Связанные души

      После ухода Рена все как-то скисли. Чувствуя возрастающее духовное давление, Токагеро решил не испытывать судьбу и поспешно вылетел на улицу. Фауст тоже скрылся, вместе с Элизой – парочка пошла прогуляться по ближайшему кладбищу. Рю было совсем неуютно в присутствии мрачного, похожего на сошедшую с небес тучу, патча. Пробурчав, что пойдёт искать Токагеро, пока тот не смылся в другой конец города, Рю тоже удалился. Манте очень хотелось убежать следом за ними, как можно дальше от патча. Он рад был бы даже появлению Чоколава – тот, может, хоть как-то разрядил бы установившуюся здесь атмосферу – но стоило Манте только подумать об этом, как Анна, считав мысль, обратила на него свой пугающий взгляд, и он замер на полпути.       - Коротышка, иди помой посуду, - требовательным тоном сказала Анна. Мальчик знал, что спорить с ней не только бесполезно, но и опасно для здоровья, потому, тихо вздохнув, с несчастным видом он поплёлся исполнять приказание. Отчасти, он даже немного радовался такому чудесному поводу для отступления, но работать домохозяйкой и делать за Анну то, что, как он считал, должна делать она, ему не улыбалось.       - Нихром, тебе следует научиться лучше сдерживать себя, - сказал Хао, покосившись на застывшего истуканом патча. – В бою нельзя допускать, чтобы чувства брали вверх над разумом, даже если ты ненавидишь своего врага. Выплёскивая эмоции, ты потратишь гораздо больше фуриоку. Ты же патч, ты должен это знать.       Нихром угрюмо молчал, опустив голову так, чтобы не было видно испепеляющего пламенного взгляда. У него до сих пор перед глазами стояла ненавистная фигура Тао, и он никак не мог избавиться от этого наваждения. Его мысли, как он ни старался отвлечься, всё равно возвращались к врагу.       - Иди проспись лучше, - в своей манере посоветовала Анна, возвращаясь к журналу. – Хотя бы мысли в порядок приведёшь.       Нихром незаметно сжал кулаки. Стиснув зубы и вперив взгляд в пол, он стоял несколько минут, усердно напоминая себе о том, что с Анной лучше не спорить. Возможно, в другой ситуации, он бы принялся возражать и раскрутить девушку на разгвоор, но сейчас его раздирала злость, затуманивая разум, окрашивая мир в кроваво-красный.       Меньше всего на свете ему хотелось оставаться в этой комнате, под прицелом понимающих, пронизывающих взглядов Анны и Хао, так что он не стал задерживаться и пошёл в комнату Магны, единственного существа на свете, чьё присутствие он мог выдержать даже в минуты сильного раздражения.       Но удача сегодня явно была не на его стороне: поднимаясь по лестнице, Нихром услышал знакомые голоса. Сильно стукнув, сердце на секунду замерло. Он остановился, прислушиваясь.       Наверху замаячили два силуэта, не узнать которых было просто невозможно. Вжавшись в тёмный угол, Нихром молил всех богов, чтобы его не заметили.       Облокотившись на перила, Талим отстранённым взглядом скользил по желтоватой стене и едва заметно улыбался. Распущенные волосы в свете ламп отливали тёмно-зелёным и немного вились, как будто лозы; вечно подтянутый, невозмутимый, грациозный, он сам был воплощением растительного мира.       Талим был не один – у стены примостился Намали со своей змеёй-хранительницей, которая приняла уменьшенную форму и обвилась вокруг его шеи внушительными кольцами. Второй патч поглаживал змею и изредка посмеивался, видимо, вспоминая прошлые битвы.       - Не будешь преследовать того мальчишку? – тихо прошипел Намали, сузив длинные, полыхнувшие хищным пламенем глаза.       - Зачем оно мне? – не оборачиваясь, пожал плечами хранитель растений. – Он мне не интересен. Ты же знаешь, я не люблю таких яростных, они мне напоминают дикарей.       - Да? – он зашипел, и в этом шипении улавливался полный иронии смех. – А я бы с ним подрался… - он мечтательно подкатил глаза и облизнулся, представляя себе размах этой битвы.       - Так что тебе мешает? Ты что, в кои-то веки решил уступить противника кому-нибудь другому? На тебя не похоже, Намали.       - Издеваешься? – патч фыркнул, несильно щёлкнув змею по боку, отчего она лишь лениво дёрнула свешенным с плеча хвостом. – Я бы ни за что не упустил, но Хао запретил его пока трогать. При его нынешнем уровне фуриоку и способах его использования я его легко убью, а Хао пацан нужен живым – он уверен, что сможет использовать силу Тао, не убивая его. Пока, по крайней мере. Повелитель духов, он слишком умён, чтобы действовать в лоб.       - Да, этого у Хао не отнять… - задумчиво протянул Талим, заглядевшись на растение в углу окна. – Глянь, Намали, какой прекрасный образец, - оживившись, он подошёл к подоконнику и, протянув руку, осторожно погладил широкие резные листья. Намали презрительно скривил губы, но ничего не сказал: каждому патчу в природе дорого что-то своё, и посягать на святая святых нельзя. Ведь и Талим так же равнодушен ко всяким рептилиям, как он – к растениям. К тому же, это увлечение ещё можно вытерпеть, в отличие от жутких пернатых духов Магны или жалящих тварей Нихрома.       Ни Талим, ни Намали ничего не сказали, но Нихром почувствовал, что его заметили. Больше смысла прятаться не было, и он, выйдя из тени, стал подниматься, стараясь держать невозмутимый вид. Это было ещё той задачей: он не успокоился он ещё до конца после встречи с Реном, да и сталкиваться с теми, кто парой часов ранее его чуть не убил, не хотелось – слишком свежо было в памяти летящее алое копьё, которого успел коснуться край серебристого крыла сверхдуши Магны.       Нихрому не нравилось, что патчи смотрят на него сверху вниз, и он пошёл быстрее, чтобы не испытывать неприятного сосущего ощущения под ложечкой. На задворках сознания теснилась мысль, что Намали и сейчас может атаковать его, чтобы завершить атаку. В таком случае его никто не остановит: Хао не успеет, а Талим сделает вид, что ничего не замечает вокруг себя или, что ещё хуже, присоединится.       - А ты быстро выздоравливаешь, да? – протянул Пустынник, говоря полусвистом-полушипением и умудряясь при этом чётко произносить слова. – Раны как на собаке заживают, даром что скорпион…       Нихром остановился на последней ступеньке. Он понимал, что сейчас должен проигнорировать выпад и молча пройти дальше, но удержаться не смог.       - А у тебя всё такой же длинный язык. Смотри, не прикуси.       Намали восторженно зашипел: видимо, этой реакции он и ждал. Змея на его шее оживилась – размотав пару колец, она с холодным интересом уставилась на того, кого совсем недавно пронзила с помощью особой формы сверхдуши.       - Опять дерзишь? От совятника наглости набрался, что ли? – Нихром сделал шаг и оказался на ступеньку выше собрата. Его лицо оказалось пугающе близко, как и пасть нарочно зевнувшей змеи.       - Короткая же у тебя память, Намали Пустынник, раз ты не помнишь его имени, - мрачно ответил Нихром, понимая, что пути назад нет.       - Может, и короткая, - неожиданно согласился он. Его шипение стало бархатистым, удивительно мягким, почти убаюкивающим. – Но его хватает на то, чтобы помнить тех, кто пал от моей руки. Тем более её хватит и на то, чтобы помнить случайно выживших, - Намали не сводил с него пристального, испытующего взгляда, будто ожидая, что сейчас он отвернётся. Нихрому стало страшно: он видел жажду крови, бившуюся в обычно узких, но сейчас расширившихся зрачках, но продолжал упрямо смотреть перед собой. «Если я хочу выжить, ни в коем случае нельзя отворачиваться. Нельзя показывать ему свою слабость, он этого не потерпит. Стоит ему только заподозрить, что я его боюсь, и он нападёт… Нет, не так: он знает, когда я испуган, у старой змеи на это хорошее чутьё. Но я должен хотя бы попытаться убедить его в обратном…» - думал Нихром, сохраняя бесстрастное выражение лица.       Намали смотрел на него ещё около минуты, которая показалась Нихрому вечностью. Наконец, к огромному его облегчению, Пустынник отвёл взгляд сам, показывая этим, что до поры до времени признаёт ничью.       - Тебе не интересно, что мы здесь делаем? – спросил Намали, поворачивая голову вслед удалявшему патчу. Не желая продолжать разговор, Нихром пожал плечами. – Какой ты нелюбопытный, - разочарованно протянул Пустынник. – Знаешь, что случается в природе с теми, кто не интересуется, что происходит вокруг? Они погибают.       Нихрому очень не хотелось доставлять врагу такого удовольствия, но он понял, что иначе Намали не отцепится. Вздохнув, он замедлил шаг и обернулся.       - Ладно. Что вы здесь делаете? Дай подумаю… - играя задумчивость, он устремил глаза в потолок и немного помолчал. – Наверное, Хао счёл вас полезным сырьём и позволил войти в его свиту, да? Ведь чтобы гореть, огню нужно топливо… Какое-то время мы, конечно, будем под защитой, но вы никогда не задумывались, что будет после того, как Хао станет Королём? Ему понадобится столько сил, чтобы противостоять Икс-судьям и Королю Духов, поглотить Великого Духа и его защитников… Вы не задумывались о том, что нас, грубо говоря, пустят на растопку?       Намали озадаченно замолчал, придумывая, как бы достойно ответить. Нихром торжествовал: он видел, что враг напуган таким ходом мыслей. Даже Талим, обычно не удостаивавший никого, кроме Пустынника, своего внимания и не вмешивавшийся в разговоры без крайней необходимости, оторвался от созерцания прожилок на сочном тёмно-зелёном листе и повернулся. В его взгляде явно различался вынырнувший из глубин сознания интерес.       - Возможно, ты и прав, сейчас никто не докажет обратного. Но в таком случае, что здесь делаешь ты? Раз такой умный, мог бы и уйти подальше. Или же ты просто боишься Хао?       В словах хранителя растений был не только вопрос, но и вызов. Он будто подначивал: давай, мол, беги, попробуй скрыться. Он будто прощупывал третьего патча, просчитывая варианты его ответа. Несмотря на то, что большую часть жизни Талим общался исключительно с растениями, он был неплохим психологом.       - Да мне, в общем-то, всё равно. Меня здесь ничто не держит, но и идти мне особо некуда. В деревню я возвращаться не хочу, а восставать против Хао было бы верхом глупости. Тем более, как я уже сказал, он обеспечивает защиту… До поры до времени.       - Ты интереснее, чем я думал, - в голосе Талима появилось что-то, похожее на уважение. – Ты не так прям, как Силва или Калим, хотя в минуты битвы абсолютно безрассуден, как и твой дружок Магна. Впрочем, в вашей безрассудности есть что-то… Чарующее. Вы тогда так наивны и хрупки, как молодые побеги: они тоже усиленно тянутся наверх, к небу, даже не подозревая, что их очень легко раздавить, лишь наступив на них… - задумавшись, Талим отвернулся и вновь обратил всё своё внимание на растение в светлом широком горшке.       Нихром поспешил покинуть их, пока Намали окончательно не пришёл в себя и не продолжил свои попытки спровоцировать его на новую драку, которая наверняка закончилась бы его поражением. В глубине души он был даже отчасти благодарен Талиму – когда тот высказал своё расположение, Пустынник немного присмирел.       В комнате Магны стояла благословенная тишина, ласкавшая слух после сухого шипения. Войдя, Нихром бросил взгляд на Магну – он всё ещё был без сознания. «Почему я не чувствую присутствия Магнескопиум? – размышлял Нихром, останавливаясь у стены. – Что случилось, пока я был без сознания? Не могла же она раствориться в воздухе…»       Нихром спросил мысленно у своего духа, чувствует ли он Магнескопиум. Устроившийся на его плече скорпион только щёлкнул клешнями – он ощущал лишь частицы её фуриоку, оставшиеся ещё рядом с Магной, но не саму сову.       В приятном полумраке его потянуло в сон. Он честно старался не заснуть, но с каждой минутой, сопровождаемой равномерным тихим тиканьем, веки становились всё тяжелее, и по телу разливалось приятное, расслабляющее тепло. Мысли постепенно растворились в одном общем потоке, скорпион на плече окончательно затих. Нихром и сам не заметил, как уронил голову на грудь и задремал.       Сон был простой, но приятный. Что-то из жизни в ветвях великого Древа, один из безмятежных, почти во всём одинаковых дней. Хром был ещё жив, до Турнира оставалось ещё достаточно времени, чтобы пожить спокойно. Нихром совсем забыл о том, что Турнир уже начат, а Хрома нет в живых, о битве между патчами, в которой чуть не погибли он и Магна, о Хао, о своей ненависти к Рену…       Это был тихий солнечный день. Нихром зачем-то зашёл в ветвь Талима и, стоя на берегу, слушал равномерный плеск волн, чувствуя, как лёгкий бриз поглаживает лицо. Талим возился с большими лианоподобными растениями: гладил их, почти беззвучно разговаривал. В его ветви царила удивительная умиротворённость, и Нихром мысленно поражался, насколько здесь всё гармонично.       - Красиво, верно? – оторвавшись от растений, сказал Талим.       - Здесь так… Спокойно. Никогда не думал, что в этом мире может существовать подобное… - опустившись на корточки, Нихром коснулся пальцами прозрачной воды. Она была прохладной и освежающей, тоже дарующей чувство безопасности. «Странно, Талим же не связан с водой, - удивился он. – Но даже от неё исходит это ощущение…»       - Ну что ты, в мире растений много подобных мест, - Талим улыбнулся, явно польщённый его словами. – Просто раньше ты этого не замечал, а теперь знаешь. Если в мире и есть что прекрасное, так это растения. Они невероятны: только посмотри, из этого маленького семечка вырастет большое дерево, - раскрыв ладонь, говорил хранитель этой ветви. Приглядевшись, Нихром различил в середине его ладони чёрную точку. – Оно будет не ниже многоэтажки, но намного прекрасней, чем эта каменная коробка. Почему люди этого не понимают, Нихром? – теперь в его голосе слышалась грусть.       - Потому что не видят всего этого, может? – Нихром обвёл руками берег и зелёный массив. – Ты счастливый, Талим, - внезапно сказал он. – Видишь самое сердце мира.       - Мы, патчи, все его видим, только по-разному, - мягко возразил Талим. – Звери, стихии, растения – всё это части одного Целого, выраженные в разных формах. Простая истина, а мы так легко это забываем.       Замолчав, они слушали тихий плеск волн. Они будто растворялись в молчании, не нуждаясь в словах, чтобы понять друг друга. «А ведь то, что сказал Талим, относится не только к зверям, стихиям и растениям, - думал Нихром, глядя на поднимавшийся неподалёку тонкий, ещё бледный стебелёк с двумя нежными листочками, покрытыми светлым пушком. – Он говорил и про нас, патчей. Мы и забыли, что нам для понимания не нужны ни слова, ни жесты. Чтобы понять, нужно только заглянуть внутрь…»       Песок под ногами задрожал. Очнувшись от безмятежного состояния, Нихром закрутил головой, потом посмотрел вопрошающе на хозяина ветви, но Талим в ответ только часто заморгал. Как и он, хранитель растений не знал, что происходит.       Уютная ветвь Древа затрещала по швам, ласковый до того ветер завыл диким зверем, а растения, почернев, стали съёживаться. Талим пытался их успокоить, вернуть в прежнее состояние, но мир неумолимо продолжал чернеть – тьма просачивалась сквозь треснувшее пространство. Всё закружилось в неукротимом вихре, в ушах нещадно гудело, а мир превратился в одну тёмно-серую полоску, в которой иногда проскальзывали цветные пятна.       - Нихром, - услышал он знакомый голос. Повернувшись, он не увидел обладателя голоса, зато снова услышал.       - Откуда ты здесь появился? – пытаясь перекрыть вой ветра, крикнул Нихром. Напрягая глаза, он пытался увидеть хоть что-то, однако, Талим куда-то исчез, и мир совершенно сошёл с ума. Нихрома опять тряхнуло, перевернуло вниз головой, опять поставило на ноги.       Резко открыв глаза, он сначала не поверил тому, что видит – перед ним была обычная комната, и безумный гул исчез, лишь отдалённым звоном отдаваясь в ушах. В замешательстве он стоял около минуты, пока не понял: спокойствие, безмятежные дни, разговор с Талимом – всё было всего лишь сном.       - Ты заснул стоя, - констатировал Магна. Усевшись на кровати, он сверлил Нихрома пристальным, усталым взглядом.       Нихром был рад, что он наконец очнулся, но к этой радости примешивалось горькое предчувствие того, что скоро до Магны дойдёт, что Магнескопиум исчезла, то ли поглощённая более сильным духом, то ли просто уничтоженная убийственными залповыми атаками других патчей. Он не знал, что тогда скажет - простое утешение будет пустым звуком для того, кто потерял часть своей души. Да и разучился Нихром утешать с тех пор, как Хрома убили.       За окном медленно занимался рассвет. Они молчали, глядя на бледнеющие, уходящие вглубь небес звёзды и луну. У горизонта уже таилась светлая полоска золотого, пока ещё не набравшего силу солнца. Магна долго с умиротворением смотрел на бледно-синее, с оттенком серого, небо. Так долго, что Нихром уже и позабыл о своих опасениях.       - Люди не понимают, какой красоты себя лишают, когда прячутся в города, в эти ужасные каменные гробы, - тихо сказал Магна. –Только посмотри, сколько тут духов… А кстати, Нихром… - нахмурившись, он с толикой недоумения посмотрел на патча, - куда пропала Магнескопиум?       Нихром молчал, решив, что это – лучший выход. Говорить о смерти серебристой совы язык не поворачивался, а врать было бы ниже его достоинства. Сохраняя бесстрастное выражение лица, Нихром смотрел на бледный рог луны.       - Я её не чувствую, - с испугом продолжал Магна, совсем поворачиваясь к нему. – Вообще. Я не могу уловить её фуриоку. Я всегда раньше её ощущал, даже если она залетала далеко…       Нихром глубоко вздохнул. Он ничего не сказал, но по этому вздоху Магна всё понял. Он с недоверием и растущим ужасом смотрел на Нихрома, как будто тот мог чем-то помочь. Не в силах издать ни звука, Магна прикрыл глаза и принялся за поиски снова.       - Нихром, она же жива, да? – хрипло спросил он. – Я не могу её найти только из-за того, что сильно ослаб после этой битвы, так ведь? – он нервно улыбнулся, сжав в пальцах край одеяла.       Нихром пожал плечами и отвернулся, не в силах выдержать взгляд, который слишком сильно напоминал о том дне, когда он сам не мог поверить в смерть Хрома. Он до последнего верил, что это ошибка: слишком абсурдно звучала формулировка «Убит участником турнира». Патчи – наблюдатели, судьи, их не могут убить какие-то юные шаманы, даже из знаменитого клана Тао - так они все думали раньше.       Магна замолчал, задумчиво склонив голову набок. Хмурясь, он будто прислушивался к чему-то. Замерев, он молчал ещё несколько минут, и лишь когда приглушённые голоса можно было услышать даже обычному человеку, пошевелился.       - Что они здесь делают? – Магна рывком поднялся и прошёл к двери. Глаза у него лихорадочно блестели, и сердце билось, как у пойманной птицы. – Они пришли нас добить?       - Нет. Они теперь тоже заодно с Хао. Не знаю, что он им там пообещал…       - Что? – быстро спросил Магна, глядя на него круглыми от изумления глазами.       - Тебе лучше лечь обратно, а не лезть в драку с ними снова, - бесстрастно продолжил он.       - Они? С Хао? – не слушая его, прошептал Магна. Сосредоточенно нахмурившись, он думал о Хао и его способности чувствовать духов. Если Магнескопиум жива, он непременно должен знать это.       У него было никакого желания встречаться с недавними врагами, а теперь вынужденными союзниками, но только из-за этого ждать, как улитка в раковине, пока они соизволят убраться подальше, он не собирался. Проигнорировав слова Нихрома, он рывком открыл дверь и выскочил из комнаты.       Скорее почувствовав, чем услышав, Талим замедлил шаг и повернулся. В Магну упёрся взгляд холодных эбонитовых глаз. Он будто прощупывал на расстоянии, пронизывал, заглядывая в самые укромные уголки сознания с расчётливым интересом исследователя. Магна был ещё слаб и бледен, но полон решимости: силой подавив накативший приступ страха перед безжалостным хранителем растений, он смотрел прямо перед собой, в две чёрные бездны, краем глаза отмечая, что сбоку остановился Нихром.       - Забавно, - бесстрастно обронил Талим, прищурившись. – Я думал, после нашей битвы ты не сможешь встать как минимум несколько дней. Живучий ты.       - Это ненадолго, - хищно зашипел Намали, медленными, скользящими движениями перебираясь за спину Магны. – Очень редко случается, что кто-то выжил после моей атаки. Сейчас тебе повезло, но на второй раз не надейся.       - Смотри, чтобы для тебя этот «второй раз» не стал последним, - не оборачиваясь, сипло ответил Магна. Намали издал звук, похожий на нечто среднее между шипением и свистом.       Магна понимал, что должен держать язык за зубами. Он был уверен, что смолчал бы, пройди они мимо, но сдерживаться в разговоре с ними он не мог. Да, он хотел, чтобы Намали перешёл на их сторону, однако, долго выдерживать присутствие змея в человеческом облике не мог - рептилии и птице крайне трудно найти общий язык, особенно если перед этим они пытались друг друга убить.       Талиму было лень дожидаться, пока они соизволят прекратить перепалку. Ничего не говоря, он развернулся и в молчании удалился. Его тяготила напряжённая атмосфера, ему хотелось выйти и насладиться утренними переливами неба, чью красоту не могли испортить даже захватившие города смоги.       Намали, заметив, что его друг ушёл, тоже не стал задерживаться. Ему уже становилось скучно – он больше любил битвы, чем простые разговоры. Оставив Магну и подоспевшего Нихрома в покое, он, к их облегчению, исчез.       Нихром злился и с трудом сдерживался, чтобы не высказать всё, что он думает о безрассудном поступке Магны. Единственное, что его удерживало от этого – состояние хозяина Магнескопиум.       - Ну и зачем ты выбежал? Нарваться на них решил? – недовольно бубнил он, сложив руки на груди. Скорпион на правом плече, подражая хозяину, приподнялся и скрестил клешни.       - Нет, они мне не нужны, - как будто не замечая укора в его словах, ответил Магна. – Мне нужен Хао. Он здесь, ты не знаешь?       - Должен быть. Стой, а зачем он тебе? – забеспокоился Нихром, почувствовав неладное. Но его уже не слушали – Магна стремительно спускался по лестнице.       Хао обнаружился на кухне. Из всей разношерстной компании «Звезды» здесь остались только он, Йо, Анна и Опачо, заползшая медиуму на колени. Наверное, будь это любой другой, ему бы не поздоровилось, но маленькая сирота из Африки была исключением. Все её движения, поступки, слова были так естественны, она настолько была уверенна в их правильности, что без труда убеждала в этом и остальных.       Под негромкий разговор, к которому она прислушивалась, но пока не вмешивалась, Опачо плела косички. Её маленькие пальчики ловко скользили по длинным светлым локонам, сплетая их воедино. Сосредоточившись, она что-то бубнила себе под нос, изредка прерываясь, чтобы бросить взгляд на одного из её любимых духов – слугу и телохранителя великого шамана. Дух Огня, как обычно, уменьшился в размерах и стоял истуканом около хозяина. Если ему и хотелось размяться, он бы никогда этого не показал. Дух Огня привык, что должен следовать приказам Хао – ему это даже доставляло удовольствие, прямо как Басону, духу китайского шамана.       - Рен сильный, конечно, но я всё равно за него беспокоюсь, - тихо сказал Йо, поглядывая на брата с немой просьбой. – Ен – сильный противник, тем более, для того, кто совсем недавно потратил почти всё своё фуриоку. И Ен, скорее всего, будет играть на его страхах, - он нахмурился, но в глазах его был какой-то удивительный, тёплый свет.       - Да, я тоже так думаю, - откликнулся Хао, вызвав удивление и радость у брата. – Но не стоит торопиться. Если ты попытаешься остановить его сейчас, он головой стену прошибёт, лишь бы попасть к Ену и спасти сестру. Ему нужно понять сначала, что в одиночку он не справится.       Огненный шаман наконец соизволил заметить стоявшего в дверях Магну, за которым в полумраке угадывался силуэт Нихрома, недовольно поджавшего губы. Дух Огня принял очень грозный вид и сделал было шаг к потенциальной угрозе, не уверенный до конца, что у этих патчей мирные намерения: он помнил, что раньше они были врагами, и знал, что так просто это не забудется. Даже если сейчас они союзники, они подсознательно опасаются Хао – слишком глубоко засел в подсознании образ «мирового зла».       Хао остановил его взмахом руки. Дух Огня покорно вернулся и, нахохлившись, стал сверлить патчей свирепым взглядом, заставляя их нервничать сильнее прежнего.       Магна с удивлением обнаружил, что ему рады: Йо широко улыбнулся, кивнув, а Опачо сползла с коленей Анны и, подойдя к нему без всякой опаски, приветственно ткнулась в живот с таким счастливым выражением лица, будто к ней пришёл праздник во плоти.       - Хао-сама, всё, как вы и сказали, он быстро поправляется, - сказала она, с восхищением глядя на обомлевшего патча. – Но ему… Ему больно, - сокрушённо покачала головой девочка. – Во-от здесь, - подпрыгнув, она коснулась рукой его груди. Магна вдруг осознал, что она прекрасно знает, зачем он пришёл и чего ожидает. Она читала его, словно открытую книгу. «Нет, она не одна здесь такая, - подумал он, скосив глаза на младшего Асакуру. – Он тоже знает, что у меня в душе, он это чувствует… Это влияние Хао, наверное…»       - Её уже не вернуть, Магнескопиум слилась с окружавшей её фуриоку,- спокойно сказал Хао, отвечая на его немой вопрос. – Жалко, она была сильным духом и Опачо нравилась… Но ты не волнуйся, я найду тебе другого, гораздо сильнее и выносливее.       - Хао! – возмутился Йо. – А по-другому нельзя было сказать? Духов нельзя вот так просто заменить… - еле слышно добавил он.       Старший Асакура только пожал плечами и сдержанно улыбнулся. Он иногда просто поражался наивности Йо. Казалось, на него совсем не повлияло общество «Звезды». Хао просто не понимал, почему он настолько любит и обычных людей, и шаманов, и духов, которых признаёт за равных. Йо можно было во многом переубедить, но только не в том, что касалось отношений к духам и к жизни.        «Жалость и желание не бередить новые раны бывают опасней любого оружия, - думал Хао, передавая свои мысли брату. – Когда-нибудь это твоё отношение может даже стоить тебе жизни. Ты это понимаешь? Ты никогда не знаешь, нужна ли человеку или духу твоя жалость».       - Если я совсем перестану жалеть, тогда я стану таким же одиноким, каким когда-то был ты, разве нет? – возразил он.       - У нас диаметрально противоположное понимание слова «жалость», - на этот раз вслух ответил Хао, глядя в потолок с таким видом, как будто мог разглядеть там то, чего никогда не заметить другим.       Надувшись, Йо обиженно замолчал. Обычно он находил с братом общий язык, но были и камни преткновения, об которые оба постоянно спотыкались. Йо отчаянно искал способ, чтобы их устранить, но вечно натыкался на холодную стену непонимания. И тогда на время он отступал, не желая из-за этого портить отношений. Отступал, задумываясь, как ему действовать дальше, чтобы в следующий раз наверняка получилось.       Магна стоял как молнией поражённый. Он до последнего верил, что Магнескопиум жива, что Хао с лёгкостью её найдёт. Но в ответ он услышал горькую, леденящую правду, сказанную настолько спокойным, совершенно невозмутимым тоном, будто самого Хао это происшествие нисколько не задело.       Никто из них даже не догадывался, что отчасти Хао его понимал: у него у самого когда-то, века назад был дух, который стал ему самым верным другом. Когда-то их связывало удивительное чувство: они будто стали одним целым, одной душой, путешествующей в двух телах. И даже сейчас, когда этого духа больше не было рядом, великий шаман иногда ощущал тень его присутствия.       В чёрных глазах великого шамана загорелся игривый огонёк. «Это смешно, Охачиё. Когда-то я думал, что только с тобой я способен чувствовать настолько сильное единение, но… Я, кажется, нашёл того, к кому я чувствую что-то похожее».       Эту мысль от Йо он скрыл. Она была быстрой, слишком быстрой, чтобы младший Асакура успел её уловить. Хао был уверен, что он ничего не заметил, что Йо не смог прочитать эту его мысль. Он не учёл одного: брат не смог её осознать, зато успел почувствовать её движение.       - Значит… Её больше… Нет? – в пустоту спросил Магна. Ему казалось, будто на него вылили целое ведро ледяной воды, а потом обварили кипятком. Ужасное чувство, как будто его изнутри раздирают на куски, пустота на месте когда-то целой души, чёрная тоска, от которой хочется завыть, пугающе громко, безумно отчаянно.       Магнескопиум больше нет.       Он до последнего загонял дурное предчувствие в дальний угол, списывая всё на болезненное состояние. Оказалось, напрасно загонял.       - Как нет? – удивилась Опачо, смешно приподняв бровки и вытянув руки. – Разве ты не чувствуешь? Она – везде!       Девочка закружилась по комнате, широко расставив руки и закрыв глаза. Она кружилась всё быстрее и быстрее, пока мир не смешался в большую разноцветную ленту, а она не наткнулась на что-то твёрдое. Часто моргая, она остановилась и запрокинув голову. Оказалось, она упёрлась в Духа Огня. Он выбрал не самую высокую форму, но всё равно девочка доставала ему только до колена.       Склонив большую голову, он внимательно посмотрел на беспечно улыбнувшуюся Опачо. Эта девочка никогда не вызывала у него желания навредить, она ему, можно сказать, даже нравилась, хоть и не настолько сильно, как хозяин. Эта девочка и, пожалуй, Йо были единственными, кого Дух Огня воспринимал, кому позволял находиться рядом с собой.       Нихром почти с суеверным ужасом смотрел, как она гладит большой, крепкий лоб Духа Огня, а он замирает, притушив диковатый огонь в глазах. Дух Хао был для Нихрома (да и для остальных патчей тоже) настоящим монстром, и странно ему было видеть, насколько осторожно он обращается с ребёнком.       Йо откровенно улыбался, наблюдая за ними. Он был рад, что Дух Огня наконец переключился на что-то кроме вечных убийств и поглощения других духов. Он ничего не говорил, его глаза ничего не выражали, но Йо мог почувствовать, что его фуриоку изменилась на то время, пока его касалась Опачо. Дух Огня сдерживал себя – обычно, прикасаясь к кому-то, он мог запросто сжечь дотла, развеяв на невидимые глазу атомы. И так могло произойти не только с обычными шаманами и духами, но даже и с теми, кто вполне комфортно себя ощущал рядом с источником всеуничтожающей фуриоку.       Йо так засмотрелся на духа, что даже не заметил, когда патчи ушли. Он вспомнил о Магнескопиум, о том, что больше никогда не увидит серебристую сову, что Магна никогда больше не прикоснётся пальцем к её длинным перьям, не взъерошит их, что-то ласково шепча.       Никогда, никогда, никогда… Этого никогда больше не произойдёт, потому что он их не защитил. Не успел прийти на помощь, когда они так нуждались в этом. Йо будто что-то обожгло изнутри, заставляя морщиться и кусать губы. Кровь прилила к голове, мешая думать, а в глаза словно насыпали хорошую горсть песка.       - Это не твоя вина, - неожиданно мягко сказал Хао. – Это была их судьба.       Йо качнул головой. Чтобы там брат ни говорил, он знает одно: у него была возможность спасти Магнескопиум, не допустить бойни между патчами, а он этим шансом не воспользовался. И упущенного ему уже не вернуть, как бы ни хотелось.       Опачо внезапно перестала улыбаться Духу Огня. Её отстранённый взгляд, направленный за окно, и наступившая тишина пугали не хуже пронзительного вопля. Покачиваясь, она широко раскрытыми глазами смотрела в никуда, иногда что-то беззвучно шепча.       - Хао-сама, - одними губами произнесла она. – Если мы не поторопимся, Тао Рен умрёт через… Через…