Сраный парадокс

Глава 11. Утро встретило Малфоя в его собственной кровати. Он никогда не оставлял Панс на ночь и не оставался с ней. Спать слизеринец предпочитал один. Голова немного гудела. Фляжка Паркинсон, подаренная ей Ноттом, оказалась подобна портсигару самого Драко, чем он и воспользовался будучи в комнате старосты Слизерина. В добавок к головной боли, во всем теле чувствовалась легкая усталость. Он сдержал слово и не давал спать ни себе, ни Панси до самого утра. Малфой усмехнулся своим воспоминаниям. Встал и уже собрался идти в ванную комнату, как вдруг в глаза бросилось его собственное отражение в зеркале на дверце шкафа. Из общей картины легкого похмелья и бессонной ночи выбивались две детали: засохшая кровь на костяшках правой руки и слегка прокушенная губа. Явно не работа Панс. Ее пухлые губы всегда были мягкими, даже слишком мягкими. Она целовала, словно обволакивая сахарной ватой. Этот след оставила другая. Драко вспомнил кто была эта другая и помрачнел. Сознание начинало просыпаться и подкидывать картинки вчерашнего вечера со скоростью щёлкающего маггловского проектора. Восторженная Грейнджер, ее прыгающие впереди волосы, балкон в конце коридора, бычок от его сигареты, ссора. И поцелуй. Уже потом была Панс, Эльфийское вино и ночь плотских утех. Все удовольствия этой ночи оказались лишь следствием его общения с грязнокровкой. Малфой выругался, схватил полотенце и поспешил первым занять душевую. Действовать дальше он будет по обстоятельствам. У грязнокровки должно хватить мозгов держать язык за зубами. Он ей доходчиво это объяснил это ещё на второй неделе пребывания в Хогвартсе. Виновница утренних размышлений Драко, шла в Большой зал, пытаясь продумать линию своего поведения. Само собой она будет вести себя как обычно, но вдруг… «Вот когда наступит это вдруг, тогда и разберусь! — одернула себя Гермиона. — Даже если бы Малфой хотел, он бы не успел никому рассказать о произошедшем, а значит пока опасаться нечего». В целом она все продумала, но не учла только одного. Что столкнётся с компанией слизеринцев прямо в дверях Большого зала. —Смотри куда прешь, заучка, — прошипела Панс, задевая гриффиндорку плечом. Она выглядела довольной жизнью и огрызалась скорее по привычке. —Свали с дороги, грязнокровка, — тут же выплюнул Малфой с лицом, которое одновременно умудрялось изображать безразличие и презрение. Следом с видом королей шли Нотт и Забини, не сказавшие, однако, ни слова. —Катититесь к Мордреду, поганые змеи, — к своему удивлению тихо ответила Грейнджер, смотря как удаляющаяся Паркинсон жмётся к блондину, обвивая его локоть. Внутри кудрявой ведьмы кипела, булькала и вот-вот грозила вылиться за края ядовитая злость. —И тебе доброе утро, Гермиона. Что-то случилось? — спросила ее рыжая подруга, когда Грейнджер с громким стуком поставила школьную сумку на место рядом с собой. —Доброе, — раздраженно ответила девушка, косясь на стол Слизерина, — Встретила серпентарий на выгуле с самого утра. Она наблюдала, как Панси Паркинсон, по левую руку от Драко, продолжает липнуть с капитану слизеринской сборной и шепчет ему что-то на ухо, задевая это самое ухо губами. В ответ блондин самодовольно ухмыляется и, протянув руку, обхватывает темноволосую девушку за талию. —Какая мерзость, — возмущённо произнесла она. —Ты чего, Герм, они ведь всегда такие, — непонимающе произнес Поттер, косясь попеременно то на подругу, то на стол змеиного факультета. —Что? Ну да, — отозвалась она, — Он всегда высокомерный придурок в компании подлиз. Гарри удивленно посмотрел на Гермиону. Что это с ней? Может не выспалась из-за вчерашнего позднего отбоя? Грейнджер силой заставила себя отвернуться от слизеринцев. Нужно было сесть с другой стороны стола, спиной к ним. И плевать, что это ее обычное место. Вряд ли Дин и Симус будут против компании. Во время завтрака она периодически бросала взгляды в сторону зелёных флагов. И перестала это делать только тогда, когда очередной ее взгляд встретил холодную сталь глаз Малфоя. Слизеринец смотрел прямо на неё и в его взоре можно было прочесть вопрос и угрозу. Он словно пытался телепатически предать ей: «Держи язык за зубами, тебе же будет хуже, если все узнают. И прекрати пялиться на меня.» В поточной аудитории маггловедения было душно. Четыре факультета семикурсников занимали почти все пространство импровизированного амфитеатра. Диана Астрейд раскладывала какие-то свои записи в ожидании колокола. Когда же хогвартский звонок прозвенел, она взмахнула палочкой, выводя на доске тему урока. —А разве на этих уроках преподаватель не должен писать по-маггловски? — ядовито захихикала Панси Паркинсон. В тишине аудитории ее негромкий голос гулко разнесся над головами студентов. Профессор Айстрейд Быстро нашла глазами говорившую ученицу и нехорошо улыбнулась. —Возможно, вы правы, мисс Паркинсон. Встаньте со своего места и подойдите сюда. Глаза слизеринки округлились, сделав ее еще больше похожей на собаку породы мопс. —Зачем? — выдавила она, пряча за дерзостью неловкость, и пытаясь скрыться за спинами парней-сокурсниковю сидящих спереди. —Мисс Паркинсон, вы находитесь на уроке. И если преподаватель просит вас выйти к доске, то это необходимо сделать, — нравоучительно проговорила профессор, становясь серьезнее. Недовольно что-то поворчав, староста Слизерина все же подошла к Диане, с вызовом смотря на неё. Астрейд, нисколько не смутившись, порылась в ящике своего стола и наконец протянула Панси небольшую коробочку. —Что это? — скривившись спросила девушка, брезгливо беря коробочку двумя пальцами. —О, всего лишь мел, мисс, — лучезарно улыбнулась Диана, напомнив впечатлительным студентам голодного вурдалака. — Мне пришлась по душе ваша идея. А теперь будьте любезны достать кусочек и написать под мою диктовку некоторый текст. С сегодняшнего дня мы приступаем к программе изучения, утверждённой министерством и я хотела бы, чтобы вы все зафиксировали в своих конспектах план. Кривящаяся как от вони Паркинсон выудила мелок, неаккуратно кинув коробку на стол, и подошла к доске. —Записываем, — начала молодая профессор, — План лекций на это полугодие, по каждой из которых вы должны будете отчитаться мне. Пункт первый — становление европейской магловской культуры и науки после введения статута о секретности. Его подпункты: изобразительное искусство; литература и музыка; театр, кинематография и телевидение… По звонку колокола крайне довольные представлением, устроенным на уроке профессором, гриффиндорцы повалили из класса под дружный хохот. Хохот этот был вызван передразниваниями Симуса главной слизеринской змеюки. Сама звезда урока шла рядом с Малфоем и ныла, что ее руки дико пересохли и теперь она заразиться какой-нибудь маггловской гадостью. Гермиона тоже смеялась со всеми, направляясь в сторону кабинета трансфигурации, которая стояла следующей парой. Идти было не особо долго, нужно только миновать пару коридоров и небольшой холл между ними. В этом-то холле они и встретили первокурсников со своего факультета. Трое мальчишек и пара девочек, стоящих в стороне, под предводительством лохматого мальчугана, напоминающего чем-то Гарри, жали к стене ещё двух малышей, чьи головы еле виднелись за рослыми львятами. —И все равно вы пожирательские щенки! Теперь ваши папаши в Азкабане, и мы будем решать, где вам можно ходить! — нависая над слизерискими учениками, вызывающе говорил самый высокий. Он явно чувствовал свою силу и поддержку друзей. Гермиона резко остановилась, отставая от толпы своих сокурсников, не обративших на происходящее никакого внимания. Ее же привлекло знакомое словосочетание «пожирательские щенки» и мягкие кудряшки, виднеющиеся у самой стены. Луиза. Уверенным шагом Гермиона направилась к детям, собираясь раздать на орехи своему факультету. Малышня обернулась на ее звонкое: «Что здесь происходит?», и решив, что Грейнджер своя, снова отвернулась к осажденным слизеринцам. Подойдя ближе староста смогла рассмотреть рядом с Луизой (а это без сомнения была она) светловолосого мальчика. Он отважно закрывал грудью подругу, расставив руки в стороны и с вызовом глядя на лохматого гриффиндорца. —Я не услышала ответа на поставленный вопрос: что здесь происходит? — громче и строже спросила Гермиона, поймав испуганный взгляд Лу. —Ничего, Гермиона, мы просто рассказываем нашим друзьям о новых порядках, — нагло заявил высокий малец. —О новых порядках? И почему же я, как староста школы, не осведомлена о них? — немного угрожающе спросила девушка, но малыши явно не понимали полутонов. —А ты постой рядом и узнаёшь, — наглея все больше проговорил мини-Гарри. —Так все, это переходит всякие границы! — вознегодовала Грейнджер, — Во-первых я — староста школы. Прошу проявить уважение и перестать мне тыкать! Во-вторых вы не имеете никакого права приставать к студентам факультета… —Минус десять баллов с каждого! — послышался сзади злой голос Теодора. Обернувшись, Гермиона обнаружила, что старосты Слизерина в компании с Блейзом и Драко уже пришли на выручку своим, что грозило ее факультету уже более явными неприятностями. —И вечер отработок с Филчем, — добавила кудрявая ведьма, не желая появлять фаворитизм на глазах у змей и стремясь все же оградить своих от более печальной участи. Справедливость, будь она не ладна, сидела у неё под кожей. — А ещё я приду сегодня после ужина в гостиную, и у нас состоиться серьезный разговор со всеми вами в присутствии декана Бохлэйла! Все слизеринцы смотрел на неё удивленно, а гриффиндорские первачки недоверчиво. —Я, кажется, ясно выразилась? Марш на урок! — почти выходя из себя громко гаркнула Гермиона. В ней снова проснулась злость. И чего приперлись эти змеюки? У неё все было под контролем! Гриффиндорских хулиганов как ветром сдуло, а Луиза и светловолосый слизеринец остались стоять перед старостой. —Ох, Луиза, бедняжка! Ты плакала? Иди сюда скорее! — запричитала молчавшая до того Панси. Лу, вытирая остатки слез, покосилась на свою старосту с неприязнью и повернулась к старосте школы: —Мисс Гермиона, вы правда поговорите с ними? Грейнджер опустилась на корточки, как тогда в поезде, и протянув кудрявой малышке руку произнесла: —Правда, Лу. Я сделаю все возможное, чтобы они больше не цеплялись к вам. Пойдём, я провожу вас на урок. Заулыбавшаяся Луиза с готовностью взяла ее за руку и, поманив за собой мальчика, гордо пошла следом. В спины им устремились четыре разных по своему выражению взгляда: удивленный Теодора, злобный Паркинсон, спокойный Забини и насмешливо-заинтересованный Драко. Ободрённая спасением, Лу уже за поворотом представила Гермионе Стивена, пока недоверчиво смотревшего на старосту, и начала щебетать, рассказывая о предстоящем уроке гербологии, вступлении в кружок любителей растений и своих успехах. Грейнджер внимательно слушала девочку, с искренним интересом задавая уточняющие вопросы, когда кудряшку начинало нести по верхам. Малышка явно старалась рассказать как можно больше за недолгую дорогу до теплиц. На полпути светловолосый Стив тоже начал включаться в беседу, рассмотрев в своих спутницах обоюдную симпатию. Вскоре, передав детей на попечение профессора Спраут, ведьма заспешила на занятие к директору Макгонагалл. Заклинание Темпус показало, что урок уже начался. Осторожно постучав, Гермиона Грейнджер извинилась за опоздание и вошла в кабинет. Ее слова об обязанностях старост и сопровождении первокурсников вызвали у преподавателя одобрительную полуулыбку и кивок. Гермиона в который раз при упоминании Лу, хоть и косвенном, почувствовала неопределимое тёплое чувство, которое вызывала у неё милая маленькая змейка. И как она попала на этот факультет? Впрочем в прошлом году все обстояло немного иначе, и пребывание на слизерине должно было уберечь маленькую ведьмочку. Зато со стороны слизеринцев донеслось очередное злобное шипение Паркинсон. Да угомониться она когда-нибудь? И как Малфой ее терпит? Бросив мимолетный взгляд на задние парты соседнего ряда, где расположилась гадюка-староста, Гермиона снова почувствовала злость. Драко сидел нагло уложив свою руку на бедро темноволосой сокурсницы. И это прямо посреди урока! Что же он позволяет себе, когда остаётся с ней наедине? Ну, не сложно догадаться. А Паркинсон вся светится от счастья. Нашла, блин, достижение. Интересно, а ее Малфой тоже называет «слизеринской шлюхой» перед поцелуем? В этот момент профессор Макгонагалл окликнула старосту, недовольная тем, что лучшая ученица витает где-то далеко от ее объяснений. Гермиона снова извинилась и только тогда поняла, куда плыли ее мысли, и что вызвало в ней очередной поток злости. Это что была…