Против течения

      — Чуя! — позвал Кенджи.       — Нет! — не отступал Накахара.       — Чуя, — продолжал Миядзава. — вылезай оттуда!       — Нет, нет и нет! — рыжий ненадолго приподнял голову над подушкой, выкрикнул и вновь уткнулся.       Белобрысый обернулся к подошедшей Харуне с полной растерянностью.       — Кирако, — мальчишка пораженно развел руками, — я не могу вытащить его из-под кровати.       Нет, Чуя не застрял. Нет, он не решил поиграть в подкроватного монстра. И даже не желал протереть собой пол. Действие было абсолютно целенаправленно и осознанно.       — Чуя, — ласково зовет Харуна.       Будто бы это поможет.       — Мисс Харуна, вы там тоже были!       Казалось бы, что могло произойти за пятнадцать минут на сельских просторах? Что могло случиться такого, отчего рыжий оказался под кроватью? Что-то, однозначно страшнее отчима, ибо после встречи с ним, Накахара пошел пить чай.       Чуя сказал бы что-то наподобие: ничего не предвещало беды. Вот только это было бы ложью… стоило остаться дома.       Чуть ли не держась за ручки, дети вышли на улицу и, сделав небольшой круг тут же наткнулись на Кирако, что была очень рада видеть их, чем Чуя и поспешил воспользоваться. Мисс Харуна, то, Мисс Харуна, сё. Мне приснился кит, а как спали вы?! Какая прекрасная погода! Какие милые цветочки! И так далее и тому подобное. В общем, что видел, о том и пиздел, — беспроигрышный вариант.       — Дазай, посмотри, какие красивые маргаритки! — не унимался Накахара, пока они вместе шагали в сторону дома. — А ты знал, что рыцари чеканят на щите маргаритки, если получают согласие от своей дамы сердца…       Хорошая новость — он не спятил, а плохая… — лучше бы он спятил и это были бы нервы.       Прямо в нескольких сантиметрах от лица, когда Накахара уже поднимался, из кустов высунулась голова пернатой твари, именуемая гусем. Гуси-гуси, га-га-га… рядом показалась еще одна тварь. И еще одна. И еще.       У Чуи сердце в пятки ушло, а кровь от лица полностью отошла, создавая ощущение, словно он уткнулся рожей в муку. Похожий триггер Чуя словил, когда был еще юнцом в гвардии и брал дежурства на кухне. Ему велели грохнуть гуся на ужин. Большого такого. Откормленного. Отряд еще долго издевался над ним. Конечно, после того как любезно сняли с дерева.       — М-мисс Харуна, — позвал рыжий, все еще стараясь не подать виду и мило улыбаясь, как бы голос ни дрожал, — Вы можете…       Присмотреть за Дазаем, а то мне не до этого.       Чуя сглотнул, игнорируя то, что колени предательски трясутся.       — Братик, — рыжий смог выпрямиться и схватить мальчика за руку, рассуждая: толкнуть ли его к птице, для обманного маневра или, наоборот, не дать мальчишке пострадать еще и от скота.       А то как-то печально будет, что Осаму прилетает и в семье, и на природе.       Раз шажок назад. Два шажок назад. Дазай, не отставай. Три шажок назад. Кирако, привет, ты о чем-то говоришь? Просто Чуе немного не до этого, у него нервы шалят, а Осаму оставлять нельзя. Пиздец, конечно, стандарты, но это пока шатен маленький. Нам еще шесть годиков, до самостоятельности расти и расти.       — Мисс Харуна, пойдемте скорее в дом, — Чуя может себя контролировать, командующий им бы явно гордился.       Девушка что-то сказала, но Накахара не слышал, полностью сосредотачиваясь на парочке гусей. Нужно стоять, дабы не показывать глупую слабость перед Осаму. Он же сильный, смелый, храбрый…       Только вот все старания пошли коту под хвост, когда тварь, что стояла рядом с Харуно, зашипела. Поймите правильно, эти твари не только превосходят численностью, но и ростом. Чуе сейчас пять, он не может похвастаться силой, только энергией для бега.       Потому Чуя и отступил! Да! Отступил! Это не было побегом с поля боя! Дом был в паре шагов, Кирако и мальчишка в безопасности! Более того, Чуя успел затащить ребенка в дом, обеспечив своеобразную защиту. Да и рядом с воспитательницей уже был гусь, что спокойно поглядывал на неё, не выражая агрессии. Все это заставило Накахару задастся мыслью, что, возможно, нянюшка — предатель, но это уже после того, как он грохнулся с лестницы.       Да, грохнулся на первой ступеньке, запоздало испытывая позор и вновь поднимаясь в комнату.       — Ты сказал, что починил калитку! — прокричал Чуя.       Во всем виноват Миядзава! Чуя точно в этом уверен! Калитка действительно барахлила, но блондин поклялся, что починил все дыры, что успели проделать эти твари. Верьте людям после этого!       — Чуя, — вновь псевдомиролюбиво позвал блондин и снисходительно заметил, — они больно кусаются, но в остальном безобидные!       Чуя ещё никогда не хотел показать кому-нибудь средний палец так сильно. Но ему нельзя. Он маленький.       — Я с тобой не разговариваю! — прокричал рыжий в подушку, которую успел стащить с кровати. А что? Пол твердый, а с ней спокойней и веселей закатывать истерики. — Ты предал мое доверие!       — Чуя, ты под кроватью в моем доме, — выдохнул Кенджи, не зная, что делать.       Накахара тоже не знал.       Нет, он не жалел, что устроил сцену, ну, разве что совестно перед Харуно и не по себе из-за Осаму. У ребенка в жизни стресс, а он со своими воплями. Но просто, блять! Рыжий как вспомнит, так сразу впадает в панику, ибо каждый гусь в этом мире считает своим священным долгом напасть именно на него! Искусать, зашикать до смерти и затоптать! Они, в отличие от Дазая, преследуют рыжего с самого рождения и явно не собираются изменять традициям.       Даже когда Накахара натыкался на гусей во взрослом возрасте, те все равно кидались именно на него, игнорируя спутника. Нет, Чуя понимает, что это даже хорошо, там других не трогают, все дела, но, блять, почему всегда он?!       — Чуя, под кроватью пыльно, — юноша пытался надавить, — там много паучков.       — Да хоть двухвосток.       Приходите, тараканы, я вас чаем угощу.       Чуя сглотнул, понимая, что навряд ли вылезет сегодня из-под кровати. Во-первых, он упертый, а во-вторых, если птицы придумали, как сбежать, значит они могут быть, где угодно! А зная любовь хозяина дома к незапертым дверям, выражение приобретает пугающий оборот.       Все, дорогие друзья, у рыжего сдали нервы, считаете это законным выходным! Разбирайтесь с шатеном сами!..       — Дазай, ты-то куда полез?!       Чур его отседова!       Чуя неясно выразился, что ему плохо?! Хотите довести до инфаркта?! Почему вы такие бессердечные? Почему, когда ваш соратник слетел, вы не огораживаете лазарет и не обеспечиваете полный покой?       Рыжий уткнулся в подушку, старательно делая вид, что его не нервирует приближающийся трындец в лице брата. Сказка про подкроватного монстра приобрела невероятно комичный вариант, да, Осаму?       Ком в горле настойчиво не хочет проходить, и Накахара начинает понемногу жалеть, что дал волю эмоциям.       Дал слабину. Причем сильную слабину, позволяя оправданному страху взять вверх. А он не должен позволять подобному происходить. И вопрос даже не в том, что он выдает компромат Осаму на блюдце с голубой каемочкой, а в том, что это противоречит. Накахара здесь для защиты ребенка, для помощи, с ним самим все в порядке, поддержка нужна именно Дазаю. Забота поможет обеспечить благополучное будущее всем, если рыжий хорошо постараться.       Подушка рядом слегка прогибается, словно кто-то очень осторожно положил на нее голову. Пугающее незнание последствий сопровождается обеспокоенным разговором взрослых и каким-то «гениальным» планом Миядзавы с последующим хлопком дверей.       Почему нельзя просто оставить его? В этом нет ничего такого, Чуя привык, он перебесится, но скоро будет в норме. Осаму прямо сейчас здесь, это именно он — тот ребенок, которому необходима помощь! Тогда почему он протискиватся все ближе, не имея возможность угомониться, и постоянно ерзает рядом?       — Думаешь, это глупо? — подает Чуя голос и немного поворачивается к брату. Если уж он и позволил ситуации произойти, то должен объяснить и преподнести в виде урока. — Это ничего, я тоже так думаю. — чистая правда. — Бояться чего-то нормально, да? — рыжий совершенно не знает, что говорить. Ладно. Выдохнули. — Знаешь, когда я был маленьким, — очень пространственное обозначение, — моя мама, — продолжил шептать рыжий, а после уткнулся в подушку, — оставила меня в соседском амбаре.       Вернее, амбар принадлежал и им тоже, одно помещение на общий скот. Со стороны Накахары были курицы и одна милая коза, тогда как соседской семье принадлежали свиньи и гуси. Гуси. Их было много и они были не рады новому соседу.       До сих пор помнит, как мать кричала и ругалась. Сначала на соседей, что не услышали детские вопли, потом на сына, который не смог дать отпор «обычным» птицам, а поздно вечером, когда никто не видел, и сама на себя за то, что никудышная мать. Чуя не может винить ее. Нана потеряла любимого мужа, пыталась разобраться с его делом и удержать свою жизнь на плаву, оставаясь в одиночестве. На ребенка у женщины тупо не оставалось сил.       Наверное, сейчас Чуя впервые так откровенен с будущим убийцей. Может это пойдет Осаму на пользу, а может он забудет об этом через пару дней? В любом случае нужно двигаться дальше…       — Дазай!       Мальчишка резко подскочил, словно хотел встать, и шибанулся затылком об обратную сторону кровати.       — Братик, — жалобно позвал Чуя, растирая затылок свернувшегося в комочек шатена, — ты как?       Дазай, ты, конечно, прости, но, блять, Чуя будет беречь этот момент в своей памяти и прокручивать его, когда станет грустно. Да ладно, разве вам не смешно, когда дети медленно падают? Или получают по заслугам после истерики?       Вот и Чуя кривит губы, дабы не заржать в голосину от некого подобия кармы.       — Сильно больно? — ты ж мое золотце, ух, какая-то кровать решила тебя поколотить?       Ух, какая она противная, кинулась на будущий кошмар революции. Прямо ударила исподтишка. Ай-ай-ай-ай. Милая, ты так ему последние мозги отобьешь. А Чуя может поучаствовать?       — У собачки болело. — ладно-ладно, за поднятое настроение рыжий благодарен. — У лошадки болело, — кто там еще в зоопарке есть? Впрочем, неважно. — А у Дазая все заживет!       Дазай, я честно не хотел! Это как-то само-собой получилось…       Знаете, эти взрослые поговорки, чтобы успокоить детей? Обычно они всегда заканчиваются: подую и все пройдет или поцелую и все также пройдет.       Чуе нужно разъяснять, что именно он выбрал? Или мы обойдемся малой кровью?       Осаму, честное слово, это вышло самой собой! Просто тетушка всегда так делала, а у них с Хигучи это вошло в привычку! Пожалуйста, ударься еще раз и забудь этот неловкий момент легкого поцелуя в твою макушку. Спасибо, очень признателен.       Ой, все, не смотри так! Подушка, спаси! На тебя вся надежда!       Рыжий уткнулся в подушку, поглядывая на то, как брат снова подскочил и, избежав травмы, выполз из-под кровати. Так, а вот это уже любопытно, ибо шатен подбежал к своей кровати…       Ага, все-таки решил долбанутся вновь!       Нет? Дамы и Господа, мы заглянули под кровать, затем выпрямились и подошли… к шкафу?       Осаму, Осаму, давай ты просто скажешь, что ищешь? Чуя даже подполз поближе и во все глаза уставился на расхаживающего по комнате ребенка. Пацан не остановился и полез во второй шкаф, а затем в корзину и даже в тумбочку! Явно ничего не найдя, открыл дверь и выбежал в коридор. К сожалению, ненадолго, мальчишка сделал от силы пару шагов и снова вернулся в комнату, подбегая уже к окну.       Не-не-не, Дазай, жизнь прекрасна и от второго этажа ты не…       А нет, отмена, мальчишка подошел к кровати обратно и присел на корточки, уставившись на младшего брата. Ну, выкладывай, чего ты носился?       Накахаре самому в пору спросить и не мучать своеобразного собеседника. Дать возможность кивнуть головой или уловить односложный ответ. Но проблема в том, что Чуя без понятия, что спрашивать. Потому и ждет. Дазай никогда не делает ничего просто так.       Играть так в гляделки не особо удобно, но если учесть, что ты снова смотришь на милую сторону ребенка, что комкает одежду и рисует пальцем на полу, явно размышляя, что делать дальше — потерпеть можно. И Чуя терпит. Ждет. Ждет и Дазай, сжимая губы и изредка поднимая взгляд на брата.       Ладно, Накахара чувствует себя настоящим чудовищем, пора прекращать мариновать мальчишку. Осаму, отойди немного, нужно вылезти и, ну, не знаю, обнять, что ли?..       — Нету.       Теперь уже Накахара долбанулся затылком о доски.       Воу-воу-воу, полегче, блять, что это было? Погодите, Чуе не послышалось? В помещении находится кто-то еще? Это был призрак комнаты, который явился по их души? В это верится сильнее, чем… У Чуи безумная фантазия, но что если это был…       — Чуя! Сильно больно?!       Блять!       Нет, не так…       БЛЯТЬ!       Вот теперь-то в самый раз.       Нет, правда, просто ахуеть. Накахара видел, как губы ребенка двигались, издавая звуки! Это произошло! Матерь божья! Харуна, опустошай погреб, Хироцу, выскребай табак, Кенджи, готовь закуску! Мы должны нажраться…       Как по зову сердца, в помещение вошла Кирако с тарелкой нарезанной дыни, в сопровождении блондина.       — Мисс Харуна. — оно умеет говорить! Вы знали?! Я знал, но все равно ахуел! — Братец Кенджи.       Очуметь.       Нет, правда, у Накахары одни только маты, маты и маты. Всю речь на сегодня можно заменить одним характерным — пиздец. Ничего более пугающего и приятнейшего на ближайшие пару лет не предвидится.       Ни Кенджи, ни Харуна так и не поняли, что произошло, пока они ходили за поспевшей дыней, которую собирались использовать как приманку. В заблуждение вводило и то, что рыжий не только быстро выполз, сдавая оборону, но и первым делом обнял старшего брата, чуть не плача.       Чуя плохо помнил голос Осаму из прошлого. Все же они почти не разговаривали и не пересекались. Так что технически Накахара услышал речь брата впервые. Шатен почти не разговаривает, оттого его голос звучит тихо, но в нем все же есть некая задорная детскость, присущая ребёнку шести лет.       Черт. Накахара все ещё в приятном шоке от произошедшего. Мальчишка позвал его по имени. По чёртовому имени! И спросил, больно ли ему! Рыжий не помнит, чтобы Осаму когда-либо звал его в прошлом. И это… приятно.       — Спасибо, — Осаму, просто, огромное спасибо. — У меня все прошло. Больше не больно.       Удар об кровать и так мелочь для Чуи. А если сравнить это с тем, что сейчас произошло, то боль тем более тупо меркнет.       — Что ж, — проговорил Кенджи, сбитый произошедшим.       — Мальчики, — воспитательница мило хлопнула в ладоши и присела на корточки, — раз вы уже проснулись, — спасибо, Харуна, Чуя тоже желает сделать вид, что ничего не произошло, ну, кроме момента с Осаму, — то давайте-ка дружно умоемся и позавтракаем!       Не имею ни грамма возражений, сестра! Кенджи, иди и ты сюда! Чуя так растрогался, что готов простить все обиды!       Мама дорогая, счастье-то какое. Родительское. Осаму, ты ж мое солнышко, просто лапочка сейчас для Накахары. Вот они плоды всех страданий! Вот, посмотри, судьба, у этого мира еще есть шанс!       Кудрявая ты шоколадная макушка, все, тебе больше не о чем волноваться! Ты вырастешь в прекрасного мужчину! Не волнуйся, Дядюшка Чуя все устроит! Познакомит с хорошей компанией, отправит в престижную гимназию и подсобит с выходом в свет! Поможет в поисках той единственной! И будет у тебя не жизнь, а сказка!       Да, рыжего конкретно штырит от «мелкое чудовище, не убивай», до «ути, какие мы сладкие».       Так, все, спокойно, спокойно, у Накахары переизбыток положительных эмоций. Нужно держать себя в руках. Нужно, нужно, во-первых, прекратить с улыбкой таращиться на брата. И. И во-вторых, заняться делом, точно! Что там? Убрать постель? Переодеться? Умыться?       Ах, заботы ребенка, какие они очаровательные!       Накахара быстро справился с кроватями, как никогда радуясь наличию хвостика в лице шатена. Быстро переоделся, коря себя за то, что своими поползновениями испачкал белую ткань пижамы. Но во всем по прежнему виноват Миядзава! Мало того что он гусей любит больше детей, так и под кроватью явно не моет!       Но весь негатив уходит, когда рыжий, в сопровождении старшего брата, спускается на кухню. По помещению разливается сладковатый запах каши с яичными лепешками.       — Мисс Харуна, — вы потрясающе выглядите! Как всегда! Не смотрите так, просто Чуя сегодня сверх миролюбивый из-за исполняющегося плана, вот и светится, — давайте мы поможем.       «Мы» — попрошу заметить! Накахара сегодня брату спуску не даст, пусть помогает.       — Чуечка, — девушка повернулась к нему и потрепала по голове, приглаживая волосы. — Спасибо, мы почти закончили…       — Чуя, — позвал Миядзава, — поищи в ящике плоскую расческу. — А затем добавил: — Отдашь ее Рюро, хорошо?       — Дедушка Хироцу снова потерял гребень? — один из.       Миядзава дал ответ согласия и Накахара, посадив Осаму на скамейку, развернулся к заваленной тумбочке. Предмет находится почти сразу, как и большое зеркало, в которое Чуя заглянул. М-да, вот и ужас и минус кудряшек у детей.       Чуя похож на одуванчик. В прямом смысле этого слова.       — Братец Кенджи, — позвал Чуя, через плечо. — Дедушка Хироцу не будет злиться, если я возьму его расческу?       Вперившись взглядом в свое отражение, Накахара прошелся по волосам зубчиками. Помогло не очень, но зато они перестали противно путаться. И все-таки жизнь прекрасна. Да, прекрасна!       Чуя вернулся к столу, на котором уже расположились тарелки. У старшего по годам, но младшего по духу брата по имени Дазай Осаму прическа была значительно лучше. Но волосы все равно торчали спросонья.       Ха. Ну что ж проверим рамки дозволенного, Осаму?!       Мальчишка вздрогнул и обернулся на Чую, когда тот взобрался на скамейку позади и встал на колени, возвышаясь над шатеном.       — Дазай, — та-а-ак, спокойно, — у тебя волосы растрепались, — Чуя сейчас как дрессировщик, который сует голову в пасть зверя, — давай причешу?       Мальчишка долго смотрит на него, Чуя выдерживает взгляд полностью и без остатка. Некие гляделки, в которых они соревнуются и Накахара удерживает свою позицию. Мало вытянуть из ребенка слово, нужно не потерять его в целом и услышать голос вновь. Один рубеж преодолен, заставляя рыжего чувствовать победную эйфорию. Но что толку от одного сражения, когда впереди целая война?       Осаму разворачивается, давая немое согласие, и Чуя откупоривает бутылку хорошего вина в своей голове. Это не согласие разговорной речью, но тоже достойно похвалы.       Пробиваясь по чужим волосам, рыжий осознал, что со всей этой радостной кутерьмой как-то упустил первую фразу сказанную ребенком. Ну, ту после поисков и беготни.       «Нету».       Чуя даже не сразу расслышал, но сейчас склонен к выводу, что смысл в отрицательном исходе поисков. Тогда вопрос в другом: что именно Осаму не смог найти, что поспешил озвучить лично? Хорошую жизнь? Её смысл? Шоколадный кексик? Дазай выглядел воодушевленным и гордым.       Что ты имел в виду, черт возьми?!       Посмотрим, о чем они говорили? Да, собственно, ни о чем. Рыжий пытался выкрутиться из сомнительной ситуации. Рассказывал про маму и… блять, про гусей. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Остановите мысль! Осаму просто не мог пойти проверить, есть ли в доме гуси, дабы успокоить его! Нет! Это слишком даже для чуда! Нет!       Чуя поджал губы и посмотрел на брата.       Дазай, от всего своего маленького и лицемерного сердца. Спасибо.       — Ты видела? — блять, Чуя чуть не вздрогнул.       Харуна и Кенджи долгое время молча наблюдали за их противостоянием и, кажется, были поражены, что у Накахары получилось. Харуна упоминала, что воспитанник давно не дается для подобных махинаций.       Кажется, пора сменить профессию. Осаму, как насчет того, чтобы сбежать с бродячим цирком?       Чуя уже порядком привык к мягкости волос ребенка, все же на то была целая ночь, да и до этого пару раз прикасался к ним, но сейчас рыжий нереально кайфует. Прямо знаете, такое — вау. Долгожданное и гордое. Потому Накахара с удовольствием пропускал короткие волосы брата, не забывая делать комплименты.       — Мисс Харуна, — боже, только не плачьте, — хотите я вам тоже прическу сделаю! — Накахара уже нарасчесывался одного, подать второго. — Косичку! — или даже две. — Я умею!       Нет, правда умеет. Просто когда у твоей жены куча сестричек и братиков, приходится учиться многим вещам.       — Буду очень рада, Чуя, — оттаяла Харуна, подбадривая старания ребенка и присела рядом.       — Только она будет не такая красивая, как у вас, — сегодня волосы няни не были уложены, что снимает с рыжего ответственность. — Пожалуйста, будьте помягче в оценке!       Кирако уверяла, что ей непременно понравится, ведь Чуя старается! Знаете, такие невинные взрослые отговорки. Чертовски приятные.       — Та-да! — радостно огласил Чуя. Вышло даже лучше, чем он ожидал. — Дазай, правда красиво? — Нет, правда неплохо получилось. — Мисс Харуна, у вас очень красивые волосы! Они такие мягкие! — Накахара не врет. — Братец Кенджи, — не грусти, приятель, — давай я и тебе хвостики сделаю!       А то как-то неуютно после утренних криков.       Хироцу пришел именно в тот момент, когда соломенные волосы Миядзавы сложились в четвертый пучок. Да, Рюро, это то, чем мы занимаемся. Присоединишься?       Завтрак прошел в приятной атмосфере. Ну, лично для Накахары. Если только не считать того, что Дазай чуть ли не заглядывал ему в рот и не отводил глаз. Потому рискнет предположить, что и Осаму остался в каком-то смысле довольным, но Чуя ручаться не может. Главное, что на ложечку дуть не пришлось. Мальчишка сидел и пожевывал кашу, полностью позволяя отвлекать себя болтовней.       Также позволял отвлекать себя при уборке стола, пока младший братик пытался придумать следующее дело. Какие-то скудные у него познания в детских развлечениях. Пока, конечно, Чуя не пригрел уши.       — Мисс Харуна, — я, честно слово, не подслушивал, мы в одном помещении, — а у Дедушки Хироцу скоро день рождения?       Фак! Нужно составить список всех именин, дабы не попасть впросак. Так Миядзава! Когда ты явился на свет? Двадцать седьмого августа? Прекрасно! Кирако, что насчет тебя? Ладно, уходим от ответа. Понял, принял, отъебался. А братик когда?       — У Дазая? — призадумалась Харуна. — Девятнадцатого июня.       Нифига Чуя пролетел! Ха! «Я был лучшим подарочком, прибыв двадцать третьего июня!» Простите, рыжему сегодня очень весело.       И тут Накахару снова осенило.       — Братец Кенджи, а у тебя есть бумага?       Дазай. Угадай, чем мы сегодня займемся!       — Братик, — глаза рыжего прямо-таки заблестели. Еще бы, он только что придумал им занятие, — давай нарисуем Дедушке Хироцу картинку на день рождения!       Просто Чуя больше не знает, что можно подарить. Рюро бы впору самому поделится табаком, но сейчас не об этом. У рыжего нет денег, ему не дадут инструменты и не позволят сделать что-либо не подходящее возрасту.       А так они убьют двоих гусей одним камнем! Да и в спокойной, мирной обстановке из мальчишки можно будет вытянуть слово!       — Только я не очень хорошо рисую, — предупредил рыжий и виновато улыбнулся, подбирая кисточки. — Ты умеешь рисовать цветочки?       Это первое, что пришло в голову. Осаму смотрит на белую бумагу и на принадлежности, что они смогли отрыть в доме блондина. Дабы не пилить «старшего» братика взглядом, рыжий приступил к кривым кружочкам цветочка.       Выходит не очень, но Накахара не стесняется. Он правда старается и со временем у него может что-то и выйдет.       — Ого, Братик, как красиво!       Накахара аж подскочил и уставился на работу Осаму.       Положа руку на сердцу, Чуя уверяет — Дазай хорошо рисует. Нет, до великих мастеров ему далековато, но по сравнению с Накахарой…       Пардон, в сравнении с рыжим любой труд на песке кривой палкой, что чертит собака, будет красивым. Но для своего возраста Осаму действительно неплохо рисует. Даже лучше, чем неплохо. Может, дело в том, что шатен проводит много времени в одиночестве, почитывая книги?       — Дазай, а ты научишь меня? — рыжий не всерьез, просто работает над самооценкой Осаму. — Это очень красивые колокольчики! У тебя замечательно выходит!       Ой, только не красней, очень тебя прошу! Чувствуете? Это к Чуе подбирается инфаркт!       — У меня ромашки, — гордо выдал Накахара, хоть и понимает, что ромашками тут и не пахнет. — Правда миленькие? Я очень старался! А давай нарисуем жирафа!       Чуя не ебет, нахрена старику жираф. Дазай, если есть идеи получше, то рыжий готов выслушать предложения от великого стратега. А так рисуем жирафа. Зачем? Нахуя? Не знает, жирафы крутые. Они высокие.       — Ого, — тихо усмехнулся Хироцу, вернувшись в дом. — Чуя и рисование. Вы уверены, что готовы столкнуться с последствиями?       Рюро, на этот раз Чуя нещадно эксплуатирует талант Осаму, потому можешь не волноваться.       — Хироцу, — позвал Миядзава с явным смехом в голосе, — разве не ты забрал рисунок Чуи и повесил его над столом, освободив стену от газетных вырезок?       Сегодня какой-то день откровений. Кто следующий? Харуна, хочешь что-нибудь выкинуть?       — Мне нужно было закрыть дыру, а газеты надоели. — старик непринужденно пожал плечами. — Лучше буду смотреть на его «творение», чем на выцветшие статьи или дыру.       Хироцу, не пизди, Чуя был в твоей комнате, и дыр там нет и в помине. Более того, они там не появятся еще долго, здание сделано на совесть. На века. А если вдруг действительно что-то случится, то, Рюро, ты рукастый мужчина в полном расцвете сил.       Но Накахара слишком устал за сегодня, дабы комментировать это.       — Братик, — протянул Накахара и упал головой на стол, стараясь не задеть изрисованные листы, — давай покушаем дыню.       Даже как-то не верится в спокойствие дня и в простое занятие рисованием. Поистине драгоценное время. И вкусная дыня.