***
Чуя не может подобрать цензурных слов в сторону более старших коллег дома. Просто вот не может и все. А вы бы смогли, если бы после таких ночных похождений открыли глаза в, ну, совершенно незнакомом месте? Одни. Не преувеличивает, милая, но одинокая кровать сейчас находится под его детской задницей, пока он пытается выпутаться из одеяла. Так вот как себя ощущал Осаму. Это не игра в гусеницу, это издевательство! Чуя кается, найдет, кто сделал, завернет в такой же пирожок, пора заняться просвещением, остановить этот уютный произвол. На полу мягкий ковёр и славные тапочки, которые Накахара разглядывает слишком долго, чтобы понять, что это детские. Не то чтобы это было удивительно, но Накахару дернуло. Комната похожа на детскую. Пустоватую, правда, так что рыжий назовёт её гостевой. Тут же ринулся к окну, не зная, выдохнуть ли спокойно от вида знакомого сада учителя живописи. Нет, ну это логично, конечно, но Накахаре все равно не по себе. Этот вид Чуя ни с чем не перепутает, а если вспомнить, с кем он заснул, то вопросы… Нет, не находят ответы, а навешиваются с новой силой. Так, погодите. Дазай. С ним же был Осаму? Вот сейчас рыжий ощутил нечто сродни страху и ужасу. Паника. Дазай почти никогда не остаётся один! Тем более в новом месте! Вы что, взрослые, с головой не дружите?! Дверь оказалась открыта, хотя с той силой, с которой в неё влетел Чуя, навряд ли бы могло быть иначе. Только там, в уже знакомом коридоре, Накахара вдруг стушевался. Конечно, им, блять, проводили экскурсии, но как-то забыли упомянуть, в какой комнате будет Осаму, если его похитят. У вас есть другое обозначение действиям, господа? Тогда рыжий будет называть это своими именами. Их спёрли. Пока неизвестно, к чему и хорошо это или плохо, но раз им с утра не нужно играть в мышей, то вполне неплохо. Хотя это как посмотреть. Чуя знает, как играть в мышей. Изысканный коридор больше не кажется таким красивым и хорошим. Кирако, милая, это немного обидно, знаешь ли, проснуться сначала от твоих ласковых «вставай!», а потом глядеть в страшный-страшный коридор. — Чуя! Сука! Дазай, пожалуйста, найди себе другую привычку! Чуя такими темпами всегда будет к чему-то прижат! И ладно бы это была мягкая кровать, так нет, тебе именно в коридоре нужно! Накахара передумал, найдет одеяло, и ты в жизнь не выпутаешься. — Осаму, — я тоже рад тебя видеть, но давай встанем с пола, — слезь с меня! Ах, как же прекрасно, что Накахара все больше и больше может позволить себе говорить, что думает. — Чуя, — тянул шатен, не слушая, — ты где был? Вот это вопрос, леди и джентльмены. — А ты? — а что, тупой вопрос — тупой и ответ. — Ты был, — вон в той, — в другой комнате? — Ужас, — прошептал Дазай, словно ничего страшнее с ним в жизни не происходило, — Чуя, больше не делай так. Слушай, мой хороший, я вообще не при делах. По-твоему, ко всему, что происходит в твоей жизни, я приложил руку?.. В этот раз Чуя точно ни при чем, он такая же жертва! Накахара уже было открыл рот, дабы отстоять свою честную позиции, как почувствовал дребезжание пола, а после увидел знакомую рожу Альбатроса. При виде которой Осаму скорчил недовольную гримасу и прижался к ковру. А вернее — к нему. Альбатрос, прости, если какие грехи Чуя совершил против тебя, помоги, пожалуйста! — Ой, да вы проснулись, — да-да, а теперь будь душкой, отцепи одного ребёнка от другого. — Не рано ли? Сейчас ещё нет обеда! Поль говорил, что вы только к вечеру встанете! Иду, думаю, зайду проверю, как вы. Поздравляю, у нас новый член клуба любителей пялиться на детей во сне. Дазай, тебя скоро потеснят с трона председателя. Чуя передумал, лучше быть со странным ребёнком, чем со странным Альбатросом. Который слил его на вопрос о своём возрасте! Сука, как вы предлагаете Накахаре во всем разобраться, если все поголовно скрывают свой возраст? — Мы с братиком, — ладно, только я, — рано обычно просыпаемся, — а сейчас обед? — ну или нас будит Харуно, что бывает редко, но все же. — Почему нас не разбудили? Так, все, Чуе надоело говорить, глядя на собеседника снизу вверх. Вставай, Осаму, мы подрываем свой авторитет таким ведением переговоров. — Ну как же? — рыжему не нравится, что с ним говорят так, будто он ничего не понимает. Потому что он ничего не понимает и это обидно! — Вы же к нам в гости поздно приехали! Даже в дороге уснули. Мы и подумали, что, раз так, будить нельзя и в кровать уложили. Сначала, правда, в одну, но, Дазай, ты так беспокойно спишь, что мы побоялись, что ты спихнешь Чую на пол! Неужели?.. Кто-то обратил на это внимание? Альбатрос, ты мне теперь как брат! Я столько лет пытался разобраться с этим, а, оказывается, нужно было просто позвать тебя! — А где Мисс Харуно? — спросил Накахара, поднявшись на ноги. — Она тоже спит? Нет, милая дама такой роскоши была лишена. По крайней мере, после того, как Альбатрос весьма бойко заставил их переодеться, а после умыться, Чуя встретился с взглядом девушки на кухне. За столом. С чашкой очень крепкого кофе. В её мешках под глазами можно было хранить зерна и прокормить этим запасом всю царскую династию. — Мисс Харуно! — я жду объяснений. И нет, Поль, ты не отвлечешь меня печеньем, как в прошлый раз, Чуя не попадется на эту уловку дважды. И какао не смей заваривать, нужно будет сказать Рембо, что это запретная техника, и если он её нашёл, то не стоит делиться. — Доброе утро! — Ночью не было холодно? Поль, давай Накахара не будет начинать пыхтение о том, что ты нас сюда притащил, и мы опустим эти формальности. Спасибо. — Приглашать людей в гости ночью, — вот-вот, даже Осаму смекнул, — дурной тон. А вытаскивать их из кровати тем более, Мистер Верлен. Слышали? Моё воспитание! — Дазай, как бы мы могли пригласить вас в гости, если вы спали? — Поль, вы решили посоревноваться с моим братом в тупости вопросов? Рискованно, но Чуя пододвинул к себе кашу и сел рядом с Харуно, что погладила его по голове. Так что жгите, господа. — Вы заснули прямо в дороге. Итак, Осаму, не посрами меня! — Но вы «пригласили», — о боже, это сарказм? Дазай, ты что, используешь сарказм?! — нас не вечером, а ночью, когда Чуе положено спать. Со мной рядышком. — Дазай, ты очень беспокойно спишь, — покачал головой Верлен, — мы побоялись, что ты столкнешь его с кровати. К тому же на большой перине спать намного удобней. Вся кровать в твоём распоряжении, разве не так? — Вы для этого забрали нас ночью, чтобы показать, какие у вас хорошие кровати?.. — А давайте, — Нет, Кирако, подожди, они только начали! — мы сейчас покушаем и сходим на озеро, — Нет, нет, Поль, Осаму, не отвлекайтесь! — сегодня чудесная погода, погуляемся по берегу. Дазай прищурился, глядя в честные глаза взрослого мужчины. — Дазай, — ласково позвала Харуно, — что скажешь? Может, у Мистера Верлена найдётся нужная бумага и вы с братом научите его делать воздушного змея? Как тот, что у нас дома. Шатен послушно кивнул головой и с гордым видом взялся за ложку. — Чуя, — да, Мисс Харуно, я не доволен, мы могли увидеть такое шоу, — что-то не так? — Я съел лимонную цедру. — Ох, ничего страшного, — лучше бы ты, Поль, не отвлекался, рыжему нужны объяснения или хлеб и зрелища. — Она попала на зуб? В сердце. Вместе с вашим плевком.***
Если вы думаете, что Верлен был достаточно галантен, чтобы перенести изучение конструирования игрушки на другой день и объяснить происходящее, то… Чуя бы тоже хотел так думать, а не стоять на гальке рядом с озером. Пожалуй, больше всего в последние несколько часов Накахаре хотелось встать посреди комнаты и искренне поинтересоваться: — Вы, блять, что творите?! Какого хуя мы все делаем вид, что ничего не происходит?! Положа руку на сердце, Чуя почти дал волю желанию, но Айсмен, будь он неладен, так не вовремя протянул очищенный от кожуры персик. Ну как было устоять? Он ещё и без косточки был! Так что скрепя сердцем, душою, зубами и руками, когда мыть пошёл от фруктового сока, Чуя решил оставить это все взрослым. Ну в самом деле, может, решили на ночь их забрать? Вот сейчас Харуно скажет, что был какой-то праздник, на который нужно было детей на руках из одного пункта в другой перенести. Накахара любой бред примет. Вы только скажите. Просто скажите. Но они не сказали. Никто. Чуя ощущал себя брошенным, несмотря на окружение. Брошенным потому, что его, очевидно, не хотели во что-то посвящать. Брошенным потому, что за шкирку вытащили из привычного окружения, в котором он знал, как действовать. Брошенным потому, что умерла мама, а он играет где-то в жмурки с совершенно незнакомыми людьми. Чуя сжал ладонями края одежды. Почти натурально всхлипнул от досады, на что получил чай и успокаивающее «эй-эй, ты чего» от Альбатроса. Но не ответ. — Нет, все это зря, — рыжий спустился на кухню поздно вечером, почти ночью, прошмыгнув в тень дверей. — Зря-зря, — Кирако вцепилась в свои волосы, грозясь либо вырвать их, либо вонзить тонкие пальцы в черепную коробку, а после уверенно выпрямилась: — Я забираю их. — Хорошо, — протянул Поль, без малой доли сострадания, но с большой долей осознанности, — возвращайтесь и живите, как жили. Бумаги с нашей стороны готовы, а у Дазая есть второй глаз, верно? Думаю, он войдёт в положение и поймёт причину вашей неуверенности. — Мы все обсудим и, — на тихом взводе ответила Кирако, поднявшись, — отзовём все, извинимся, ничего еще не произошло. Раньше справлялись и сейчас… — Мисс Кирако Харуно, — прервал её Артюр, — Вы привыкли к подобному, потому сейчас вам тяжело принять изменения. Но неужели Вы не способны довести дело до конца? — Это с самого начало звучало ужасно, — выплюнула Харуно, беспомощно упав на стул, — что с нами будет, если он… — Чуя, — проклятье! Как ты всегда понимаешь, что я смотрю на тебя? — что такое? — Рембо, заприметив небольшое движение, выглянул в коридор, встречаясь с голубыми глазами, что рыжий поспешил опустить в пол. — Почему ты не спишь? Мужчина присел на корточки, выглядя действительно озадачено. — Мне приснился страшный сон, — о том, как меня вытащили из родной кровати и до сих пор не хотят рассказать, в чем, собственно, дело, — не могу заснуть. — А, да, — Кирако протерла глаза ладонью, словно что-то смазывая. Сейчас её голос звучал как никогда понимающе и ласково, — сейчас я посижу с тобой… Она начала было подниматься, но Артюр, что оказался рядом, заставил сидеть на месте, придвинув чашку, от которой исходил заметный дым. — Мисс Харуно, — обратился Рембо к Накахаре, — очень устала, Чуя. Мы сейчас с ней выпьем чаю и тоже пойдем спать. Сегодня был длинный день. Ты не будешь против, если Поль уложит тебя спать и посидит с тобой? Пусть Верлен и выглядел ничуть не расстроенным этой идеей, а даже казался искренне рад такому повороту, но прежде чем уверенно взять его за руку, Чуя так и услышал тихое: — Что, — кажется, Поль действительно не знает, что делать с детьми. Бедолага, — что мне делать? — Скажи что-нибудь ласковое и укрой одеялом, — посоветовал Артюр, глядя, как Харуно все глубже и глубже погружается в свои мысли. — Проверь, чтобы ему было удобно. В темном помещении чужого дома Чуя ориентировался плохо. А вернее, как слепой котенок. Потому рука взрослого, который идет с такой же скоростью, что и он, явно боясь идти быстрее, была как никогда кстати. Обычно Накахара против таких нежностей. Но тебе, Поль, можно. — Удобно, дорогой? Справедливости ради, в доме учителя кровати были удобные. А Дазай ещё не проснулся в своей комнате с плохим настроением, что его переложили спать. Так что Чуя может пока на этом полигоне царствовать. Серьёзно, вам не лень дежурить и разносить детей после игр? — Почему «дорогой»? — попытался завести разговор рыжий, наклонив голову вбок. — Когда у меня в жизни был не самый веселый период, Артюр называл меня так, — поделился Верлен. — Не нравится? — Просто меня так никто не называл. Непривычно, — Кирако предпочитает другие синонимы. — Мистер Верлен, а, — что сейчас происходит? — что сейчас происходит? — надо же, это так просто. — Ну… мы давно гостим у вас. — Тебе не нравится? — Нет, даже очень! — но в этом и дело, — в этом и дело. Если привыкну, то там будет грустно, — там с нами не играют так часто, — там я помогал Мисс Харуно и дедушке Хироцу, — ну иногда Доппо, если он не нудит, — Мистер Верлен, я умею мыть сельдерей и резать картошку для супа! Вы просто скажите, что делать, Чуя не может беззаботно играть все время, забив на ситуацию. Что, если вы решите нас жестоко выставить? Что, если отцу Осаму взбредет что-то в голову по возвращении? — Сейчас мне нужно, чтобы ты лег и заснул, — ловко, Поль. — Справишься? Это совсем не то. Совсем не то. Но Чуя кивнул. Ему семь, он должен слушаться старших и расти. — Мисс Харуно говорит, что ты не пьёшь молоко, — вот так просто сдала? — Чуя, молоко очень полезно. — Не люблю молоко. — Я тоже, — засмеялся Верлен, — потому Артюр готовил мне как-то коктейль с ягодами. Завтра я покажу тебе. Поль и правда приготовил им с Осаму какую-то ерунду, и Чуя чисто по детской глупости спросил, не идёт ли туда алкоголь. Потому что это ему сейчас не помешало бы. — Дазай, — Накахара сидел под столом в комнате, что обзовёт своей. Сейчас это их с братом домик, — а тебе? Тебе тут нравится? Осаму оторвался от книги и посмотрел на него своими красивыми глазами. Пока Верлен и компания заняты, что бывает крайне редко, можно и передохнуть. Чуе вообще кажется, что этих взрослых хлебом не корми, дай с детьми поиграть. Или помучить. Странные люди. Мисс Харуно их, вон, как-то оставляла на самих себя и ничего, не померли. Может, их от чего-то отвлекают? Например, его от раздумий… Так вот, пока их не нашли, можно спокойно посидеть и почитать, отдавшись некогда любимому досугу. Если искупать Дазая в любви было верным решением, то рыжему вовсе не обязательно заплетать по утрам волосы. — Мистер Верлен слишком часто трогает братика за волосы, — так же как и ты, Осаму, — Но, — мальчик глянул куда-то между строк книги, — тут нет его. И нет бутылок, — он демонстративно сморщил нос. — Но есть пустоголовый Альбатрос. В общем, нравится. Только то ли детское сердце, то ли мозг Осаму все прекрасно осознает. Тоже понимает, что что-то не так. — Мне все равно, — пожимает плечами Осаму, — Чуя — мой дом. А в этом тихо. Непривычно тихо. Дазай не привык к подобному отношению, что эти взрослые называют «обычным», а потому и строит такую гримасу, глядя на их поведение. Потому что они с Осаму все равно спускаются за ручку по лестнице. Садятся спиной к стене и всегда вслушиваются в тишину, слету угадывая, кто идёт. Потому что Дазай хватает его за кисть, стоит кому-то из взрослых поднять руку слишком высоко. А Накахара тут же находит выход и машинально, сам того не желая, чуть отступает в сторону. Потому что привыкли. Потому что Чуя знает, что Поль, исходя из особенностей тела, легко вонзит нож между лопаток, стоит им быстро заползти под стол. Лучше сделать выпад в бок и обежать его, держась ниже к полу. Но это не прокатит с Айсменом. — Айсмен сказал, что в доме обычно побольше народу, — делится Осаму, отложив книжку, — но сейчас они в городе. Чем-то помогают. Чем-то помогают. Все чем-то помогают, а Чуя понятие не имеет, что происходит. Как скоро эта ванильная сказка закончится и им снова придётся играть в мышей? — Что теперь будет, — все же спрашивает Осаму. Он словно говорит обо всем сразу. Что будет, когда мы надоедим им? Когда в дом вернутся люди? Когда мы снова окажемся у себя и начнём вспоминать, как прятаться и скрываться? — Я, — тихо ответил Чуя, ощущая себя как никогда паршиво, — не знаю. — Это хорошо, — неожиданно улыбнулся Осаму. — А то Чуя всегда все знает. А ведь я старший и должно быть наоборот. Но я обязательно узнаю и скажу тебе! Дазай. Дазай, не взрослей подольше. — Все, что я делаю, — сказала Харуно, присев к ним на перины, — я делаю ради вас. Потому что люблю, — Чуя смотрел в её отчего-то уставшие и как никогда печальные глаза, пока она не посмотрела в его, — но это не станет служить мне оправданием, Чуя. Я поступила ужасно. Но это «ужасно» так и останется с ней. Больше Кирако ничего не сказала, а рыжий и не спрашивал, понимая, что своим любопытством делает не лучше. Чуя больше ничего не спрашивал. Харуно довольно часто отсутствовала. Как и Рембо. Иногда к ним прибегал Кенджи, но ничего толком и не говорил. Даже о своих курочках молчал. А про Куникиду говорили, что он занят в городе, объявив детям каникулы. Конечно же с домашкой. Потому почти все время они с братом проводили вместе с Полем. А ещё с Альбатросом под тихим наблюдением Айсмена. Айсмен Чуе нравился. В каком-то своём графике приезжал Хироцу. Выцепить его одного было сложно, но Чуя умудрился схватиться за последнюю тонкую ниточку. Забрался на ящики и принялся покачивать ногами, вспоминая свой любимый вопрос. Потому что Хироцу не знает жалости. Он стар, упрям, горд собой и отчасти жесток. Забота это, конечно, хорошо, но, право, Чую самого хватил удар от волнения Верлена, когда он пришёл с прогулки с синяком. Ну споткнулся рыжий, под ноги, блять, смотреть будет. Однако по поведению мужчины казалось, что мир рушится, а не коленка посинела. Серьёзно, расскажите кто-нибудь Полю о жизни и детях, пожалуйста, а то его забота, пускай милая и приятна, но всеобъемлющая. Как у старшего брата или слишком опекающего отца, право слово. Хироцу глянул на него из-под век, быстро возвращаясь к поискам столь важной сигареты. Он рылся в небольшой шкатулке, словно в своей голове, подбирая слова. Обычно Рюро бы слукавил и попросил бы его не трепаться о дыме Кирако, но сейчас он лишь задумчиво поднёс самокрутку к губам. — Не знаю, Чуя, — честно ответил Хироцу, наконец-то расправляя плечи, — не могу дать тебе ответа. — Чуть погодя, Рюро все же устало протянул: — Да, ничего не могу. Такой ответ обескуражил, и рыжий заметно поник. Зря он какую ночь подряд вылезает из-под одеяла. Никто ему ничего не скажет. Ничего. — Вы, — выдохнул Хироцу дым после слишком долгого молчания, — с братом не вернетесь в тот дом. Погоди. Чуя поднял голову. Нет, Рюро, не шути так жестоко. — Дедушка Хироцу, — погоди-погоди, я сейчас спрыгну с ящиков, и ты скажешь, что пошутил, верно? Очень-очень жестоко пошутил, — мы… Не вернёмся? То есть как не вернёмся? Подождите. Чуе нужно это переварить. Мы вот прям взяли и… и уехали? Никаких больше пряток и страха за свою шкуру? За жизнь Осаму? Вы меня обманываете, Рюро. Жестоко. Грубо. Мы не можем уехать оттуда верно? Как бы мы смогли? Какими благами? — Это уже точно, — Хироцу словно бы прочёл его мысли и продолжил. — По крайней мере, ближайшие несколько лет, — с ума сойти можно, — не очень приятная история случилась с отцом Дазая, Чуя, — он как-то злобно усмехнулся. — Хотя кто бы сомневался. Чуя сел на пол. Безумие. Этого не может быть. Кто-то убил Горо? Или сжёг дом? Впрочем, неважно, главное… Накахара тут же поднял взгляд на собеседника. Сроки. Какие у них сроки? Ограничения? Требования? Они теперь что-то должны? У них с Осаму денег нет, а натурой ещё рано предлагать. — Мне неизвестно, в дурку али просто в место с каменным стенами и решёткой на окнах. А может, и под простой арест упекут. Кто знает, Чуя. На все воля белых воротничков и связей. Судя по всему, Горо жёстко проебался. Очень жёстко. Только вот где нелюдимый аристократ мог проколоться, да так, что им заинтересовались? Конечно, всегда можно приплатить нужным людям и купить обвинения, но навряд ли кто-то выступил бы против дворянина без должного гонорара. А сейчас все вопросы земли, финансов и имени лежат на юном Дазае, что ещё не вступил в права и на… и на Мисс Харуно. Значит, мужчина и правда натворил что-то страшнее домашнего насилия? Да так, что идут споры, отправить его в лечебницу или в тюрьму. — Они думают, какую версию вам рассказать, — продолжил Рюро, — потому я и не могу говорить с тобой об этом. Знаю не больше твоего. Кажется, Хироцу не особо поддерживает происходящее или его просто своевременно не посвятили. В любом случае, он знает больше, чем говорит, и это его право. По крайней мере, он ответил больше, чем все остальные. Чуя поджал колени к груди, суматошно соображая. Нет, это прекрасно… Даже охуеть как прекрасно, что они не больше не должны жить с колокольчиком над дверью. Вот только помимо того, что они привыкли, Чуя понимает цену таких изменений. Ничего не бывает просто так, а значит добрые люди, что вытащили их, ждут чего-то взамен. В прошлый раз никто не помог. Не вытащил. А теперь вот так вот просто? Гуляйте на свободе, дети? На это Накахара помотал головой. Ладно, с этим разберутся, все же Мисс Харуно не открыла бы крышку рояля, если бы не была уверена, что хорошо сыграет. Намного важнее, чьи они сейчас? Мамы больше нет. У Горо большие проблемы. — Чуя, послушай меня, — мужчина убрал сигарету и подошёл ближе, присев на корточки и установив зрительный контакт, — твоей мамы больше нет, ты это понимаешь? Понимает. Очень ясно понимает, в этом и проблема, старик. Ужасная проблема. — Больше нет, — он кивает головой как бы в знак сказанного, а после смотрит на тлеющий фитиль сигареты, — тебе лучше переодеться. Верлен не Кирако, если учует от тебя курево, с меня действительно снимут скальп. Не думаю, что это актуальная проблема, Хироцу. Но хорошо, приму на заметку не порочить честь своего воспитания и чужого имения. — Только, — позвал Рюро, присев рядом, — говори мне сразу, если кто обижать рискнет, понял? В этот раз твой старик что-нибудь придумает. Непременно, Дедушка! Мы же команда! Семья, а семья друг друга не бросает, не забывает и не… — М-да, — сухо протянул мужчина, затушив сигарету, — не внушают мне доверия твои родители. Стоп. Чего, блять?