Пересекая черту

      В один момент двадцатишестилетний Дин Винчестер едет на своей любимой Шевроле Импала 1967 года выпуска через горный переезд где-то между Южной Дакотой и Монтаной, в следующий момент он падает на колени на бетонный пол. Где-то между двумя этими мгновениями, у него возникает неприятное ощущение, будто его тянут назад за затылок, перед глазами мелькает кружащаяся чернота, но это изменение настолько мгновенно, что оно едва ли не воспоминание. Музыка, гремящая из динамиков его машины, исчезает, и во внезапной тишине он слышит слегка раздражённый голос с британским акцентом, говорящий:       — Вот и всё. Как и было обещано, я решил вашу маленькую проблемку.       — Чёрт побери, Кроули. Кроули! Тащи свою задницу обратно сюда!       В этом втором голосе есть что-то знакомое и одновременно ужасно неправильное. Дин подавляет головокружение и вскакивает на ноги, автоматически вытаскивая пистолет и осматривая комнату.       Быстрый осмотр не воодушевляет: в комнате трое взрослых мужчин, все они больше и старше его. Наверное, охотники. Кажется, они в подвале — окон нет, только одна дверь. В углу сломанная дьявольская ловушка со стулом в центре и табуреткой рядом, на ней… чашка чая?       — Эй, эй, Дин, успокойся!       Мужчина, стоящий между Дином и дверью, поднимает руки. В его голосе тоже есть что-то, что очень тревожит, а затем Дин смотрит на него, по-настоящему смотрит, игнорируя свою наполовину паническую первоначальную оценку мужчины как гиганта, стоящего между ним и выходом.       Инстинкт заставляет Дина немного опустить пистолет, прежде чем его сознательная часть снова перехватывает контроль, и он вновь поднимает пистолет, чтобы направить его прямо в грудь мужчины.       — Кто вы, чёрт возьми, такие? — нервно выплёвывает Дин.       Потому что человек перед ним очень похож на Сэма, он даже звучит как Сэм, но это всё неправильно. Голос мужчины более глубокий, интонации другие. Его волосы почти доходят до плеч, а тело подкачено и мускулисто, и он держит себя так, будто знает, как обращаться со своими неприлично длинными конечностями, а не как огромный щенок-переросток, каким являлся его Сэм, когда они виделись в последний раз. И его лицо… Дин понятия не имеет, что происходит, но даже в этом случае лицо этого незнакомца разбивает ему сердце. Он так похож на Сэмми, но словно что-то сломано в нём. Словно на его младшего брата в один момент навалилось двадцать лет Ада.       Мужчина вздыхает, всё ещё держа руки перед собой.       — Это будет сложно объяснить, но это я. Это Сэм.       — Тебе придётся постараться придумать что-то поубедительнее, чем это, Бенджамин Баттон. Кто ты, и где я, чёрт возьми?       Дин может видеть своим периферическим зрением двух других мужчин, но он не отрывает глаз от усталого лица Якобы-Сэма.       — Эм… хорошо. Смотри, сколько тебе лет? Двадцать пять? Двадцать шесть?       Дин хмурится.       — Я — тот, кто держит пистолет, значит я здесь задаю вопросы.       — Да, это справедливо, согласен, — говорит Сэм спокойно, умиротворяюще. — Но это поможет мне объяснить. Ты же не… хм… Ты же ещё не приезжал за мной, чтобы забрать из Стэнфорда, правда?       Дин удивлённо пялится на него. Никто не должен был знать, что Сэмми в колледже, было лучше, безопаснее, чтобы все думали, что он был мёртв или сбежал. Нет причин отправлять сигнал всем жутким тварям, что они могут подобраться к одинокому брату ради мести Винчестерам.       — Двадцать шесть, — нехотя говорит Дин. Он не добавляет, что не может представить себя, собирающимся в Стэнфорд в ближайшее время. Он и Сэм не разговаривали уже около трёх лет. В первый год Сэм пытался поддерживать связь, но Дин всё ещё был зол и обижен, это делало их разговоры короткими и неестественными. Поэтому теперь Сэм звонит Бобби раз в год, а Бобби звонит Дину, который в свою очередь аккуратно упоминает в разговорах с отцом, что Сэм всё ещё жив и, судя по всему, хорошо справляется.       Дин не может придумать ничего, что могло бы заставить его «забрать» своего брата. Ну, может, если бы умер папа или Бобби, но…       — Хорошо, — говорит Сэм. — Хорошо. Хм. Смотри, я знаю, что ты мне сейчас скорее всего не поверишь, но путешествия во времени реальны. Редки, но реальны. Сейчас 2020 год, и я — это я. Я могу доказать, ладно? Наши родители — Джон и Мэри Винчестеры. Наша мама погибла в пожаре, когда мне было шесть месяцев, а тебе четыре года. Ты вынес меня тогда из дома и буквально вырастил меня. Однажды, когда папа слишком надолго оставил нас одних в Импале, мы вырезали на раме свои инициалы, и они всё ещё там. Нас назвали в честь родителей нашей мамы, Сэмюэля и Дианы Кэмпбеллов.       — Подожди, — говорит Дин. Он слегка опускает пистолет, хотя его сердце всё ещё быстро колотится. — Что?       — Слишком рано, Сэмми, — говорит один из мужчин, и это тот грубый голос, который Дин услышал ранее, когда только упал на колени.       Он поворачивается, чтобы хорошенько разглядеть двух других парней, и тут же снова поднимает пистолет, кладя палец на спусковой крючок.       Дин полагает, что это, должно быть, он через пятнадцать с лишним лет, и видит пугающее сходство между ними, но, чёрт возьми, этот старший Дин выглядит так, как будто он прошёл через два десятилетия войны и пару раз был в реабилитационном центре. Он так же сломлен, как и Сэм, кажется выдохшимся, глубокие морщинки залегли вокруг его глаз. По крайней мере, его волосы примерно такие же, но щетина выглядит неопрятно, и Дин уверен, что видит в ней седину.       Его голос тоже сильно изменился, даже больше, чем у Сэма. Как будто где-то по пути он проглотил гравий или… или, может быть, закричал настолько громко, что так и не смог полностью восстановить голосовые связки.       Есть что-то скрытое в этой его версии самого себя, если это всё правда, конечно, что-то скрытое в его глазах, чего Дин не может понять. Этот Дин смотрит на него с убывающим шоком и едва скрываемой ненавистью. В руке он держит точно такой же пистолет.       Якобы-Сэм поспешно встаёт между ними.       — Точно, да, ты же ещё не знаешь о наших бабушке и дедушке, прости. Но, пожалуйста, послушай, Дин… вы оба. Для начала опустите оружие, пожалуйста. Я действительно Сэм, а это действительно Дин. А это, хм, это Кас, — Сэм кивает в сторону последнего мужчины. — Но ты ещё не встретился с ним.       Кас больше похож на бухгалтера, чем на охотника, и Дин бросает на него лишь беглый взгляд.       — Кас, можешь подать мне святую воду?       Кас передаёт Сэму кувшин, в который опущен крест, с полки, висящей у дальней стены. Дин внимательно наблюдает, как Сэм делает глоток, слегка морщась, и передаёт бутылку старшему Дину. Старший Дин хмурится, но делает глоток, не вздрагивая.       — Не демоны, — говорит Сэм. — У тебя есть что-то серебряное, или ты доверишься моему?       Не отводя от мужчин взгляда, Дин достаёт из кармана куртки нож с серебряным лезвием. Он режет своё запястье, и тянется за святой водой в руках Сэма, хотя Сэм и не просил его ничего доказывать.       Сэм и старший Дин режут свои запястья. Дин рассеянно отмечает, что все трое делают это в одном и том же месте, одним и тем же движением. Это жутко.       Головокружение снова усиливается, и Дин на секунду прижимает руку к голове, чтобы побороть нарастающую в животе тошноту.       — Эй, эй, ты в порядке? — спрашивает Сэм, протягивая руку, прежде чем успевает передумать. Старший Дин суёт пистолет обратно в джинсы, и Дин неохотно делает то же самое. Он не доверяет этим людям, не знает, верит ли он им, но они всё ещё не пытались причинить ему боль, и он не знает, какие у него ещё есть варианты.       — Скажем, я вам верю, — говорит Дин. Головокружение уменьшается. — Какого хера я делаю здесь, в будущем?       — Эм, ну, — Сэм почему-то бросает взгляд на бухгалтера.       — Мне нужно проверить его временную линию, — говорит Кас. — Посмотрю, когда мы сможем отправить его обратно.       С тихим шуршанием он исчезает.       — Кас! — старший Дин кричит ему, затем выругивается, на мгновение запуская руки в волосы. — Упрямый идиот.       — Что за… — говорит Дин, переводя взгляд со своей копии на Сэма. — Что это была за хрень?       — Эм, слушай, наверное, лучше нам тебе не рассказывать об этом. Путешествия во времени — штука хитрая. Мы не хотим похерить твою временную линию.       — Скажем так, мы не больше тебя хотим, чтобы ты находился здесь, парень, — говорит старший Дин, в его вынужденно медленном произношении сквозит скрытая враждебность. — Кас может вернуть тебя туда, где ты был до того, как попал сюда, и стереть твою память, и ты сможешь продолжить жить так, как задумано. Везунчик.       В его словах есть какой-то тяжёлый подтекст, который Дин не хочет разгадывать. Сэм бросает на старшего Дина взгляд, в котором одновременно отражается и раздражение, и беспокойство. И это больше, чем что-либо другое, заставляет плечи Дина ссутулиться.       — Так ты правда Сэм? — спрашивает Дин, тише, чем раньше. Возможно, он должен был больше интересоваться будущим собой, но, честно говоря, он даже смотреть на него не хочет. Это слишком странно. Сэм тоже пугает его, но прошли годы с тех пор, как Дин видел своего брата, и его сердце болит за эту его версию. Он понимает, что это не тот Сэмми, которого он знает, но что-то всё равно в нём есть. Что-то в глубине души подсказывало ему, как только они встретились глазами, что это действительно его брат.       Сэм кивает, выдавливая еле заметную, усталую улыбку.       — Да, это я.       — Что, чёрт возьми, с тобой случилось, мужик?       Сэм смеётся, запуская руки в свои смешные волосы.       — И, да, что у тебя с волосами, Рапунцель?       Старший Дин толкает Сэма локтем в бок.       — Я же говорил. Ты, я, ножницы.       Сэм качает головой им обоим, и его улыбка теперь больше похожа на ту, которую помнит Дин.       Прежде чем он успевает ответить или уклониться от ответа, раздаётся тот же шорох, и Кас снова появляется в комнате.       Дин автоматически хватается за пистолет, но не даёт себе вытащить его.       Лицо Каса бледное и осунувшееся, он шатается, пытаясь устоять на бетонном полу. Старший Дин бросается к нему, подхватывая, обнимая одной рукой за плечи, а другой перехватывая его около груди, и Кас чуть не падает на него.       — Кас, ты тупица, — бормочет старший Дин. — Ты мог погибнуть. Твоего моджо не достаточно, чтобы прыгать по временным линиям.       — Спасибо тебе за оценку моих способностей, — сухо говорит Кас. — В следующий раз я обязательно спрошу твоё мнение о нелинейной межпространственной геометрии, прежде чем стать рассеянной волной электромагнитного излучения.       Кас делает усилие, чтобы выпрямиться, его пальцы скользят по запястью старшего Дина там, где рука прижимается к его груди. Старший Дин опускает руки и делает шаг назад, но Дин не упускает из виду, насколько близко тот всё равно стоит к Касу, оставаясь в его личном пространстве.       Дин прищуривается. Он не трогает никого, кроме Сэмми и тёлочек, с которыми надеется переспать, а этот парень не является ничем из этого, так почему их руки практически соприкасаются?       — Ладно, поорёте друг на друга позже, — говорит Сэм, когда старший Дин открывает рот, чтобы возразить. — Кас, что ты узнал?       Кас смотрит на Дина, и его взгляд полон напряжения и любопытства. Словно он просматривает Дина насквозь, но… Как будто он смотрит в душу Дина без какого-либо сомнения, как будто он уже знает Дина и точно осознаёт, что там увидит, и это его не пугает.       Кас смотрит на Дина так, словно они семья или лучшие друзья, словно он кто-то, кого Кас любит.       Никто никогда не смотрел на Дина так. Возможно, разве что Сэм, но точно не в последние годы, когда-то очень давно.       Дин обнаруживает, что не может придумать, как прокомментировать этот взгляд, поэтому просто смотрит в ответ, ожидая, пока это закончится.       — Я не могу вернуть его назад, — наконец говорит Кас. Его голос ещё более хриплый, чем у старшего Дина. — Технически, он не исчезал из своей временной линии.       — Что? Чёрт. Думаешь, Кроули мог притащить его из мультивселенной?       Кас качает головой, наконец, отрывая пристальный взгляд от Дина, переводя свои глаза на старшего Дина.       — Нет. Он — это определённо ты. Я не знаю, как Кроули сделал это, но…       — Так что, он моя точная копия или что-то в этом роде? — старший Дин произносит это с отвращением, и Дин ощетинивается. — Что, чёрт возьми, нам с ним делать, если мы не можем отправить его обратно?       — Может быть, Кроули повторно соединит их? — предлагает Сэм, хмурясь.       — Может быть, — говорит Кас. — Но я сомневаюсь, что заклинание, отменяющее клонирование…       — Вы же понимаете, что я стою прямо здесь, да? — перебивает Дин. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на него, Сэм выглядит слегка виноватым, Кас по-прежнему любопытным, а Дин излучает гнев.       — Точно, прости, Дин, — говорит Сэм. — Для нас всё это тоже очень странно.       — Вы собираетесь рассказать мне, что вообще здесь происходит?       Сэм снова смотрит на Каса.       — Мы можем рассказать ему?       Кас пожимает плечами.       — Я не знаю. Полагаю, что да. Если мы не сможем отправить его обратно, то не будет иметь значения, что он знает.       — Эй, погодите, — говорит старший Дин. — Он не может просто остаться здесь.       Обеспокоенное раздражение Сэма возвращается.       — У тебя есть другие предложения?       Старший Дин хмурится.       — Мы снова призовём Кроули и…       — И отдадим ему твою копию? Серьёзно?       — Эй! — Дин снова прерывает их спор. — Я не просто какая-то копия.       — Нет, конечно, нет, ты просто бесполезный ребёнок, которым я был когда-то, — рычит старший Дин.       — Дин, — резко говорит Сэм.       — Я не ребёнок, — огрызается Дин. Он начинает думать, что ему может совсем не понравиться эта искаженная версия самого себя.       Старший Дин выдыхает череду ненормативной лексики и быстро покидает комнату, его плечи напряжены. Сэм порывается пойти за ним, но затем останавливается, оглядываясь на Дина с болезненным выражением лица, прежде чем обменяться взглядами с Касом. У Дина складывается впечатление, что они ведут тихую беседу, мысленную версию игры «Камень, ножницы, бумага», чтобы решить, кто из них будет разбираться с этим сегодня.       Это вроде как заставляет Дина испытывать странную привязанность к ним обоим.       Кас кивает и проходит мимо Сэма к открытой двери. Он один раз оглядывается на Дина, его глаза всё ещё пристально смотрят на него, прежде чем исчезнуть в дверном проёме, его шаги эхом разносятся по коридору.       Сэм вздыхает, снова вороша свои забавные волосы.       — Прости, за Дина… Эм, я имею в виду, за другого Дина, понимаешь? Он просто психует.       — Да, без проблем, — говорит Дин. Он чувствует себя лучше, оставшись наедине с Сэмом, несмотря на то, что это даже не его Сэм. — Не он один. Что с ним случилось? Со мной, точнее? Хотя нет, забей. Где мы? И почему я вообще здесь оказался?       — Ладно, — выдыхает Сэм. — Я полагаю, ничего не случится, если я тебе расскажу. На все объяснения уйдёт много времени, но я постараюсь, хорошо?       Сэм оглядывается и подходит к табуретке посреди дьявольской ловушки. Он ставит чашку с чаем на пол и кивает на стул, стоящий рядом. После минутного колебания Дин присоединяется к нему.       — Мы в Канзасе, в подземном бункере, который принадлежал тайному обществу, называвшему себя «Просвещёнными». Сейчас их практически не осталось в США, но когда-то они хранили здесь всю информацию о монстрах. Э-э, давай оставим полную историю того, как мы с Дином нашли это место, для другого раза, но, по сути, отец нашего отца был членом этого общества, что делает нас вроде как наследниками. Когда мы нашли это место, оно было заброшенным и невероятно хорошо защищённым, так что… мы живем здесь сейчас. Мы всё ещё много путешествуем, но… это дом.       — Что касается того, почему ты здесь… Это сложно, но… — Сэм неловко ёрзает. — Мы попросили помощи у кое-кого ненадёжного, и он сказал, что у него есть решение. Он не сказал нам, что это за решение, до того, как притащил тебя сюда, и я, честно говоря, понятия не имею, как он это сделал.       Дин игнорирует второе за десять минут упоминание о бабушке и дедушке, о которых он ничего не знал, прожив всю свою жизнь, игнорирует, как Сэм небрежно упоминает, что это место, это странное помещение, которое, может быть, не совсем похоже на обычное жилище, является для них чем-то большим, чем машина или комната в мотеле, что это их дом. Что у Винчестеров теперь есть дом. Он откладывает это в памяти, чтобы осмыслить потом, игнорируя странные и сложные чувства, пытающиеся вырваться наружу.       — Решением чего я должен был стать?       Лицо Сэма такое уставшее, словно он всю жизнь не спал, всю жизнь за чем-то гнался.       — Дин проклят, — говорит он после долгой паузы. — Мы думаем, что в него ударило что-то сильное, демонического происхождения, поэтому мы и обратились к Кроули, к парню, который притащил тебя сюда. Он… скажем так, он в некотором роде знаток демонов. Как бы то ни было, через три недели, в следующее новолуние, должен появиться древнегреческий стрелок по имени Церодик со стрелой, нацеленной на душу Дина. Пока у нас нет ничего о том, как это остановить.       — Но мы этого не просили, — поспешно добавляет он. — Мы не позволим никому из вас умереть. Мы просто… мы придумаем что-нибудь, как всегда.       Дин глубоко вздыхает. Придумаем. Он просто жертва, созданная под копирку, чтобы спасти самого себя, старшего Дина, которого он даже не знает. Логично. Почему нет?       — Понятно… — говорит он, медленно растягивая слова. — А вы, ребята, часто играете со временем, или…?       Смех Сэма становится более горьким.       — Мы стараемся избегать этого. Поверь, проблем всегда бывает больше, чем пользы.       У Дина слишком много вопросов, и каждый неполный ответ, который даёт ему Сэм, просто добавляет в копилку ещё больше. Его голова всё ещё болит, и ничего из этого не помогает. Он на секунду закрывает лицо ладонями, игнорируя голос отца в голове, говорящий ему никогда не сводить глаз с врага.       Дин верит, что это Сэм. В нём есть что-то, что скрывается за всем дерьмом, через которое он прошёл, что указывает на то, что он действительно младший брат Дина.       — Так, ладно, — говорит Дин в темноту своих ладоней. — Ты сказал, что сейчас 2020, верно? Боже, это словно ненастоящий год. Тебе должно быть… сколько? Тридцать семь? А мне… сорок один?       — Ага. Безумие, правда?       Дин трёт лицо руками и выпрямляется, снова смотря на Сэма и стараясь не удивляться тому, что всё это означает.       — То есть, ты говоришь, что я каким-то образом умудрился дожить до сорока? — говорит Дин, его голос немного ломается. — Чувак, да я буквально старик.       Сэм улыбается ему, немного грустно, но так, словно он тоже рад быть здесь с Дином. Это всё слишком ненормально.       — О, да, ты и в самом деле старик, — говорит Сэм. — Ворчливый, упрямый, на грани алкоголизма, как и всегда. Если бы у нас был газон, ты бы выходил из дома, чтобы прогонять с него детей.       Дин позволяет себе немного улыбнуться. Факт об алкоголизме он оспорит потом.       — Звучит совсем как Бобби.       Выражение лица Сэма напоминает Дину о вопросе, который он уже давно должен был задать, о вопросе, на который он почти уверен, что уже знает ответ. Он смотрит в пол, на линии дьявольской ловушки под его ногами.       — А отец…?       Молчание Сэма само по себе является ответом. Дин сглатывает, закрывая глаза.       — А Бобби?       Снова оно, это молчаливое подтверждение.       Дин дышит глубоко и медленно.       — Понятно, — говорит он. Он даже не знает, что чувствует. Охотники живут недолго, и по охотничьим меркам Джон и Бобби уже были практически пенсионерами. Но они оба ушли… — Понятно. Когда?       — Прости. Я знаю, что сложно переварить это, когда всё наваливается разом. Это… — Сэм прерывается. — Папа умер примерно через год, с того момента, где был ты, в 2006.       Дин не собирается плакать. Для него это будущее, а для Сэма уже далёкое прошлое. Он не собирается плакать, так как для него отец ещё жив, а для Сэма — мёртв, уже очень давно.       — Как это случилось? Это была та же штука, что убила маму?       Сэм молчит какое-то время.       — Да, можно сказать, что так.       — По крайней мере, он забрал с собой этого подонка? — Дин отворачивается и трёт нос, прежде чем заставить себя снова взглянуть на Сэма. Сэм смотрит вдаль, слегка нахмурившись.       — Нет, не совсем. Но мы разобрались с ним, Дин. С демоном, который убил маму… Его звали Азазель. Спустя год после смерти отца, ты убил его.       Дин не знает, что на это ответить. Он сидит неподвижно, позволяя себе погрузиться в это. Вся его жизнь, его единственная цель, его единственное предназначение — это охота, навязчивая идея, внушённая отцом, найти монстра, который убил их мать и положил конец детству Дина.       В последние несколько лет Дин осторожно позволял себе думать, что, возможно, они никогда не найдут то, что сделало это. И в некотором роде он был готов это принять, если это означало, что его отец не умрёт, совершив какую-то глупость, что он не оставит Дина одного с этим грузом на плечах. Но, видимо, именно это и произошло.       Это не укладывается у Дина в голове. Он знает, что его отец гораздо более хороший охотник, чем он. Он никогда не сможет сравниться с Джоном. Так как, чёрт побери, он мог убить то, что не смог одолеть Джон?       — Но папа… Как именно он умер? Я имею в виду, как мы справились с тем, с чем не смог отец?       Молчание Сэма заполнено невысказанными словами, о которых Дин не может догадаться. Он ненавидит это, ненавидит, что есть вещи, которых он не знает об этом Сэме, которыми он не поделился с ним.       — Отец умер, спасая тебя, Дин. Это… Он пожертвовал собой, чтобы ты остался жив.       Дину нечего сказать на это, кроме как спросить:       — Почему? — его голос обрывается. — Почему он сделал это? Я не… Он не мог…       — Потому что он любил тебя, — твёрдо говорит Сэм. Сэм, который не раз убегал от отца, кричал на Дина, что он трус, раз остаётся с ним, который обвинял Дина в том, что он всего лишь мальчик для битья, а их отец лишь одержимый местью безумец, который, казалось, почти ненавидел Джона с того момента, как достиг половой зрелости. — Он любил нас обоих. Я знаю, что он был ужасен, показывая это, и мне потребовалось много времени, чтобы понять, но он любил нас. Мне жаль. Ты заслуживаешь извинений от него, а не от меня, но просто знай… просто знай, что папа хотел что-то исправить, Дин. Он никогда не извинялся, и я не думаю, что он смог бы это сделать, даже если бы остался жив, но чего бы это ни стоило, он правда хотел.       Дин ковыряется в нитках на своих джинсах, ошеломлённый и неготовый справиться с этим эмоциональным ударом.       — Ему не за что извиняться, — грубо говорит Дин. — Этот человек был чёртовым героем.       Сэм делает болезненный вдох.       — Ладно. На самом деле, я не… Может быть, не нужно сейчас в это углубляться. Давай поговорим об этом позже, когда ты свыкнешься со всем остальным, хорошо?       — А Бобби? — напоминает ему Дин, с некоторым облегчением отпуская тему отца. Отношения между Джоном Винчестером и его старшим сыном были… напряжены во временной линии Дина. Они ухудшились, когда Сэм бросил их ради колледжа, и через какое-то время Дин с отцом почти перестали охотиться вместе, встречаясь каждые несколько недель лишь для того, чтобы Джон мог убедиться, что сын выполнил его приказы, и дать ему новые.       — Бобби… — Сэм трясёт головой, словно пытаясь прояснить воспоминания. — Боже, я думаю, это случилось лет восемь назад. Он… он словил пулю во время одного дела. Он, хм, он вроде как застрял здесь в качестве призрака на какое-то время, даже преследовал нас.       — Что? — Дин смотрит на тень веселья на лице Сэма. Каждое выражение лица этого человека слишком сложное, с нюансами, которые он не совсем понимает. — Как вы могли позволить ему просто болтаться здесь в облике привидения?       — Это же Бобби, — ухмыляется Сэм, словно это объясняет всё. И, вспоминая упрямого, старого алкоголика, это вроде как правда объясняет. — И мы скучали по нему. Я всё ещё скучаю, постоянно.       — Понимаю, — у Дина снова встаёт ком в горле. Бобби всегда был рядом, даже когда Джона не было. Мысль о том, что он поехал бы в Су-Фоллс, и Бобби не было бы на свалке Singer Salvage Yard, невозможно принять.       — Что ж. Что по поводу тебя? — спрашивает Дин, настойчиво меняя тему.       Сэм удивлённо поднимает брови.       — Что по поводу меня?       — Я имею в виду, ты в Канзасе, со мной, с будущим мной, очевидно охотишься. Я понимаю, что для тебя прошло много времени, но ты и я в моей временной линии… мы даже не разговариваем. Ты должен был быть в Стэнфорде, стать модным адвокатом или кем там, ты забыл о нас.       Что-то болезненное снова мелькает на лице Сэма, и Дину становится стыдно за свои резкие слова, это снова срабатывает инстинкт старшего брата, хотя этот Сэмми и старше его на одиннадцать лет.       — Я никогда не забывал о тебе, — тихо говорит Сэм, смотря в пол. — Никогда. Я думал о тебе всё время, что провёл в Стэнфорде. Думал позвонить тебе каждый день в первый год. Слушай, Дин, ты и я, нам потребовались годы, чтобы разобраться со всем этим, но я хочу, чтобы ты знал. Мне жаль, что я покинул вас таким способом. Я был ребёнком, злился на весь мир, и мне нужно было… Мне нужно было время и пространство, чтобы охладить свой максимализм. Мне нужно было на какое-то время оказаться подальше от отца. Но я никогда не хотел покидать тебя, прости меня, что мы так долго не общались. Я никогда не хотел, чтобы так вышло. Я скучал по тебе очень сильно, я просто был слишком упрям.       Боже.       Они никогда не делали этого. Дин и Сэм, они никогда не говорили о своих чувствах вот так открыто. По крайней мере, не о своих чувствах друг к другу. Дин понимает, игнорируя боль в животе и жжение в глазах, что Сэмми, должно быть, нахлебался жизни за эти годы.       Сэм любезно делает вид, что не замечает, как ему приходится вытирать глаза, поэтому Дин грубо хлопает его по плечу, чтобы восстановить хоть какое-то внутреннее равновесие.       — Эй, я тоже скучал по тебе, сучка. Прости, что тоже был слишком упрямым.       Сэм улыбается.       — Придурок.       По крайней мере хоть что-то в этом мире всё ещё правильно.       — Так ты хочешь посмотреть бункер? Давай, я устрою тебе экскурсию. Могу попытаться ответить на остальные вопросы, пока мы осматриваемся, и, возможно, к ужину Кас уговорит Дина — другого Дина — немного успокоиться.       Дин кивает и следует за Сэмом в коридор без окон. Это похоже на военную базу или что-то в этом роде, и это действительно круто.       — Так что, чёрт возьми, за проблемы у вашего Дина? Если он — это я, то, какого чёрта, что он думает, я собираюсь сделать?       Дин замечает нерешительность Сэма, когда тот ведёт его по коридору, всего на шаг впереди со своими причудливо длинными ногами.       — Не будь с ним слишком суров. Он просто… Я думаю, его пугает напоминание о том, кем он был, и обо всём, что он потерял с тех пор, как был тобой. Он через многое прошёл. Я должен позволить ему самому рассказать тебе, но… да. Мы оба прошли через многое, понимаешь?       Это очевидно. Дин немного боится спрашивать, из-за чего они оба выглядят так, будто пережили Конец Света. Потому что, чёрт возьми, может они и правда его пережили.       — Это моя комната, кстати, если тебе позже что-то будет нужно. Это комната Дина, комната Каса дальше по коридору, — Сэм по очереди указывает большим пальцем на три двери.       Дин удивлённо поднимает брови.       — Подожди, этот парень, Кас, тоже живёт с вами? Кто он вообще? Или, как я могу догадаться, что он?       Сэм смеётся, ведя Дина вверх по лестнице.       — О, чувак. Я даже не знаю, с чего начать. Да, Кас живёт с нами. Большую часть времени, по крайней мере. Он, хм, друг. Наш лучший друг, честно говоря. И если я тебе расскажу, кем он является, ты ни за что мне не поверишь.       — Ну, полчаса назад я не верил в путешествия во времени, так что попробуй.       Они поднимаются по лестнице в огромную гостиную с паркетными полами и мебелью, которая выглядит так, будто создана для исследований. Книги и газеты разбросаны по разным поверхностям, манильские папки сложены на кофейных столиках, а пыльные тома оставлены грудой в кресле. Гостиная переходит в столовую и кухню, и Дин испытывает укол ревности. Ему никогда не удаётся приготовить что-то на полноценной кухне, не на той, которая действительно работает и укомплектована должным образом, а не состоит только из тостера и плиты. Он украдкой задаётся вопросом, пробудет ли он здесь достаточно долго, чтобы убедить Сэма позволить ему приготовить еду. Может, это и не его Сэмми, но врождённая потребность заботиться о младшем брате всё ещё очень сильна.       — Кас… Кастиэль — ангел.       Дин отрывает жаждущий взгляд с кухни и смотрит на Сэма.       — Да ты просто издеваешься надо мной!       Сэм ухмыляется, разводя руки.       — Сказал же, что не поверишь.       Дин прищуривается и пытается уловить каждое слово своего брата. Либо Сэмми научился идеально врать за последние полтора десятилетия, либо он говорит правду.       — Ангел, типа, как ангел? Типа пушистые крылья и нимб? Ангелы… типа есть и Бог, и Рай, и Божественный план?       — Эм… — очередная пауза полная невысказанных слов. — Бог и Божественный план — это долгая история. Но, в целом, да.       — Да ты, чёрт возьми, прикалываешься.       — Боюсь, что нет.       — И ангел просто живёт здесь? Как ваш друг? Как сосед по общаге?       Сэму явно неуютно вести этот разговор. Дин идёт за ним к чёрной металлической лестнице, ведущей к другому ряду дверей.       — Хочу показать тебе библиотеку. Но по поводу твоих вопросов — да. Примерно так.       Библиотека просто огромная. Даже Дин, который никогда не любил книги так, как Сэм, впечатлён. К тому же эти тома выглядят невероятно старыми, больше похожими на коллекцию Бобби, чем на всё то, что можно найти в публичной библиотеке, поэтому, как предполагает Дин, это означает, что в их руках оказались довольно редкие и полезные знания. Он присвистывает.       — Чёрт, Сэмми, раз уж мы заговорили о Рае, должно быть это твой.       Сэм закрывает за ними двери и подходит к одному из столов в центре комнаты, проводя рукой по паре оставленных там книг.       — Здесь много чего полезного можно найти, это точно.       — Серьёзно, Сэм, что ангел делает в бункере охотников в Канзасе? Разве он не должен, я не знаю, изливать гнев Божий или творить чудеса?       — Возможно. Но Кас не занимается больше ничем подобным. Он сейчас не в лучших отношениях с Небесами.       Дин думает, что справляется с ситуацией, но в конечном итоге просто смотрит на Сэма с новым уровнем недоверия.       — Ты пытаешься сказать мне, что мы укрываем беглеца от Бога или что-то в этом роде?       Сэм смеётся.       — Нет. Не совсем. Я почти уверен, что Бог знает, где мы все находимся, — то, как Сэм говорит это, звучит немного горько, и кажется чем-то личным.       — В любом случае, — продолжает он, прежде чем Дин успевает открыть этот Ящик Пандоры. — Кас — не единственный, кто помимо нас живёт здесь. Есть ещё парень… Джек. Технически, вы с ним примерно одного возраста. Думаю, он тебе понравится. Сейчас его нет в городе по работе, но он вернётся через несколько дней.       — И кем именно является этот Джек?       Прошло так много времени с тех пор, как Дин чувствовал, что у него есть кто-нибудь. Всё, что у него было за последние три года, — это Импала, открытая дорога и мимолётные связи в паршивых мотелях или на заднем сиденье его машины.       Странное чувство — ревновать к чему-то, что он якобы получит в будущем, но Дин не знает, как долго он сможет проторчать здесь, чтобы в полной мере насладиться этим странным ситкомом, если кто-нибудь, кроме Сэма, вообще даст ему хоть немного времени здесь.       — Джек… Он вроде как наш ребёнок. Но это другая длинная история, но да, в общем-то, он — наш ребёнок. Технически, ему три года, но тело у него двадцатишестилетнего, и умственно развит он, примерно, на шестнадцать. Ты уже знаешь о нефилимах?       Дин качает головой, онемевший от того, что он не подумал сразу же задать самые простые вопросы, бросаясь вместо этого с места в карьер. Он позволяет Сэму объяснить.       — Это ребёнок ангела и человека. Очень большая редкость, очень осуждается Небесами. Джек родился три года назад, и очень быстро повзрослел в некоторых вещах, а в других мы помогаем ему… вроде как, воспитываем его.       — Но… Он… Я имею в виду, ты сказал, что он ваш ребёнок, но чей он на самом деле?       — Биологически? Ни одного из нас. Кас вроде как больше отец для него, чем ты или я, но мы семья, — Сэм как-то яростно произносит это слово, и Дин знает, что независимо от того, что ещё могло измениться, Сэм по-прежнему помнит важность семьи. Дин просто пытается смириться с информацией, что парочка неприкаянных сверхъестественных существ стала для него действительно что-то значить.       — Я должен знать, есть ли другие дети? Я имею в виду, ты или я, у кого-то из нас…?       Сэм смеётся.       — О, Боже, нет. Нет, чувак, ты в безопасности.       Дин не знает, чувствует ли он облегчение или нет. В тайне он всегда вроде как хотел завести детей. Но он также не представлял, как растить ребёнка в условиях своей жизни, даже если бы у него был дом или что-то типа того. Он не хотел бы растить ребёнка, так же как вырос он сам, несмотря на всю его любовь к отцу.       — Что по поводу женщин? Ты ещё не женился?       Наблюдать, как Сэм смущается, всегда забавно. Это совсем не изменилось.       — Нет, я… Я имею в виду, есть одна девушка, вроде как. Мы не… Я не знаю. Это не… — Сэм перестаёт размахивать своими гигантскими руками и засовывает их в карманы куртки. — Нет, я точно не женат. Надеюсь, тебе удастся познакомиться с Эйлин, она великолепна, она тоже охотник, но… мы просто не спешим.       Дин усмехается, наслаждаясь тем фактом, что он всё ещё может поддразнить этого мамонта.       — Наверняка, — говорит он. — А я? Готов поспорить, что злой и вредный будущий Дин всё ещё холостяк.       На лице Сэма снова отражается явное нежелание говорить на эту тему.       — Что? Нет? Она тебе не нравится, или что-то такое? Вот дерьмо, — Дин думает о глубоких морщинах и трагедии, запечатлевшейся на лице будущего себя. — Я что, вдовец?       — Нет, ничего подобного, — неуверенный, изворотливый тон Сэма не совсем обнадёживает. — Ничего плохого, это просто… сложно.       — Понятно…       Сэм внимательно изучает его лицо, но Дин не понимает, что брат на нем ищет, поэтому он просто приподнимает брови, глядя на него в ответ, и скрещивает руки в ожидании.       — Скорее всего я не должен тебе этого рассказывать, — в итоге говорит Сэм. — Но я расскажу, потому что не хочу, чтобы ты психовал, если сам это узнаешь, ладно? Дин должен быть тем, кто тебе это скажет, но если ты его спросишь, он просто психанёт, а я не хочу, чтобы вы оба из-за этого облажались. Я не хочу, чтобы Дин, другой Дин, испортил всё, запаниковав или сделав что-то тупое, потому что он и так на взводе из-за всего этого…       — Чувак, о чём ты вообще говоришь? — Дин начинает немного нервничать из-за одного тона Сэма. Он не может представить, что могло так взволновать брата, что это за отношения, или что-то ещё, что происходит со старшим Дином. Может быть, он превратился в мужскую версию нимфоманки? Или, может быть, его член был проклят? Или же…       Сэм глубоко вдыхает.       — Ладно. Слушай. Не психуй, но ты и Кас вроде как… ну, ты понимаешь.       Требуется секунда, чтобы холод побежал по спине Дина, распространяясь в рекордно короткие сроки по всему его телу.       Дин ещё сильнее напрягает руки, вплотную прижимая их к телу.       — Нет, — говорит он, и его голос тоже холоден как лёд. — Я не понимаю. Что ты, блядь, пытаешься сказать?       — Дин, это… в 2020 году всё по-другому. Однополые браки разрешены законом, в НФЛ есть тренер-лесбиянка, и почти всем, кроме суперконсервативных религиозных придурков, наплевать на сексуальную ориентацию. Так что это…       — Я не гей, — говорит Дин, и даже он сам слышит защитный гнев в своём голосе.       — Хорошо, — говорит Сэм, снова умиротворяюще поднимая руки. Его обеспокоенное раздражение возвращается, и Дин совсем забыл, как это бесит, когда оно направлено на него. — Но всё было бы в порядке, если бы ты был геем. Или би, или пан, или кем угодно.       — Что, чёрт возьми, такое пан? — едко спрашивает Дин, просто чтобы дать себе немного времени.       — Пансексуал. Это… Знаешь что? Не важно, забей. Смысл в том, что всем всё равно, кроме тебя — будущего тебя, я имею в виду… другого Дина. Боже, это всё ещё странно. Я просто говорю, прости, что поднимаю этот вопрос, я знаю, что ты не готов об этом говорить, и нам не нужно. Просто. Попытайся не впасть в кризис при Дине? Пожалуйста.       Дин определенно переживает кризис прямо сейчас, блядь.       Дин подводил свою семью кучей разных способов. Он знает, что никогда не был достаточно хорош для Джона — недостаточно крут, недостаточно умён, недостаточно маскулинен. И он знает, что и для Сэма он делал недостаточно, недостаточно, чтобы он остался. Он всегда должен был заботиться о Сэме, и не раз по крупному лажал с этим. Он позволял ему пораниться, позволял сбежать или позволял им остаться без еды. И Дин старался — он правда так старался всю свою жизнь поступать правильно ради своей семьи, но он просто не мог перестать лажать всеми возможными способами.       Дин много раз ошибался и в отношениях с другими людьми, но он запер свои секреты и держал их очень глубоко в себе, зная, что, по крайней мере, никто не должен был узнать об этих неудачах. Они не могли причинить вреда никому, кроме него самого.       Так что Сэм определенно не должен был смотреть на него, слегка склонив голову набок, с беспокойством в своих больших щенячьих глазах, небрежно говоря о существовании чего-то, что Дин уже однажды решил забрать с собой в могилу.       Дин даже не гей. Ему определённо нравятся женщины, без сомнений, это так. Он мог бы быть би, возможно, но он никогда не спал с парнями.       Ну.       По крайней мере, по собственному желанию.       Ну.       Он никогда не занимался сексом с парнем, потому что хотел, а не потому что был вынужден. Дин всегда рассматривал своё тело как ресурс, причём расходный. Он научился этому рано, по сломанным костям, ушибам и поспешно наложенным зубной нитью без анестезии швам в ванных комнатах мотелей. Его тело было больше похоже на то, что он мог использовать ради достижения каких-то целей, чем на то, что было бы частью его настоящего ощущения себя как личности. Его тело было товаром до тех пор, пока он мог размахивать ножом или стрелять из пистолета. Поэтому, когда он понял, что может использовать его, чтобы заработать деньги и накормить Сэма, конечно, он это сделал.       Но не то чтобы он всё ещё этим занимается. Не то чтобы он хотел этого больше, чем он хочет, чтобы его бросало в очередную драку.       Дин делает то, что нужно, чтобы выжить и позаботиться о своей семье. Вот и всё. То, чего он хочет, особенно то, чего хочет его тело, никак при этом не учитывается.       — С чего вдруг другому Дину волноваться, если ты говоришь, что он и Кас уже вместе? — наконец Дин спрашивает куда-то в пол. Он всё ещё скрещивает руки так крепко, как только может.       Сэм вздыхает.       — Потому что он ещё не рассказывал мне об этом. Он знает, что я знаю, и я знаю, что он знает, что я знаю — все знают всё. Он просто не готов произнести это вслух. Что забавно, потому что они с Касом шли к этому уже много лет, и, честно говоря, многие наши друзья не натуралы, так что он знает, что я нормально к этому отношусь. Честно говоря, я думаю, что он не говорит мне, потому что боится признаться в этом самому себе.       — Если он не рассказал тебе, возможно, ты просто неправильно всё понял, — упрямо говорит Дин. По правде говоря, он не стал бы делать на это ставку. Не после того, как увидел, как старший Дин подхватил Каса, как их руки цеплялись друг за друга. Не после того, как Кас пристально смотрел на обоих Динов.       — Может быть, — пожимает плечами Сэм. — Может быть, они ссорятся, как старая супружеская пара, потому что они просто лучшие друзья. Может быть, когда они ругаются, напряжение настолько велико, что можно разрезать его ножом, потому что они оба слишком эмоциональные. Может быть, Кас пробирается из его комнаты по утрам, потому что они просто болтают ночи напролёт. Может быть, Дин сделал ему подборку песен Led Zeppelin, потому что именно это он и делает для всех своих приятелей.       Дин не сводит глаз с пола, но опускает руки.       — Он сделал ему кассету с Led Zeppelin?       Никто из них давно не озвучивал это вслух. Это одна из немногих историй, которые Джон когда-либо рассказывал им о Мэри, история о том, как она пригласила его на свидание, записав микс из песен Led Zeppelin, и именно тогда Джон понял, что она Та Самая.       Мальчики никогда не знали многого о своей матери, все воспоминания и истории, подобные этой, были бережно сохранены в памяти. Дин знает, что это означает нечто большее, чем он может сейчас понять, что старший Дин не сделал бы этого без действительно серьёзных чувств. Значит, он и Кас не просто друзья с привилегиями, что было бы не так страшно, они…       — Я… Он влюблён в Каса?       Сэм молчит достаточно долго, и Дин заставляет себя поднять глаза. Печаль Сэма так же сложна, как и любая другая эмоция на его лице. Отчасти это сочувствие, отчасти беспокойство, отчасти что-то вроде горя.       — Надеюсь, что да, Дин. Правда, надеюсь. Это то, чего они оба заслужили.       Дин проводит рукой по лицу, стягивая оставшиеся нити своего самообладания железной хваткой.       — Знаешь, что я тебе скажу, Сэмми, мне чертовски нужно выпить. В этом бункере есть алкоголь?              Неудивительно, что у старшего Дина есть хорошо укомплектованный бар — по крайней мере, в том смысле, что он полон дешёвым виски. В холодильнике также есть пиво. Дин осушает первый стакан виски, наливает себе ещё и берёт пиво с собой к длинному обеденному столу. Сэм тоже берёт пиво, но в его глазах всё ещё слишком много беспокойства, когда он смотрит, как Дин пьёт.       Дина в свою очередь тревожит куча противоречивых эмоций, которые он пытается осмыслить. Шок, горе, ревность, гнев, замешательство, страх, облегчение — все они крутятся вокруг, и единственный способ, который Дин знает, точно поможет справиться с любой из них, — это утопить их в алкоголе.       — Эй, скажи мне, знаешь что, собрались ли ещё Blink-182 хоть раз вместе? — спрашивает Дин. Он хочет увести разговор как можно дальше от той темы, на которой они остановились в библиотеке, и Сэм, кажется, полностью солидарен с этим его желанием.       — Да, но ненадолго. Они выпустили новый альбом, но не переживай, ты ненавидишь его. Я был удивлен, честно говоря, я бы поставил все деньги на то, что они убьют друг друга, прежде чем когда-либо снова будут работать вместе.       — Да уж, хм, странные воссоединения случаются, — Дин улыбается брату. — Чувак, мне ведь нужно наверстать пятнадцать лет музыки и фильмов, да?       — Они сняли сиквелы «Звездных войн».       — Да ты что, — глаза Дина загораются, и его не волнует, что он слишком стар, чтобы быть задротом. — Правда? Скажи мне, что это не полный отстой.       — Я не видел их, но Дину понравились все, кроме последнего в трилогии. Судя по всему, они исчерпали все идеи и сюжеты, и явно перестарались.       — Эх, чувак. Всё равно… это круто. Что ещё?       — Эм… Fall Out Boy распались и потом снова собрались вместе, — Сэм знает, что эта группа — одна из тайных слабостей Дина, поэтому он хитро усмехается. — Не знаю, интересно ли тебе это… О, «Доктор Секси» уже пошёл на пятнадцатый сезон или около того.       Дин хмурится, глядя на веселье брата.       — Эй, не смейся над моими медицинскими драмами, знаешь же, когда мы в разъездах, ничего лучше по телевизору не бывает.       — Я просто говорю, что пятнадцать сезонов чего-либо — это слишком много сезонов.       Дин хочет возразить, что «Доктор Секси» никогда не устареет, не с его идеально сконструированным форматом драмы, не с таким количеством секса с горячим доктором, но Кас выбирает именно этот момент, чтобы зайти на кухню, и Дин обнаруживает, что совершенно не желает говорить о горячем сексе в присутствии этого парня.       Если бы Дин был из тех парней, которые смущаются, он почти уверен, что сейчас был бы полностью красным, но вместо этого он просто чувствует прилив тепла в груди и выпивает остатки своего виски. Сэм нервно переводит взгляд между ними, прежде чем сосредоточить своё внимание на Касе.       — Как он там?       Кас пожимает плечами, складки его нелепого плаща шелестят в тишине комнаты. Дин уже сообразил, что стены здесь кажутся хотя бы частично звуконепроницаемыми.       — Примерно так, как ты ожидаешь. Он внизу, в тире. И не думаю, что он появится здесь в скором времени.       — Подождите секунду, — говорит Дин перед тем, как Сэм успевает ответить. — У вас, люди, есть тир? Типа, прямо здесь, в бункере?       — Ага, — говорит Сэм, невольно улыбаясь неверию и волнению Дина. — Довольно круто, правда?       — Сэмми, если вы, ребята, захотите обменять его на менее сварливого Дина, обещаю, я стану святым.       Сэм качает головой.       — Клянусь, он вырос из тебя. Но ты можешь сходить туда, если хочешь. Может быть, только дай сначала другому Дину немного времени, чтобы выпустить пар.       Кас стоит в дальнем конце стола, снова глядя на Дина, слегка склонив голову набок.       Честно говоря, Дин не знает, привлекает ли его этот парень или нет. Весь этот зрительный контакт очень напряжённый, и он не уверен, что ему это нравится, несмотря на то, что подобное внимание вроде как кажется приятным. Это не тот голодный взгляд, который Дин не раз получал от старших мужчин, даже учитывая то, что Кас в принципе вписался бы в обычную демографию его прошлой клиентуры. Те взгляды заставляли Дина чувствовать себя, словно он раздет и объективирован. Тот голод заключался в том, что его тело было выставлено напоказ.       Во взгляде Каса есть что-то голодное, но его глаза не пытаются раздеть Дина. Вместо этого они проходят через него, как будто он хочет подтвердить себе, что знает Дина. Как будто он оставил отпечаток руки на душе своего Дина и хочет знать, чувствует ли этот Дин тоже самое. Это что-то странное и личное, и Дин просто не знает, что ему с этим делать.       — Кас, — говорит он, стремясь к небрежному протяжному произношению и поднимая пустой стакан из-под виски. — Если ты хочешь продолжить сверлить меня своим взглядом, сначала хотя бы принеси мне выпить.       Оказывается, Каса почти так же весело смущать, как и Сэма. Пара ботаников, эти двое. Кас тут же опускает глаза и бормочет: «Мои извинения». Он чуть не спотыкается о собственные ноги, идя к бару с алкогольными напитками.       Сэм бросает предупреждающий взгляд на Дина через стол.       — Что? — невинно говорит Дин, делая глоток пива из бутылки. Виски начинает успокаивать его настолько, что мысль о том, что это всё может быть забавно, действительно приходит ему в голову. Однажды в Риме, да? — Я не хотел вставать.       — Пожалуйста, просто… будь милым, — тихо говорит Сэм.       — Я всегда милый, Сэмми.       Сэм закатывает глаза, и Дин чувствует огромный прилив привязанности к своему брату. Он скучал по нему так сильно. Уход Сэма тогда почти убил его. Он вырвал сердце из его груди. Но вот они здесь, живут вместе, охотятся вместе, снова братья.       Дин понимает, что это всё, чего он хочет. Он просто хочет, чтобы Сэм вернулся. Если он когда-нибудь вернётся в свою временную линию или куда-то ещё, он сделает всё возможное, чтобы вернуть Сэма в свою жизнь. И если он останется здесь… если он останется, ему просто нужно будет найти способ стать незаменимым, убедить этого Сэма, что он не просто точная копия того Дина, которого он знал раньше. Он думает, что может это сделать. Сэм уже смотрит на него, как будто он заботится о нём — что, честно говоря, достаточно странно. Не то чтобы Сэм не заботился о Дине, просто… Дин был старшим братом. Это была его работа — присматривать за Сэмми.       Кас снова появляется с полупустой бутылкой виски, приносит её Дину и сам наполняет для него стакан, как официант.       — Спасибо, — говорит Дин, предлагая ему свою самую распутную улыбку. Он не даёт себе добавить саркастическое «дорогой», но только ради Сэма.       — Не за что, — отвечает ему Кас, формально и неиронично. Он садится через несколько стульев от Дина, и, к его удивлению, наполняет стакан виски для себя.       — Ангелы пьют алкоголь? — Дин просто не может удержаться от вопроса.       — Употребление вне причастия обычно не одобряется, — говорит Кас, тем не менее, отпивая из своего стакана. Он принимает этот вопрос с невозмутимым лицом, никакой реакции на подкол Дина. — Но чтобы оказать на меня сильное влияние, нужно гораздо больше, чем бутылка виски. Кроме того, у меня уже и так есть внушительный список нарушений, так что нет причин не пить.       — Что? Какие нарушения?       Кас смотрит на Дина, приподнимая бровь.       — Ты хочешь, чтобы список был в алфавитном порядке, в хронологическом или в порядке важности?       Рот Дина невольно изгибается. Он понимает этот невозмутимый сардонический юмор Каса.       — За вечные муки! — говорит Дин, поднимая стакан.       Кас поддерживает его сымпровизированный тост, но Дин не упускает из виду тот взгляд, который ангел бросает на Сэма, или то, как на мгновение морщится лицо его брата.       Дин спросит об этом, обязательно спросит, просто сейчас он не знает, как много ещё информации способен переварить. Так что он осушает третий стакан виски и заканчивает своё пиво, перед тем как встать.       — Сколько времени? — Дин уже проверил свои часы, и они сломаны. Буквально.       Сэм достаёт нечто прямоугольное из кармана своих джинсов.       — Половина седьмого, а что?       — Я собираюсь приготовить нам ужин. Что это за хрень?       Сэм выглядит озадаченным, пока не понимает, что он спрашивает про прямоугольник у него в руке.       — Ох, это мой телефон. Точно, ты наверняка ещё пользуешься раскладушкой, да?       Дин суёт руку в карман перед тем, как понимает, что должно быть оставил все свои телефоны в Импале в 2005 году.       — Вот, давай покажу тебе.       Дин подходит и наклоняется над плечом Сэма. Каким-то образом, после всего, Сэм всё ещё пахнет как его брат. Это странно успокаивает.       Телефон же совсем наоборот.       — Что за чёрт, — говорит Дин.       Сэм смеётся.       — Ага. Это в общем-то маленький компьютер в кармане. Можно звонить и писать сообщения, — Сэм указывает на два бессмысленных значка на экране. — Но также можно пользоваться и интернетом, Гуглом, почтой, всем таким.       Дин присвистывает.       — Путешествия во времени и карманные компьютеры. Да мы прям в «Стар Треке». Я хочу такой.       — Конечно, достанем тебе такой же. Необходимая вещь в наши дни. Вот, возьми мой на время. Просто возьми трубку, если кто-то будет звонить, так как это может быть по поводу дела.       — Лучше возьми мой, — предлагает Кас. Он достаёт похожий телефон и толкает его по столу, слегка пожимая плечами. — Я всё равно почти не умею им пользоваться. Единственный человек, который может мне позвонить, — это Джек, но он будет находиться вне зоны досягаемости ещё пару дней.       Дин откладывает телефон Сэма, поднимая вместо него тот, который передал ему Кас. Когда он нажимает на какую-то кнопку, на экране загорается заставка с анимированными пчёлами.       — Спасибо, Кас. Эм… Пчёлы?       Сэм хихикает, прикрывая рот рукой, и Кас выглядит слегка растерянным.       — Дин поставил эту картинку на экран, и я не знаю, как её сменить.       Дин смеётся, даже несмотря на то, что не совсем понимает смысл этой шутки.       — Понятно. Слушай, я думаю, мне нужен пароль.       Кас снова выглядит взволнованным. Он встаёт и собирает стаканы и почти пустую бутылку виски со стола, прежде чем сказать:       — Это 0-1-2-4.       Дин не понимает причины поспешного побега Каса на кухню или ещё одного смешка Сэма, пока не набирает эти числа и не осознаёт, что пароль — его день рождения.