«Я полюбила в тебе человека»

Когда одиночество вмиг заканчивается шагами в голове, становится не по себе, от одного вида его взгляда. Он такой обобщённый. Вроде бы и не знаешь, что у него в голове. Он мыслит на три шага вперёд, когда ты только делаешь один. Открывая дверь загородного дома, Егор вмиг оказался в гостиной, суматошно бросая сначала пакеты еды, а затем свой взгляд поверх мужчины напротив. По виду ему около 50-ти, ухоженные волосы, бледные сухие губы, рука украшена часами, на запястьях остался отпечаток не только ободка, но и прошлого. Вокруг старая мебель покрытая пыльной тканью, вроде бы весь дом выставлен на продажу. От него веяло мраком и не спокойностью. И только лучи солнечного света проникая в жилище, делали его не таким забитым. Лицо мужчины вмиг становится устрашающим, с каплей живого страха, когда холодом по венам проходится его приход. Очередной. Дикий. И молчаливый. — Еда на столе. — сухая фраза, совсем не многообещающая, заставляет тело покрыться мурашками. Он в том же дорогом костюме, по цепкому полу в лаковых туфлях, кажется в этом доме об уюте только мечтали. Шаги разносятся по гостиной чётче, чем дыхание молчаливого собеседника. — Может останешься пообедать вместе? Тихо, и совсем беззвучно, словно он решал говорить или вовсе нет. Томные шаги сменились жуткими ударами набоек о паркет. Он сравнивал расстояние между ними на сантиметры короче. И от этого становилось не по себе. Чёрные зрачки метали по его силуэту и не давали возможности промолвить что-то ещё. Наконец-то расстояния между ними и вовсе не стало. — Что? Пообедать? — злостно и с хрипотой в горле прозвучал его вопрос. — Да. Егор наклонился перед мужчиной ещё ближе, испепеляя мрачным и поникшим взглядом всё больше. Он был как сталь, его не сломать сейчас. По венам текла совсем не добрая кровь, и от этого кажется собеседник вовсе потерял суть своего предложения. Рука блондина коснулась кресла и он вмиг навис над мужчиной, пытаясь как можно ярче держать зрительный контакт. — Они тоже могли здесь сидеть и обедать. Каждый день. Даже вместо тебя. Его голос звучал грубо и убедительно, казалось, именно этот тембр подчинял всё вокруг беспрекословно. — Но ты же знаешь… Пытаясь говорить как можно тише, чтобы не вывести его на агрессию. — Заткнись и ешь. Смахивая все пакеты со стола на пол, он пытался заглушить боль, которая текла по его венам каждое, грёбанное утро. *** Деловой центр Москвы. Полная реконструкция заведения, где ещё неделю назад играла громкая музыка и люди теряли бешеные бабки, развлекаясь и веря в удачу. Теперь удача на его стороне. Тёмно-бордовые стены, словно бархат расстелен не только на полу, но и украшает всё пространство. Vip-комнаты казино для богатеньких кошельков, со всеми удобствами, собственная ложа с шестом, огромный хол с баром и танцполом. Всё это было его. Яркая, ночная жизнь, где девочки-однодневки утешали вечно пьяных и не очень молодых в комнатах разврата, с которых доносились стоны, страсть и похоть. Здесь не знали слова «стоп». Красным флагом здесь был только Егор Николаевич. И в его кабинете по-особенному умели доставлять удовольствие сучки. — Марк, какого хера на сегодня два отказа по забронированным тёлкам? — смело расставив ноги и рассевшись у кожаного кресла, промолвил Егор. — Может она перестанет тебе сосать и мы нормально поговорим? Указывая взглядом на бесчестную блондинку под столом Егора, от чего тот только сильнее выставил клыки, и продолжил приглаживать голову барышни, смело насаживая её глубже. — Мне нужно расслабится. -выдохнул блондин. — Я заметил. — Только оставишь тебя на пару дней, так здесь полная хуйня творится. Рука усиленно продолжила удерживать маленькую голову, от чего детка уверенно наяривала своему боссу. — Ты лучше посмотри, какой у нас вариант появился, и уже пару клиентов интересовались. — кидая бумаги на стол, произнёс компаньон. Булаткин свободной рукой коснулся папки, открывая и приковывая внимание на профиль брюнетки, от чего сразу же довольно искусал верхнюю губу, и одернул шлюшку под столом, застегивая ширинку. Дама вмиг поднялась и улыбаясь уголками накачанных губ, скрылась с кабинета, хлопнув дверью. — И нравится тебе их иметь… — эхидно пробубнил Марк. — Очередная соска, не более. — отрезал Булаткин переводя взгляд на профиль в папке. — Катя. Не плоха. Нам как раз нужны новые лица. Смело разглядывая и впиваясь взглядом, словно не помня факта окончания в рот пару секунд назад, он уже смело разворачивал в фантазии новые изгибы тела. — Здесь мы другой гонорар получим. Девочка пришла сама, но ей интересно сотрудничество на раз. Продажа девственности. Егор перевёл нахмуренные брови на друга, удивляясь сказанному. — Ей 18 хотя бы есть? — 19. Там копия паспорта. Блондин перевернул страницу, изучая документ. — Два клиента уже есть. Торгуюсь до нужной сумы. — Сколько просит? — 10 тысяч зелени. Хочу поднять до 13-ти за нетронутое тело. — Ты не понял вопрос. Сколько она хочет? — Малая получит, как и хотела 5 тысяч $. — Зови клиента. — Понял. Прокручивая в голове сорванный кэш, Егор еще долго крутил в руках папку личных данных малышки. Тестостерон в крови поднимался до нужной кондиции, вдавливал в виски, и отпускал. За очередным бокалом виски, он снова терял себя в дорожке блаженства. Казалось всё таким сумбурным, что хотелось забыться… *** Казалось весь город в объятиях ночи, кроме места, где просыпаются самые драйвовые вечеринки, и будоражат сердце до припадка. Далеко за полночь. В полном расцвете сил, Егор закидывается виски вместе с Марком, и считает кэш за вырученную сделку. Сегодня он в расцвете сил, и не думает о завтрашних проблемах. Он вообще ни о чем не думает, кроме того, как толкать больше свободных средств, чтобы удвоить их в своём сейфе. Комната наполняется смехом, и трезвыми дамами, которые опьяняют, касаясь плеч. Он не чувствует их внимание, оно становится приторно сладким и таким не важным. Его уже давно не волновала женская участь. Её слишком много в казино, которое вечером превращается в место похоти и разврата. Здесь можно получить всё, и так же всё потерять, за столом, где за вас решают, как удвоить проигрыш, когда такая вот дама заботливо сложит руки на плечи, озаряя дурманом и не давая возможности выбраться с плена своих наркотических глаз. Он продумал всё до мелочей. Когда городом крышует смелая полиция, то копы всегда на его стороне, смело посещают комнаты темных желаний, и забывают о законе в оковах ночных девиц. Он не думает ни о чем, и его абсолютно не волнует чужая участь. Но только она так ещё не умеет. Девочка с глазами цвета зеленой травы, которая сносит крышу от своей натуральности, а сейчас дурманит в вип-комнате казино, ведь она совсем не готова к прилюдии чужих рук. Малышка стоит возле входа в мир жесткости и чужого желания, имея твёрдое своё. И оно совсем не пересекается с его. Темные волосы, каре, которое ей к лицу, подведённые до одури глаза, которые сегодня не раз её подведут и спасут, красные губы, так неумело размазаны по бокам, и тянущий дым со спелых губ, словно всё, что она может сказать. На девочке одето облегающее платье бордового цвета, с вырезом на пол спины? И так умело ходят взгляды других, на которых ей плевать. Чёрные босоножки, на тоненьких ножках, она пытается ходить со стороны в сторону, чтобы не замёрзнуть. Давно бы уже зашла, выполнять свою миссию вечера, но это не её миссия. Ею движет что-то больше, чем желание получить денежный приз за свою невинность, ею управляет безисходность. 19-летняя Катя, которая приехала учится зарабатывать в Москву, смело повидала в этой жизни многое, чего может повидать совсем юная девушка в руках этого города. Он не склоняется не перед кем, даже под особенно отважными. И что-то в её груди отчетливо билось, желая уйти, не совершать ошибку, придумать новый способ помочь маме собрать деньги на химиотерапию. Но она отчетливо понимала, что часы предательски тикают на убыток, и никто, как ни она, не сможет помочь самому дорогому человеку. Докуривая всю пачку винстон, девочка с поникшим взглядом и дрожащими руками, всё-таки сделала этот смелый шаг в пропасть. Совсем не заботясь о своих чувствах и желаниях. Егор смело закрывал сейф, стуча сильными пальцами по сенсору кода. И откидывался в кресле, выкуривая едкий табак. — Клиент уже в ожидании своей невинной прелести. — произнёс Марк. — Прелесть… — прокручивая в руке телефон, он поглощался новыми мыслями. Егору было интересно зачем девушки идут на такой шаг, что ими руководит, и склоняет к принудительной отдаче своего тела. Он сам не понимал, почему эти едкие мысли касаются его рассудка, выстреливая новыми вопросами, ожидая на них ответа, он по прежнему молчал. На своём пути он встретил столько ничтожных женщин, которые продаются до сих пор в его заведении, желая получить много, не понимая, как обесцениваются сами. Он крутил смартфон в руках, и мысленно ожидал ответа, напрягая своё сознание, чтобы понять, почему светлые чувства ушли с моды, стали растоптаны вовсе. А на чёрном рынке они продаются в виде человеческого органа — сердца. Не щадящие мысли перебил компаньон, который вернулся в кабинет, даже не подавая вида, что отходил. — Она здесь. Уже в ложе. — Какая она? Егор смело перевёл взгляд на друга, озадачиваясь своим вопросом. — Если бы я увидел её без предистории с девственностью, то подумал, что она работает у нас. Булаткин откинул телефон, наливая очередной бокал виски, утопающее прильнул горючую жидкость к губам, и растворился на атомы спокойствия, которое могло руководить им только с помощью алкоголя. — Пойду в вип, поиграть сегодня что ли. Такой азарт проснулся. — Давай там не переборщи в алкогольном опьянении. — поддержал друг. — Ты не представляешь насколько я трезв. Откинув кресло, Егор скрылся в темных коридорах похоти. Смело провожая взглядом барышень, которые окручивали влиятельных пузатиков в ложе. Уголками губ, ухмыляясь, понимая, какая продажная сторона слабого пола, и как эта продажность скручивает голову сильному. Такой же пузатик, влиятельный и казалось бы амбициозный ждал Катю в одной из вип-комнат. Проходя дверь, которая соединяла разрыв между знакомством этих абсолютно разных людей, крики нарушили внутреннюю тишину Булаткина. В этот раз они не были в сопровождении стонов и желания. Они были плачущими, резкими и просящими остановится. Остановить этот ужасающий спектакль, где главным героем не был он. Кто-то сильно хотел быть услышанным. И казалось остановить это мог только он.