шагнул ко мне, и тело напряглось, как закрученная до упора пружина, спиной вжавшись в стену, я раз за разом повторяла про себя как молитву: «Только не по лицу, только не по лицу».       — Персефона, посмотри на меня, — его голос ровный и спокойный.       Я сделала несколько глубоких вдохов, приходя в себя. Понимая, что повела себя возможно глупо, что он вовсе не тот человек, который причинял мне боль совсем недавно, но тело сработало само собой. Как и всегда до этого в моменты опасности. Бежать, защищаться, не двигаться, ждать. Некоторым падальщикам не интересно терзать безответную жертву.       — Кто делал с тобой это? — он пытался держать себя в руках, видимо, чтобы не напугать меня, но у него плохо получалось.              — Сейчас неважно, — я мотнула головой, отгоняя воспоминания о тех отношениях, которые оставили след, кажется, до конца моей жизни. Нужно было успокоится. Просто взять себя в руки, вдохнуть поглубже, сосчитать до десяти, но все эти приёмы не срабатывали, более того, казались насмешкой.       Сознание стало подсовывать мне эпизоды из моих снов, рваные куски фантастических событий, казавшиеся реальностью, но это не могло быть правдой. Просто не могло. Я опять обхватила голову руками, в тщетной попытке остановить поток образов, который проносился словно локомотив, сминая все воспоминания моей настоящей жизни, безжалостно заменяя действительность фантазией. Неправильно, это ведь неправильно. Ещё немного и я соглашусь с тем, что моя жизнь была ненастоящей.       Взглянув на Эдриана в попытке удержаться в реальности, я разочарованно простонала. Я видела перед собой человека из моих снов, это пугало, завораживало и манило принять, как данность, как факт, он — Гадес, Владыка подземного мира, Царь мрачного Аида, и его имя я произнесла не случайно. Но сознаться в этом — означало признать своё сумасшествие. Ноги перестали держать, и я обессиленно сползла на пол. Элис Нил       Слёзы ярости застилали мне глаза, а огонь, клокотавший внутри мешал мыслить здраво. Я нажимала на кнопку прокрутки, и фотографии в окошке просмотра сменяли одна другую.       Сегодня почти весь поток был на вечеринке у Тео в честь его дня рождения. Я надеялась встретить там Эдриана и не прогадала. Но едва мы успели перекинуться парой слов, как он, прочитав сообщения в телефоне, вдруг попрощался и ушел. И я пошла за ним. Было ли это простое любопытство или предчувствие, я не знала. Думала, что он просто идёт на стоянку, и тут моя слежка закончилась бы, но он свернул к учебным корпусам. И теперь я перелистывала фотографии, которые сделала, и всё сильнее ненавидела мисс Бриар.       — Превосходные фото, столько чувства.       Я вскочила со скамейки и обернулась. За моей спиной, облокотившись о спинку, стоял человек, передавший мисс Бриар цветы. Он улыбался так понимающе, что мне вдруг стало спокойно, а ещё почему-то захотелось всё ему рассказать. Странное ощущение, ведь этого человека я едва знала.       — Особенно хороша та, где он рвет блузку, — на мгновение показалось, что улыбка моего собеседника превратилась в оскал, но лишь на мгновение.       — Подглядывать нехорошо, — запихивая камеру в чехол, я опустила голову, чтобы скрыть стремительно краснеющие щёки.       — Да неужели?       Развернувшись на каблуках, я решительно зашагала прочь.       — Я могу помочь, — голос тихий и вкрадчивый ворвался в мой мозг. Я непроизвольно обернулась, будто кто-то дернул меня за ниточки, как марионетку, гадкое, отвратительное чувство. Ноги делали шаг за шагом снова приближая меня к скамейке, а сознание пыталось вырваться из обволакивающей его паутины. — Ведь я знаю, чего ты хочешь больше всего. Назови мне своё потаённое желание, что так ярко горит в твоем сердце.       Мои губы приоткрылись, и как бы я не пыталась молчать, горло исторгло хрипящий звук. Стало страшно от осознания, что я больше не владею своим телом, но его тут же поглотил белёсый туман, и я услышала голос, принадлежащий мне.       — Я хочу, — удивленно распахнув глаза, я вцепилась пальцами в своё горло, но в следующий миг руки безвольно упали вдоль тела, и я зажмурившись выкрикнула, — чтобы она умерла!       — Превосходно… — услышала я, и разум, опутанный белой паутиной, тут же перестал сопротивляться, со стороны наблюдая, как меня куда-то ведут, садят в автомобиль и увозят прочь от университета.       Персефона Бриар       Настойчивый звонок в дверь раздражал меня уже минут десять. Откинув голову на спинку дивана, я разглядывала когда-то белый потолок. Не хотелось ни думать, ни говорить, ни даже шевелиться. Трель звонка оборвалась. Я прикрыла глаза. На столике у дивана завибрировал телефон, а потом, пиликнув предупреждением о низком заряде батареи, отключился. И почему я не догадалась отключить его раньше? Вздохнув, я наклонилась к столику и наполнила свой давно опустевший бокал. Несколько глотков и по телу опять разлилось приятное тепло, но я знала, что это ненадолго. Моя жизнь, ещё недавно такая простая и понятная, сменилась полусумасшедшим существованием всего за пару дней.       В тот день Эдриан довез меня до дома. Хейли встречала нас в моей квартире и, только я переступила порог, сунула мне в руку чашку и заставила выпить какое-то горькое варево. Потом были разговоры, целый вечер долгих разговоров в течение которого Эдриан сидел рядом и держал меня за руку. А я… я ненавидела себя. За то, что внутри была пустота и смятение. Кто я на самом деле? Какая из моих жизней правда, а что просто иллюзия, сон, фантазия? В какой-то момент, я просто перестала понимать их слова.       — Уходите, — голос был тихим, но твердым. Мне нужно было остаться одной, чтобы действительно разобраться, чтобы найти себя в этом водовороте воспоминаний.       Эдриан сжал мою руку чуть сильнее, а я зажмурилась, отгоняя все те образы, что будило его прикосновение.       — Персефона, — его ладонь легла на моё плечо, и он привлёк меня к себе. А я металась между поднявшимся из глубин воспоминаний желанием прижаться к нему как можно крепче и осознанием того, что я теперешняя не позволила бы такой фривольности своему студенту. Вдруг стало смешно. Не позволила? Как же. Я сама чуть не отдалась ему сегодня прямо на столе, восторженно предвкушая его прикосновения.       — Уходите! — вывернувшись из его объятий, я подошла к окну. — Уходите оба.       Я махнула рукой в сторону двери. Эдриан встал с дивана и успел сделать шаг ко мне, но его перехватила Хейли, молча покачала головой глядя ему в глаза и буквально выпроводила из комнаты. Лишь только входная дверь захлопнулась, я ушла в ванную. Долго разглядывая себя в зеркале, я пыталась удержаться в этой реальности. Я это я. Не она. Но из зеркала на меня смотрела Персефона, Богиня Подземного царства, она улыбалась так понимающе, будто знала, что так всё и произойдёт, и знала, чем всё это закончится.       Отвернувшись от зеркала, я выкрутила краны, чтобы наполнить ванну, и, сдернув с себя одежду, погрузилась в горячую воду. Тело расслабилось, но мысли так и не позволили мне успокоится. Кто я теперь? Кто? Не помог и алкоголь. Сон, казавшийся спасением, опять окунул меня в воспоминания. И проснувшись утром с тяжёлой головой, я решила не спать столько, сколько это будет возможным.        Утро вернуло меня к мирским делам, и первое сообщение, которое я увидела в месенджере, было из ректората. Мне надлежало срочно явиться в отдел кадров. Следующим было сообщение от неизвестного номера с несколькими откровенными фотографиями, сделанными судя по всему вчера. Видимо, в отдел кадров меня вызвали для увольнения, ещё бы, какой позор, преподаватель спит со студентом. Стало смешно, ведь теперь это такая глупость, а ещё несколько дней назад это было бы для меня катастрофой. Потом сообщения посыпались потоком: от незнакомых номеров и из чата университета, и я просто удалила приложение, чтобы не читать оскорблений и ядовитых замечаний.       Дальше дни слились в один. Звонил телефон, долго и часто. Потом звонили в дверь, стучали, но в конце концов все утихло. Я не спала. Варила кофе, открывала новые бутылки вина, а ещё пыталась обуздать свою силу. Можно было сколько угодно раз сказать себе, что это фантазии и сумасшествие, но игнорировать вырывающуюся божественную сущность было нельзя. Место где я жила уже с натяжкой можно было назвать квартирой. Спонтанно вырывающаяся сила превратила моё жилище в кусочек сада, или скорее оранжерею. На полу выросла трава и цветы, стены и потолок оплели лианы. Даже моя внешность стала другой, каштановые волосы вспыхнули огнем, глаза стали зеленее. Всё к чему бы не прикасались мои руки, изменялось, и лишь вчера, впервые, у меня получилось контролировать свою силу.       Я вспомнила всё, чему учила меня Деметра, и всё, что я узнала от Гекаты. Но даже физическое подтверждение того, что я больше не человек, не добавляли мне спокойствия. ко всему прочему, теперь добавился ещё и страх потерять контроль. Всё ещё не понимая кто я такая и что я такое, я заперлась у себя в квартире, не позволяя никому приблизиться, пока я сама не буду готова принять себя такой, какой стала, какой сделала меня судьба.       — Ах, Клото! Что за причудливую нить ты спряла на этот раз…       В дверь опять позвонили. Допив остатки вина прямо из бутылки, я поднялась с дивана и поплелась к входной двери. Последний всплеск, который мне едва удалось обуздать вытянул из меня все силы. Наверное, я была ещё не готова видеть хоть кого-либо. Положив ладони на полотно двери, я очертила пальцами узоры древесины, кончики пальцев закололо, и мне вдруг стало так спокойно, что я, щелкнув замком, ушла обратно в гостиную, так и не обернувшись к посетителю.       Я опустилась в кресло спиной к дверному проёму и стала ждать. Я слышала, как шаги стихли на кухне. Как шелестели пакеты с продуктами, а после квартиру стал наполнять аромат кофе. Прикрыв глаза, я откинулась на спинку. На кухне звякнула чашка, в коридоре послышались шаги, замершие на несколько мгновений на пороге гостиной. Я улыбнулась — да, интерьер этой комнаты претерпел небольшие изменения.       — Пришёл пожалеть никчемную богиню цветочков?        Чашка заняла свое место на журнальном столике, аромат кофе, приправленного кардамоном, щекотал ноздри.       — Разве я позволил себе хоть каплю жалости?       — Знаешь, что меня раздражает? — открыв глаза, я взяла чашку со столика. Напиток был божественным, в меру горячим, ароматным, с легкой горчинкой. — Алкоголь действует на меня ровно шесть минут.       — Меня это тоже порой раздражает, — мужчина улыбнулся и кивнул на потолок. — Так почему глициния?       Несколько минут я молчала, разглядывая лиану, которая оплела всю комнату и покрыла стены, свесив с потолка гроздья цветов, а потом порывисто встала, подошла к нему и быстро зашептала.       — Она ломает. Цветы кажутся такими прекрасными и беззащитными, но стоит ей войти в силу, и стебли всегда ломают опору. Её побеги способны раскрошить камень, согнуть железо, превратить дерево в труху.       — Тебе не нужна опора, — он смотрел мне прямо в глаза. — Жалкая богиня цветочков? Не лги себе. Ты изменила Подземное царство без чьей либо помощи. Так почему сейчас ты сомневаешься?       Он протянул ко мне руку, и я задумчиво провела пальцами по черным контурам татуировки на его предплечье, и стебли окрасились зеленым, а цветы заалели.       — Не могу контролировать, она сильнее меня, — отдернув руку я потерла ладони друг о друга, а потом сцепила пальцы в замок.       — Она — это ты, — Арман легонько провел пальцами по моей щеке и, очертив линию подбородка, мягко приподнял моё лицо. — Прими её, и она подчинится.       — Она ужасает. Слишком сильная. Я не могу… — обведя рукой комнату, я покачала головой. — Я чувствую это постоянно, её ярость и страсть, и сдерживаться так тяжело.       Зажмурившись, я отвернулась и обхватила себя руками, но в следующее мгновение почувствовала прикосновение к своим плечам. Настойчивое массирующее движение, расслабляющее зажатые спазмом мышцы.       — Она слишком долго была заперта, — массаж сменился легким поглаживанием, — и так яростна, потому что её сдерживали, но твоя сила успокоится, и ты сможешь управлять ею как захочешь.       Тело расслабилось, слишком долгое отсутствие сна дало о себе знать, и я упала бы, не подхвати меня Арман. Я боялась уснуть, утратить с таким трудом обретенный контроль. Но его тихий шепот успокаивал, я закрыла глаза и положила голову на его плечо, проваливаясь в полудрему. Лишь прикосновение к прохладной постели заставило меня посмотреть на него.        — Я не хочу снов. Ты можешь сделать так, чтобы их не было? — с надеждой я посмотрела в его глаза, но он покачал головой и печально улыбнулся.       — Очень постараюсь, — укрыв меня одеялом он опустился на корточки рядом с постелью. — Но сейчас может не получиться.       Кивнув, я закрыла глаза, чувствуя, как он убирает прядь волос с моего лба, а следом легонько касается губами виска. Уже погружаясь в сон, я, как сквозь толщу воды, слышу его голос:       — Спи, Персефона.       — Гипнос… — против моей воли губы шепчут его настоящее имя.