***
На самом деле вызов не был ужасным – ему подумалось, что Фрэнк мягко вводит его в строй – но в процессе Стайлз заметил, что на самом деле не испытывает особых ощущений там, где парень касался его. Он понимал, что в его заднице есть член – он чувствовал его давление и какую-то тупую боль, но это было больше отчетом о положении дел, чем чем-то еще. Он понимал, что руки парня были на нем. Но ни одно из ощущений на самом деле не казалось реальным; как будто что-то было между его кожей и клиентом, изолирующее его. Хорошо, подумал Стайлз. Это позволяло сконцентрировать внимание на создании движений и звуков, которые могли бы пойти на пользу делу. Ничего не чувствовать было намного лучше, чем заливаться слезами. Если ему не придется чувствовать что-либо, работа станет легкой. Он ничего не чувствовал во время трех минетов и еще одного траха той ночью. Единственное, что его по-настоящему задело, это когда Фрэнк заехал к нему, чтобы расплатиться и небрежно сказал: - У тебя уже были выходные на этой неделе, так что следующие три ночи ты будешь на углу, пока я не получу вызов на тебя. Стайлзу хотелось возразить. Его свободные ночи были его, такова была сделка – но он также почувствовал и облегчение. Он не мог увидеть Дерека на этой неделе без того, чтобы не прочувствовать все, а было слишком много всего, чтобы подумать, о слишком многом ему не следовало думать вообще. Дерек не просил его ничего чувствовать. Дерек дал Стайлзу возможность сбежать от него. Стайлз не хотел думать о том, что это значит. Он не хотел ничего чувствовать. Вернувшись в квартиру той ночью, он написал Дереку: на этой неделе занят, вторник отпадает. Дерек ответил через несколько минут: Хорошо. Спасибо, что дал мне знать. Стайлз подумывал о том, чтобы что-то ощутить по этому поводу, но легче было этого не делать. Он сделал себе сэндвич из хлеба и арахисового масла, которые дал ему Дерек, съел его в шесть укусов и завалился на свою ужасную кровать, чтобы заснуть.***
Он знал, что сегодня понедельник, а значит день стирки, но у него было достаточно чистой одежды, чтобы продержаться еще какое-то время. Дерек прополоскал его засоленные джинсы, так что они выглядели нормально. В любом случае Стайлзу было все равно, как он пахнет. Зачем ему это? Его клиентов это не волновало. В конце концов, он заставил себя принять душ, надел чистую одежду и вовремя добрался до угла улицы. Он был вроде как рад обнаружить, что он все еще чувствовал оцепенение – это было похоже на фокус, который он только что разгадал. Он подумал, что другие должны это знать; это должно быть тайный метод опытного хастлера, способного просто отключать все ощущения. Его чаевые были не лучше, чем в первые пару ночей на углу, но никто больше не кричал на него за слезы. Он выдержит. Он вернулся к обычному графику питания-опорожнения, хотя это не имело большого значения; он провел две следующие ночи на дежурстве на углу, не делая ничего, кроме минета. У него не было другого секса до четверга, и тот оказался немного нервным: парень постоянно шлепал его по заднице и бедрам, и Стайлз слышал удары и даже видел покрасневшую кожу, когда оглядывался назад, но он почти ничего не чувствовал. Он почувствовал укол страха, но подавил его и продолжил обслуживать клиентов – и тот, что был после, поскольку заметил его отмеченную задницу, спросил его, был ли он плохим мальчиком, а затем добавил ему еще несколько шлепков по заднице, прежде чем трахнуть. Он немного беспокоился о том, насколько это будет ухудшаться, но в итоге он не получил ничего, кроме минетов до конца ночи. Даже надетые джинсы давали знать о следах на заднице, и он не мог сидеть спокойно, пока рассчитывался с Фрэнком, но Фрэнк, кажется, даже не заметил. Дерек бы понял, неожиданно подумал Стайлз. Он не думал о Дереке несколько дней, но внезапно эта мысль засела у него в голове. Дерек бы понял. Дерек бы… Он не мог представить, что именно сделал бы с этим Дерек, его мозг пытался разделиться между «избил бы мужиков, которые сделали это» и «поцеловал бы, чтобы все прошло», но Стайлз внезапно почувствовал дурноту и потрясение, внезапно осознав, что сегодня ночью люди били и шлепали его. Он нихрена не смог бы с этим сделать, даже если бы все стало хуже, вряд ли даже понял бы, если бы стало хуже. Но Дерек бы понял. Дерек бы понял, даже если бы Стайлз не понял. Стайлз сосредоточился на деньгах. Фрэнк сказал ему, что завтра будет все по вызовам, и Стайлз кивнул и положил в карман сотню баксов, которые заработал, и вышел из машины, уходя не прощаясь.***
Он проснулся и понял, что проработал пять дней, и сегодня вечером должен снова работать. Он уткнулся лицом в подушку и постарался не думать об этом. Он сказал себе, что ничего не почувствует, что все будет не так уж плохо. Он пошевелился и почувствовал больные места на заднице, и ощутил резкую, холодную вспышку страха, вспомнив, во что может вылиться отсутствие чувств. Каждый, кто будет трахать его сегодня, увидит эти следы, если они потемнеют до настоящих синяков. Может, им это понравится, а может быть, и нет, или, может быть, они сделают вид, что не замечают, или… Дерек бы заметил… Стайлз перекатился на спину и закрыл лицо руками, а затем поерзал от боли в заднице. Он не мог думать о Дереке. Не имело значения, что сделал бы Дерек; Дерек был просто клиентом Стайлза раз в неделю, а то и реже. Дерек не собирался в ближайшее время видеть задницу Стайлза. Это сделает кто-то другой. Тот, кто позвонил Фрэнку за мальчиком-шлюхой с доставкой в номер отеля. Стайлз потянулся за телефоном, чтобы проверить, отправил ли уже Фрэнк ему сообщение с информацией по первому вызову. Никакого сообщения не было; он поймал себя на том, что смотрит на время и дату. Было три часа дня, 31 декабря. Канун Нового года. Это не было похоже на то, когда Стайлз позволил себе понять, что уже Рождество; он действительно забыл о дате и о том, что приближается Новый год. Он любил Новый год. Он всегда принимал целый ряд решений, составлял сложные планы относительно того, как сделать следующий год лучше. Следующий год должен был быть лучше. Каким-то образом. Он должен был… это не должно было длиться вечно. Он должен был остановиться. Он мог остановиться. У него были деньги. У него были ключи. Он мог остановиться. Он мог остановиться прямо сейчас, и никто больше не сможет трахать его. Никто больше не ударит его; ему даже не придется снова встречаться с Фрэнком, если он все сделает правильно. Никто не сможет прикоснуться к нему, если он просто бросит и уйдет. Никто больше не сможет трахать его. Ему не придется ничего чувствовать или не чувствовать. И Дерек… Дерек… Если он не будет больше хастлером, Дерек не станет его нанимать. У них с Дереком не будет профессиональных отношений, так что они просто будут… не чужие. Но быть нечужими недостаточно для того, чтобы заниматься чем-то из того, что они с Дереком делали, но… Но его прекратят трахать незнакомцы. Это больше не будет его работой. Он сможет выяснить, имел ли Дерек в виду то, о чем, кажется, говорил в коттедже, и в любом случае ему не придется брать деньги с Дерека за то, что он делал. Это больше не будет его работой. Это больше не его работа. - К черту все это, - сказал Стайлз телефону. Он увидел, что у него дрожат руки, прежде чем понял, что дрожит весь, а затем задрожал сильнее, настолько сильно, что у него начали стучать зубы. - К черту все это, - повторил он. – Господи, к черту это. Он встал и огляделся, обхватив себя руками, чтобы не дрожать. Он мог уйти. Ему вообще не нужно возвращаться сюда. Он может пойти к Лоре. Лора скажет ему, что делать дальше, куда идти, как начать то, что должно быть дальше. Ему не нужно заниматься этим. Он мог остановиться. Сразу же, как прекратит дрожать. Он мог остановиться.***
Он потащил все свои вещи и один пакет с едой, который у него остался, обратно в «Holiday Inn». Он принял душ – вымылся чисто только для себя, а не для кого-то еще, просто, чтобы быть чистым – и на нем были одеты самые свободные штаны и рубашка на пуговицах. Первое попавшееся такси без запинки подобрало его. Сидя на заднем сиденье, он первым делом написал Дереку: Это больше не мой телефон. Не используй этот номер. Затем он написал Фрэнку: Я увольняюсь. Я ухожу. Как только сообщение было отправлено, он вынул батарею из телефона и бросил телефон в пространство для ног, подтолкнув его под водительское сиденье. Батарею он сунул в карман рюкзака. Через десять минут он уже стоял перед домом Дерека-Лоры, сжимая в руке ключи. Он отступил на тротуар и на мгновение замешкался, ожидая, что Дерек выйдет и впустит его. Но ничего не произошло. Стайлз покачал головой и побежал вверх по лестнице, сделал глубокий вдох и открыл дверь. Он тихо прошел по коридору к лестнице и поднялся на последний пролет. Он постучал в дверь Лоры. Еще не было и пяти; если Лора работает по ночам, она должна быть дома и бодрствовать, но ответа не последовало. На мгновение он подумал, не позвонить ли ей – он все еще помнил номер ее телефона – но у него не было больше телефона. Он не подумал позвонить Лоре заранее. Он полагал, что она просто будет здесь, зная, что она нужна ему. Он прислонился лбом к ее двери и тихо засмеялся над собой, а затем снова попытался постучать. Ответа по-прежнему не было, и Стайлз сделал еще один глубокий вдох – три раза – и, наконец, вставил потертый ключ в замок. Дверь открылась, и он вошел в тихую квартиру. - Лора? По-прежнему тишина, и он знал, что Лора услышала бы его, если бы была здесь. Стайлз забрел внутрь и закрыл за собой дверь. Он отнес свой рюкзак и спортивную сумку к дальнему краю дивана и поставил их на пол. Пакет он занес на кухню и поставил на стол. Затем он осмотрел остальную часть квартиры, ступая тихо и ни к чему не прикасаясь, испытывая странное чувство от пребывания в чужом доме в отсутствие хозяина, как тогда, когда он был ответственен за кормление кошки миссис Ковалески в течение одной недели в средней школе. Ванная выглядела так же, как и в День благодарения, ничего необычного. За ней находились две спальни, двери которых были открыты; одна была безлико обставлена, очевидно, являясь комнатой для гостей, в другой на стенах висели фотографии и картины. На тумбочке стояла фотография в рамке, повернутая так, что Стайлз от дверного проема не мог видеть, что это за фотография. Он не стал заходить дальше. Он вернулся к дивану и свернулся там калачиком, натянув на себя одеяло. И только тогда он увидел на кофейном столике книгу «Принцесса-невеста: классическая сказка о настоящей любви и невероятных приключениях» С.Моргенштерна издание «лучших частей». Он снова задрожал, и слезы потекли из его глаз, и… Дерек знал. Дерек уже знал. Дерек дал ему ключи, потому что уже знал об этом несколько дней назад. Стайлз зарылся лицом в одеяло, сделанное Лорой, и даже не пытался оставаться тихим, плача. Дерек услышит его, чтобы он ни делал. Дерек уже знал.***
Стемнело. Стайлз понял, что ему нужно в туалет, и через некоторое время встал и на ощупь добрался до ванной Лоры. Он включил свет и, избегая смотреть на себя в зеркале, только помочился, смыл воду и помыл руки, следя за тем, чтобы не оставить никаких следов своего присутствия. Он постарался оставить полотенце в точно таком положении, в котором оно было до того, как он им воспользовался, затем выключил свет и снова направился на диван. Он снова закутался в одеяло и свернулся калачиком на диване. Затем он перекатился на другой бок, потому что у него болела задница, а потом попытался лечь лицом вниз, и через некоторое время признался себе, что ему скучно. Он встал, все еще завернутый в одеяло, включил свет, взял пакет Доритос и стакан воды, и поплелся обратно на диван. Некоторое время он сидел, не открывая «Доритос», лишь глядя на книгу на кофейном столике. К тому времени, как они с Дереком уехали из коттеджа, он, наверное, прочел уже половину; там все складывалось довольно плохо, но он помнил, как все будет дальше. Иниго отомстит парню, который убил его отца; Уэстли и Лютик найдут друг друга и сольются в идеальном поцелуе. Они уедут все вместе, целые и невредимые, и свободные. Стайлз не думал, что выдержит чтение той части, где все закончилось хорошо. Он протянул руку и перевернул книгу лицевой стороной вниз, затем встал и поплелся к полкам с DVD. Он не очень удивился, увидев, что все фильмы о Гарри Поттере теперь стояли там в ряд, хотя раньше он их там не видел. Он вытащил первый фильм и вставил его в DVD-плеер, открыл «Доритос» и снова свернулся калачиком на диване.***
Он заснул где-то во время третьего фильма, но ему все равно снился фильм: Гарри, который находит Сириуса, Сириус обнимает его и говорит, что теперь они будут семьей, прежде чем убегает, невредимый. В его сне все продолжалось долго, и он был Гарри, и он наблюдал, как Гарри бросается за Сириусом, радуясь, что тот невредимый, но желая пойти с ним, желая, чтобы его не бросали снова. Он проснулся, упав на пол, и обнаружил себя зажатым между диваном и кофейным столиком, все еще закутанным в одеяло. Подниматься прямо сейчас показалось слишком сложным, поэтому он распластался на полу и потянулся, чтобы стянуть еще одно одеяло с дивана на себя. Пол был совсем не плох. Он снова проснулся, и было уже светло. Телевизор в какой-то момент отключился, и он чувствовал себя одеревеневшим и немного побитым из-за сна на полу, прижатым к кофейному столику. Ему удалось выползти, ничего не опрокинув, он снова воспользовался ванной и приготовил себе на завтрак сэндвич с арахисовым маслом, запив стаканом воды. Было десять утра и – он тщательно проверил – Лора все еще не вернулась домой. Он сидел на диване и ждал ее, затем лег на диван и продолжил ждать ее, а потом лег на пол и подождал еще немного. На нижнем этаже послышались негромкие звуки: Дерек ходил по комнате. Значит, Стайлз был не совсем один. Он был наверху, в то время как Дерек был внизу, а Лоры до сих пор не было дома. Он просто должен дождаться возвращения Лоры, и тогда она скажет ему, что делать. Он подумал о том, чтобы поставить еще один фильм, но Лора должна была вернуться с минуты на минуту, так что в этом не было никакого смысла. Стайлз остался лежать на полу, прислушиваясь к Дереку. Через некоторое время он услышал тихие голоса, а затем приглушенный вскрик, сопровождаемые знакомой музыкой, и он улыбнулся и сильнее прижал ухо к полу. Дерек смотрел «С.S.I.: Место преступления». Стайлз вообще-то не мог слышать, что происходит, только усиливающуюся и снижающуюся громкость голосов, но он обнаружил, что может вроде как понять неизменное развитие сюжетной линии. Возбужденные голоса пытающихся разобраться – раздраженные голоса тех, кто оспаривает то, что было выяснено – выстрелы и крики – спокойные голоса, объясняющие все, после того, как все закончилось – дружелюбные голоса в заключение серии. Конец. Он снова услышал шаги Дерека. Он услышал бегущую воду, как открывается и закрывается холодильник, голос Дерека, что-то говорящего, но он не мог разобрать что. Затем он услышал тихий звук, который мог издать диван, и еще одну серию «С.S.I.: Место преступления». Стайлз проснулся на полу и понял, что снова темно, а Лора все еще не вернулась. Это показалось странным. Она должна была вернуться домой, правильно? Не только потому, что ему нужно было, чтобы она сказала, что делать дальше. Она жила здесь. Она должна была вернуться. Она должна была вернуться к Дереку. В декабре Дерек пробежал десять миль по пляжу, чтобы поговорить с ней; она не могла бросить его на произвол судьбы. Значит, она должна была вернуться. Но Стайлз прождал в ее квартире уже больше суток, а она так и не вернулась. Снизу не доносилось ни звука. Может быть, Дерек тоже заснул. Может быть, Дерек ушел, и Стайлз действительно остался один. Может быть, Лора не вернется, и Дерек тоже не вернется, и Стайлз останется здесь один… Раздался стук в дверь, и Стайлз подорвался с пола. Он запутался в одеяле и сильно упал, затем снова поднялся. - Стайлз? – произнес Дерек из-за двери. Стайлз, прихрамывая, подошел к ней, потянулся к замкам, а затем замялся. - Что… - его голос прозвучал странно, непривычно. Стайлз прочистил горло и сказал, - Дерек? Что… хм… - «что ты хочешь» звучало неправильно, но Стайлз не мог придумать вежливого способа сказать это. - Лора не отвечает на звонки, - сказал Дерек. Казалось, что он стоял, прислонившись к двери, и говори Стайлзу практически в ухо. – Она никогда так не делает. Она всегда отвечает, когда я звоню, но ей… ей пришлось уехать из города, и теперь она не отвечает на телефон. Я хочу поехать посмотреть, что происходит, но не хочу оставлять тебя здесь одного. - Я мог бы, - сказал Стайлз, пытаясь придумать, что он мог бы сделать. Остановиться в отеле? Но не один, и не в шестнадцать без документов. Он мог бы просто найти место для ночлега… - Думаю, ты будешь в безопасности, если останешься здесь, - сказал Дерек. – Но если что-нибудь случиться, здесь никого не будет… если появится Арджент или еще что-то, я не хочу, чтобы ты был один. Стайлз закусил губу и опустил плечи. Дело не в том, что Дерек не доверял ему; Дерек не хотел, чтобы ему пришлось разбираться со всем самому. Дерек не хотел оставлять его совсем одного. - Я хочу, чтобы ты поехал со мной, - продолжил Дерек. – Я думаю… что бы ни случилось, если ты… если ты пришел сюда, то она захочет увидеть тебя, когда мы ее найдем. Если ты согласен поехать со мной. Стайлз прислонился к двери со своей стороны и ничего не сказал; он не мог. Он слишком этого хотел. Он хотел поехать куда угодно с Дереком, если бы он мог просто это сделать и не быть один. - Это не… - сказал Дерек. – Тебе здесь рады, ясно? Это не касается… ничего другого. Но я думаю, что что-то не так и… мне бы хотелось, чтобы мне не пришлось искать ее в одиночку. Я прошу тебя просто… в качестве одолжения, потому что я хочу, чтобы ты был там. Если ты не против. - Хорошо, - эхом отозвался Стайлз, вспомнив, что это было последнее, что он сказал Дереку, когда видел его последний раз. Внезапно ему показалось невыносимым, что он не видел Дерека несколько дней, что Дерек беспокоится о Лоре, а Стайлз все еще держит запертой дверь между ними. Он щелчком открыл замки и включил свет, рывком распахивая дверь. Дерек стоял в коридоре, одетый в темно-красную рубашку, в которой он был на День Благодарения. На нем уже была кожаная куртка – без каких-либо следов соли, как заметил Стайлз. У его ног стояла спортивная сумка. - Мне принести свои вещи? – спросил Стайлз, взглянув на нее и снова на Дерека. Дерек кивнул. Он выглядел бледным. Он выглядел юным. Он побрился, понял Стайлз. Все его лицо было открыто. - Я не знаю, когда мы вернемся домой. Это может занять несколько дней. Стайлз отрывисто кивнул и бросился к дивану, чтобы забрать свои сумки. Вернувшись, он увидел, что Дерек смотрит на скомканное одеяло на полу, но Дерек ничего не сказал. Он лишь кивком головы подозвал Стайлза, чтобы тот вышел в коридор, и Стайлз поспешил за ним. Дерек выключил свет, сжал дверную ручку и закрыл дверь, и повернулся, чтобы повести Стайлза вниз по лестнице и дальше вниз в гараж. Дерек положил сумку в багажник, и Стайлз забросил туда же свои вещи, а затем поспешил занять свое место. Стайлзу показалось, что он чувствует, каких усилий стоило Дереку придерживаться нормальной скорости, пока они не выехали на автостраду. Только, когда они выехали на автостраду, Стайлз понял, что это не знакомый маршрут по 101-й – они направлялись к Бэй-Бридж* и 80-й автостраде и… _____________________________________________________________________________ * Бэй-Бридж - висячий мост через залив Сан-Франциско в штате Калифорния между городами Сан-Франциско и Оклендом ____________________________________________________________________________ - Дерек? Куда… - Мы едем за Лорой, - решительно заявил Дерек. – Я знаю, как ее найти. Стайлз не мог с этим поспорить. Он не мог требовать лучшего ответа, не тогда, когда Дерек выглядел таким бледным и потерянным – на нем не было солнцезащитных очков, и глаза были одинаково открыты для встречных фар и пристального взгляда Стайлза. В любом случае, 80-я автострада вела во многие места. Она шла в Чикаго. Это не должно было значить то, о чем думал Стайлз; Стайлз был просто пацаном, который жил только в двух местах. Лора могла уехать куда-угодно. Музыка не звучала, но Стайлз не хотел просить у Дерека айпод или телефон. Он слегка свернулся на своем сиденье и уставился на руки Дерека, лежащие на руле. Он видел по тому, как крепко Дерек сжимал руки на руле, как сильно тот пытался сохранять спокойствие и контроль; скорость, на которой они ехали сейчас, казалась отчаянной, а не гонкой свободного полета, как тогда, когда Дерек ехал быстро только потому, что ему это нравилось. Стайлз украдкой бросил взгляд на лицо Дерека и в окно; но ни Дерек, ни дорожные знаки ничего ему не сказали. Ему хотелось что-то сделать, быть чем-то другим для Дерека, а не телом на пассажирском сиденье. Он понимал, что прямо сейчас было бы ужасно предложить Дереку минет – он с радостью сделал бы это бесплатно, только для Дерека, но он понимал, что предлагать это было неправильно. Дерек ясно дал понять, что это не то общение, для которого ему нужен Стайлз. Стайлз просто не знал, что еще он мог предложить. Он не мог даже прикоснуться к нему, и он сомневался, что Дерек хотел поговорить. Стайлз даже не думал, что может вспомнить, как разговаривать, как раньше, заполняя тишину. Было так много молчаний, когда были только он и его отец. Стайлз подумал, что то же самое было и с Дереком, когда дело касалось только его и Лоры, за исключением того, что Дерек, очевидно, не был слишком хорош в заполнении тишины. Может быть, именно поэтому он так часто убегал, чувствуя давление от того, что остался единственным для Лоры. А теперь Лора, которая была всем, что осталось у Дерека, уехала и не отвечала на звонки. Теперь Дерек боялся, что он действительно совсем один, и у него не было никого, кроме Стайлза для общения, а Стайлз не был хорош в этом. У Стайлза никого не было. Во всяком случае, никого, о ком он мог бы переживать. Дерек лучше справлялся с одиночеством, чем Стайлз. Но все еще оставался шанс, что все будет хорошо; они смогут найти Лору, и просто окажется, что ее телефон сломался. Она может даже позвонить в любой момент. Дерек просто слишком остро отреагировал от страха, потому что Лора – это все, что у него есть. Стайлз хотел сказать, что он знает, каково это, но он не смог заставить себя произнести это. Это означало бы признать, что теперь они с Дереком совсем одни, а он не мог это сделать. Еще нет. Не тогда, когда оставался шанс, что для Дерека все еще может сложиться хорошо. Если случится худшее, и это окажется правдой, тогда Стайлз сможет это сказать. Он сможет оставаться рядом с Дереком… и попытаться поддержать его, и сказать, что он знает, каково это. Он бы опустил часть о том, как хорошо иногда чувствовать себя живым. Дерек, наверное, не захочет этого слышать, не сегодня, не тогда, когда они обнаружат… Стайлз уставился на свои руки и постарался не думать. Тишина становилась все тяжелее, рычание Camaro воспринималось, как нечто живое под ними, пока они мчались по автостраде. - Ты думаешь, она мертва? – Стайлз захлопнул рот рукой, как только слова были произнесены, и повернул голову, чтобы посмотреть на Дерека. Он видел, как Дерек стиснул челюсти, но тот слегка покачал головой. - Этого не может быть, - сказал Дерек. – Она… она все еще… - Дерек убрал правую руку с руля, потер глаза и бросил взгляд в зеркало заднего вида, прежде чем снова взяться за руль. – Я бы знал. Если бы она была мертва, я бы… я бы знал. Значит, она не может быть мертва. - О, - сказал Стайлз. - Нет, - резко сказал Дерек. – Это не отрицание, я просто хочу сказать, что… мы… мы близки. Я бы знал. Стайлз медленно кивнул. Может быть, так и есть. Может быть, у Дерека было какое-то особое чутье на Лору, вдобавок к его необычному слуху и обонянию, и, возможно, к особенным глазам, которые сегодня он не закрывал солнцезащитными очками: - Хорошо. - Она не мертва, - повторил Дерек последний раз, просто шепотом, яростно и отчаянно, и Стайлзу больше, чем когда-либо, захотелось сказать, что он знает, каково это. Все-таки Дерек был храбрее Стайлза. Он мчался к Лоре, к правде, а не прочь от нее. Стайлз снова какое-то время смотрел в окно на то, как мимо проносится 80-ая автострада.***
Когда они добрались до 505-ой автострады, и Дерек миновал развязку, сердце Стайлза похолодело. Он смотрел, не в силах говорить. 505-ая автострада вела к 5-ой, а 5-ая шла на север Бикон Хиллс. - Стайлз, - сказал Дерек, и Стайлз оглянулся, чтобы увидеть, как Дерек снял одну руку с руля и потянулся к нему. Стайлз на самом деле не пытался отстраниться – он не был уверен, что вообще сможет пошевелиться – но Дерек положил руку над его сердцем. Стайлз вспомнил тот раз, когда Дерек заставил его дышать во время панической атаки, надавливая на его легкие. Он подумал, что сейчас ему это нужно, хотя, кажется, он все еще дышал. Его лицо словно онемело. Это было глупо. Он был в машине наедине с Дереком, полностью одетый и пристегнутый ремнем безопасности, и он не думал, чтобы был так напуган когда-либо в своей жизни. Ну, ни разу с той ночи, когда он убежал из дома. Он почти ничего не помнил о той ночи, лишь холодную ясность осознания того, что он должен уйти, что он не сможет пережить ожидания стука в дверь и появление помощника шерифа в форме, который расскажет ему то, что он уже знал. - Мы едем в Бикон Хиллс, - сказал Стайлз, потому что это происходило, и он не мог притворяться, что это не так. Он был нужен Дереку, и Стайлз не мог оставить Дерека одного. Он знал, каково это. Куда бы Дерек не мчался, Стайлз оставался с ним. Рука Дерека чуть сильнее прижалась к его груди, пальцы вцепились в него. Прикосновение было приглушено толстовкой Стайлза, но он все равно чувствовал его, это было самое яркое ощущение прикосновения за последние дни от другого человека. - Все будет хорошо, - сказал Дерек. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты ведь знаешь это, да? Стайлз издал смешок, похожий на рыдание, громкий и слишком резкий для своих ушей: - Слишком поздно, Дерек. Это уже случилось. Рука Дерека сжалась на его толстовке: - Мне очень жаль. Ты просто… оставайся со мной. У тебя есть я, ясно? Даже, если… даже, если мы не сможем найти Лору, у тебя есть я, и мы справимся. - Конечно, - сказал Стайлз, чувствуя себя отстраненным и пустым. Он все еще, как ни странно, дышал. – Но это ничего не изменит. Мой отец все равно будет мертв. Дерек резко свернул, затормозив так быстро, что Стайлза отбросило на ремень безопасности. Это показалось правильным. Казалось, так должно было быть, когда он, наконец, в первый раз произнес это вслух. Весь мир должен был остановиться, а не только машина. Даже, несмотря на давление ремня безопасности на грудь, Стайлз чувствовал, что руки Дерека там нет. Он свернулся калачиком, как только первый толчок тормозов позволил ему сделать это, чувствуя себя мерзнущим и таким же одиноким, каким он был уже несколько месяцев. Дерек быстро переводил взгляд со Стайлза на обочину, к которой они подъехали. Его глаза были широко раскрыты от ужаса и потрясения, как будто он не понимал, как будто новость действительно ранила его, несмотря на то, что он вообще едва знал отца Стайлза. - Поэтому, - сказал Дерек, когда Camaro остановился. – Стайлз, ты поэтому сбежал? Так вот почему ты не хотел, чтобы я говорил о нем? Стайлз кивнул, глядя на свои руки: - Отец не разрешал мне иметь полицейскую рацию, но есть сайты, которые транслируют каналы связи, если знаешь, где искать. Я нашел один для округа Бикон и слушал его, когда он был в ночную смену, а я был дома один – иногда я слышал его голос, и это было как… Стайлз сглотнул, качая головой. Последние слова, которые он слышал от отца, были: «Водитель один, выхожу из машины на углу улиц Старой 48-й и Мансано». - Помощник шерифа Гутьеррес вызвал скорую, - сказал Стайлз высоким и тихим голосом. Теперь они полностью остановились. Машину иногда трясло при проезде других машин по автостраде. – Моего отца застрелили при проверке остановленного автомобиля просто… просто так. Я слышал звонок, я слышал его… «О, господи, тут везде кровь, он мертв, шериф мертв». - Я не мог, - прошептал Стайлз, подтягивая ноги, чтобы еще плотнее свернуться на кресле. Дерек по-прежнему не прикасался к нему. – Я не мог просто сидеть и ждать, пока кто-нибудь придет и скажет мне. И я не мог пойти и увидеть его, лежащим на обочине дороги. Поэтому я просто… я просто убежал. Как будто, если не дать рассказать мне, то это не станет реальностью. - Стайлз, - сказал Дерек, по-прежнему в ужасе, и Стайлз заставил себя поднять взгляд и встретиться с широко раскрытыми глазами Дерека. Дерек просто смотрел, и Стайлз смотрел в ответ, пока не понял, что дрожит. Он не мог больше говорить об этом, и он понимал, что они должны вернуться на дорогу и найти Лору, но ему просто… но ему просто нужно было, чтобы Дерек прикоснулся к нему. Совсем чуть-чуть, всего на минуту. Просто, чтобы он мог вспомнить, что на самом деле не один. - Ты говорил, - выдавил Стайлз, прежде чем его голос сошел на нет, и ему пришлось начать заново. – Ты говорил, что согреешь меня. Дерек ринулся через консоль, обняв Стайлза и крепко прижав к себе. Стайлз прижался лицом к плечу Дерека и затрясся, когда Дерек прошептал: - Говорил. Я согрею. Согрею. Дерек провел ладонью по его спине, крепко обнимая, а затем осторожно сказал: - Стайлз, ты мне доверяешь? Стайлз с трудом сглотнул, но кивнул Дереку в плечо. Он действительно доверял Дереку. Он знал, что это будет полный отстой, но он понимал, что они должны это сделать, что им придется… Дерек отодвинул его, но продолжая крепко держать Стайлза за плечи. В машине было темно, но света от приборной панели и проезжающих мимо машин было достаточно, чтобы видеть лицо Дерека. - Стайлз, - сказал он, глядя Стайлзу в глаза, выражение его лица при этом было напряженным и абсолютно незнакомым Стайлзу. – Послушай меня. Послушай, хорошо? Твой отец не умер той ночью. Он жив. Он ищет тебя. Стайлз покачал головой, но Дерек крепко держал его за руки, и его взгляд не отрывался от него, и… он доверял Дереку. Он знал, что Дерек не станет ему лгать. Не таким образом. Не об этом. Дерек спрашивал его, не хочет ли он поехать домой на Рождество. Дерек спрашивал его еще в октябре. Он ищет тебя. - Откуда ты знаешь, - прошептал Стайлз. Теперь его затрясло еще сильнее, глаза щипало от слез, и что-то внутри него рвалось наружу, что-то, для чего у него не было слов. - Я встречался с ним, - твердо сказал Дерек. – В выходные перед Днем благодарения еще в октябре до того, как я сказал тебе свое имя. Он сказал мне, что ищет тебя, вот почему я спрашивал тебя, не хочешь ли ты вернуться домой. Лора видела его в канун Рождества, он привозил с собой твоего друга Скотта… - Нет, - закричал Стайлз. Он схватился за ручку двери, вырвавшись из рук Дерека и ремня безопасности, и бросился в ночь, убегая от дороги в безжизненную, пустую темноту. Дерек поймал его прежде, чем он успел сделать несколько шагов, схватив в медвежьи объятья и удерживая неподвижно. Он смутно осознавал, что пинает Дерека, размахивая ногами, все еще пытаясь убежать, но Дерек лишь неподвижно стоял, держа. - Нет, - закричал Стайлз, потому что этого не могло быть, он слышал Гутьерреса, он знал, что это было на самом деле. – Нет, Дерек, ты не можешь… это невозможно… - Все хорошо, - сказал Дерек. – Стайлз, все будет хорошо. Ты можешь вернуться домой… - Я не могу вернуться домой! – закричал Стайлз, снова вырываясь из рук Дерека, но повернувшись к нему лицом, вместо того, чтобы убежать. – Дерек, я, блядь, не могу вернуться домой, я гребаная шлюха. Я сосал член за деньги, пока мой отец был… был… я не могу вернуться, я не могу… Он сбежал напрасно. Он сделал все это напрасно. Все, кто прикасались к нему, каждый мужик, который трахал его, каждый член, который он сосал, начиная с Фрэнка и заканчивая последним чуваком прошлой ночью… - Стайлз, - тихо и твердо произнес Дерек. - Я трахался с тобой за деньги, - выкрикнул Стайлз, чувствуя тошноту. – Мой отец искал меня, а я, а я… Дерек больше не прикасался к нему, но он подошел ближе, широко раскинув руки, чтобы преградить Стайлзу путь. Стайлз некстати подумал, что Дерек, должно быть, играл в баскетбол. - Ты сделал то, что должен был сделать, чтобы выжить, - сказал Дерек. – Стайлз, ему будет все равно, чем ты занимался, если ты просто вернешься домой. - Я не могу, - упорствовал Стайлз, качая головой. – Дерек, я… я не… если он узнает, чем я занимался, он… он лежал в больнице? Он… он, должно быть, был ранен, помощник шерифа не мог настолько ошибиться. - Да, - негромко сказал Дерек. – У него довольно неприятный шрам на горле, и последний раз, когда я видел его, он все еще немного хромал, но он идет на поправку. У Стайлза подогнулись колени при мысли, что у его отца шрам, что его отец хромает. Господи, тут везде кровь. - Должно быть, он чуть не умер, - прошептал Стайлз, когда Дерек присел перед ним на корточки. – Должно быть, он… должно быть, он пролежал в больнице несколько недель, и, должно быть, спрашивал, где я, каждый раз, когда приходил в себя, и, в конце концов, кому-то пришлось сказать ему, что я, блядь, убежал. Убежал, как… как… Как плохой ребенок. Как преступник. Как кто-то, кто изо всех старается довести отца до сердечного приступа. - Стайлз, - негромко сказал Дерек. – Твой отец жив. Стайлз молча уставился на Дерека. - Иди сюда, - спокойно сказал Дерек, поманив к себе рукой. – Ты дрожишь. Стайлз покачал головой, хотя его снова била дрожь, хотя он чувствовал себя более замерзшим, чем когда-либо, как будто он падал с какой-то невероятной высоты и все никак не мог увидеть землю. Дерек не должен быть таким чертовски милым с таким парнем, как он. Никто не должен. Он убежал, бросил все, спрятался от всех. Он спрятался от Скотта, а Скотт продолжал искать его. Он сам виноват, что остался один, и это в любом случае было так. - Дерек, я не могу, - прошептал Стайлз. - Тогда позволь мне, - сказал Дерек, наклоняясь вперед и притягивая Стайлза в свои объятья. На этот раз Стайлз не сопротивлялся, просто позволил Дереку делать то, что тот хотел. Дерек был теплым. Руки Дерека по-прежнему приятно обнимали его, независимо от того, насколько это было неправильно. - Послушай меня, - негромко сказал Дерек. – Это… это то, что Лора все время говорила мне, а я никогда не верил ей, когда она говорила это мне, но это именно то, что я хочу сказать тебе. Я думаю, именно это она сказала бы тебе, и я думаю, что твой отец сказал бы то же самое. Они намного умнее меня, так что послушай, хорошо? Стайлз снова покачал головой, уже предвидя, но обнаружил, что вцепился в рукав куртки Дерека. - Ты заслуживаешь того, чтобы вернуться домой, - прошептал Дерек, игнорируя молчаливое несогласие Стайлза. – Какие бы ошибки ты не совершил, как бы ты не облажался, что бы ты плохого не сделал, ты заслуживаешь того, чтобы вернуться домой. Ты заслуживаешь любви оставшейся части своей семьи. Твой отец все равно любит тебя. Он хочет, чтобы ты вернулся, несмотря ни на что. - Дерек, - прошептал Стайлз. – Я так облажался. - Я облажался еще сильнее, - прошептал Дерек в ответ. – Стайлз, ты даже не представляешь, что я творил. Но Лора каждый раз принимала меня обратно, потому что я ее брат и ее… ее семья. Может быть, ты и делал что-то плохое, но ты не плохой человек. Люди, которые любят тебя, все равно любят тебя. Ты можешь вернуться домой, поверь мне. Ты можешь вернуться домой. Стайлз вцепился в Дерека, дрожа в его объятьях. Его колени замерзли, и земля была грязной. Он наделал столько глупостей. Но Дерек не выпускал его из рук, и его тепло, казалось, было единственным, что удерживало Стайлза от того, чтобы просто распасться на куски. - И что же ты натворил? – прошептал Стайлз. Дерек слегка затрясся, то ли от смеха, то ли от озноба, то ли от чего-то еще. - У меня была своя тайна, - тихо сказал Дерек. – Я доверился тому, с кем не должен был даже разговаривать, и вся моя семья погибла. И я никогда не говорил Лоре, что я на самом деле сделал, потому что думал, что она не сможет этого простить, но… теперь я думаю, если бы она сделала это… если бы ты сделал это… я бы сказал вам… я бы все равно… - Лора говорила, - внезапно вспомнил Стайлз, и у него перехватило горло. Он попытался обнять Дерека, сжать его так же крепко, как Дерек обнимал его. – Она сказала мне, когда Арджент… - Дерек дернулся услышав это имя, но Стайлз должен был сказать это. - Она сказала мне, что я не виноват в том, что меня обманули. Я пытался быть вежливым, а он был плохим парнем, потому что солгал мне и угрожал мне. Так что, если ты… если ты совершил ошибку, если ты был неправ… это тоже не твоя вина. Лора так сказала бы. Кто бы… - о боже, кто-то обманул Дерека, а потом убил всю его семью, - кто бы это ни сделал, это его вина. Не твоя. - Ее вина, - тихо сказал Дерек, крепко обнимая Стайлза, но это должно было означать, что он прислушался, если не к Стайлзу, то к словам Лоры. - Пойдем, - сказал Дерек через некоторое время. – Нам нужно ехать. Стайлз кивнул Дереку в плечо, и, когда Дерек встал, Стайлз тоже оказался на ногах. Дерек обнимал его всю дорогу до машины, и Стайлз держался за него так же крепко.***
Они проехали минут десять, прежде чем Стайлз понял, что плачет. Он вытер слезы костяшками пальцев, думая: «Это глупо, он жив. Дерек видел его», - но это не остановило слезы. Каждый раз, когда он пытался убедить себя, что его отец жив, он слышал то, о чем не позволял себе думать в течение нескольких месяцев: Он мертв. Шериф мертв. Он впервые ощутил эту утрату – не тот ужас, от которого он бежал, а мысль о том, что он никогда больше не увидит своего отца, никогда не заговорит с ним, что его отец так же бессмысленно и безвозвратно исчезнет, как и мама. И это было глупо, потому что он не умер, но теперь, когда Стайлзу не нужно было отгораживаться от самого знания об этом, чтобы выжить, он не мог выбросить это из головы. Он помнил это с тех дней, когда умерла его мама: волны печали и горя, просто захлестывали его, пока он не мог думать ни о чем другом. Довольно скоро он не мог уже даже думать: «Это глупо, он жив», - он мог только думать: «Он мертв. Шериф мертв», - в то время, как слезы катились из глаз. Вскоре он начал всхлипывать, и рука Дерека сжала его колено. Стайлз двумя руками обхватил руку Дерека, продолжая рыдать – и не только из-за отца, видимо, потому что он также думал о последних трех месяцах и обо всех, кто прикасался к нему и трахал его, и обо всем, что они говорили ему, и обо всем, чем он занимался, и он не мог перестать плакать. Дерек не снизил скорость, но он крепко держал Стайлза за руку, и Стайлз знал, что он не один. Он просто крепко держался и трясся от рыданий, отвратительно всхлипывая и фыркая, от чего рукава его толстовки промокли. Его лицо онемело, голова разболелась, и он все еще не мог остановиться, но он держал Дерека за руку, и машина неуклонно несла его вперед, так что ему не нужно было беспокоиться ни о чем другом. И Лора… что если Лора мертва, несмотря на всю решимость Дерека? Что если сейчас она в опасности, пока они едут к ней… что если выскакивание Стайлза из машины означает, что они появятся слишком поздно, чтобы помочь ей? Каждая возможность, которую он мог себе представить, вела к тому, что Лора умерла, и Дерек совсем один вернется в Сан-Франциско, и Лора больше никогда никому не поможет, ее номер был отключен, и больше не было успокаивающего голоса и твердой уверенности. Не будет больше Лоры, сидящей на диване и поедающий йогурт на завтрак. Не будет больше Лоры, смотрящей на фотографию, которую она держала у кровати. Стайлз плакал долго, пока не стал слишком усталым, чтобы сделать еще один вдох, и его лицо не стало горячим и сухим, как при лихорадке, и все из-за слез, хотя в не меньшей степени давило и подавляло горе. Дерек освободил свою руку из руки Стайлза, и Стайлз попытался прохрипеть извинения, но получился только дрожащий звук. - Все хорошо, - тихо сказал Дерек теперь, когда рыдания Стайлза не отдавались больше эхом в тесном пространстве машины. – Откинься назад, у нас еще есть час. Стайлз отклонил свое сиденье градусов на пять, и остался лежать, свернувшись калачиком, и рука Дерека коснулась его лба, как будто он проверял температуру. - Закрой глаза, - негромко сказал Дерек, и Стайлз повиновался. Его головная боль испарилась под твердой рукой Дерека, а затем навалившаяся усталость унесла его в темноту.