Счастье закончится в крови

POV Кирона Знаете, никогда не хотел быть принцем. В детстве, много раз разговаривая с деревенскими детьми, часто завидовал им. Они могли спокойно сбежать с уроков, в то время, как я был обязан учится придворному этикету, фехтованию, истории и ещё многой другой дребедени. А сбежать нельзя. Я один во дворце с кучей нянек, горничных, дворецких и учителей. В конце концов, я все же сбежал. Жил в лесу, прижился у разбойников. Они не знали, из чьей я семьи. Не все, правда. Была там девушка одна, главарем была. Она меня быстро раскусила, говорила, что повадки у меня не городские и не деревенские. Но, к счастью, пообещала не выдавать, разбойники – люди буйные, ради денег что угодно выкинуть могут. Но меня в этой компании любили. Я был смел, статен и развит не по годам. В грабежах нашей шайке не было равных. Мы нападали всей командой, без предупреждения врывались в дома богатых людей. Изредка убивали кого-либо, старались избегать ненужной крови. Но чаще всего, этого не удавалось. Обязательно находился глупец, хотевший блеснуть храбростью и умением драться на мечах. Умирал он быстро и без мук. Всегда. И почему люди не могут понять, что иногда надо хоть немного ценить свою жизнь. Но потом случилась облава. Кто-то в шайке захотел амнистии и сдал всех царским войнам. До сих пор не могу понять, кто это был. Мы все друг другу доверяли. Заподозрить одного значило заподозрить всех. Но, что самое ужасное, в облаве погибла наш главарь, Аминера. Девушка, поклявшаяся всеми силами защищать своих людей, погибла первой. Какой-то военачальник исподтишка пырнул её ножом, когда она пыталась защитить меня и ещё троих детей, примкнувшим к нам неделю назад. Это была первая смерть, с которой я не смог смириться. Я привык к смерти, но в честной битве, а не когда человек повернут к тебе спиной. Это низко и подло. Аминера погибла именно так. Но с улыбкой. Позже, вернувшись к нашему «штабу», я нашел её тело. Она улыбалась, и в руке все ещё был зажат нож, который она вытащить успела, но применить не смогла. Следующим был Прод. Он был моим лучшим другом, понимал меня с полуслова, но мою тайну так и не раскрыл. Он умер у меня на руках, когда я вытащил его из-под горящей балки. Он тоже улыбался. Говорил, что всегда хотел умереть благородно, а не как собака. Говорил, что знает, кто предал. Но сказать не успел, голос оборвался на звуке «Л…». Но у нас в компании людей с именем на Л не было. Третьей, о ком я помнил и кого нашел, была Амели. Совсем маленькая, только 12 исполнилось. Она сбежала из детдома, где над ней ежедневно издевались. Не выдержал ребенок. Мы, а точнее Прод, нашли её у ручья, недалеко от рощи, где недавно была засада. На неё страшно было смотреть. Белокурый, обтянутый кожей скелетик, с серо-зелено-голубыми глазами. После нескольких недель у нас, она начала приходить в себя, набирать вес, и улыбаться. А были времена, когда мы боялись за её жизнь. После третьего нашего налета, в неё попала стрела. Была большая кровопотеря, и как она выжила, одному Богу известно. Она погибла быстро. На неё набросилась женщина, нещадно начала кромсать её мечом. Женщину убил я, но Амели помочь уже не смог. Она была единственной, над кем я плакал и кому я собственноручно закрывал глаза и вытирал слезы. Да, она заплакала перед смертью. Бедный невинный ребенок. После «похорон», хотя их сложно так назвать, я долго скитался по лесам, стараясь не напороться на воинов. Там, в лесах, я и встретил её. После небольшой стычки с бродящим рыцарем, я был сильно ранен. Она меня подобрала и долго ухаживала за мной. Она называла меня малышом, хотя сама была ещё ребенком. Светло-рыженькая, она смотрела на мир невинным детским взглядом серо-зелено-голубых глаз. Глазами Амели. Но в те редкие моменты, когда я мог ею любоваться, когда она этого не замечала, меня пугал её взгляд. Когда она думала, что ничего не заметно, она снимала свою маску. Взгляд становился обреченным, так смотрят люди, пережившие на своем веку и смерть близких, и несчастную любовь, и предательство дорогих людей, и не раз были при смерти. Обреченные люди. Они готовы всегда помочь людям, готовы отдать себя на растерзание ради дорогих людей, готовы обжечься ещё раз. Но они всегда остаются доверчивыми и по-детски наивными. Но у них появляются маски. Теплая улыбка, веселые глаза, добрая душа – ничто не выдает их внутреннего состояния. Даже если хочется плакать – такие люди смеются и улыбаются, а после, поздно ночью, когда думают, что их не слышат и не видят, тихо плачут в колени, закусывая пальцы, чтобы их не слышали. Она была такой же. Часто плакала по ночам. Я молчал, когда видел у неё синяки под опухшими от слез глазами. Я ничем не мог ей помочь. И от этого становилось так противно-вязко на душе. Она меня веселила, делала все, чтобы я не унывал. Она была первой, кому я добровольно выдал свою тайну. Она ничего не спрашивала, ни причин, ни моих будущих действий. Только мимолетом обронила, что мои родители, возможно, волнуются и мне следует вернуться. Что я и сделал. Однажды ночью, когда она уже уснула, я встал и ушел. Я видел, что ей все тяжелее возиться со мной, что я рушу какие-то её планы в жизни. Когда я спрашивал её про это, она улыбалась и советовала не придумывать глупости и поскорее выздоравливать. Но я же замечал, как она сжимает зубы при моей перевязке или когда случались осложнения. Ей было неприятно это все. Я ушел. Тогда мне казалось это единственно правильным решением. Бросил её возле озера, на берегу которого мы жили. Бросил своего Лисенка, ребенка, который меня спас, буквально, вытащив с того света. Теперь понимаю, что все я себе выдумал. Просто ей было меня жаль. Ради меня она отодвинула свои планы в конец списка. А я так жестоко предал её. Когда я все же решил её найти, ничего не удалось. Никто в нашем королевстве никогда такой девочки не видел. Я вернулся к отцу. Он волновался за меня, как и говорил рыжик. Мне было стыдно, что я так бесчувственно поступил. Моя мать умерла после года моих скитаний. Не выдержала. Это я узнал от одного из придворных мальчишек за золотую монету. После этого я решил умереть. Не удалось, лекари у нас при дворе хорошие. Но, фактически, жизни у меня уже не было. Я просто шатался по дворцу, иногда ночами плакал. Мой отец слег от горя. Меня пытались привести в чувство, но что же они могут сделать, когда жить мне уже нет ради чего. Оживать я начал после одного сна. Мой Лисенок сидел в саду на качелях. Я слышал её мысли, видел, что не сильно она изменилась. Вытянулась, похудела, волосы такой же неаккуратной копной падали на плечи. Холодные глаза отстраненно смотрели вдаль. Из рассеченной щеки текла кровь. Слез не было. Ни капли. Но ей хотелось умереть, просто покинуть мир, где её не принимают, где некому её любить и заботиться о ней. Я пожелал, чтобы у неё появился пес. У нас это самые преданные существа. Я просто это пожелал и исчез из её сна. Резко, словно вынырнул из озера.