***
22 марта, 2011 Ровно через день после того, как Гермиона дала Тео согласие на консультацию с таинственным пациентом, она сидела в своем домашнем кабинете, в третий раз просматривая историю болезни, когда Нарцисса Малфой вышла из Камина. Интересно. Она была не последним человеком, которого Гермиона ожидала увидеть, но очень близка к этому. Место последнего человека принадлежало ее сыну. Если это имело значение, Нарцисса выглядела столь же удивленной, увидев Гермиону. Эта невербальная подсказка дала ей понять, что Тео был гораздо хитрее, чем она думала. Он не рассказал им обеим всей истории. И прежде, чем она успела подумать или заговорить с ведьмой, пытающейся справиться с удивлением, но в конце концов так и не сумевшей его подавить, камин снова ожил, пропуская внутрь двоих охранников. Они заняли свое место по обе стороны от своей подопечной, скрестив руки на груди, и пытались выглядеть одинаково устрашающе, что подчеркивали их черные костюмы и глубокие хмурые взгляды. Как будто Гермиона была угрозой. Она едва ли смогла подавить смех. Нарцисса выделялась на фоне охранников лавандовой мантией с серебряными вставками, но Гермиона заметила несоответствующее образу золотое кольцо на простом ожерелье. Ее макияж, подчеркивающий черты лица, был так же совершенен, как и волосок к волоску уложенные светлые волосы. Целью ее тщательно подобранного образа было явно произвести впечатление, и Гермиона задалась вопросом, оделась ли бы она по-другому, зная личность Целителя, с которым ей предстояло встретиться. Раньше у нее был четкий ответ на этот вопрос, но сейчас он был менее очевидным. Гермиона указала на стоящее у стола кресло. — Пожалуйста, присаживайтесь, — обращаясь к Нарциссе, для охранников она добавила. — Вы оба можете подождать за дверью. Нарцисса села на стул, положив руки на колени и выпрямив спину; ее охранники не сдвинулись с места. Гермиона уставилась на каждого из них, но они не пошевелились, ответив ей наточенными взглядами. В тот момент, когда она собиралась открыть рот и повторить свою просьбу, Нарцисса подняла палец и указала на выход. Они тут же вышли, закрыв за собой дверь. Две женщины остались одни. Гермиона позволила своим глазам осмотреться по сторонам, прежде чем снова остановиться на сидящей перед ней ведьме. Это была та часть разговора, в которой она обычно просила пациента немного рассказать о себе и о том, чего они стремятся достичь под ее присмотром, но сегодня она только ждала. Можно было опустить все формальности; они знали друг друга—даже если этого едва хватало, чтобы узнать друг друга на улице. Или в ее доме во время войны. Сегодня Гермиона приняла решение сидеть молча, выждать и наблюдать за тем, как глаза Нарциссы аккуратно сканировали предметы вокруг, потому что порядочность не позволяла ведьме изучать все более открыто, поворачивая голову. Это не имело значения. Гермиона знала, что та видела. В конце концов, они находились в ее доме. На стенах, окружавших белые заваленные книгами полки, висели ее почести: сертификаты и награды, которые она успела получить. Нарцисса смотрела на каждую так пристально, как только могла с того места, где сидела, сканируя каждый объект наточенным взглядом, как будто считала невозможным тот факт, что кто-то настолько молодой, как Гермиона, сумел так многого добиться в свои юные годы. Но ей было тридцать один год, и в центре ее стены достижений висел орден Мерлина. Когда взгляд Нарциссы напоролся на это, она перестала пытаться тщательно исследовать ее кабинет. Она начала воспринимать ее всерьез. Не то чтобы этого было достаточно для Гермионы, чтобы принять ее в качестве своей пациентки. Это был бизнес, объяснила бы она Нарциссе в конце их консультации. Ничего личного. — Теодор не сообщил мне, что вы являетесь Целителем, которого он организовал для этой консультации. — Я так и думала, — Гермиона взглянула на лежащую перед ней папку. — Когда Вы просили лучшего, — она подняла глаза, чтобы встретиться с острым взглядом Нарциссы, — то должны были быть более точной в своих определениях, если статус крови является важным условием для Вашего лечащего Целителя. — Мой запрос был предельно точным. Пожилая ведьма деликатно провела по волосам шелковым, покрытым вышивкой, носовым платком. Гермиона заметила пот, прежде чем та успела его вытереть. Одного взгляда на один из симптомов было достаточно, чтобы дать Гермионе понять, что зелья, которые ей прописали, не действовали. Как жалко. Нарцисса, казалось, заметила, как внимательно Гермиона за ней наблюдала, и поспешила опустить руку в защитном жесте, прищурив глаза. — Вы могли бы быть и троллем, мисс Грейнджер. Если Вы действительно лучшая в своем деле, я нахожусь в правильном офисе. — Очень хорошо, — ответила Гермиона, больше никак не комментируя эту тему. Молчание не было чем-то необычным во время консультаций, некоторые пациенты изо всех сил пытались смириться с фактом, что нуждались в помощи, но то, что сейчас стояло между ними, имело другую природу. Было более тяжелым. Оно обвилось вокруг Гермионы, достигая ее живота, завязываясь внутри в жесткий узел их общей истории. Ее было так много, и это было сложно. Перед ней сидела ведьма, ставшая пленницей в собственном доме, когда он был превращен в непостижимый ад. Ведьма, которая солгала Волдеморту о смерти Гарри, рискуя своей жизнью, чтобы защитить своего сына. Та же ведьма, чья сестра получала удовольствие, мучая ее. И все же она просила Гермиону о помощи. Ирония всего происходящего не могла от нее ускользнуть. Годы работы научили ее, что исцеление от травм не было только физическим или психологическим. Речь также шла о том, чтобы взять на себя ответственность за личное освобождение от психического состояния жертвы, не позволяя прошлой травме вмешиваться в настоящее и будущее. Глядя на Нарциссу, она напомнила себе, что уже простила ведьму и ее семью. Она отпустила это много лет назад и отказалась возвращаться в то место еще раз. Она простила их не ради них, нет, она простила их ради себя. Гермиона знала, что не сможет вырасти, если будет цепляться за каждую обиду, не сможет летать, если позволит себе оставаться на земле из-за каждого груза своего прошлого. А ей очень хотелось сделать и то, и другое. Прощение было не действием, а выбором, который она продолжала делать каждый день. Это было нелегко, но Гермиона приняла решение больше не позволять ненависти затуманивать ее рассудок. И это дало ей душевное спокойствие, в котором она нуждалась, чтобы быть объективной в отношении ведьмы перед ней. Достаточно отстраненной, чтобы рассматривать факты и историю болезни, а не пациента. Правда заключалась в том, что она не могла принять ее как пациентку, независимо от того, под каким углом она смотрела на ситуацию. У Гермионы были правила касательно лечения пациентов, которые играли хоть какую-то роль в её жизни. Она мысленно бросила в Тео ржавый кинжал, потому что он все это время знал о ее условиях, но все же предложил ей сохранять непредвзятость. — Не хотите чаю? — Гермиона вежливо указала на чайник на своем столе, очарованная возможностью согреться. Она предлагала эту смесь во время всех своих первоначальных консультаций. — Это смесь мелиссы лимонной, кавы и корня валерианы. Помогает успокоить нервы. Нарцисса выглядела слегка впечатленной, но в конечном счете отказалась. — Мои нервы в полном порядке, спасибо. — Ммм, — Гермиона заметила едва заметные признаки стресса, намеренного или нет. Она заметила беспокойные движения глаз и напряжение в плечах, которые говорили в пользу этого, но отказывалась делать предположения о ведьме, которую едва знала. Прошло тринадцать лет, и она сомневалась, что Нарцисса Малфой была той же ведьмой, какой была раньше. Это было невозможно. Потеря мужа и прежнего образа жизни изменили ее, заставляя отступить. Она исчезла как из лондонского общества, так и из самой страны, до недавнего времени живя в неизвестном никому поместье во Франции. И все же она была чем-то занята в своем добровольном изгнании. Через два года после смерти мужа Нарцисса опубликовала рассказ, которым Гермиона никогда не интересовалась, но Андромеда прочитала его примерно через шесть месяцев после того, как он был опубликован. В нем точно описывалась ее жизнь и взросление в семье Блэков, с очень честным рассказом об уходе Андромеды и Сириуса из семьи, который сама ведьма не осуждала. Она написала о своем браке, о своем сыне (без особых подробностей, поскольку он хотел остаться в тени), о событиях, которые привели к тому, что Волдеморт поселился в ее доме, и обо всех страданиях, которые последовали за этим, вплоть до предательства в ночь битвы за Хогвартс. Андромеда плакала, когда прочитала слова Нарциссы Люциусу о тех последних нескольких моментах, когда он спрятал ее и их сына перед нападением Пожирателей Смерти. Она заплакала еще сильнее, когда Нарцисса подробно описала, как издалека вместе с Драко наблюдала за тем, как горит их Поместье. Она написала обо всем этом: об эмоциях, которые она испытывала, о боли, о параллелях между ее судьбой и судьбой Поместья, которым суждено было быть поглощенными и сохраненными нескончаемым магическим огнем. Этот рассказ восприняли, как пронзительную и суровую, но в то же время честную историю о жизни ведьмы по ту сторону войны. Бестселлер, который привел ее к славе после жестокой войны. Теперь, когда Нарцисса сидела в ее кабинете, Гермиона задавалась вопросом, сохранила ли она те же предрассудки, которые были привиты ей с рождения, или война научила ее, что это не было единственным путем. Фанатизм было трудно заметить в себе, и еще труднее его искоренить, но это не было невозможным. Может быть, перемены уже укоренились в ней, но Гермиона никогда не узнает этого, потому что Нарцисса оставалась скрытной и гордой женщиной. Гордясь исключительно тем, что создала, преодолела и достигла. Именно в таком порядке. Остальное, могла сказать Гермиона, было слишком туманным, чтобы разбираться с душевными метаниями пациента, которого она не собиралась лечить. Поэтому она переждала молчание, потягивая чай — зеленый со свежим лимоном из своей оранжереи. Гермиона лишь бросила быстрый взгляд на сидящую напротив женщину, после продолжая делать подробные заметки для Роджера Дэвиса, которому она собиралась передать дело Нарциссы. Ему понравится этот вызов. — Я думала, Вы зададите больше вопросов, мисс Грейнджер. — Что бы Вы хотели, чтобы я спросила? — Гермиона положила локти на подлокотник своего кресла, расслабляясь, постукивая кончиками пальцев друг о друга, и посмотрела светловолосой ведьме прямо в глаза. — Я прочитала вашу историю болезни. Три раза. — Возможно, Вы поинтересуетесь моим текущим состоянием. — Честно говоря, я не специализируюсь на вашей болезни. Но, по моим наблюдениям, эликсиры и зелья, которые вам прописали, либо не работают, либо неправильно сочетаются, либо вы не принимаете их постоянно, — затем она взмахнула рукой, и чайник поднялся со стола, наливая горячий чай в стоящую перед ней стеклянную чашку. Нарцисса на мгновение замешкалась, прежде чем правильно взять чашку в руки и сделать глоток. Заметив ее одобрение, Гермиона продолжила. — Я заметила у Вас симптомы. В основном потливость, но если бы я наложила на вас диагностические чары, то, скорее всего, обнаружила бы повышенный пульс и кровяное давление. Вы особенно тщательно следите за своим макияжем, вероятно, потому что он скрывает тот факт, что вы плохо спите и испытываете дневную сонливость. Я налила вам чай, потому что вы, похоже, не доверяете себе. Роняли ли вы что-нибудь в последнее время из-за дрожи? Вы оказывались в каком-то месте, не помня, как туда попали? Путали ли вы личности людей? Хотя бы изредка? Гермиона заметила, как слегка дернулась челюсть Нарциссы, что подтвердило ее предположения и наблюдения. — Такова природа вашей болезни. Я не задаю вопросов о том, что и так знаю. Нарцисса поставила чашку на блюдце и застыла. — Похоже, Драко не преувеличивал Ваш уровень интеллекта, когда рассказывал о Вас в детстве. — Быть наблюдательной — моя работа, — Гермиона подавила усмешку, сделав быстрый глоток чая, прежде чем продолжить свои записи и рекомендации по уходу для Дэвиса. Нарцисса сделала осторожный глоток чая, замолчав на мгновение. — Я знаю, что вы думаете о том, что я посмела прийти просить Вас о помощи после того, что произошло между вами и моей сестрой. Ее тон был настолько фактичным, что побудил Гермиону к откровенному признанию. — Честно говоря, пока Вы сегодня не прошли через мой камин, я почти не думала о Вас… Ну, разве что ваша вторая сестра иногда Вас упоминала. Это случалось нечасто, но она держала эту часть информации при себе. И не без причины, судя по каменному выражению лица Нарциссы. На протяжении многих лет Андромеда, казалось, стремилась воссоединиться со своей младшей сестрой, но этого не произошло. Она говорила об этом, писала письмо за письмом, но так и не отправила ни одного из них. Гермиона задавалась вопросом, изменилось бы что-то, если бы она узнала о болезни Нарциссы, но не в ее праве было сообщать эту информацию. — С учетом сказанного, — продолжила Гермиона, пытаясь вернуть их разговор в сторону профессиональной беседы, подобающей их нынешней встрече. — Я знаю, что Вы здесь не для того, чтобы обсуждать прошлое, и я тоже. Я бы хотела оставить это позади. Сейчас у Вас есть возможность рассказать о целях и мотивации, побудившей Вас обратиться за лечением. — По мере ухудшения состояния я буду нуждаться в постоянном уходе, — это звучало так, как будто Нарцисса смирилась со своей болезнью, что, честно говоря, давалось ей лучше, чем большинству пациентов в ее затруднительном положении. Гермиона быстро сделала пометку для Дэвиса. — Я в курсе, но почему именно я? — По словам Теодора, Вы лучшая в своем деле. Я доверяю его суждениям, — Нарцисса поставила свою полупустую чашку на блюдце и выпрямилась. — Я не могу изменить свою судьбу, но, похоже, при должном уходе я смогу выиграть время. Я..., — когда она сложила одну руку поверх другой на столе Гермионы, и, казалось, отбросила все притворство и гордость, подчеркнув реальность своего состояния и причину обращения за такой специализированной помощью. Которая стоила ей так много. Она терпеливо ждала, пока Нарцисса наконец заговорит. — Я еще не закончила готовить себя и свою семью к моему уходу. Я также очень хотела бы, чтобы мой внук не терял свою мать и бабушку так скоро. Одну за другой. Он еще совсем мальчишка. Странное чувство охватило Гермиона, когда она действительно позволила себе подумать о том, что Драко Малфой — из всех возможных людей — успел стать мужем, отцом и вдовцом до тридцати лет. А она все еще была… Ну, одинокой. Без перспектив. Без детей. Не то чтобы она жаловалась или хотела для себя другого стечения обстоятельств, но это сравнение было неприятным. Она отмахнулась от этой мысли, как от надоедливой пылинки, и продолжила следить за разговором. — И Драко. Он… он не готов стать одиноким. В этот момент сложный водоворот эмоций отразился в чертах Нарциссы; казалось, он угрожал затянуть ее в пучину истерики. Гермиона оставалась на значительном расстоянии, пытаясь вспомнить, куда она положила коробку с салфетками, и тихонько доставала их со стола, где ее упрямые растения боролись с самой природой. Гермионе хотелось сказать ей, что, хотя она посвятила всю свою жизнь защите своего сына, никто не может предотвратить неизбежное. Но она держала свои мысли при себе, крепко запирая их в голове, терпеливо ожидая, пока Нарцисса возьмет себя в руки. — Я бы хотела, чтобы он устроился и женился снова, прежде чем я… Ну, скорее раньше, чем позже. Он выполняет мои просьбы о проведении брачных встреч, — забавное название для свидания, саркастически подумала Гермиона. — Но я знаю, что он тянет время. Выжидает своего часа. Мой сын умный человек, но он скорее упрям, чем практичен. Ему нравится контролировать то, что он может, и он думает, что может контролировать и это, выжидая. Гермиона кивнула, слушая вполуха. Она все еще была отвлечена этой тянувшейся мыслительной нитью. Конечно, она знала, что отец Малфоя был убит. Все знали, и испытывали смешанные чувства по поводу того, искупил ли Люциус Малфой свою вину смертью или нет. Это была такая серая зона, что Гермиона поклялась никогда не затрагивать эту тему; это было не ее дело. Гермиона также знала, что брак Драко с Асторией Гринграсс был заключен в тот год, когда его мать опубликовала свою книгу. Гермиона узнала о рождении его сына Скорпиуса незадолго до рождения Ала окольным путем: объявление мелькало во всех светских газетах, которые Гермиона использовала в качестве компоста. Дафна стала частью круга ее друзей до того, как сбежала с Дэном, и время от времени она говорила о своем племяннике, но в основном с Джинни, потому что Альбус был его ровесником. И когда Астория умерла в ноябре прошлого года, Дафна, которая отсутствовала на их пятничных собраниях во время быстрого ухудшения состояния ее младшей сестры, появилась в доме Гермионы в три часа утра в день ее похорон. Она была в слезах и не знала, какие цветы принести. Цветы только от нее. Гермиона дала ей горшок с гладиолусами из своей оранжереи, велела посадить их у ее могилы и тихо произнесла заклинание, чтобы они оставались в состоянии анабиоза. Она никогда не встречалась с Асторией, но от Дафны знала о ее силе и искренности. Цветы казались подходящими, но это было сделано для пребывающего в трауре друга. Не для покойной жены Драко Малфоя. И хотя Гермиона знала все это, она никогда не тратила время на размышления о том, что все это означало, поскольку это относилось к Малфою и его состоянию. Его работа. Его роль отца и сына. Угрозы в адрес его семьи. Гермиона ни разу не подумала ни об одном из этих событий как о чем-то, что произошло в его жизни, — инцидентах, которые могли и будут определять его. Но они делали это. — Вы не можете заставить его подготовиться, — сказала Гермиона, решительно пытаясь держать мысли при себе, прежде чем они смогут полностью сформироваться у нее в голове. — Это должен быть выбор, который он сделает сам. Только он может это решить. — Возможно, — Нарцисса подняла голову, все еще выглядя мрачной. — Но я бы хотела, чтобы у меня было время попробовать. Для будущего обоих. Вполне естественно, что он женится, чтобы обеспечить Скорпиусу мать, что является моей целью, пока я еще жива. — Она выглядела так, как будто пыталась найти что-то в выражении лица Гермионы, и когда она нашла то, что искала, поднялась на ноги, разглаживая мантию твердыми движениями. Ее глаза слегка расширились, когда Нарцисса бросила на нее холодный взгляд. — Похоже, мне не удастся выиграть немного времени, в котором я так нуждаюсь, под вашим присмотром. Гермиона в ответ приподняла бровь. — Я также наблюдательна, как и Вы, Гермиона Грейнджер. Я все еще в своем уме. Гермиона откинулась на спинку стула и слушала с отсутствующим выражением лица. — Я видела достаточно Целителей за последний год, чтобы знать, что, если бы Вы пожелали принять меня в качестве пациента, эта консультация прошла бы совсем по-другому. Вы бы сделали свои собственные диагностические чары и сравнили их с предыдущими показаниями, — она не ошиблась в своем предположении. — Вы бы объяснили преимущества Вашей работы, и к настоящему времени мы бы рассматривали пергаменты с более подробным планом лечения. Не было необходимости смягчать слова; она никогда не была хороша в этом. — Вы правы. Гермиона тоже встала и обошла стол, приближаясь, в то время как другая ведьма наблюдала за каждым ее движением острым взглядом. Нарцисса, конечно, не оценила отказ. Это не было важным. Гермионе в первую очередь не нравился тот факт, что ее поставили в такое положение. Вся эта ситуация была спорной, но это не значит, что она должна быть груба. Сейчас, стоя перед Нарциссой, она не могла не сравнивать их. Если старшая ведьма хорошо выглядела, даже после эпизода во время консультации, то Гермиона — нет. Ее волосы были убраны назад в растрепанный пучок, на ней были удобные выцветшие джинсы, серая рубашка с длинными рукавами и босоножки до щиколоток. Это не было профессиональным, но она проверяла травы в открытом грунте после ночного дождя, когда вспомнила о назначенной встрече. На коленях все еще была грязь, но она не сделала ни малейшего движения, чтобы смахнуть ее. Вместо этого она выпрямилась под пристальным взглядом Нарциссы. — Я передам Ваше дело целителю Дэвису. Он очень хорош в своем деле и будет готов принять условия вашего контракта, — взмахом руки она открыла дверь, и стражники немедленно вошли внутрь. — Он лучше всех справится с вашими специфическими потребностями. Нарцисса вздрогнула. — Могу ли я узнать причину, по которой вы отказываетесь принять меня? — она подняла руку, показывая этим жестом Гермионе подождать с ответом. — Я сама отвечу на свой вопрос. Конечно, это связано с нашим прошлым, когда мы были по разные стороны войны. — Если бы это было так, то я имела бы на это полное право, — она слегка склонила голову к плечу. — Вы так не думаете? Что-то промелькнуло на лице пожилой ведьмы. Разочарование или стыд. Она не могла сказать, что именно, но выдохнула и не стала спорить, потому что знала, что не сможет. — Я знаю. Гермиона заметила нежелание признать это в ее голосе, но знала, что оно исходило из чувства гордости. Честность давалась не всем легко. Однако это не было правдой. Гермиона сохранила свой тон прямым, но профессиональным. — Независимо от прошлого, я ни в каком ключе не работаю с пациентами, которых знаю, из-за сложного характера оказываемой мной помощи. Это мое правило, которое является нерушимым, и я озадачена тем, что Тео направил Вас ко мне, зная, что мы знакомы. — У Теодора присутствуют личные мотивы. С этим Гермиона была согласна. Она не была уверена в природе его мотивации, но она должна была быть достаточно весомой, если он думал, что Гермиона нарушит свои правила и возьмется за лечение Нарциссы ради него. Гермиона подумала о том, чтобы прямо спросить Нарциссу о мотивах Тео, но ведьма вряд ли поделилась бы этим, не назначив за это определенной цены. — Я полагаю, они у него есть. Однако я не нуждаюсь в его согласии, чтобы отказать Вам, — прямо сказала Гермиона, столкнувшись с жестким взглядом Нарциссы. — Я позабочусь о том, чтобы Роджер получил историю Вашей болезни и назначил встречу как можно скорее. Желаю Вам всего наилучшего. — Я благодарю Вас, мисс Грейнджер, — тонко сказала Нарцисса, — за то, что вы зря потратили мое время.***
Гермиона так и не научилась готовить с помощью магии. Даже под чутким покровительством миссис Уизли ей так и не удалось столь же искусно овладеть этим делом. «Милая, тебе не хватает драйва» сказала однажды Молли. Да уж, этой фразой точно никто ещё не пользовался для описания жизни Гермионы Грейнджер. Но, возможно, она была права. Проблема была не в отсутствии интереса, а скорее в ощущениях — ей никогда это не казалось настолько нужным. Возможно, это было связано с опытом мамы, и годы её кулинарных взлётов и падений так или иначе повлияли на Гермиону, поэтому она не находила особой радости в пище, которая была слишком идеальна. Было что-то в той еде, которая сделана немного не той формы или подгорела, что делало её более привлекательной, чем ту, идеально приготовленную с помощью магии. Рон, конечно, расстроился, когда узнал, что она так и не научилась готовить, но после предложения Гермионы ему и Гарри научиться с помощью уроков Молли готовить самим, если они хотят есть именно еду, приготовленную волшебным способом, он больше об этом не заикался. Молчание Рона, вероятно, было вызвано его неспособностью ответить на вопрос, как этому можно научиться, сделать что-то путное и при этом не заколдовать себя. Это случилось после переезда в свой дом, когда Гермиона обустроила сад, но ещё не поступила в Академию Целителей. Она была в книжном магазине в Годриковой впадине — искала книги, в которых бы рассказывалось о способах истребления полыни. Невилл был занят, поэтому ей пришлось добывать информацию самостоятельно. Во время поиска Гермиона завернула не в ту секцию и случайно наткнулась на стенд с кулинарными маггловскими книгами. Неведомый порыв — и вот она уже стоит на кассе с первой попавшейся ей на глаза книгой, в названии которой было слово «Просто». А после того, как она узнала, что эта книга стояла на «книжной полке бесплатных экземпляров», она стала ещё больше довольна своим импульсивным решением. Ровно до тех пор, пока через месяц после приобретения книги не решилась приготовить Пастуший пирог [6]. Все закончилось тем, что Гермионе пришлось использовать палочку, чтобы очистить воздух от дыма и гари. Она довольно быстро поняла, в чём именно прокололась, и начала с самого начала: яйца, варёная картошка… И с каждым разом получалось всё лучше и лучше. Она совершенствовалась. Работала до тех пор, пока не появилось желание сделать что-то ещё. Приготовление еды было очень похоже на зельеварение: дословно следуешь за рецептом - и нет проблем. И хотя это не всегда было правдой, она всё же использовала некоторые свои навыки из варки зелий для улучшения результата. После череды неудачных попыток открыть для себя мир правильных сочетаний приправ и специй, первым удачным блюдом, приготовленным Гермионой, которое так полюбилось её друзьям, стала Говядина Веллингтон [7]. Она приготовила его в честь празднования окончания её первого курса в Академии Целителей, и после их пробы и хвалебных слов Гермиону наполнило чувство выполненного долга, ведь такое блюда невозможно приготовить, просто взмахнув палочкой. После встречи с Нарциссой у Гермионы — теперь уже гораздо более опытной в готовке—не было времени, чтобы повторить своё успешное блюдо для очередного ужина с друзьями, поэтому она выбрала кое-что попроще: Coq au vin [8] с жареным молодым картофелем и салат из домашней весенней зелени. Она наложила согревающие чары на горячие блюда и начал готовить салат, когда Гарри вышел из камина. Дети вместе с Джинни отправились в коттедж «Ракушка», чтобы провести время со своими старшими кузенами, Луисом и Домиником, которые ещё не уехали в Хогвартс. Гарри принес «Pinot Noir» и бутылку «Огдена», потому что последнюю в её доме они с девочками допили в прошлую пятницу, из-за чего суббота выдалась тяжелой. Ал не был против просто полежать в оранжерее после их прогулки к лесу, ибо даже после антипохмельного зелья Гермиона не могла делать ничего другого. — Привет. Как здесь вкусно пахнет. Тебе нужна помощь? Гарри всегда был готов помочь, но Гермиона отложила нож, которым резала красный перец для салата, и помотала головой. — Мне осталось лишь немного дорезать салат, так что нет. Улыбнувшись, она обняла своего лучшего друга, и забрала вино, которое поставила в холодильник. Огневиски же она убрала под бар-остров, в котором она годами копила различные напитки на все случаи жизни. — Осталось лишь дождаться остальных. — Кто ещё будет? — Рон и Пэнси. — Сначала Гарри закатил глаза, потому что с последней они постоянно пререкались, но потом сменил гнев на милость и ухмыльнулся: она знала, что ему нравились их споры. Гермиона рассмеялась. — Она обещала вести себя хорошо. — Поверю, когда увижу. — И то верно. — Гермиона пожала плечами. — Как прошел твой день? — осторожно спросила она. Было бы некрасиво не узнать, хотя она уже знала ответ. Гарри повысили до главы Аврората после того, как его предшественник так устал от Драко Малфоя, что ушёл на пенсию на восемь лет раньше, лишь бы просто больше никогда с ним не работать. Гарри не питал иллюзий по поводу причины своего быстрого карьерного роста. В конце концов, Он был Мальчиком-Который-Выжил… Дважды. И Министерство пользовалось Гарри так же, как когда-то пыталось пользоваться ей: его держали как символ, как опору. Будто он был рекламным баннером, который использовался для поддержания доверия публики, и при это загораживал собой неспособность власти внести в систему реальные изменения. Но в отличие от Гермионы, Гарри принял эту роль по личным соображениям. Он верил, что назначение его главой Аврората только из-за военных достижений не отменит того, что под его руководством может произойти много положительных изменений. Он был полон решимости устранить угрозу в виде Пожирателей Смерти не только ради волшебного мира, но и ради своей семьи. Благодаря новой должности, в его жизни появилось больше бумажной волокиты, более высокая зарплата и очень тесное сотрудничество с Антитеррористической группировкой… и Драко Малфоем. Со стороны Визенгамота шло сильное давление, ведь им надо было добиться ощутимого прогресса в деле Пожирателей смерти, чтобы снизить градус недовольства властью, который поднялся до небес после нападения Пожирателей в декабре: тогда они сравняли с землёй целую волшебную деревню — недвусмысленная угроза правительству. Но, несмотря на превосходящую их силу, недостаточное финансирование и всеобщий хаос, несколько их дел прошли вполне успешно, и за последние два месяца они смогли схватить несколько высокопоставленных Пожирателей Смерти. Однако этого было недостаточно, чтобы успокоить Визенгамот. И Москва не сразу строилась, и проблемы накапливались постепенно. Гермионе казалась ужасной наглость Визенгамота: они требовали так много, а давали так мало, но она ушла из Министерства и больше не работала там, поэтому возмущение политикой было последним делом. Как правило. Обстановка в Аврорате была напряжённой Сказывалось и то, что два руководителя подразделений едва могли вынести общество друг друга. После нескольких лет терапии, во время которой Гарри помогли справиться детскими травмами, он смирился с длинным списком потерь, которые ему пришлось пережить за свою короткую жизнь. Теперь, когда часть Волдеморта была убита, он стал более спокойным и сосредоточенным. Он больше улыбался, его было трудно разозлить, особенно после того, как он стал отцом. Но он всё ещё не избавился от старой неприязни. Не до конца. В Малфое было что-то такое, что будило пятнадцатилетнего мальчика внутри Гарри и просило врезать бывшему школьному задире по лицу. И такое чувство жило в Гарри постоянно. И ударить хотелось больше одного раза точно. Гарри возмущался его поведением достаточно часто и настолько долго, что Гермиона за это время мысленно успевала: составить список покупок, обновить список дел и немного порыться в своей голове и мыслях, пока Гарри выплёскивал свой гнев. Что бы она ни делала, когда бы ни приходила к нему, разговор всегда сводился к этим жалобам. И сегодняшний вечер не стал исключением. — Мой день был в порядке, если не учитывать того, что Малфой опять вёл себя как последний засранец. — Гарри начал активно жестикулировать руками, а Гермиона поставила таймер на часах. Ей было интересно, побьёт ли он свой собственный рекорд. — Помнишь ту операцию, о которой я тебе рассказывал? Она машинально кивнула. В конце прошлого года после череды изнурительных поисковых операций, Малфой наконец-то нашёл убежище братьев Лестрейндж в Уэльсе. Затем он завербовал одного волшебника, который позже примкнул к Пожирателям в качестве шпиона опергруппы. И вот, две недели назад он доложил, что в их кругах намечается встреча с самыми высокопоставленными Пожирателями Смерти, но кроме того, что встреча должна произойти до конца мая, ничего не было известно. И, судя по рассказам Гарри, на эту операцию бросили все силы, ведь если она пройдет хорошо, то дело Пожирателей будет закрыто. Всё готовилось с особой тщательностью. Некоторых ликвидаторов заклятий снимали с заданий для обследования тёмных вещей и улик, которые могли служить доказательствами для обвинения. Ударные Волшебники [9] и сотрудники отдела магического правопорядка также были приглашены для увеличения количества сражающихся волшебников. Но у них не было ни времени, ни возможностей для подготовки, необходимой для выступления единым фронтом. — Ну так вот… Ну, он отклонил все мои предложения по поводу кандидатов на роль руководителя, а причина была для всех одна — недостаточно компетентен, а когда я предложил ему выдвинуть авроров, которых он одобряет, он отказался, потому что это, видите ли, моя работа. Внутри Гермионы всё сжалось. Она будто услышала эти слова от Драко — точнее, от его шестнадцатилетней версии. Со взрослым Малфоем она никогда не пересекалась, поэтому могла судить о нём только с рассказов Гарри В целом, её друг быть достаточно непредвзят, но, когда дело касалось Драко Малфоя, вряд ли Гарри можно было назвать надёжным объективным источником. Но если судить о его характере лишь по жалобам Гарри и каким-то обрывкам историй, то можно было сказать, что он остался таким же придурком, как был в школе. Неважно, насколько красивым и спортивным его считала Парвати. — Каждый план для захвата поместья, который я разработал, он отверг, сказав, что они слишком просты и я веду всех на верную смерть, ведь необычайное везение распространяется только на меня. Гермиона вновь услышала эти реплики подростковым голосом Малфоя и подумала, к месту ли будет открыть бутылку огневиски. Для Гарри. - О! — Гарри щелкнул пальцами. — А потом я порекомендовал Перуанский Порошок Мгновенной Тьмы, но Малфой отказался, потому что, видите ли, всё будет грязным! Вообще, он был прав, но Гермиона молчала. Пока. —Я привел специалиста по чарам, чтобы снять охранные заклинания, но Малфой привёл своего, чистокровного, волшебника, и сказал, чтобы именно он изучил этот вопрос. — Лицо Гарри стало красным от гнева, а руки сжались в кулаки. Один из нескольких советов по управлению гневом, которым он пользовался после терапии. Но похоже, что сейчас это ему не особо помогало, потому что из него продолжал бессвязный поток мыслей вперемешку с оскорблениями. — Я просто ненавижу совместные встречи с Визенгамотом, на которых мне приходится притворяться, что всё в порядке. Притворяться, что не работаю с самым большим придурком из всех, кого я когда-либо знал! И я должен проявлять грёбаный профессионализм, быть спокоен, но на самом деле всё, чего я хочу каждый раз, когда вижу эту хорьковую морду — это взять и выбросить его нахрен из окна! — Гарри остановился, выдохнул, и стал глубоко и размеренно дышать — эту технику он подсмотрел на курсах будущих родителей, которые они посещали с Джинни. После двух размеренных вдохов он улыбнулся. — Мне полегчало. Лучше ничего не держать в себе. — Верно. — Гермиона остановила таймер, надеясь, что он не заметил, что она засекла время его АнтиМалфоевской тирады. Он ненавидел, когда она так делала. Рекорд составлял шесть минут и тринадцать секунд—в день их первой встречи в качестве глав сотрудничающих подразделений. Тогда они чуть не подрались. Сегодня он даже близко не приблизился к максимуму. Одна минута тридцать семь секунд. Гермиона, откашлявшись, решила сказать своё мнение по этому вопросу, надеясь, что после этого не последует ещё одна гневная болтовня. Ей не хотелось бы снова ставить таймер. — Хоть я и не во всём согласна с Малфоем… — Увидев расстроенный взгляд на лице своего лучшего друга, она подняла обе руки в сдающемся жесте. — Выслушай меня, Гарри. Он прав насчет Перуанского Порошка Мгновенной Тьмы. Это будет скорее мешать и вызовет больше травм, огня по своим не избежать. Кроме того, по моим последним сведениям, Руку Славы запрятали где-то в Отделе Тайн. Я сомневаюсь, что кто-нибудь разрешит её использовать — слишком часто она попадала не в те руки [10]. После этих слов Гарри поморщился и нахмурился. — Я как-то не задумывался об этом, — он закатил глаза. — Если бы он преподнёс своё мнение именно так, то я бы не стал с ним спорить. Малфой, наверное, так и сделал, но Гермиона не стала ничего говорить, позволив Поттеру зарыться в свои мысли. Она же в это время поставила миску с салатом в холодильник, чтобы он охладился перед подачей. Следующий гость не заставил себя долго ждать. Как только Гермиона закрыла дверь холодильник и, повернувшись, приготовилась рассказывать о визите Тиберия, появилась Пэнси — она была одета в богемное бирюзовое платье с длинными рукавами, украшенное мелкими цветами, но Грейнджер не могла определить какими именно — слишком далеко. Зато она слишком хорошо видела грозное выражение лица Пэнси. Если бы Гермиона любила азартные игры, она поставила бы всё своё хранилище в Гринготтсе на то, что именно из-за неё Пэнси была в столь скверном расположении духа. Как минимум из-за блеска в её ледяных голубых глазах, а как максимум из-за того, что она начала кричать на Гермиону чуть ли не из другого конца комнаты. Гарри даже не успел поприветствовать её. — Не могу поверить, что ты отказалась лечить её! Гермиона никогда не считала себя слишком эмоциональной. Были моменты, когда ее сердце брало верх над мозгом, моменты, когда она реагировала слишком импульсивно. В конце концов, она была человеком, а это означало постоянный баланс между множественными эмоциональными крайностями. Но в целом, она гордилась тем, что использовала свой мозг и логику для решения проблем. И это тоже в каком-то роде было проблемой. Сохраняя спокойствие, Гермиона отошла к кухонному бару, где Гарри сидел с выражением немого шока на лице, в то время как ведьма справа от него практически захлёбывалась воздухом от бушевавшего внутри негодования. У неё в голове сразу возникло несколько вопросов — «Как? Когда? Зачем? Почему?» — но она отбросила их в сторону, стараясь сосредоточиться на успокоении Пэнси, пока её легковоспламеняющийся гнев не поджёг её дом. — Ты спрашиваешь о Нарциссе Малфой. — Это было слишком спокойное, риторическое заявление, призванное отвлечь Пэнси. И это сработало. Её глаза будто увеличились в несколько раз, а рот начал беззвучно открываться и закрываться, словно она была рыбой, выброшенной на берег. Прежде чем у неё открылось второе дыхание, Гермиона положила руку на гранит кухонной столешницы. — У меня есть несколько предположений о том, как ты смогла настолько быстро узнать о моём решении, но я искренне не понимаю, зачем ты ввязываешься в это дело. И да, не стану отрицать, я отказалась лечить её. - Почему? И не надо тратить время впустую, рассказывая мне сказки об объективности Целителей, и что ты не можешь её лечить только потому, что знаешь. Я не вчера родилась, Грейнджер. — Я же не говорю, как тебе стоит делать твою работу, поэтому будь любезна, не говори мне, как делать мою. Гарри прочистил горло. — Как насчет того, чтобы я просто… Не сводя глаз с Пэнси, Гермиона подняла руку. — Помолчи, Гарри. — Хорошо… — Как ты смеешь так с ним разговаривать? — Пэнси скосила глаза на Гарри, который выглядел удивленным защитой с её стороны ничуть не меньше, чем она сама. — Что за… Ты твоим поведением заставляешь меня заступаться за Поттера, чёрт тебя подери! — выругалась она. — Как только я перестану на тебя злиться, ты просто обязана мне налить чего покрепче. Чёрт, а ведь это даже не показалось неправильным… Гарри нахмурился, словно думал обидеться, но потом пожал плечами. Она была права. Тем временем Гермиона сверлила Пэнси испытывающим взглядом. И если бы они были одни в комнате, то Паркинсон скорее всего бы зашипела как кошка, ведь она ненавидела этот взгляд. — Честно, я удивлена, что её защищаешь ты, а не её родной сын. Пэнси закатила глаза. — Драко скорее подавится своей гордыней и умрёт, чем наступит ей на горло и попросит помощи хоть у кого-нибудь. Это не в его стиле. В принципе никогда не было его любимым способом решения проблем. Ох уж это излюбленное чувство контроля. У них и так достаточно натянутые отношения, прибавь сюда ещё кучу его дел. Угрозы. Работу. Можно было бы назвать и Скорпиуса, но сейчас он им редко занимается. После смерти Астории эта ноша легла на плечи Нарциссы. У Гермионы в голове тут же всплыла назойливая мысль, но она тут же заперла её в чертогах своего разума. И выбросила ключ от клетки. Гермиона склонила голову набок. — А почему ты так за них переживаешь? — Я знаю Нарциссу всю свою жизнь. Она мне роднее, чем собственная мать. Стала такой еще до того, как вторая выжгла меня с семейного гобелена, — Пэнси отвела взгляд, коснувшись своих волос, казалось, она была смущена собственной откровенностью — особенно в присутствии Гарри, который явно был заинтригован после такой информации. — Как только она узнала, что случилось, она дала мне возможность абстрагироваться и отдохнуть от всего мира, чтобы снова встать на ноги. Её слова о Нарциссе были слишком похожи на мысли Гермионы о миссис Уизли. Мысль, которую она не смогла запереть в клетке своего разума. — Когда она сообщила мне о своей болезни, Тео сказал, что попросит тебя рассмотреть её дело. Тогда я почувствовала облегчение, потому что была уверена, что она будет в надёжных руках. Я очень хочу, чтобы она жила как можно дольше. Скорпиус, хотя я и не совсем согласна с тем, как строго она относится к его обучению, нуждается в постоянном присмотре. И я знаю, как ты посвящаешь всю себя пациентам. Я думала… — ее голос стал ломким. — Но, по-видимому, я ошиблась. — Ты точно знаешь, как я веду себя с пациентами? Я сильно в этом сомневаюсь, потому что ты навряд ли знаешь, как всё происходит на самом деле. Я, по сути, становлюсь частью их жизни. Я слежу за всем: от питания до отношений с семьей, и если хоть что-то может негативно повлиять на их состояние, я тут же стараюсь это предотвратить. Я выращиваю ингредиенты для их зелий в своей теплице, а то, что не могу найти, нахожу, независимо от того, насколько редким это может быть. Пэнси попыталась вмешаться. — Я… — Это требует времени, усилий и определенного мастерства, которое не свойственно ни одному Целителю. Еда, которую они едят — с моей грядки, выращена моими собственными руками. Я не просто их Целитель, я не просто машу палочкой, вливаю в них зелья и помогаю восстановиться. Я забочусь об их физическом, психическом и эмоциональном здоровье. Я помогаю их семьям, потому что большинство людей забывают о том, какую огромную роль играет поддержка семьи, особенно когда речь идет о восстановлении. Судя по тому, что мне сегодня удалось узнать от Нарциссы, у неё ситуация в лучшем случае запутанная. И я уже молчу о том, что как минимум не специализируюсь на её болезни. Пэнси сложила руки на груди. — Я знаю это. Все это. — Тогда хотя бы попытайся понять, почему я не могу её лечить. Не суди о том, чего не понимаешь. В этот момент взгляд Пэнси стал таким голым и беззащитным. — Ей просто нужно время, Гермиона. — Роджер будет… — Дэвис? — она побледнела, — этот напыщенный придурок? Да он скорее… — Мы сейчас говорим не о личности Роджера, а о его способности объективно выполнять свою работу. У нас с Нарциссой есть история, Пэнси, и она сложная. Это все равно, что попросить Гарри лечить её. Это… — Я бы сделал это, — прервал Гарри, пожав плечами. Когда обе девушки снова обратили на него внимание, он провел рукой по своим вечно непослушным волосам. — Что? Знаменитый шрам привлек внимание Гермионы на несколько секунд, прежде чем Гарри снова скрыл его волосами. — Мы переписываемся уже несколько лет. Не часто, но несколько раз в год её письма приходят на Площадь Гриммо. Пэнси с Гермионой удивленно посмотрели на него. Но Гарри не выглядел особенно встревоженным их вниманием. — Я пил с ней там чай, когда она вернулась в страну. Это было как раз перед тем, как Малфой занял свою должность руководителя опергруппы. Андромеда должна была присоединиться к нам, но в последний момент отказалась. Иногда Гарри заставал ее врасплох тем, что не рассказывал таких подробностей. Пэнси пристально посмотрела на него. — Ты бы помог ей? — Да, — он снова пожал плечами, переводя взгляд с одной ведьмы на другую. — В какой-то момент она помогла нам всем… Его ответ был краток и прост, но нёс в себе огромный смысл.***
Любимым помещением Гермионы в ее доме был зимний сад. Застекленная пристройка, расположенная рядом с кухней, со скатными потолками, из которой открывался вид на живописный вид вокруг дома. Это место служило напоминанием о том, что она являлась частью созданного природой. С любой точки зимнего сада можно было увидеть мир, который обычно скрывался за грядками: отдельную мощеную дорожку, ведущую от ступенек к забору, поле и деревья вдалеке, разделяющие конец ее участка и начало густого леса. Но когда просто смотреть было недостаточно, в этот мир открывалась дверь. Пэнси потратила большую часть зимы на то, чтобы превратить это место в оазис: креативное освещение, решетки от пола до потолка в каждом углу для вьющихся роз, декоративные ковры, которые согревали каменный пол, и маленькие джунгли из растений и цветов, элегантно расставленных в разных точках комнаты. В центре находилась зона отдыха с плетенной софой из темной смолы, мягким диваном и двумя подходящими креслами, все с плюшевыми кремовыми подушками. Они искусно окружали стеклянный столик, уставленный свечами, зажигающимися словно по заклинанию всякий раз, когда кто-то входил в комнату. Справа, сразу за зоной отдыха, находился уголок для чтения с лампами и удобным шезлонгом, таким большим, что там могли поместиться два человека сразу.. Нередко она засыпала в шезлонге под одеялом, читая книгу. Или глядя на звезды. Слева от гостиной находилась зона для приема пищи с системой освещения на случай, если станет слишком темно. Оригинальный обеденный стол Гермионы — круглый стеклянный, окруженный шестью стульями, которые помешала отдать ее сентиментальность, — служил центральным местом в этой зоне. Нередко Гермиона ужинала здесь с гостями. Или в одиночестве. Сегодня они сидели вчетвером, ели приготовленную Гермионой еду и беседовали под парящими лампами, которые выстроились вдоль каменной внешней стены ее дома. Солнце скрылось за деревьями, багровые сумерки начали свое наступление на небо и подготавливать его к наступлению ночи. Звезды тоже появятся вскоре, и, согласно прогнозу, ночью должно быть достаточно ясно, чтобы они могли насладиться этим зрелищем. Пока Рон и Гарри, как всегда, болтали и шутили, Гермиона то и дело вклинивалась в их разговор. По мере продвижения ужина общение становилось все более оживленным, а языки развязывались из-за пива, которое Рон принес с собой. Ни один из них не был в восторге от вина, которое пили они с Пэнси. Как обычно, Рон сидел слишком близко. Достаточно близко, чтобы она чувствовала, как его бедро то и дело касалось ее. Достаточно близко, чтобы она уловила невесомый запах, который часто ассоциировался у нее с ним. Гермиона знала, что он делал. Какую цель преследовал. Рон был не настолько скрытным в своих намерениях, как ему казалось, что особенно читалось, когда он положил руку на спинку ее стула во время разговора с Гарри. Он хотел, чтобы она впустила его обратно, и он продолжал бы пытаться, шаг за шагом, пока она не сдастся. Но Гермиона была не просто упряма, она была не заинтересована. Поэтому, когда его пальцы рассеянно коснулись ее волос, она, молча отстранилась от него, а Пэнси бросила неодобрительный взгляд. Во время еды и беседы Гермиона больше внимания уделяла Пэнси, чем Рону. Паркинсон оставила предыдущий разговор с приходом Рона, но Гермиона прекрасно знала, что та что-то замышляла. Пэнси оказалась более терпимой, чем ожидалось. Тактичное дружелюбие — это термин, который всплыл в памяти Гермионы, когда брюнетка с легким налетом отвращения наблюдала за летающей в воздухе куриной косточкой в руке Рона, который что-то увлеченно объяснял Гарри. Пэнси вела себя хорошо и выжидала время, как свернувшаяся змея, поджидая удобный момент, чтобы напасть на свою жертву. А Гермиона не была ничьей добычей. Защитные чары предупредили о появлении нежданного гостя. Она сразу же посмотрела на Рона, сидящего справа от нее. — Перси здесь. — Кто это? — Пэнси чуть не подавилась вином. — Брат Рона, — Гермиона толкнула Рона локтем, пока он пытался понять, что его брат здесь делает. Она хотела, чтобы его осенило. — Ах, да, — Рон вскочил со своего места и направился к двери. Не смотря, куда идет, он чуть не задел диван, но вовремя опомнился. — Он принес наши билеты на завтрашнюю игру «Пушек». — Билеты не были бесплатными? — спросила Пэнси с недоуменным выражением лица. — Я бы и кната не заплатила, чтобы увидеть, как они проиграют. Ее комментарий вызвал в Роне смесь возмущения и оскорбления. Эти две эмоции вели войну за право высказаться первой, но в итоге Рон зашипел, как незаведенный двигатель, и исчез, бросив на Пэнси убийственный взгляд, на который она просто рассмеялась. Гарри и Гермиона захихикали, потягивая свои напитки, и обменялись понимающими взглядами. Пэнси не ошибалась, но ни один из них не стал бы даже намекать на это своей подруге. Гермиона наблюдала, как ведьма допила остатки вина и встала, отодвинув стул. — Так, мой Уизлиметр уже зашкаливает. Гермиона могла бы объяснить разницу, но решила, что ей лучше узнать все самой. Гарри, однако, попытался дать ей подсказку. — Перси другой. — Он умеет вести себя за столом? — это был очень серьезный вопрос для такой особы, как Пэнси Паркинсон. — В некотором роде, — загадочно ответил он. Гермиона рассмеялась, приложив руки к щекам, разогретым от вина. Пэнси недоверчиво посмотрела на него. — В каком-то смысле… Разве я не достаточно настрадалась за сегодняшний вечер? О… — Добрый вечер, — вежливый, но соблазнительный баритон Перси донесся из дверного проема, прежде чем он успел подойти к столу вместе с Роном. Все повернулись, чтобы на него посмотреть. Такое умение эффектно появляться Перси удалось выработать лишь спустя годы. Он всегда был не таким, как все, но со временем он избавился от отчаянной потребности доказать, что он лучше своей семьи и их обстоятельств. Он стал человеком, который точно знал, кто он такой, откуда был родом и чего стоил. Перси, который был главой отдела Международного магического законодательства, шел с некой гордостью, показывавшей все, что он успел узнать и пережить за свою жизнь. Гермиона не могла не заметить, что два брата — помимо того, что они являлись полными противоположностями по характеру, — имели такие же поразительные различия во внешнем виде. Рон сегодня постарался: темные джинсы, белая рубашка и расчесанные волосы. Он был выше всех своих братьев и сестер, не считая Джорджа, и двигался уверенно с некой долей самодовольства, как человек, который устроился в жизни и не заботился ни о чем на свете. Перси, напротив, обладал легкостью опытного дипломата. Сегодня вечером он выглядел почти непринужденно в серых брюках, подпоясанных жилетом, и бело-фиолетовой клетчатой рубашке. Без галстука. Гермиона никогда не видела Пэнси настолько растерянной. — Ты Уизли? — Да, — Перси выглядел ошеломленным ее наглостью, но быстро пришел в себя. — А ты? Вопрос повис в воздухе, но, когда Пэнси не ответила — она была слишком занята тем, что моргала, как будто в ее мозгу произошло короткое замыкание — Гермиона помогла ей. — Это Пэнси. Голубые глаза Перси ненадолго остановились на Гермионе, а затем вернулись к черноволосой ведьме. — Ах, — он сделал еще один шаг к ней, вежливо протягивая руку. — А ваша фамилия? Наконец, она опомнилась, но не двинулась с места, чтобы принять его протянутую руку. Она посмотрела на нее, затем перевела взгляд на него. — Я нахожусь на стадии смены фамилии. Гарри чуть не поперхнулся своим напитком. Рон, который успел вернуться на свое место во время знакомства, хлопнул его по спине. Перси подавил собственную ухмылку, но не убрал руку, сохраняя зрительный контакт с решительным выражением лица. На мгновение Гермиона подумала, что ей придется вмешаться, но прошло еще несколько секунд, прежде чем Пэнси протянула свою руку. — Приятно познакомиться, — сказал Перси. Рон посмотрел на своего брата. — Эй! Я думал, ты придешь просто поздороваться с Гарри и Гермионой. — Я передумал, — сказал Перси, все еще глядя на Пэнси, щеки которой слегка покраснели под его пристальным взглядом. Она прочистила горло, медленно высвобождая свою руку из его цепкой хватки. Гермиона успела заметить, как она согнула пальцы, прежде чем сжать их в кулак и спрятать руку за спину. Глаза Пэнси метнулись к ней, а затем забегали по комнате, словно она искала что-то важное. Возможно, портал обратно во вселенную, где все имело для нее смысл. Она почти рассмеялась от этой мысли. — Если ты не против такого вторжения, — Перси взглянул на Гермиону, — я, пожалуй, останусь. — Конечно, нет. Пэнси как раз уходила. Перси оглянулся на нее. — О, правда? — Чтобы достать еще вина, — Пэнси прочистила горло. Она покинула комнату прежде, чем Гермиона успела напомнить ей о все еще полупустой бутылке, стоящей на столе. Перси занял стул рядом с ней, разглаживая невидимые складки на брюках. Гермиона взглянула на Гарри, который наблюдал за мужчиной, приподняв бровь, выглядывающую из-за толстой оправы очков. Рон начал говорить о игре, пока Гермиона проследила взглядом, как ее лучший друг не сводил глаз с Перси, который в это время приводил в порядок свои и без того идеально уложенные рыжие волосы. Гермиона допила оставшееся в бокале вино. — Как прошел твой день, Перси? Перси полностью пропустил ее вопрос мимо ушей. — Я ведь не обидел её? — Почему это имеет значение? — Рон выглядел озадаченным. — Это всего лишь чертова Пэнси… — Заткнись, Рон, — одновременно сказали Гарри и Гермиона. Ответ на вопрос был отрицательным, но не точным. Однако не ей было говорить ему об этом. Изгнание Пэнси из высшего общества сделало ее осторожным человеком, планировщиком, которому нравилось знать, что будет дальше, чтобы иметь возможность подготовиться. Она прекрасно умела читать людей. Пэнси из тех ведьм, которые были достаточно пресыщены—или высокомерны—чтобы считать себя невосприимчивыми к неожиданностям со стороны кого-либо или чего-либо. Последний раз удивление Пэнси поступком человека было вызвано объятьем Гермионы, желающей ее успокоить, когда та плакала над своим первым законченным проектом. Пэнси считала, что она уже всё и всех поняла, и просто ждала, когда весь остальной мир приблизится к ее пониманию. У Гермионы никогда не хватало духу сказать ей правду: у игры жизни нет стандартного набора правил. Люди были сложнее, чем система, которую она использовала для их сортировки. Однажды она встретит кого-то, кто не сможет вписаться в ту или иную категорию. И, судя по тому, как она сбежала из-за стола, этот день настал. И этим человеком был Перси Уизли. Перси был единственным, кто остался стоять, когда Пэнси вернулась с бокалом вина в руке. Она не стала оправдываться, почему не взяла еще одну бутылку. По правде говоря, она выглядела гораздо более спокойной, пока он не пододвинул ей стул. Она уставилась на него. Он выдержал ее взгляд. Это противостояние длилось до тех пор, пока Рон резко не прекратил разговор об игре и не уставился на них обоих. — О, ради всего святого, просто сядьте, ладно? — они оба уставились на него, но Рону было все равно. — Перси считает себя идеальным джентльменом. На самом деле, он немного тупица, — Рон говорил лишь половину правды, судя по ухмылке на его лице. Пэнси нахмурилась, и ее глаза сузились, но она поставила свой бокал с вином на стол и села без дальнейших споров. Перси поправил ее стул и вернулся к своему, после чего потянулся за пустым бокалом и бутылкой на столе, охлажденной с помощью магии. Он налил себе вино, затем повернулся к Пэнси. — Не хочешь еще вина? Она замешкалась, все еще озадаченная его существованием, но потом ответила. — Да, пожалуйста. Перси улыбнулся.«Терпение и время, вот мои воины» Лев Толстой
1- термин вакуум власти, также известный как пустота власти является аналогией между физическим вакуумом и политическим условием «когда кто-то что-то потерял, и никто не заменил его». Ситуация может возникнуть, когда правительство не имеет идентифицируемой центральной власти. 2- Напомню, что галеоны бывают лишь золотыми) 3- Моли — сильнодействующее средство, которое можно есть для нейтрализации магических воздействий. Это растение с чёрным стеблем и белыми цветками 4- три главных пункта; три основные позиции, главная триада 5- Прецедент — случай или событие, которое имело место в прошлом и является примером или основанием для аналогичных действий в настоящем. 6- Пастуший пирог — блюдо британской кухни. Представляет картофельную запеканку с фаршем (ранее из рубленого мяса). Дополняется вустерским соусом и розмарином 7- Говя́дина Ве́ллингтон — праздничное блюдо из говяжьей вырезки: мясо, запечённое в слоёном тесте. Вырезка обычно запекается целым большим куском 8- Петух в вине — классическое блюдо французской кухни из курятины. 9- Ударные волшебники- волшебники и маги, готовые в любой момент прийти на помощь министерству для захвата особо опасных волшебников. Именно ударные волшебники схватили Сириуса Блэка. 10- Тёмный магический артефакт «Рука славы» был куплен Люциусом Малфоем в лавке «Горбин и Бэркс» в подарок Драко. Суть артефакта в том, что в руку вставляется зажжённая свеча, свет которой виден лишь тому, кто держит «руку славы». Драко воспользовался ей на шестом курсе, когда привёл Пожирателей в школу. Тогда он использовал Перуанский порошок мгновенной тьмы, сбил с толку орден, и провёл Пожирателей через коридор восьмого этажа.