***
И вот в назначенное время возле особняка Палпатина остановилась элегантная гондола, из которой появилась величавая Лея Органа в сопровождении широко ухмыляющегося мужа. Следом за ними грозовой тучей выдвинулся затянутый с ног до головы во всё чёрное Бен Соло. Накануне вечером, меряя шагами свои покои, Бен принял окончательное решение во время предстоящего визита, коего избежать ему, увы, не удалось, вид принять независимый и гордый и никакой заинтересованности в знакомстве с наследной внучкой знаменитой фамилии не выказывать. С самым хмурым видом следуя по роскошным покоям вслед за сдержанно улыбающейся матерью и вовсю балагурящим отцом, Бен едва глядел по сторонам, думая с досадою лишь о том, что сегодняшняя его встреча с милой Кирой так некстати сорвалась. Шив Палпатин оказался радушным хозяином: провёл гостей по особняку, особенно обратив внимание Леи на чудесные виды, открывающиеся с террасы второго этажа, а Хана — на небольшую, но примечательную коллекцию летательных аппаратов, помещённую на куда более превосходящем размерами жилые этажи скрытом подвальном уровне. Но вот широким жестом разведённых рук хозяин пригласил дорогих гостей отобедать. Маявшийся всё время утомительного гостеприимства Бен тут же встрепенулся, услышав, как на вопрос Леи, когда же наконец им выпадет честь познакомиться с Рей Палпатин, Шив ответил, что к обеду она непременно спустится. Юноша тут же отворотился к окну, напустив на себя всё равнодушие и отстранённость, на которые только оказался способен. Дверь в столовую распахнулась, головы всех присутствующих повернулись, и Бен тоже — максимально холодно и едва ли не презрительно — кинул взгляд на вошедшую особу. Но всё его усилие пропало втуне, потому как появилась в дверях вовсе не Рей, а похожая на жердину, здоровенная коротко стриженная гувернантка, обёрнутая, как показалось Бену, в несколько слоёв алюминиевой фольги. И почти сразу вслед за ней в дверях показалась ещё одна фигура, гораздо ниже ростом, но куда как причудливее выглядящая. — Господа, позвольте представить вам мою дорогую внучку Рей, — встрепенулся было сенатор Палпатин, сделав шаг навстречу ей, но тут же и замер на месте, в недоумении закусив губу. Его растерянный взгляд обегал Рей с ног до головы. Так скоро приготовиться вновь Бен уж не успел, и ему ничего не оставалось, как с живым интересом воззриться на наследницу громкой фамилии. Рей же выглядела так, что, право слово, стоило на это посмотреть! Волосы её вознеслись ввысь, были взбиты самым тщательным образом и разделены надвое, а затем упрятаны в причудливое сооружение, более всего напоминающее рога, опущенные остриями вниз. Голову покрывала малиновая шапочка с маленьким клювом, спускающимся на лоб. Длинные золотые нити обрамляли лицо и струились до самой груди. Вся фигура Рей утопала в объёмном бархатном халате бордового цвета с отворотами и обшлагами из золотой тиснёной парчи, богато украшенном позументом и фигурной вышивкой шёлковыми лентами. Рук же видно не было вовсе, поскольку их скрывали невероятной ширины рукава. Двигалась девушка осторожно, маленькими семенящими шажочками, ведь, помимо величественной причёски, голову её отягощали два цилиндрических накосника с металлическими узорчатыми наконечниками, приделанные к обеим сторонам волосяных рогов. Изукрашена была и грудь, сплошь завешанная золотыми цепями и ожерельями поверх алой шёлковой туники. Из-под волочащегося по полу халата выглядывали изогнутые носы мягких золотых туфель. Белый ритуальный грим покрывал точёные черты личика Рей; алели на нём, согласно королевским традициям Набу, лишь губы да точки на обеих щеках. И конечно, даже дедушка с трудом смог признать в этой блестящей разодетой барышне родную внучку. Однако острым умом политика Шив мгновенно оценил задумку Рей, правда, истолковал её по-своему. «Хитра, — подумал он, одаряя внучку искренней улыбкой. — Даже я не додумался польстить Лее таким образом». — А вот и Рей! — несколько торжественно провозгласил Шив, не переставая с изумлением оглядывать причудливый наряд внучки, в то же время стараясь не упустить реакцию Леи Органа. На губах у той появилась ласковая улыбка, ставшая шире, когда Рей попыталась склонить голову в поклоне. Потом к ручке наследницы, которую та с большим трудом, но всё же выпростала из обширных рукавов, подошёл Хан, а затем настала очередь и Бена. Хмурой чёрной громадой юноша приблизился к странной бордово-золотой, позвякивающей на ходу фигурке, и ему показалось, что густо подведённые чёрным глаза поднялись на него как-то испуганно и почти сразу же опустились, а тонкие протянутые ему пальчики заметно дрожали. За столом Рей говорила мало, высоким визгливым голоском, а ела, против обыкновения, и того меньше. Гости же чувствовали себя вполне комфортно, особенно Хан, который ел и пил за двоих. Лея и Шив перебирали старые сенатские анекдоты, Бен же больше помалкивал, то и дело бросая исподлобья взгляды на наследницу громкой фамилии. Хмуро поглядывала на Рей и Фазма, никоим образом не посвящённая воспитанницей в обстоятельства и причины, по который ей был выбран столь вычурный наряд. Фазма усмотрела во всём намёк на свою любовь к блестящим тканям и подозревала, что часть украшений была стянута негодницей Рей из её шкатулки. Поэтому она дулась и не отдавала должное блюдам, как делала это обычно. Наконец гости уехали, а Шив подступил к внучке с восторженными расспросами, хваля её хитроумие и находчивость. Послушав старого политика, смягчилась и Фазма, решив, что злого умысла, направленного против неё, в действиях воспитанницы не было, что Рей тут же и подтвердила, заявив, что очень хотела предстать перед лицом важной сенатской дамы в лучшем свете. И, когда этот невероятно длинный день наконец-то закончился, она с огромным облегчением вернулась в свою комнату к ожидающей её Кайдел.***
Не прошло сколько-нибудь значительного времени после визита семейства Органа-Соло в резиденцию Палпатинов, как Шиву и его внучке пришло приглашение от самой Леи нанести ответный визит. Испуганная Рей, ещё не до конца пришедшая в себя от первой встречи и связанного с ней риска разоблачения, поспешно отказалась, сославшись на необходимость подготовки к приближающемуся учебному году. Ни к какой учёбе готовиться ей, конечно, не требовалось, а вместо этого, поспешив воспользоваться отсутствием деда, отправилась Рей прямиком на Такодану. Едва добралась она до привычного места их с Кайло-Беном встреч, как неожиданно пролился тёплый недолгий дождь. Рей стояла под раскидистой кроной, стирала с лица нечаянные капли, просочившиеся сквозь плотный полог листвы, вдыхала запахи прибитой пыли и терпкой, смытой с ярких тропических цветов пыльцы и любовалась, как сверкает и переливается солнце на тонких струях, образовавших перед ней искрящийся прозрачный полог. Вдруг полог раздвинулся, и под дерево выскочил Бен, промокший, с прилипшими ко лбу и голове прядями волос, обнажившими оттопыренные уши. Посмотрев на него, отфыркивающегося и отряхивающегося от дождя, как большой лохматый пёс, Рей весело рассмеялась, да вместе с тем нашло на неё и смятение, и даже грусть, обычно не свойственные её живой, деятельной натуре. Она вспомнила, что в покоях её родного дома, среди окружающей его роскоши особняка видного сенатора Бен, хоть и выделялся чёрным пятном, но в целом выглядел весьма гармонично, ловко орудовал тонким столовым серебром, чего Рей не всякий раз удавалось. Что ему, привыкшему к довольству и достатку, до нищей мусорщицы без кредитов и связей? Как обычно, Бен тут же уловил её смятение и незамедлительно спросил, что именно настолько обеспокоило его милую Киру. И хотя Рей не могла выдать своего знания о его визите к Палпатинам, но вынуждена была что-то да рассказать о своих тревогах: где-то в глубине души таилось у неё тщательно скрываемое ею от неё же самой желание — увидеть отпрыска знаменитой фамилии у ног простой мусорщицы. — А ведь ты, должно быть, скоро улетишь, Кайло, — с грустью предположила Рей. — Да с чего ты это взяла? — живо откликнулся Бен. — Разве слетаю с грузом за Внешнее кольцо, и тут же обратно. Но Рей только покачала головой. — Может, ты и пилот, да только никакой ты не контрабандист, — прямо заявила она, глядя на вытянувшееся лицо Бена. — Это почему же? — пролепетал тот, стирая ладонью с подбородка стекающую с волос воду. — Ты на руки свои посмотри, — кивнула в ответ Рей. — Какие они мягкие и нежные, не то что мои. — И она повертела своими загрубевшими, покрытыми застарелыми мозолями от постоянной возни с железом и машинным маслом, ладошками. — Я не обманываю тебя, Кира. — Голос Бена стал глубже, а глаза как будто увлажнились, заблестели и смотрели на Рей ещё пристальнее, чем обычно. — Просто я ещё не выбрал. И чувствую, что только ты способна помочь мне сделать окончательный выбор. — А что тут выбирать-то, — вздохнула глубоко Рей. — Встретишь не сегодня-завтра какую красавицу — белую, образованную. Куда уж мне с ней тягаться! Я, кроме своей помойки, да ещё пары планет, ничего в жизни и не видывала. Тут Бен схватил её за руки и принялся с жаром уверять, что никаких «белых красавиц» ему не надобно, что видел он уже предостаточно, и ни одна из них его милой Кире и в подмётки не годится. И Бен стал расписывать, как смешны и нелепы виданные им аристократки, разодетые и разряженные порой так, что головы повернуть не могут. Рей, слушая Бена, невольно рассмеялась, стёрла с глаз неосторожно проступившие слёзы и пообещала, что впредь думать о плохом не будет, а будет верить Кайло, потому как она, Кира, для него самый что ни на есть дорогой друг и даже больше. Насколько больше, Рей пока выяснять не стала, а распрощалась с Беном и отправилась домой. Каждый из них окольными путями добрался до Набу и, терзаемый каждый своими раздумьями, направился к себе.***
Однако, не успел Бен переступить порога собственной комнаты, как его вызвала для разговора мать. Лея Органа-Соло была из тех политиков, которые стремились малейшее полученное преимущество превратить в максимальную выгоду. Заключив пусть пока ещё зыбкое перемирие с недавним недругом, она тут же оценила возникшие для её семьи, а более того — для Галактики в целом — масштабные перспективы. У Шива имелась внучка самого подходящего возраста, а у них с Ханом — сын, которого давно пора было пристроить. И право же, более выгодной партии, чем Рей Палпатин, для Бена трудно было вообразить! Её дед обладал множеством самых разнообразных связей, имел огромное влияние в Сенате и массу сторонников в сотнях систем Внутреннего и Внешнего кольца, словом, со всех сторон мог быть полезен в дальнейшей политической карьере Бена. Да к тому же был безобразно богат. Шив, со своей стороны, не упускал из внимания королевское происхождение наследника семьи Органа-Соло, а также его потенциал и возможное блестящее будущее. Два былых противника на удивление быстро договорились по такому щепетильному вопросу и пришли к взаимному согласию, основанному на обоюдном глубочайшем удовлетворении. На сим они и разошлись, пообещав каждый со своей стороны подготовить почву, поговорив со своенравными отпрысками фамилий. Но если Шив решил действовать деликатно, постепенно, исподволь, всячески щадя чувства и без того рано потерявшей родителей внучки, то Лея действовать привыкла стремительно, не откладывая в долгий ящик принятых решений. — Бен! — не терпящим возражения тоном обратилась к сыну Лея. — Пора уже браться за ум, Бен! Отпрыск влиятельной семьи в сомнении склонил набок голову, но возражать не стал: надо, так надо. Такие разговоры повторялись с завидным постоянством, особенно после очередной Беновой выходки. Но на сей раз он, вроде бы, нигде не оплошал. Поэтому позволил себе слегка приподнять брови, выражая этим недоумение и лёгкую степень раздражения. Самым же необычным во всей этой ситуации было то, что обычно помалкивающий при воспитательных беседах, но всё равно упорно привлекаемый к ним отец покивал головой, выражая этим полное согласие с матерью. Брови Бена взлетели ещё выше. Где же он мог опростоволоситься, если почти всё свободное время проводил теперь с Кирой, забросив даже весёлые похождения с По? — Да, Бен, — между тем продолжала мать, — пора бы уже начать брать на себя ответственность, да и нам на покой пора — внуков нянчить. И только Бен приоткрыл было рот, чтобы выразить полнейшее сомнение по поводу сочетания слов «покой» и «Лея Органа», как буквально остолбенел от того, что услышал дальше. — Ты должен жениться, Бен. И немедленно! — сказав сие самым безапелляционным тоном, Лея выжидательно посмотрела на сына. Ощутив внезапную нехватку воздуха и временно онемев от потрясения, как будто он был выброшенной на землю рыбой, молодой человек хватал воздух ртом, в изумлении глядя на мать. И не то чтобы мысли о женитьбе совсем не приходили в его голову, как раз наоборот — приходили, и весьма часто в последнее время. Но вот уповать на то, что его избранница может быть одобрена родителями и что речь сейчас пойдёт о его собственном выборе в этом архиважнейшем, по мнению Леи, вопросе, ему не приходилось. Приняв ступор Бена за молчаливое согласие, принцесса Альдераана переглянулась с мужем и продолжила: — Как раз и невеста нашлась подходящая. Так что свадьбу можем сыграть в самое ближайшее время. — Невеста? — выдавил Бен. — Невеста, невеста, — подтвердила Лея. — Прекрасная партия для тебя — Рей Палпатин. — Что?! — отмер Бен. — Эта жеманная пигалица с тонной разноцветной штукатурки на лице? — Девочка уважает традиции, — пожала плечами его мать, вскинув голову, увенчанную короной хитросплетённых кос, что-то там разэдакое символизирующее на её родном Альдераане. — Ни за что! — отчеканил единственный наследник прославленной фамилии. — Я собирался стать пилотом и стану пилотом! — Лишишься наследства и всех привилегий. Подумай, Бенджамин Органа-Скайуокер-Соло! — в голосе матери появились железные нотки. — Одно другому не мешает, сынок, — наконец вмешался отец, подмигивая ему из кресла, в котором сидел. — Мешает! Ещё как мешает! — вспылил Бен, опрометью бросившись вон из комнаты, выказывая тем самым полное нежелание продолжать этот неприятный для него разговор. — А ну вернись, Бен! — выкрикнула ему в спину мать, но Бена было уже не остановить. Что ж, чего-то подобного рано или поздно можно было ожидать. Но если ранее Бен даже с некоторым интересом отнёсся бы к предложенной ему партии, то сейчас он не мог даже вообразить, что место спутницы его жизни будет занято кем-то иным, кроме единственно милой его сердцу, озорной и дерзкой, но вместе с тем невероятно трепетной и нежной Киры. И отбросив все сомнения, которые доселе нет-нет да посещали его думы, когда он вспоминал об объекте своего интереса, Бен со всей определённостью, со всей представшей перед ним очевидностью понял, что влюблён окончательно и бесповоротно, и разделить судьбу свою и жизнь свою готов отныне только с ней — маленькой, обожжённой солнцем, яркой, весёлой и бесконечно любимой им мусорщицей. Что ж, если ради того, чтобы быть с ней, ему придётся навеки покинуть родной дом — так тому и быть. Не зря в нём течёт кровь Скайуокеров — он сумеет заработать на жизнь своими собственными руками: станет пилотом и будет вести жизнь скромную, но наполненную радостью от каждого прожитого дня! Он решительно достал портативный голопроектор, включил запись и, то и дело поправляя рукой непослушно падающую на глаза прядь густых волос, что всегда выдавало в нём крайнюю степень волнения, принялся записывать сообщение для Киры. Следующим утром, едва сомкнув за ночь глаза, Бен вскочил с постели с первыми лучами солнца. Ворочаясь с боку на бок долгой ночью, он придумал тонким умом человека, подготовленного для политической карьеры, попытаться привлечь в сторонники Шива Палпатина, воззвав к чувствам старого интригана. Ведь не может же такого быть, чтобы деду оказались безразличны судьба и счастье любимой внучки; вряд ли он захочет для неё незавидной участи нелюбимой жены, на которую неминуемо обречёт её предстоящее замужество. Не теряя решимости, Бен облачился в чёрное сюрко, перчатки и плащ, пригладил разворошенные бессонной ночью тёмные волосы и вскочил на спидер. Всю короткую дорогу с лица его не сходило выражение мрачного отчаяния. Резко затормозив у резиденции Палпатинов и обдав пылью вышедшего к дверям дроида-дворецкого, юноша спросил, дома ли сенатор. Услышав, что господин Шив со вчерашнего дня ещё не вернулся с очередного заседания, Бен поморщился, но тут же уточнил, дома ли по крайней мере его внучка. Рей Палпатин оказалась дома, и Бен, решительно отодвинув в сторону неторопливого дворецкого, взбежал по ступеням и направился в гостиную. «Хорошо, — размашисто шагая, подумал он. — Объяснюсь напрямую с ней самой». Резким взмахом сильной руки отворил он прикрытые двери и вошёл в комнату. У открытого окна в простой белой тунике с капюшоном сидела его милая Кира. Страдальчески нахмурив брови и накручивая на палец локон распущенных волос, она сосредоточенно слушала послание, которое он отправил ей вчера, поэтому даже не заметила его прихода. — Кира! Кира! — вскричал Бен и бросился перед ней на колени. Девушка ахнула и вскочила, онемев от неожиданности и вытаращив на него испуганные глаза. — Ты… здесь! — пролепетала она. — Как же это? Недолго думая, Бен закинул её на плечо и не чуя от радости ног направился к выходу мимо остолбеневшей и вопрошающей что-то Фазмы, мимо растопырившего в недоумении руки дроида-дворецкого, наконец мимо всходящего на крыльцо в сенаторской мантии Шива Палпатина. Бен шёл и, хотя Рей молотила его по спине крепкими кулачками, не чувствовал ничего, кроме поглотившего его, яркого, как лето, счастья.