Новые герои

      Яркий свет ударил в глаза, заставив Гарри зажмуриться и повернуться на бок, стараясь закрыться. Мягкая подушка под ладонью резко вернула в реальность. Воспоминания вспышками пронеслись в голове, вызвав резкую боль. Гарри едва не подскочил на кровати, и только рука, которая вдруг легла на плечо, остановила его. — Что с ними? — волнение разрасталось, уже превратившись в огромный ком, который застрял в горле, мешая дышать. — С девочками всё в порядке. Они здесь, и скоро ты сможешь с ними увидиться, — тихий, неправильно спокойный голос ввёл Гарри в ступор.       Поттер осмотрелся, отмечая, что находится, очевидно, в больничном крыле. Вот только вместо мадам Помфри у его кровати стоял сам Альбус Дамблдор. — Добрый день, Гарри, — директор улыбнулся, и его голубые глаза за очками-половинками заблестели почти по-детски. — Мисс Гермиона Грейнджер и мисс Луна Лавгуд в безопасности, с ними ничего не случилось, и сейчас они ждут за дверью, пока мы закончим разговор.       Гарри выдохнул, оковы спали с груди, и воздух с новой силой ворвался в лёгкие. На лице появилась искренняя улыбка. Всё позади. Гарри чувствовал, что всё позади. Раз он здесь, в больничном крыле, раз с девочками всё в порядке, раз рядом теперь стоит Дамблдор. Он справился. — Сколько я здесь пролежал? — Гарри заметил на столе целую гору коробок, наполненных самыми разными сладостями. — Три дня, — Дамблдор проследил за взглядом Поттера, и его улыбка стала ещё заметнее. — Это от твоих поклонников. Их оказалось не так мало.       Гарри и сам не представлял, откуда могло взятья такое количество сладостей. В конце концов не так уж и много у него было друзей. Да и кто мог знать о произошедшем? Разве что… — Сэр, а вы никому не рассказывали о том, что случилось в кабинете? — Я нет, — Дамблдор провёл ладонью по бороде и отвёл взгляд, на секунду погружаясь в свои мысли. — Но слухи имеют невероятное свойство разлетаться. И то, что недавно было секретом, через пару часов может стать предметом общего обсуждения. — Мы приняли решение уничтожить камень. Я поговорил с Николасом, и мы сочли, что так будет правильнее и лучше для всех, — директор настолько быстро перескочил с темы на тему, что Гарри не сразу понял, о чём идёт речь. — Выходит, он умрёт? — Гарри недоумевающе пожал плечами. В голове не уклалывалось, как человек мог сам выбрать смерть, если опасности больше нет. — Выходит, что так, — Дамблдор говорил всё также спокойно. — Смерть вовсе не такая, какой кажется тебе сейчас, Гарри. Ты ещё молод, у тебя всё впереди. Но Николас прожил долгую жизнь и теперь может уйти на покой. Знаешь, Гарри, смерть — это всего лишь часть жизни, неотъемлемая часть. Смерть — это очередное приключение. Она настигнет каждого. А вечная жизнь вовсе не так привлекательна, как тебе сейчас кажется. Эликсира хватит, чтобы решить все проблемы и подготовиться к этому дню. А потом… Да, он и его жена умрут.       Гарри молчал несколько минут, глядя в потолок и перебирая в пальцах край одеяла. Слова директора казались слишком далёкими. Наверное, прав он. Гарри ещё слишком молод, чтобы понять. — Значит Сами-знаете-кто не сможет вернуться, ну, если камень уничтожен? — Волан-де-Морт, Гарри. Называй вещи своими именами. Страх перед именем лишь исиливает страх перед тем, кто его носит. — Да, сэр, — Гарри поспешил исправиться, мысленно отмечая, что директор снова прав. — Волан-де-Морт не сможет вернуться теперь, когда камня нет? Но он ведь… — Он будет искать другие способы. И нет, он не исчез окончательно, — Дамблдор взял на себя обязанность сказать это, и Гарри едва заметно кивнул. Он знал, что Тёмный Лорд найдёт новый способ. Только теперь, когда все испытания наконец позади, хотелось не заглядывать в будущее, а наслаждаться долгожданным спокойствием настоящего.       Директор замолчал, давая Гарри возможность осознать и обдумать услышанное. Вот только мысли ушли совсем в другую сторону. Гарри раз за разом прокручивал в голове последние секунды воспоминаний. — Я хотел бы узнать правду. Почему Волан-де-Морт так и не смог убить меня 10 лет назад? Почему Квирелл не смог прикоснуться ко мне? — вопросы сами сорвались с губ. Гарри уже не мог остановиться. Он знал, что не успокоится, пока не найдёт ответы. — Правда — великая вещь, Гарри. И это нормально стремиться найти ответы. И я дам их тебе. Только помни, что правда может быть очень опасна… — Дамблдор слегка наклонил голову, словно обдумывая ответ. — Любовь, Гарри. Вот ответ на все вопросы. Твоя мама отдала жизнь ради тебя, закрыла тебя собой. Она любила тебя, и эта любовь оставила защиту, след. Нет, не шрам. Этот след невидим. Волан-де-Морту никогда не понять, что такое настоящая любовь. Именно поэтому Квирелл, душа которого наполнена амбициями и жестокостью, поглощена тьмой, не смог притронуться у тебе. Тебя спасла любовь, Гарри. И той ночью в Годриковой впадине, и сейчас.       Что-то больно сжалось в груди, в горле появился обжигающий комок. Перед глазами вдруг снова встала картина из зеркала. Там они были живы. Там они улыбались, смотрели на него. А здесь… Здесь их нет. Мама отдала свою жизнь за него.       Слёзы навернулись на глаза, и Гарри смахнул непрошеную влагу рукавом, надеясь, что директор этого не заметит. Он должен быть сильным. Ради тех, кто отдал свои жизни взамен на его счастье.       Тишина пропитала воздух. Дамблдор нарочно делал вид, что следит за стайкой птичек за окном, а Гарри всё никак не мог прийти в себя после услышанного и продолжить разговор. Вопросы копились где-то на подкорке сознания, но ухватить ни один из них не удавалось. — Это вы передали мне мантию невидимку? — стараясь сдержать дрожь в голосе, спросил Гарри, надеясь переключиться на более оптимистичную тему. — В точку. Твой отец оставил её мне. Я думал, тебе понравится подарок. Джеймс использовал мантию, чтобы тайком пробираться на кухню, — директор шутливо подмигнул Гарри, словно подбрасывая идею. — Я хотел бы задать ещё один вопрос. Последний, — Гарри вздохнул, стараясь собраться с мыслями, и резко выпалил: — Почему Волан-де-Морт хотел меня убить? — Увы, на этот вопрос я не могу дать ответа. Понимаю, как это обидно и как сложно это принять, но ещё рано, ты не готов.       Гарри пожал плечами и на минуту отвернулся к окну, чтобы выбросить из головы лишние мысли, которые, словно ком, накручивались друг на друга. Вопросы накапливались на подкорке сознания, скрепляясь в цепочки, уходящие в бесконечность, но озвучивать их Поттер не собирался. Он узнал всё, что нужно. Остальное потом, когда придёт время. — О, Берти Боттс, в молодости я всегда любил эти конфеты. Один раз мне попалась со вкусом рвоты.       Гарри обернулся. Директор вертел в руках маленькую конфетку серого цвета, а на тумбочке стояла вскрытая упаковка. — Как думаешь? — Дамбодор всё ещё рассматривал конфетку, вроде, с искренним интересом, и Гарри едва сдержал смех. — Выглядит подозрительно, сэр. Я бы не рискнул.       Дамбодор только ещё шире улыбнулся и закинул конфету в рот, в голубых глазах блеснул озорной огонёк. — В этот раз не повезло. Ушная сера.       Гарри не сдержался и засмеялся, отвернувшись и глупо надеясь, что директор этого не заметит. — Отдыхай. Ты сделал всё, что должен был. Сейчас сюда войдут мисс Грейнджер и мисс Лавгуд, — директор подмигнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.       Гарри упал на подушку, поморщившись от боли, и в ту же секунду тишину разрезал звонкий голос Гермионы, который быстро оборвался возмущениями мадам Помфри. Наконец раскрылась дверь, и когтевранки аккуратно вошли в палату. — Гарри, я так рада, что ты очнулся, — Гермиона в секунду забыла о предупреждении целительницы, подбежала к кровати и сжала в объятьях новоявленного героя, который только успел подняться на ноги. — Я знала, что всё будет хорошо, — Луна улыбнулась и подошла ближе, не решаясь прервать момент. Теперь, впервые за последние недели, она спокойно заснёт ночью, без надоедливых кошмаров, без слёз на глазах, без страха, сжимающего грудь. Луна чувствовала, как ушла опасность, как исчезла тёмная тень, накрывающая весь магический мир, та тень, которая убила единорога, о которой говорили кентавры. Гарри не уничтожил её, отдалил. Но пока этого было достаточно.       Гермиона выпустила друга из объятий и опустилась на край кровати, всё ещё продолжая сжимать в своих ладонях его руку.       Наверное, именно теперь Гарри понял. Ради этого стоило бороться. Стоило бороться только ради того, чтобы снова почувствовать это тёплое прикосновение, увидеть улыбку и блестящие карие глаза.       Луна мягко, почти невесомо коснулась плеча Гарри. Тихая вспышка боли появилась и сразу исчезла, оставив после себя лишь всё то же тепло, растекающееся по телу, проникающее в каждую клеточку. Тоненькие пальчики скользили по плечу, обводя складки ткани. И эти прикосновения уничтожали, прогоняли остатки боли, залечивали даже физические раны. О душевных и говорить нечего. Все вопросы рассыпались, разбились вдребезги, волнение, страх окончательно исчезли, уступив место долгожданному покою.       Ради этого стоило бороться. Стоило бороться лишь ради этих светлых, наполненных теплом моментов, ради того, чтобы просто услышать тихий певучий голос.       Стоило бороться ради этой секунды.       Гермиона схватила с тумбочки открытую пачку Берти Боттс и протянула Гарри, давая ему выбрать первому. — Пора забыть о том, что прошло, — совсем тихо прошептала Луна и улыбнулась, почти незаметно, но наконец-то искренне. — Возьми красную. Клубника.       Гарри последовал совету. — Клубничная. И как ты угадала? — вопрос вовсе не требовал ответа. Невероятное чутье Луны было чем-то необъяснимым и мистическим. Странным. Только эта странность Гарри однозначно нравилась.       Гермиона окинула Луну серьёзным, едва не надменным взглядом и взяла из пачки зелёную конфету.       И всё же они совсем разные, две стороны одной медали, противоположности, которые просто немыслимым образом оказались рядом. Земля и небо. Огонь и вода. Приземлённая реальность и воздушные замки.       Гарри только улыбнулся. Вся эта рутина, реальность, всё, что уже успели стать обыденным, теперь казалось слишком ценным. Ради этого стоит бороться.       Время пролетело незаметно. Когтевранцы поглощали сладости, болтали об оставшихся позади экзаменах, о наступающих каникулах, о банкете в честь окончания учебного года, по негласной договорённости не упоминаная роковые события. И когда ровно через час мадам Помфри всё-таки выдворила девочек за дверь, от плохого настроения не осталось и следа. — Еле прорвались. Мадам Помфри дала нам минут десять от силы, — Марк опустился на край кровати, быстрым движением взъерошив волосы на голове Гарри. — Да ты у нас теперь герой! — Терри влетел в палату и с разбегу запрыгнул на кровать, мгновенно заключив Поттера в дружеские объятья, так что бедные пружины аж тихо пискнули. — Мы рады, что всё закончилось благополучно, — Энтони положил ладонь Гарри на плечо. — Бут, нас сейчас выгонят даже раньше десяти минут.       Голдстрейн в шутку толкнул Терри в плечо, вызвав лишь очередной всплеск веселья. Майкл схватил с тумбочки несколько шоколадных лягушек и бросил одну из них Буту. Только сладость не долетела до цели. Гарри вытянул руку и схватил лягушку в воздухе. — Вот настоящий ловец! — Терри уже окончательно забыл о режиме тишины в больничном крыле.       Следующая лягушка достигла своей цели, и мальчики одновременно открыли сладости. — Снова повторная, — Энтони вздохнул и отбросил карточку, которую сразу подобрал Майкл и засунул себе в карман.       Гарри рассматривал уже третью картинку с изображением Альбуса Дамблдора. Только теперь он видел совсем не то, что год назад в поезде. Из неизвестного великого волшебника, кого-то невероятно таинственно и загадочного, директор вдруг превратился в неправильно близкого человека. Его маленькие странности, искренняя забота и неясные слова больше не удивляли Гарри, скорее восхищали и вызывали ещё большее уважение. На секунду Поттер снова погрузился в собственные мысли, в голове зазвучал тихий голос директора.       Но только на секунду. Пока в лицо не прилетела его же подушка. Терри уже стоял у соседней стены, согнувшись от едва сдерживаемого смеха. Майкл просто следил за происходящим, всё ещё пожёвывая лягушку. А Энтони смотрел на Бута со всей возможной серьёзностью, хоть улыбка и выдавала его с головой. — Так значит, — Гарри схватил подушку и запустил в Терри, попав точно в цель.       И только Бут замахнулся, чтобы совершить ответный бросок, а Поттер со смехом спрятался под одеяло, как открылась дверь, и на пороге появилась рассерженная мадам Помфри. — Что вы творите? А ну-ка марш отсюда, — целительница выглядела настолько грозно, что даже Терри не посмел спорить и, опустив голову, вышел из палаты, успев только схватить с тумбочки пару шоколадных лягушек и бросить Гарри: «Ждём тебя завтра на банкете».       Так уж устроены дети. Когда опасность проходит мимо, они снова начинают видеть мир в прежних красках. И эта тень только обостряет чувства, делает смех ещё громче, а дружбу ещё крепче.       Гарри поднял с пола подушку, перевернул и бросил к изголовью кровати. Несмотря на уговоры мадам Помфри и её угрозы дать зелье, спать не хотелось от слова совсем. Гарри лежал, разглядывая потолок и стараясь угадать, какого вкуса будет жёлтая конфетка, когда дверь снова открылась. — Сейчас вся школа только о тебе и говорит.       Гарри вздрогнул от неожиданности. Мадам Помфри клялась, что никого больше не впустит. Тогда как здесь оказался Драко? А в том, что это именно он, Гарри не сомневался. Нельзя было ни с чем спутать холодный уверенный голос Малфоя. — Так что произошло на самом деле? — Драко провел ладонью по всё таким же идеальным зализанным волосам и опустился на край кровати. Гарри поднялся на локтях, стараясь двигаться максимально аккуратно, но предательская кровать всё равно скрипнула. — Как ты здесь оказался? — Поттер решил сразу задать вопрос, ведь когда начнутся объяснения будет уже поздно. — И с каких это пор больничное крыло стало неприступной крепостью? — Драко усмехнулся, но на всякий случай кинул быстрый взгляд на дверь и снизил голос до шепота. — Мадам Помфри меня не заметила.       Вопросительного взгляда было достаточно, чтобы Гарри понял: рассказать придётся. И пусть ему совсем не хотелось даже мысленно возвращаться в прошлое, Драко имел право знать правду. Он и ведь и сам являлся своеобразным участником команды и внёс свой вклад в эту победу.       Рассказ дался на удивление легко. Каждая секунда вжилась в память, каждое слово Квирелла и Волан-де-Морта Гарри запомнил почти наизусть. Холод волнами пробегал по телу от воспоминаний. Но одна мысль успокаивала Гарри. Всё уже позади.       Драко ни разу не перебил, не задал ни единого вопроса. А когда Гарри закончил, в палате повисла звенящая тишина. Только тихое постукивание пальцев о деревянную тумбочку и биение собственного сердца нарушали её.       Драко облокотился на стену, разглядывая входную дверь, обдумывая только что услышанноое. А Гарри только ждал его реакции. Что-то внутри противно шептало, что Драко осудит его, назовёт глупцом, обвинит, что шёл на поводу у грязнокровки… — Ты сделал всё, что должен был.       Гарри не сразу поверил услышанному, но Драко теперь смотрел на него, как на равного, с искренней улыбкой. Видно было, что ему сложно подобрать слова, что он просто не привык к дружбе, но какая разница. Гарри было уже всё равно, когда твёрдая ладонь легла на плечо, когда Малфой коротко кивнул, выражая то ли благодарность, то ли восхищение, когда тихо встал с кровати и прошёл к двери, только у самого порога обернувшись, и совсем тихо прошептал: — Выздоравливай, Гарри.       Этого было достаточно. С едва слышным скрипом закрылась дверь, Гарри снова упал на подушку, протянул руку к стул, на котором висела его мантия, запустил ладонь в карман и вытащил маленькую змейку, которую всё время носил с собой, но боялся хоть кому-то показать.       Удивительно, как холодный металл может приносить столько тепла, столько искренней радости, как маленькая вещь может связать двух совершенно разных людей. Только Гарри сейчас даже не думал об этом. Он сжимал в ладони змейку, разглядывая, как едва заметный солнечный свет переливается в цепочке драгоценных камней, и улыбался. Сейчас он был счастлив.