***
Девчонка была красивая. Как хозяйка Медной горы. Черная коса именно змеилась по ее плечу, а глаза… Родион даже завис: малахит — назывался тот хренов камень? Короче девчонка была хоть сейчас на картину, она смотрела на Родиона, как и положено: заставляя каменеть, но он сопротивлялся и уставился на грудь барменши Светы. Девчонка села рядом. Духи у нее были резкие, горькие, неприятные. В отличии от всего остального. Родион даже переключился на ее грудь — скромную, но почему-то, пиздец, какую волнующую. И тогда девчонка вдруг воскликнула: — Дмитрий! Родион дернулся и увидел, что Разумихин стоит у него за спиной. И что девчонке Митя явно интереснее его. Она взяла Митю за руку, улыбнулась. — Вы знакомы? — грубо спросил Родион. — Это Софья Семеновна, она психолог Лиса… — Училка? — презрительно хмыкнул Родион. — Педагог-психолог, — Софья произнесла это нараспев, насмешливо улыбаясь. — Вы должны были прийти ко мне на прием, а пришел Дмитрий. Дмитрий она произнесла так, что Родион залпом допил коктейль. — И как вам Дмитрий? — спросил он зло. И Соня рассмеялась. Родион посмотрел на Митю: тому нравилась Соня. Ну, какому бы дураку не понравилось такое: длинная шея, большие глаза, заливистый смех, коса толщиной в руку… И точно хозяйка Медной горы, выберет кого и заберет навсегда. Родиону захотелось вдруг встать, расправить плечи, тряхнуть волосами и посмотреть на нее… Так, как он умел, заполняя все собой, чтобы забыла, чтобы даже не смела… Взять ее за запястье и дернуть, роняя на себя, лишая воли. Поймать на излете ее и ее вздох, почувствовать ее настоящий запах за духами… — Я приду в следующий раз, — сказал он неожиданно даже для себя. — На консультацию, или как там у вас называется… Софья Семеновна посмотрела ему в глаза. Пиздец. Лучше бы он никогда этого не видел. — Я передам через Елисея, — сказала она, — ну, а пока… Ее взгляд ненадолго задержался на Мите, но Митя смотрел мимо ее колдовских зеленых глаз, прямо на Родиона: печально и сосредоточено. Сговорились они что ли довести его своими взглядами? Родион залпом осушил стакан. — Потанцуем? Хозяйка Медной горы улыбнулась, потом кивнула. Родион едва не присвистнул — среди девчонок он равных соперников не встречал. Он почти встал со стула, когда вдруг понял, что хозяйка уводит на танцпол Митю. Она все улыбалась, а Разумихин шел за ней, как привязанный. Родион остервенело стукнул по стойке стаканом. Перед ним снова возникла выдающаяся грудь Светы, запоминающаяся, но будничная, одна из многих. Он потянулся к девушке, и та, конечно, позволила себя поцеловать. Музыка вползала в уши, громыхала и вибрировала. Родион поймал этот ритм пульсом и упал туда. Не потребовалось ни одного усилия, косяк и изрядная доля алкоголя делали свое дело. Уничтожали его, растворяли в здесь и сейчас. А Митю с девчонкой видно не было. Родион приподнялся, поставил ногу на стул и вытолкнул себя вверх. Просто и естественно шагнул на стойку, нашел их глазами и… Поймал из рук Светы бутылку, дернул ворот, обрывая пуговицы, глотнул из горла, качнулся в такт. Не замечая восторженных взглядов и поддерживающих вздохов, Родион смотрел и смотрел на танцпол.***
Соня хотела еще накатить. Непрофессионально, конечно, но твою мать! Митя танцевал хорошо, можно было бы даже получить удовольствие и ей, и ему. Но нет же: у него за спиной «этот», у нее Кимово «Сонечка». Соня не то, чтобы все поняла про их Родиона, но в одном не сомневалась… Соня поддалась Мите навстречу, положила руки ему на плечи, прошептала в ухо: — Мы же сейчас не в школе. Представь, что это упражнение, как я показывала вам с Елисеем. Она почувствовала, как Митя сначала чуть отпускает себя, потом пугается, еще одного «потом» она ждать не стала и прижалась губами к его губам. «Этот», конечно, смотрел. Соня не видела, но весь ее опыт вопил об этом. Как она заставила Елисея признать свои чувства, так же это должно было сработать сейчас. Хотя бы в пику Гайлу. Митя ответил. Соня и сама так отвечала на поцелуи: вежливо, чтобы не обидеть человека, он же старается. А потом Митя посмотрел Соне в глаза с благоговейным ужасом, Соня ободряюще ему улыбнулась и сказала: — А он смотрел. И тогда Митя улыбнулся тоже, и они оба прыснули от смеха. — Мы как школьники, — сообщил Митя, он явно очень старался не смотреть на «этого», но «этот» уже настойчиво продвигался по танцполу к ним, и не видеть его становилось невозможно. Двигался он с ломаной грацией, так вызывающе и ярко, что толпа практически расступалась перед ним. В вырезе его черной рубашки было видно не только вздымающуюся грудь, но и рисунок на ней. Не понятно какой, но взгляд цеплялся — не отвести. Как и от его губ, нереально ярких и подвижных. Они кривились, но нисколько не уродовали бесстыжего хозяина. Соня — хозяйка своего взгляда — все же продолжила осматривать «этого», но обнаружила вслед за классическими черными брюками ярко красные кеды с белыми шнурками. «Этот» бросал вызов. Соня подняла голову: взгляд у «этого» был нехороший, в нем читался приговор Соне. — Вы — да, — со смехом ответила Соня Мите, — но я настаиваю, что я педагог-психолог. Митя чуть нахмурился, Соня накрыла его руку своей, и прошептала в самое ухо: — Поэтому, можешь быть уверен, спать я с ним не стану. Я же на работе. Митя посмотрел на нее озадачено, и Соня с сожалением подумала, что такое лицо испортит ей весь эффект. Но к счастью, «этот» уже был слишком на взводе, чтобы различать подобные нюансы.***
Выбирая между уничтожить и трахнуть, а потом уничтожить, Родион выбрал второе, потому что очень уж девчонка была хороша. И вообще трахнуть — это всегда хорошо, и одновременно убивает всех зайцев: позволяет уберечь от ведьмы Митю, получить удовольствие и уничтожить ведьму. Митя, как обычно, ему уступил. Хотя Родион с удовольствием бы с ним подрался за эту психологиню. В общем-то с большим удовольствием, чем просто ее трахнул. Видеть, как Митя заводится, чувствовать весь шквал его удара, боль, себя… А потом уже секс — так еще круче. И это, конечно, должен быть секс с Митей. Но Родион представлял себе почему-то ее. А этого с ним давно не бывало. Думать, решить, да… Но Митя был и правда лучшим из людей. Настоящим… другом. А девчонка почему-то пробуждала желание. Страстное и горячее, разливающееся внизу живота, бьющее в член и в голову одновременно. К счастью, неожиданностей не предвиделось. Жизнь уже давно не подкидывала Родиону интересных сюрпризов. Даже с Елисеем все было понятно. И девчонка эта не станет исключением. Митя был вне конкуренции. Софья Семеновна так легко велась на Родиона, что смешно становилось. И это у нее с рук стал есть Лис? Вот же… сразу видно молод еще. Не возмужал. Они танцевали, и Родион все увереннее прижимал Соню к себе, одновременно смещаясь в сторону туалетов. Кто не мечтал трахнуть училку? Пусть даже уже не свою. Родион вжал Соню в стену: возбуждение уже было сильным, но он был уверен накатит и еще… надо только… Родион притянул Соню к себе за затылок, проник языком внутрь ее рта, Соня, кажется, поплыла, и Родион запустил руку ей под кофту… Соня уперлась рукой ему в грудь, а взглядом в лицо. Вот тогда-то Родион и понял, что что-то пропустил в сказках Бажова. Точно: ту часть, в которой становилось ясно — хозяйку горы не переиграть. Ты можешь ей понравится, и тогда она даст тебе выиграть, но Сонин взгляд яснее ясного говорил — не в этот раз. Только Родион не привык сдаваться. — Ну же, — он настойчивее потянул Соню на себя, — ты же хочешь! — А ты нет. — Что за неуверенность в себе? — хмыкнул Родион, чувствуя облегчение: Соня такая же, как и все. Что это ему примерещился проигрыш? — Ты такая красивая… Соня поморщилась. — Знаю. А у тебя стоит не на меня. И хотя я бы, наверное, могла еще постараться… Или не стараться. Ты же веришь, что тебе не важно кто… Все равно? Но, зачем? Спорим, когда с Митей целуешься встает сразу? — Что? Очередной всполох света из зала долетел до них, и глаза у Сони как будто загорелись изнутри. Из Родиона словно выбило дух, хотя желание не пропало. Одной рукой он потянулся к руке Сони, а второй к сигаретам в кармане. — Ты слышал. Секс это просто секс, конечно. Но с Митей это же больше и круче. — Откуда тебе знать? Пальцы слушались плохо, сигарета не хотела извлекаться на свет. Родион чертыхнулся. Соня пожала плечами, она явно понимала его неправильно: — А что неправда? Все это было сюрреалистично: Родион уже ходил к психологу, и безошибочно узнавал ту манеру, в которой тебя заставляют осознавать всякую хрень. Он мог осознать, что угодно и когда угодно. И потому бегал от своих осознаний и от себя с подросткового возраста, считая это идеальным решением. Родион был успешен, смел, ярок, популярен, он достигал своих целей всегда и никогда не сомневался… Он выбирал не узнавать ни себя, ни своего якобы счастья. — Да пошла ты! — Родион со злостью врезал по стене рядом с лицом Сони, а потом снова посмотрел в ее глаза. И это было ошибкой. — Пойду, — Соня холодно улыбнулась, — а ты останешься. Тебе ведь кажется, что если он разрешает, то все по-честному? Только это же он тебе разрешает, а не вам обоим все равно. Думаешь, ему нравится ждать сейчас? Фантазировать. Он, кстати, уже знает, что я классно целуюсь… Родион сдавленно зарычал. Вспоминать, как Митя целовался с этой ведьмой было противно, действительно противно. И тревожил его не Митя. Митя был лучшим из людей, но… Родион никогда не испытывал ревности к Мите. И не потому, что думал, что Митя побежит за ним как собачка. Вообще-то это Родиону было хуево без Мити. Родиону хватило мозгов понять это еще в прошлом году, когда он не нашел Митиных вещей у себя. И понять, даже не то, что его бросили впервые. А что он остался один, без Мити. Одно из гребаных осознаний. Очень нужное и сильное. И не то, которого Родион хотел. Но сейчас он не ревновал. Зато хотел. И чертовски злился, что все идет не по плану. Что девчонка кажется нелогична, непредсказуема и… опасна. Но пиздец, как хороша. — Не льсти себе, — огрызнулся Родион. Соня только махнула рукой: — Даже целоваться с ним круче, ага? Потому что там так много всего: желание, доверие, настоящая близость. А я просто знаю, что делаю, но даже если трахну тебя, уйду как ни в чем не бывало. — Что? Родион приоткрыл рот и уронил челюсть. Что она несет? Дедушка Фрейд закатил куда-то не туда — перемешались шарики и ролики. На языке вертелось: «Я хочу тебя, дура!» Это сулило… победу в девяносто девяти случаев из ста, но в случае этой ненормальной не ясно было, чего ждать. И Родион молчал потерянно, зло и упрямо. Не станешь же объяснять, что они с Митей правда договорились? Да, черт дери эту ведьму, Родион с двенадцати лет никому не отчитывался! И не собирался. Хренова ведьма рассмеялась: — Представляешь, девчонкам иногда просто нужен член. С вибратором одиноко. Дело ведь в этом, да? Когда трахаешься, всегда кажется, что ты не один. Ну хотя бы минут пять. — Это из личного опыта или профессиональное мнение? — Родион почти взял себя в руки и обворожительно улыбнулся, незаметно закусив губу с другой стороны. — Из личного, — сказала Соня без всякого смущения. — Так хочется, чтобы любили… И так стремно. По-честному будет полюбить в ответ, да? Поэтому классно делать вид, что Мите тоже плевать. Родион, наконец, оттолкнулся от нее, надеясь, что это заставит Соню заткнуться и не смотреть на него. Но хватка у нее была профессиональная, хотя у Родиона еще никогда не было такой интерактивной сессии с психологом. Соня брала за душу, и все там сотрясала. Родион стоял, судорожно подбирая осколки сознания и желания. И пытаясь все же уловить: где же тут самая суть? Но косяк и алкоголь мешали. С одной стороны на Родиона наползали вопросы Сони о Мите, а с другой сама Соня, невероятное возбуждение и трясущиеся руки. — Пошла ты, — повторил он тихо, почему-то наорать не получилось, хотя кричать хотелось очень сильно. И еще поколотить стену. Родион вдруг почувствовал, как в горле собирается комок злых слез. И внезапно отчетливо представил себе, как если он не сдержится — сдастся, эта странная девушка сразу подобреет, начнет гладить его по голове, и это будет… Полная хрень, потому что… это будет совсем не то, что он хочет, потому что он — не ее гребаный воспитанник, а взрослый самостоятельный мужчина, потому что он хочет получить ее желание, а не жалость… И пусть тогда он легко сможет ее прожать, и секс все равно получится, но… Родиона затошнило. Он мог бы сделать так, что все, что она так вдохновенно несла до этого, оказалось бы просто профессиональной чушью, которую она для него и придумала. Эта мысль придала ему сил, усилила злость, Родион вздернул подбородок, сам уставился Соне в глаза. В конце концов, он тоже умел правильно посмотреть. Но, к его удивлению, вместо Сони перед ним оказался Митя. И взгляд у него был такой усталый. И одновременно ласковый. И такой родной. Родион почувствовал, что у него все опускается. Вот же твою мать, хренова ведьма! Родиона выворачивало, но своего отпускать он не привык. Он рванулся вперед за Соней, но она словно растворилась, исчезла… Родион откинулся спиной на стену, опять встретился взглядом с Митей. Митя ничего не говорил и не делал, потом вздохнул и опустил голову, он было повернулся уйти, но Родион схватил его за запястье. Митя удивленно моргнул. Родион осел на пол и ткнулся лбом в колени. Перед глазами так и стояло, как он целует Соню, как вжимается бедрами в бедра, а она… Митя сел рядом, сказал тихо, боясь дотронуться сейчас: — Все будет хорошо, я с тобой. Кажется, вы просто не поняли друг друга. Родион кивнул, но в голове отчаянно билось: «Никогда еще меня не бросали по-настоящему, никогда еще я не был таким дебилом, никогда все не было так ненадежно. Я идиот.» Это последнее он произнес вслух. Митя закурил сигарету из его кармана, вставил ему в пальцы и устало произнес: — Ты, как всегда, преувеличиваешь. Я думал, что после пятнадцати такого не бывает. Но ты справился. Ты это серьезно? Родион задал этот вопрос самому себе. И его мозг взорвался.