«Я полюбила в тебе человека»

— Мне кажется… твои правила не совпадают с этими действиями. — боязно проговорила девушка. Но Егор словно не слыша её стал оголять бёдра, вытаскивая тёмный ремень с джинс, спуская их вниз, и приоткрывая полустоячую плоть, Катя нервно сглотнула, её тело полностью ушло с под контроля, и она сама готова была отдаться этому мужчине, но характер твердил обратное. Расстёгивая рубашку, и приближаясь к брюнетке по мягкому матрасу, в его глазах читалось желание владеть каждым сантиметром этой барышни. Грубая рука схватила лебединую шею резко и с опаской задушить животным инстинктом её речь. Поднеся сухие губы к своему рту, Булаткин отрезвляюще зашипел. — Я сейчас покажу малость того, что ждёт тебя за не соблюдение этих пунктов. Словно дикое рычание, прошлось по мягкой коже грубыми словами. Зеленые глаза испугано забегали по его скулам, выискивая хотя бы каплю желания уйти, но малышка словно была обездвижена крепкими оковами, которые запечатлелись в сознании надолго. Рука умело охватила шею тугим ремнём, и застёжка громко клацнула возле нежной кожи, обездушивающе даму. Катя попыталась разжать его руки, но все было тщетным, дышать становилось всё сложнее, щеки становились красными и внутрь совсем не попадало достаточное количество воздуха. — Что ты делаешь? Отпусти!!! — закричала зеленоглазая. Но Егор словно прокажённый, хотел больше просьб этими дикими глазами. Ему доставляло колоссальное удовольствие, видеть женщину слабой, бесхарактерной и не подвижной. Как вроде бы всё, что она могла делать это открывать рот по назначению и для тихих стонов, которые кружат голову похлеще сидитивных веществ. Его губы скользнули по шеи малышки, засасывающее. Не давая опомниться от грубой прелюдии, рука коснулась застежки молнии на спине, и резко была сдвинута вниз до бёдер, оголяя невинное тело, к которому хотелось касаться. Катя издала только характерный стон от покусывания вен по лебединой шеи. Тело ныло от изнеможения и желания. А он все тщательно контролировал, доставляя удовольствие только себе, созерцая на её неутолимое желание быть в его власти. Не давая шанса одуматься и выйти с его дурмана, резким движением брюнетка была перевёрнута на живот, а шея грубее подтянута к жесткому предыханию. Горячая плоть с приоткрытой ткани боксеров, рассыпаясь на мелкие атомы блаженства, уже во всю нагибает малышку вперед. — Детка, позже ты пожалеешь об этом. Но пока терпи. — шипя и произнося каждую букву в восторженном желании. Она хотела отдаться этим чувствам сполна. Громко и безжалостно член во всю длину проникает в малышку. От чего та только закусывает губу и издаёт пискливый крик, но его уже не остановить. Грубо и безжалостно трахая её без остатка, сильно дыша и наполняя всю комнату эхом желания. Он был под действием своих же чувств. И они накрывали его с головой, проходя по женскому телу опьяняющее. Катя чувствует его сильно и внутривенно. Ощущая каждой клеткой души, которую сейчас раздирает похоть. Ремень на шеи, словно ошейник, притягивает головушку брюнетки к себе, и девочка во всю чувствует, как головка пульсирует внутри, выделяя обилие смазки. От этого становится не по себе, и хочется кончить тут же и сейчас. Хриплый голос по ушной раковине словно демонический призыв — слушаться. И она кончает, выгибаясь сильнее, на первой минуте его жестких манипуляций, но возбуждение словно взрыв титанической породы, пробирает кожу сильнее, возвращая все на круги своя. Егор натягивает ремень сильнее, и дыхание становится прерывистым, Катя еле дышит и задыхаясь, запрокидывает голову сильнее, получая прилив крови по венам. Внутри переворачиваются абсолютно все теории атомного взрыва. Их просто не существует, когда член так мощно впирается в стенки влагалища, прорисовывая новые круги желания. Егор тут же ослабевает хватку и опускает брюнетку на кровать, продолжая долбить безжалостно хрупкое тело, издавая животный рык и наблюдая за бёдрами, которые ритмично двигаются ему в такт. Тело горит от бешеных конвульсий, и хочется сильнее ускорить темп, чтобы отдаться жестким ощущениям сполна. Ремень сново наматывается на его руке, и теперь в позе «доги-стайл», Булаткин сжимает посиневшую шею, не давая возможности отдохнуть. Брюнетка только успевает закатывать глаза и губами жадно поедать воздух, которого уже спустя пару секунд становится катастрофически мало, блондин не останавливается, и впиваясь пальцами в мягкое бедро, продолжает растерзать девочку сильнее, грубо деря её без остатка, ощущая, как головка набухает от бешеных скачков давления внутри малышки. Он чувствует её узкую. От этого становится приятнее. Хочется долбить её без остатка, но тихие стоны Кати сново вводят в туман, и он окрыляется им до того момента, пока растерзанная шея не получает больше пространства, и Катя сново может сделать желанный вдох. Сильное тело прижимает к оковам кровати, грубо выискивая грудь, и обволакивая соски между пальцев, прижимая их сильнее, животный рык пронзает слух малышки, и она чувствует, как кончает в унисон с блондином, наполняясь его спермой до краев. Егор кончает громко и внутривенно. Пытаясь подчинить и взять вверх. Чтобы и мысли нельзя было допустить, что с кем-то можно ещё так. Выходя, блондин разбрызгивает остатки на белоснежную простынь, и поднимается с оковов постели, одевая скинутые джинсы, и заправляя в них рубашку. Катя не чувствует в себе силы не то, чтобы подняться, но и обернуться ему в след. Ремень до сих пор красуется на её шеи, оставляя синие следы. — Одевайся, и я жду тебя внизу. Ремень не забудь. Его самодовольная ухмылка была ощутима всем её нутром, она чувствовала её на своём тело, и от этого было не по себе. Катя сейчас как никогда понимала, что ошейник уже давно надет. Внутри просто всё переворачивалось от сознания, что он делал это с ней. Грубо и дико. Но это по-своему ей нравилось, будто она открывала новые грани своих желаний, и пока ещё не готова ими делится. В низу живота приятно ныло, и эта боль проходилась по венам, задевая нервные окончания ещё сильнее. Катя попыталась разгладить до того помятое платье на себе, чтобы выглядеть опрятно. Покидая комнату, где только что было слишком жарко, на лице вырисовывалась улыбка. Дом был слишком запутанным, и найти Егора, она могла только по голосу, который не звучал с комнат, и этим пугал. Выйдя к прихожей, через стеклянные двери, Кати всё-таки удалось разглядеть блондина. Он стоял около сада с отцом, который сидел в коляске, и его лучистый взгляд пронзал до того хрупкое тело брюнетки. Не решаясь, она все-таки вышла во двор, ватные ногти будто сами вели к месту назначения. Впереди стоял Булаткин, и от этого сердце больше подрагивало, чем вдохновляло. Егор был решительно настроен, сильные руки в карманах, словно есть что скрывать. Вена на лбу открыто пульсировала то ли от напряжения, то ли от переполненного возбуждения. Она шла ему на встречу, не замечая сотни «нет» и сотни «можно». В её голове до сих пор не укладывался он настоящий, потому что именно эту грань она не видела ещё. — Это Катя. Она будет помогать тебе. — фыркнул Егор, представляя девушку. Катя подошла ближе, становясь прям перед мужчиной. — Здравствуйте. — Быстро ты однако решил проблему, чтобы больше не напрягаться. Наверно и не напрягаешься. Здравствуй, Катя. — Ещё раз будешь подобным тоном говорить, останешься без ничего. — строго, совсем не располагая к себе, произнёс Булаткин. Мужчина только отвернулся, пытаясь переварить услышанное и не подать виду боли, которая с каждым взглядом сына пронзает сильнее ножа. Брюнетка, легонько и нежно коснулась сильной руки, поглаживая. От чего Егор дико поробел, не ожидая подобного жеста. — Не злись. Всё хорошо. Его синие океаны, вновь растворились на сотни миллиардов частиц, которым ещё сложно унять шторм внутри. Он смотрел на неё призрачно-внимательно, не показывая интереса, но при этом вовлекаясь в теплоту всеми чувствами. Это было хорошо забытое старое. Когда успокоить мог только один человек, касанием руки, трепетно обняв и придав всему происходящему минимум важности, растворив всю агрессию напополам. Слабость, словно оскома прошлась по ключицам. Хотелось жить этими ощущениями, наполняться и радоваться, но он не мог, больше не мог. Булаткин замялся, стараясь не показывать, что ему понравились касания, и схватил за руку девушку, отводя в сторону. — Не влезай. Этого в правилах нет. Катя только опустила взгляд, как послушная собачёнка, исполняя приказ. Блондин ухмыльнулся увиденному и пальцами коснулся подбородка, притягивая зеленые зрачки к себе, вовлекая подчиняться круглосуточно. — Ремень оставь себе. В следующий раз мне прийдется засунуть его в рот, вместо кляпа. С этими словами, Егор не попрощавшись покинул сад. А Катя ещё долго смотрела ему в след, не понимая, когда оказалась так привязана. Звук мотора нарушил тишину, и заставил вернуться на круги своя. Ей хотелось быть рядом. Не казаться, а быть. Словно ещё тогда, в колледже по основам психологии, она смогла разглядеть отклонения в психическом состоянии своей лучшей подруге, затем помочь одногруппнику, и в конце концов сейчас ею двигал все тот же интерес. Понять его. Но это было сильно сложным, потому что внутри уже зарождались абсолютно другие чувства. И это не ставить его поведение в признак подопытного. А прочувствовать глубину души, где болит, чтобы залечить собой. Перейдя на добрую волну знакомства, в душе малышка не понимала такого строгого отношения к его отцу, оно было чрезмерно хамским и не похожим на отношение Егора. Вспомнить только момент, как на одном из сайтов была указана статья о гибели его семьи, как сильно это могло ударить по его душевному состоянию, повлечь злость в его сердце. В голове крутилась только одна мысль, что он не может быть таким деспотом, и совсем ужасно обращаться с выжившим отцом после катастрофы. Но все было таким не понятным и загадочным, и казалось только этот тайный дом откроет многие карты на встречу правды. Но будет ли это правда такой желанной, как раскроется, ответ пока не был ясным. Отвезя отца Булаткина в его комнату, Катя отлучилась в свою, чтобы объяснить подруге её отсутствие на ближайшие дни. Но к нужней двери, она так и не дошла. Перед лестницей, как только брюнетка попыталась забраться наверх, как по инерции скрипнула дверь. Любопытство сразу пробралось до глубины сознания, заставляя делать вещи, не характерные ей. Приоткрыв деревянную дверь, солнечные лучи вмиг окрасили личико, и заставили прищуриться. Проходя внутрь, Катя увидела, как эта часть дома стала совсем не живой, огромное помещение, которое напоминало гостиную, или даже спальную комнату, было полностью омрачено. Мебель прикрыта навесами, вещи разбросаны на кровати, словно кто-то искал что-то важное. Бумаги на столе, канцелярия перевёрнута на полу, все это создавало ощущение, что здесь проводили обыск или судорожно собирались. На стене портрет их семьи, зеленоглазая увидела все семейство Булаткина, и его в том числе, мама Егора, искренняя и такая светлая, улыбалась с картины прям в глаза-фонари Кати, рядом беловолосая девочка, зажала губы, отец совсем по-другому выглядел, в нем были жизненные силы, которые сейчас трудно было найти. Подойдя ближе к столу, множество папок с бумагами, творили настоящий хаос, просветленный солнечными лучами, а среди всех папок слишком едко касалась взора большими буквами надпись, каллиграфическим почерком: « Мы не успели тебя забрать, срочно…» перелистывая бумагу, чтобы дочитать послание, характерный скрип двери повторился, и Катя хаотично откинула письмо, услышав знакомый голос. — Что ты здесь делаешь?