Мэй продолжала сидеть, сжавшись клубком. Сдавленный в ладони цветок напоминал о себе нежным касанием лепестков. По венам разливалась энергия, которую хотелось выплеснуть. Создать черный туман и задохнуться в нём, или сжечь это место к чёртовой матери, сравнять с землёй всё вокруг и потонуть в пепле своих ошибок. Внезапная ярость разгоралась сильнее, желание кричать громче до потери голоса, задыхаться от возгласов до потери сознания, — единственное желание, заполнявшее сознание кицунэ сейчас.
Но крепкая рука приобняла поникшие плечи. Гейша испуганно подняла мокрые красные глаза и наткнулась на Дзенши. Он чуть приподнял уголки губ в еле заметной улыбке человека, который пережил смертельный ужас, но он не сломал его.
—Всё закончилось. Больше нечего бояться.
—Да...— девушка сама не понимала, утверждала она это или задавала вопрос, всё ещё не придя в реальность.
Мэй боялась взглянуть в сторону магнолии. Ей казалось, синоби до сих пор там стоял и болезненно улыбался, прося кицунэ жить без сожалений.
Пара лепестков пролетела мимо фотографа и гейши, больше провоцируя посмотреть на дерево, разочароваться, что его больше нет там. Девушка подняла глаза и, вытирая почти прекратившиеся слёзы, увидела Кадзу, который ждал её с раскрытыми объятиями. То же лицо и цветы с особым смыслом на фоне.
Мэй замерла, но в следующее же мгновение кинулась на шею детективу, впиваясь пальцами крепче в пропитанную грязью ткань, утыкаясь лицом в тëплую кожу, орошая её новыми слезами. Кадзу прижимал лисичку ближе к себе, грея своим теплом удивительно ледяную кожу. Он чувствовал в привычном цветочном запахе нотки страха, горя и облегчения. Девушка надрывисто дышала и шёпотом повторяла, что обещает, обещает никогда не сожалеть.
—Больше никто не пожертвует собой ради меня. Пообещайте.— кицунэ направила серьёзный взгляд на Кадзу и Дзенши.—Даже не смейте думать об этом.
—Это слишком резкие слова...
—Достаточно. Хочешь, чтобы я и вас похоронила?
—Хочу, чтобы ты пока жила.
Не дав кицунэ ещё хоть что-то сказать, детектив прижал к себе ближе тело с израненной душой. Убаюкивал её приглушённым стуком сердца, гладил спутавшиеся от беготни волосы.
—Почаще думай о себе, нужная.
...
Джицу сидела в машине и проверяла зеркала, ожидая появления друзей. Навязчивый мотив попсовой песни играл в голове. Не сильно обращая внимания на ход мелодии и просто шепча слова, подруга стучала пальцами по рулю. Хасу игралась с пряжкой детского сидения и весело покачивала ножкой.
Небольшие люди, над которыми возвышалась кромка темно-зелёных лесных верхушек, медленно приближались. Стоило их заметить, как девушка выскочила из машины, чуть ли не падая и опираясь пальцами о землю. Один человечек тоже отделился от остальных и намного быстрее побежал в стороны Джицу.
Подруга обнимала Мэй до боли в рёбрах. Целовала щёки, нос, лоб и прижимала ещё ближе к себе. Когда Кадзу и Дзенши подошли к ним, она схватила их всех в охапку, и, словно натерпевшаяся страху мать, целовала каждого и благодарила судьбу за то, что та сохранила жизнь её детям.
—Вы в порядке?— Джицу взяла лицо Мэй в свои ладони. Она обращалась ко всем, но словно в большей степени эти слова были адресованы именно кицунэ.
Тени под большими тёмными глазами вынуждали переживать сильнее. Ресницы были влажные.
—Ты плакала?
—Самую малость.
По взгляду подруги было ясно, что она не поверила, но решила не говорить. Всё равно, когда-нибудь дружеское настроение и бутылка хорошего вина откроют мрак, скрывающийся за этими глазами. А может быть и нет...
...
Мэй села сзади рядом с детским креслом Хасу. Блестящие глазки наконец оторвались от серебряной пряжки и стали неприлично пристально разглядывать кицунэ. Каждое пятнышко, каждую царапинку.
—Как поживаешь, чудище?— гейша выдавила из себя улыбку и потрепала черную головку, оставляя после себя небольшой одуванчик из волос.
Дзенши сел с другой стороны от кресла, растегнул пояс и взял Хасу к себе на коленки. Мэй заметила, как парень сторонился сидеть впереди рядом с бывшей женой.
"Трус. Скоро сам себя ругать за это будешь."
—Принцесса!— фотограф прижался носом к её щеке.
Пухлая ручка уперлась в лоб отца.
—Ты весь грязный. Я запачкаюсь, а мама будет ругаться.
—Действительно принцесса.— Дзенши провел пальцем по недовольным бровям, улыбаясь.
—Мама будет ругаться на папу, они снова рассорятся.
Друг поднял глаза на Мэй. Горчинка, попавшая в глаза, заставила их заблестеть.
—Ты научила?!— злобный шёпот ударил в ухо. Было слышно, насколько сейчас сжаты его зубы.
—Конечно, я же перед ней концерты устраивала и почти год не подтверждала свое существование даже простым звонком?
У Хасу ещё сильнее надулись губки и мелкими каплями по щекам скатывались слезки одна за другой. Лисичка и папа ругались из-за нее, прямо как мама с папой раньше, когда она только толком заговорила. И снова она виновата, её неосторожные слова.
Мэй опустила глаза с Дзенши на Хасу, почувствовав с ее стороны печальное молчание, слишком несвойственное маленькой девочке её возраста. Без слов она вытянула малышку и усадила к себе на коленки.
—Ну ты чего? Мы с твоим папой придурки и ничего не понимаем, но ты не должна из-за этого плакать.— кицунэ наколдавала иллюзию голубой лисички, которая радостно прыгала перед носом девочки.
Хасу лишь больше сморщила носик и спрятала лицо в своих ладошках. Голубая лиса остановилась и присела с грустной мордочкой рядом с девушкой. Мэй развеяла светлые искорки.
—Обещаю, что мы никогда не будем ругаться и вся семья будет вместе.
—Честно?
—А когда я тебя обманывала? Хоть я и лиса, я отличаюсь хитростью, а не враньём.— кицунэ прижала девочку к себе ещё ближе.—Потому что лисичка очень любит тебя и дорожит тобой, цветочек.
Взрослые никогда не заслуживают слёз ребенка. Не должны краснеть и мутнеть от слёз эти блестящие глаза, смотрящие с детской невинной любовью и радостью.
Кадзу обернулся в проход с переднего сиденья и спрятал маленький кулачок в своей большой шершавой ладони.
—Многие взрослые не держат слово, и с ними тебе ещё предстоит столкнуться.— детектив взглянул на удивлённое лицо Мэй, которая надеялась на его поддержку, а не такое противоречие её словам. Он наклонился ближе к Хасу.—Но сейчас взрослые рядом с тобой никогда не соврут и не предадут. Даже такой жуткий как я. — лицо парня склонилось в злобной ухмылке.
—Ты не жуткий, а очень добрый. Даже будь ты призраком, Мэй бы тебя не испугалась. Потому что она смелая и ничего не боится!
Гейша улыбнулась, но после от улыбки не осталось и следа, она также быстро растворилась, как осветила лицо девушки.
—Хорошо подмечено. — Кадзу уловил, как изменился настрой девушки, недавняя потеря снова отяжелила ее веки.
"Так чётко задевая сердце. Дети слишком к этому восприимчивы, к болезненным чувствам, сидящим в груди у взрослых. Малыши пытаются помочь и вытащить из этого ужаса, но иногда забивают гвозди тьмы глубже."
...
—Мэй, я всё забываю тебе рассказать.
—О чём же?
—Снова меня перебиваешь.— Дзенши щёлкнул девушку по носу.—Директор компании той модели Джанаи выплатил компенсацию за принесённый ущерб.
—Ты не подписал те бумаги?— Мэй удивлённо уставилась на друга и улыбка сама по себе медленно расплылась на её лице от ощущения, что хоть какая-то ситуация разрешилась без участия гейши.
—Нет. Вместо этого решил покопаться в документах, набрать паре старых знакомых, которые быстренько мне всё нарыли про босса и его невероятную интрижку с девушкой из богатой семьи, мечтающей о славе.
—А у директора, как на зло, есть жена, которая об этом не знает?— брюнетка усмехнулась, довольная таким идеальным исходом событий.
—Именно, а молчание в наше время очень дорого стоит. У бедняги просто не оставалось выхода, как подписать бумаги. Несмотря на гнусавые вопли его ведущей модели.— фотограф подмигнул гейше, а та в свою очередь с благодарностью взглянула на него.
—Спасибо, что борешься за меня.
—Не вечно же тебе всех защищать.— Дзенши провел по черным пушистым волосам Хасу, заснувшей на коленях у Мэй, и едва заметно поник.—Хотя я даже не могу собственную дочь уберечь от слёз.
—Ты знаешь, что нужно делать, и пока не решишься, ничего не изменится.— гейша взглядом провела дорожку до няпряженной за рулём подруги.
—Давно нет вестей от Итами. Что с ней вообще?
"Снова меняет тему."
—После всего произошедшего я вообще не готова с ней разговаривать.
...
Итами стояла на балконе офиса и рассматривала растелающийся перед глазами город. На верхних этажах дул холодный ветер, пробирая до костей, и шатенка незаметно для себя поежилась. Парень, появившийся за ее спиной как раз вовремя, накинул плед на её плечи и встал рядом.
—Мисс Сакурадо, прежде чем я назову условия нашей сделки. Вы точно готовы сделать всё, что я попрошу? — Итами развернулась лицом к Юри́, но смотрела в пол, и тот взял маленькую ладонь девушки в свои руки.
—Да. Любой ценой.— она подняла взгляд и столкнулась с насмешливыми глазами модели.
—Замечательно.— Юри́ наклонился, еле касаясь губами кожи репортёра.—Надеюсь, вам не придется в будущем отказываться от своих слов.
Итами снова обернулась и сжала перила балкона, нервно кусая губы.
—Не стоит так переживать, я не попрошу ничего болезненного.— Юри́ поднял голову, принюхиваясь, и резко нахмурился, заскрежетав зубами.—Чёрт! Запахло кровью, причем одного из моих ёкаев. Слабаки не могут избавиться от кицунэ.
—Это сделала Мэй?
—Возможно, либо появился ещё один тысячелетний ёкай, который хочет меня убить.— Юри прыснул в кулак.
Итами смогла лишь неловко хихикнуть, испугавшись хищных глаз о́ни. Голубые камни словно уже впивались в плоть следующей жертвы. Репортёр почувствовала себя на месте добычи, которую в скором времени порвут на куски, а рядом стоял псих, смеющийся над возможностью своей скорой кончины.
—Не переживайте вы так. На нашу сделку это никак не повлияет.
—На счёт неё... Вы говорили, что нужно мое тело. Я долго думала для чего...но в голову лезли... лишь...
Звонкий хохот разнёсся над головой девушки, от чего она сильнее прильнула к перилам балкона, крепче впиваясь в ограждение.
—Все репортёры мыслят заголовками жёлтой прессы?— мужчина притянул ее к себе ближе.—Ваша юная головка напридумывала слишком много грязи. Я не настолько отвратителен, у меня есть чувство меры.— широкая ладонь прошлась по тонким волосам, собранным в хвост и девушка подозрительно скосила взгляд на этот жест.
— Тогда, что вы имели ввиду?
— Мне нужна оболочка — ваша милая внешность, которая притупляет осторожность.— Юри провел пальцем вдоль щёки Итами.—Но для этого...— он долго мялся, разглядывая лицо собеседницы, но не выдержал и воскликнул.—Боже, я не могу вас о таком просить!— мужчина демонстративно отвернулся и склонил голову, пряча её в ладонях. Он нервно перебирал волосы, о чём-то раздумывая.
—Почему?
—Это слишком жестоко для вас. — модель продолжала изображать переживающего до глубины души человека.
—Не правда!
Наживка была настолько быстро проглоченна, что рыба даже не заметила, что случилось. Она не понимала, что подсознательно уже согласилась на всё, о чём он попросит.
Почувствовав это, Юри метнулся к Итами и впился пальцами в ее подбородок. Его кожа побелела, а глаза стали пустыми и жестокими.
—Тогда вы готовы убить за мою помощь?
—Да.— от страха, пропитавшего воздух, репортёр выплюнула свое согласие, не задумываясь, в лицо монстру, прожигающему её глазами.
Мужчина принял прежний облик и довольно, но при том одобряюще улыбнулся.
—Прекрасно. Вы точно не пожалеете.
...
Уставшая и грязная, кицунэ завалилась на пол в коридоре. Ледяная плитка заставляла почувствовать каждый синяк на коже и каждую болезненную мышцу. Глаза предательски закрывались.
—Замученная... — не менее уставший Кадзу подхватил Мэй на руки.
Горько пахнущая тёплая кожа прижималась к обессиленному телу кицунэ. Ресницы дрогнули и приоткрылись.
—Зачем? Ты, ведь, тоже устал.— гейша соскочила на пол и тут же пошатнулась, но вовремя оперлась о стену. — Тебе стоит вернуться домой и отдохнуть.
—Упертая, не нужно быть такой со мной.— парень стёр тёмное пятнышко с щеки девушки.
Мэй обхватила ладонь Кадзу своими и прижала её ближе к своему лицу, чувствуя шершавую кожу. Каждую ссадину, каждую потёртость, царапину, находя в ней что-то родное.
"Я так не хотела подвергать тебя опасности. Но именно это желание привело ко всему этому. А я... Я только больше начинаю бояться."
—Я рядом, чтобы ты не боялась.— детектив обхавитил плечи кицунэ и обнял, пряча их в своих длинных руках.—Всегда буду рядом. Главное не отталкивай меня, выдавая это за заботу.
—Тогда через десятилетия я требую, чтобы рядом со мной оставался дряхлый старик, который с той же твердостью будет повторять эти слова.
—Как бы сама в будущем не пожалела о своих желаниях.— Кадзу провёл по всем в колтунах волосам кицунэ.
—Сам прождал бы полтора тысячилетия.— Мэй стряхнула с головы ладонь парня.— Так же будешь дорожить каждой минутой.
—Полтора тысячилетия...
—Мало? — голос девушки прозвучал язвительно с обидой, за долгое ожидание, в котором сам Кадзу не виноват, но сейчас она вдруг резко вспомнила эту вечность в ожидании неизвестности и пожелала, чтобы парень хоть на долю понял, что она чувствовала.
—Я не это хотел сказать.— детектив твердо взглянул на гейшу.—Торопишься, перебиваешь, нервничаешь. Не надо.
Мэй замкнулась, в душе неприятно хрустнула опора выдержки. Снова появилось желание кричать и плакать, словно голова уже не болела от пролитых слёз, а горло не саднило от рваных криков. Прятки с собственными травмами. Кто первый нашел, тот и ударяет по сердцу.
—Расскажи мне всё о моей прошлой жизни, расскажи о том Кадзу.
—Пытаешься понять, насколько вы разные?— лиса развернулась и взяла парня за подбородок, опуская его взгляд к себе.— Почти одинаковые, даже невероятно насколько. Манера речи, поведение, внешность, судьба. Но каждое время оставляет свои отпечатки. Ты более открытый, потому что не вынужден прятаться в тени.— кицунэ насмешливо выдохнула.—Можешь говорить о своих чувствах, потому что способен описать, что чувствуешь. Благодаря тебе я могу ещё лучше понять вас обоих.
...
Мэй сидела в горячей ванне и наблюдала, как над водой танцевали лёгкие ленты пара. Грязь стекала тёмными каплями с кожи, открывая свету скрытый белоснежный фарворовый блеск.
Кадзу сидел рядом, нежно вычёсывая запутавшиеся в волосах гейши цветки и складывая их в одну горку. Непослушные пряди всё же подчинялись твёрдой мужской руке. Иногда плавные движения получались неловко и редкий волосок напоминал о себе, скрутившись в узелок, покалывая кожу головы. Но девушка молчала.
Детектив понимал, когда он делал больно кицунэ. Каждый раз, когда ей неприятно, она сдерживала недовольное шипение, заменяя его слышным вдохом сквозь сжатые зубы. Пальцы крепче впивались в колени, оставляя белые пятна. Кадзу бережно расчëсывал мягкие пряди и ненароком бросал взгляд на полностью оголëнную кожу спины. Мысли об этом периодически проскакивали в голову, но он тут же откидывал их в сторону, осознавая, что сейчас их не волнует ничего, кроме обычного человеческого чувства нужды друг в друге. Будучи очень уставшим, готовыи здесь же свалиться без сил, единственное, о чëм он думал, это о ней и о том, что ей вновь пришлось пережить. А он не смог помочь. Мужчина видел в каждой клеточке еë обнажëнного тела ту боль, от которой еë не мог избавить никто, и это выводило его из себя. Кадзу мечтал содрать с себя кожу, убить кого и что угодно, пожертвовать всем миром, лишь увидеть на еë лице чистую улыбку, полную спокойствия и счастья, не имеющую за собой те сотни лет страданий.
Стебелёк цветка дёрнул волосок, провоцируя новую порцию шипения и детектив виновато нахмурился.
—Я снова задел?— Кадзу отложил гребень и поцеловал макушку гейши.—Прости, нежная.
Губа девушки дрогнула от печального осознания того, насколько парень старается не сделать ей больно. Сдержав себя, кицунэ развернулась и обхватила лицо юноши своими ладонями. От резкого рывка на пол вслед за движением девушки вылилось немного воды.
Мэй устремила свой взгляд в его глаза, смотрящие на неë пристально и абсолютно спокойно.
—Я вообще не понимаю, что ты со мной возишься. Хотя сам еле держишься, чтобы не свалиться от усталости.
Парень ничего не отвечал, убирая последний цветок из головы. Наконец подняв глаза и зачесав мокрую прядь волос девушке за ухо, спросил:
—Так лучше, неведьма?
—Да послушай же! Тебе нужно вернуться домой.— Мэй сильнее сдавила голову парню, стараясь словно донести до него суть своих слов, но тот даже не обратил внимания, едва заметно улыбнувшись.
—Зачем ругаешься, портишь настроение нам обоим?— Кадзу приблизился и оставил теплый долгий поцелуй на влажном от воды лбу.—Тебе станет легче, если я уйду?
Абсолютно логичный и понятный вопрос донëсся до ушей девушки, но тут ей вдруг показалось, что, отпустив его сейчас, она потеряет его навсегда. Дорога жизни и судьбы подвела её к выбору: отпустить или навсегда оставить рядом с собой. Единая мысль о первом варианте лезвием рассекла сердце, полное шрамов, и грудь сжало от предвещающей тоски. В прошлый раз она уже позволила ему уйти, в этот кицунэ уже ни в коем случае не допустит такую ошибку.
—Нет...— голос заглушил ком подступающих слёз, которые всё не заканчивались и продолжали давить на грудь и на дыхание.—Больше никогда не смей уходить.
Облик перед глазами девушки размылся то ли от пара, то ли от слёз, прошлое смешалось с настоящими.
Мэй приблизилась к Кадзу, столкнувшись с выжидающим взглядом. В её глазах он вновь мог увидеть тот страх и утрату, но когда она смотрела на него, в них проглядывались ещё и нотки надежды, веры во что-то, что ещё может стать хорошо. И он чувствовал, что ей становилось легче рядом с ним. Мокрая женская ладонь опустилась на затылок мужчины и слегка сжала его, от чего по всему телу прошёл столб непривычных мурашек, которые Кадзу чувствовал только рядом с ней. Мужчина знал, что на самом деле Мэй обращалась уже не к нему, но что-то внутри сжалось, заставляя его ответить.
—Я не посмею этого сделать.
Слова разрезали слух гейши, возвращая её в реальность, отчего девушка неожиданно удивилась, но не отпрянула, а лишь более захотела заплакать от осознания, насколько важно для Кадзу то, что она чувствует. Непрошенная слеза предательски заблестела на щеке и детектив стёр её большим пальцем, задержавшись на лице.
Кадзу приблизился и прижался к ней своим лбом, показывая свою преданность, искренность своего обещания, и Мэй тяжело выдохнула, наконец чувствуя нотки облегчения. Что-то внутри теперь более приятно сжалось, потянулось. Захотелось как никогда ощутить его рядом полностью и целиком, и она нежно прижалась к нему губами, вовлекая в поцелуй, который они оба желали продлить на вечность.
...
Чистая белоснежная постель встретила героев своими мягкими объятиями. После холодной земли, казалось, они лежали на мягком облаке, которое обволакивало их тела и наконец позваляло расслабиться каждой клеточке их тел.
Мэй крепче обвила руками торс молодого человека, утыкаясь носом в его тёплые, но твердые ключицы. Кадзу водил рукой по волосам гейши, наслаждаясь их красотой и своей трепетной терпеливой работой.
—Наконец расскажешь как всё было?— парень завалился на спину , готовясь слушать.—Теперь нам ничего не помешает.
—Моё повествование начнётся сразу с трагедии.— Мэй сделала паузу, чтобы подобрать нужные слова, ведь она сама уже долгое время не погружалась в свои глубокозакопанные воспоминания.—Много веков назад кицунэ, рейки, ëкаи и прочие не казались просто выдумкой, а были практически частью жизни каждого человека. Но, как это всегда происходит, человек начинает бояться того, что хоть в чëм-то превосходит его, следовательно, тут же стремится истребить это. Так однажды самураи преследовали кицунэ с ребёнком на руках, и этот путь привел их в деревню Аоговара. Угрозы людей с оружием не напугал жителей, они не выдали, куда сбежала женщина, и поплатились жизнью за свой отказ. Воины перерезали всю деревню...
В горле стало сухо от подступающей тошноты и холодного металлического привкуса. Девушка испытывала те же эмоции, что и в тот момент, когда только узнала об этом. Картины людей, захлебывающихся в крови, крики женщин, плач детей, тут же затихающие. А после... Мертвая тишина. И лишь мальчик, бредущий по багровой земле, навсегда оставшийся один.
—Но остался один выживший. Уже в таком раннем возрасте ребенок столкнулся со смертью. Мальчик не покинул деревню, он попытался вернуть всех жителей в их дома. Но, к сожалению, мародёры нашли его раньше.— бесцветная интонация тихого голоса напомнила Мэй о Такао, о том, как раньше сам колдун рассказывал тяжёлую историю её возлюбленного.—Они забрали мальчика из мертвого селения и продали на Белую арену.
—Смертельные бои. А почему белая?
—Площадь арены засыпали солью. Бойцы получали ранения, а попадавшая в раны соль тут же их отрезвляла и заставляла драться с большей жестокостью. Дикая боль побуждала убить противника любым способом, но главное как можно быстрее, чтобы прекратить этот кошмар.
В голове девушки юные парни сцепились в схватке. Белоснежные кристаллы соли окраплены кровью, а кожу и глубокорасцарапанные руки и ноги жгло. Их зубы были сжаты, а в уголках рта можно было разглядеть пену от усталости и напряжения.
—Сотни мальчишек, без рода, без имени. Единственное, по чему их отличали, это по татуировкам. У каждого был изображён свой зверь на руке. Взрослые вечно стравливали их друг с другом.
FLASHBACK
—Ставлю на медведя! Он размажет змею в два счёта — тучный мужчина выкладывал деньги для ставки.
—Дурак! Змея прыткий и просто так не сдастся.— мужчина с красными, от нескончаемых попоек, глазами вывалил горстку монет.— Ставлю на змею.
Внизу же на поле битвы два паренька стояли напротив друг друга на ещё белой, покрытой мелкими кристаллами арене. Каждый понимал, что сегодня отсюда выйдет лишь один. В огрубевшие грязные пятки впивались мелкие частицы, но это лишь меньшая боль, которую испытывали эти мальчики на протяжении своего нахождения здесь.
Человек с нижних рядов объявил о начале битвы.
Юноша с татуировкой головы медведя на спине совершил резкий рывок, на первый взгляд несвойственный его тяжёлому телу, но его враг именно этого и ждал. Яростной, неосторожной атаки. Клинок хлестнул по бедру, заставляя завалиться на одно колено.
Раздались радостный свист и вой болельщиков змеи.
Кристаллы за спиной медведя зашуршали от ускоряющихся шагов. Выпад бледного черноволосого юнца не удался. Здоровяк перехватил его вытянутую с кинжалом руку и кинул сухое тело перед собой. Паренёк успел сгруппироваться, лишь царапая спину об соль. Кинжал отлетел дальше, почти к краям арены.
И вот уже отряд медведя ликовал.
—Ты так и не смог научиться хорошо атаковать, ужëнок!— произнес медведь, поднимаясь.—Словно змея без клыков.
Быстрыми шагами он приближался и прочерчивал красную дорожку до парнишки. Тот уже поднялся, стряхнул с себя крупицы и выставил вперёд сжатые кулаки, тугоперевязанные грязными повязками. Черные пустые глаза зажглись глубокой чернотой, готовящейся поглотить врага
—Дурак! Подними нож!— недовольный зритель крикнул с отдалённой трибуны.
—Решил облегчить мне задачу?— парень скользнул кинжалом, рядом с лицом противника, но рассëк лишь воздух над головой мальчишки. Так не кстати открывая свою челюсть для юркого тела. Зубы резко сомкнулись, ударившись друг об друга. Хруст и звон в ушах прошлись по телу, удар заставил откинуться медведя на спину. Струйка крови обжигала и без того разгоряченную кожу.
—Болтливый.— юнец впервые сказал хоть слово.
Здоровяк повернулся на бок, в раскрытую рану на бедре тут же попала соль и обожгла кожу, разрывающее чувство боли пронзило до костей. Мясо, кожа и кровь смешались в единую кашу. Сев на колени, он снова замахнулся целясь в ребра так близко стоявшего и настолько доступного и беззащитного противника.
Но змея обхватил запястье атакующей руки. Длинных пальцев еле хватало, чтобы обхватить эту жирную руку. Удивленный взгляд медведя столкнулся с колючим холодом глаз. Глаз, принадлежащих убийце, не первый раз проливающему кровь на эту арену.
—Самоуверенный.
Змея смогла укусить и впустить в кровь жертвы яд страха. Рука сама непроизвольно выронила клинок.
Юнец поднял клинок и вонзил его в сердце противника. Он убил его, навсегда опозорил. Как опытный воин мог проиграть ещё совсем мальчишке?! Так подставился его неопытной руке.
Он ещё не испустил свой дух, но сейчас все зрители уже считают его мертвецом и чествуют победу змеи, и тут же пропивают свои выйграные деньги, тратят их на огромное количество еды, которое они в жизни не осилят, и на прекрасных дам, готовых скрасить их вечер за пару монет.
"
Мерзкие" — лишь одно слово пронеслось в голове щуплого юноши, пока среди пьяной возни, творящейся на трибунах, не разгледел две пары заинтересованых в нем глаз, темных, напряжённых и ледяных небесноголубых.
END FLASHBACK
—Мальчику повезло. Во время одного из боёв его приметил дзенин клана синоби. После выполнения заказа, он вернулся в деревню не один. Дикий, одинокий и не доверяющий людям, юноша наконец-то обрёл дом.— Мэй улыбнулась.
Она прогоняла этой улыбкой то мерзкое и гнетущее место из своей головы. Этот запах, шум голосов, обозлëнные лица. Первые плывущие эпизоды были завершены.
—Юноша рос, осваил искусство синоби. Даже когда стал одним из лучших, продолжал работать над собой. Желание мести взрослело вместе с ним. Самураи, совершившие гнусную расправу над всей деревней, сами того не понимая, ожидали смерти.— глаза кицунэ сверкнули ярким алым огоньком, она сама словно была палачом, произносящим приговор.— Очередная миссия внезапно закончилась неудачей. Ниндзя собирались судить и казнить в столице северной провинции. По дороге самураи остановились в чайном доме, где впервые юная майко встретила синоби. Девушка не догадывалась, какую боль скрывали эти глаза, в которых виднелась лишь злость. Но главное, будущая гейша не представляла сколько приключений ей предстоит пережить глядя именно в эти глаза.
Кицунэ подняла взгляд на детектива и встретилась с теплой темнотой летней ночи. Та любовь и доброта, с которой тëмные глаза на неё смотрели. Мэй не хотела омрачнять этот взгляд. Она наконец поняла! Нет смысла их сравнивать, как ни крути, они разные. Каждые прекрасен по-своему. Пусть тот Кадзу навсегда останется теплым воспоминанием прошлого, о жестоком времени, пахнущем кровью. А все свои чувства она отдаст лежащему рядом с ней молодому человеку.
—Давай навсегда закончим этот рассказ на этом.
—Что не так, родная?
"Родная... Как давно меня так не называли? И снова эти волнения в груди. И почему одно слово заставляет настолько все измениться внутри? Погодите... Призрак так меня назвал... Мэй, прекрати! Зачем делаешь себе больно?! Зачем рвешь свое сознание и память на "до" и "после"? Того.Кадзу.Больше.Нет. Запомни!"
Кицунэ громко выдохнула и выбралась из объятий детектива. Хрусталики, скопившиеся у её глаз, которые она усиленно скрывает, уже прижали нож к ее горлу и не давали вздохнуть.
—Я не хочу, чтобы ты сравнивал себя с ним. Я сама не хочу сравнивать его с тобой.— Мэй сделала короткую паузу, и вытерла маленькую слезинку.—Только ты нужен мне.
