«Я полюбила в тебе человека»

— Я…я… случайно, простите. Девушка быстро прошла к двери, где в коляске сидел отец Егора. Внутри охватилось дикое напряжение, отбиваясь в пульсе, словно её застукали на краже. Тонкие пальчики коснулись деревянного покрытия, и Катя с замиранием сердца ожидала своего вердикта. Глупо было в первый день же провалиться со стыдом. — Пошли в гостиную, нам здесь не место.- низким тоном произнёс мужчина. Брюнетка беспрекословно слушаясь, со спины взялась за ручки коляски, и вывернув в сторону коридора, повела отца Егора в просторную гостиную. — Стой. Останови меня здесь. — показывая напротив кожаного дивана, мужчина отдал руками жест. Катя остановилась. Сердце внутри всё продолжало колотить. Она чувствовала характер Егора, строгость и чёткость во всём. Словно он продолжал присутствовать в этой комнате. — Садись, Катенька. Острым лезвием по слуху, его слова. Но действие не заставило себя ждать. Брюнетка послушно села напротив, прижимая коленки к друг другу. — Скажи, пожалуйста. Ты сегодня будешь оставаться в доме? — Да, я обещала вашему сыну. — Хоть кто-то разбавит мое одиночество. — отрешено произнёс отец. — Егор здесь совсем не бывает? — Редко. Чаще посылает своего помощника. Он здесь не ночевал после случившегося ни разу. — Простите, я не должна была… — Это комната моей жены… Мужчина грустно подвёл взгляд к картине на стене, пытаясь выговорить слова дальше. — Егор запретил мне туда заезжать. Велел оставить, всё как было. Брюнетка молча продолжила слушать монолог мужчины, пытаясь схватится хоть за одну веточку, вырисовывая происходящее. — Он не говорил со мной два года, только пару месяцев, когда у меня обнаружили резкие скачки давления, он попытался сказать мне хоть слово. Я так ждал этого. — в его словах была неимоверная отрешенность, глаза словно кричали, чтобы их услышали, — Я не хотел существовать, зная, что твоя жизнь никому не нужна, и никому к тебе нет и дела. Он уничтожил мой бизнес, мои деловые связи с партнёрами, забрал комплекс у моей любовницы, создав место разврата, чтобы наказать меня, не зная, что я уже наказан. Я потерял жену, дочь, а затем ещё сына, который не хочет и знать меня. А сейчас он привёз тебя, Катенька, чтобы продолжить обет молчания. Чтобы уткнуть меня носом в то, что за мной может ухаживать только такая смышлёная и хорошая девочка, как ты. А я в силу отказа ног, не могу даже перечить его решению. Ты ведь не просто так пришла работать? — Я видела статью о гибели вашей семьи… — с характерным трепетом и болью в горле произнесла девушка. — Я хочу помочь. — Мне уже не поможешь. Я отказался от всех возможных операций, не имея надежды ни на что. — словно боль пронзала его сердце с каждым словом, безумство и страх наполняло комнату отрешенностью и горечью, от этого так сильно кружилась голова. — Но ведь шанс есть всегда! Почему вы не хотите бороться? — Мне не для кого больше ходить. — Егор обязательно вам поможет. Он помог моей маме, абсолютно безвозмездно. Он добрый человек! Словно уверяла в своих словах брюнетка, понимая что между её восприятием и рассказом отца, будто стоят два разных человека. — Я видел, как он смотрел на тебя. Мой сын был таким 5 лет назад, когда впервые привёл сюда девушку. Катя молча сглотнула. Внутри было слишком много не состыковок и чувств, которые по щелчку, готовы были выбраться наружу. Но нет, пока им место глубоко в душе, под семи замками, как страхи Егора. — У нас с Егором только рабочие отношения. — От него не убежишь, даже если захочешь. Ещё никто не убегал. Казалось пульс набирает с каждой секундой всё больше оборотов, отдаваясь эхом в груди. Катя понимала, что ещё чучуть и она сможет узнать больше о человеке, который сейчас больше пугал, нежели восхищал. — Что вы имеете ввиду? — произнесла испуганным голосом брюнетка, от которого пробирало до нитки. Внутри подступал ком горечи и не понимания, и хотелось отдать всё своё внимание этому абсолютно беззащитному человеку. Она не знала, что будет ждать её за навесом правды. И от этого страх проходил по нежной коже к ключицам всё выше. Томные шаги за спиной дали молчанию свою цену. — Добрый вечер. Тишина сменилась эхом сурового тона, который был полностью подвластен только ему. И от этого, не спрятаться, и не скрыться. Тяжелые веки поднялись и соприкоснулись с его темными океанами. Катя отчётливо понимала, что за не соблюдения правил, будет наказана. Но слепо шла на это, чтобы узнать его больше. *** — Какого хера ты нарушаешь мои правила? — властно держа за тонкую ручку, Егор тащил девушку наверх по шаткой лестнице. Катя только молчала, пытаясь сдержать внутри накопившуюся информацию, и не разразится потоком тех фактов, которые стояли перед ней так чётко, что казалось бежать уже нужно сейчас же, а не оставаться на месте. Но что-то держало девушку, и это была во все не его сильная рука. Затаскивая хрупкое тело в спальню, где ей было велено коротать свободное время от работы, брюнетка была наспех повалена на диванчик рядом с кроватью. Звук защелки, с треском прошёлся по слуху, и теперь она была с ним один на один, со всеми страхами, вопросами и желаниями. На Егоре была все та же рубашка, помятая и заправлена в джинсы, в глазах горел огонёк спасения, но не было уверенности, что он для неё. Твёрдая рука вмиг впечатала голову девушки к спинке, и Катя затаив дыхание, еле слышно сглотнула, смотря прям в его океаны. — Тебе нравится быть наказанной? Тишина. Словно слышно все шорохи по усадьбе этого не совсем доброго человека. — Я тебе говорил, не вести беседу с моим отцом, а в случае необходимости только оказывать ему такую услугу. — Разве можно заставить человека не говорить? — Можно. Вторая рука прошлась по горячей щеке, останавливая свой пыл на ней. Было суматошно страшно, поднимать ресницы, ожидая подвох в любую секунду его влияния. — Ты ведь себя заставил два года молчать, а не отца. Резкая пощёчина. Словно острым лезвием по нежной коже. В глазах отображались отблески соленных слез. Егор отошёл, не переставая смотреть в её зеленые глаза, наполнены болью. Брюнетка только смогла дотронуться до обожженного места ладонью, чувствуя, как закипает внутри кровь. Больно и не приятно видеть его в таком состоянии. Но по-другому она никак не могла вывести его на разговор темы, которая под семи замками. — Что этот старый маразматик ещё тебе говорил? Подходя всё ближе, ним правила фурия безумства и отрешения. Сейчас она видела его настоящим и предельно злым. Поэтому решила молчать, чтобы погасить внутренний огонь зверского обращения. Не добавляя в него больше причин для ненависти. — Ннничего. затем вошёл ты… — Ничего? Я блять сейчас закрою ему рот. Пытаясь выйти с комнаты, Егор намертво был охвачен нежностью, которая беспричинно творила с его душой невероятные свершения, останавливала на пути к бешенству, и по своему окрыляла. Нежные руки коснулись шеи и щеки, притягивая к себе ладонями, касаясь пересохших губ, он чувствовал как по венам течёт бешеная энергия в перемешку со страстью, демонической силой быть притянутым всем своим нутром. Его безжалостные пальцы коснулись девичьей талии, притягивая к себе больше, и поедая рот с огромным желанием, чтобы она сейчас досталась только ему. И не сейчас тоже. Губы искусали нежную кожицу, вовлекая язык отдаться искушению, вырисовывая немые узоры порывов, которые охватывали этих двоих с головой. Рука в её волосах, издержки самообладания, он нервно наклоняет её голову, отстраняясь от губ, изучая мимику. Затем сново притягивает, целуя до изнеможения и нехватки воздуха в лёгких, обтягивая верхнюю губу и прикусывая её до металического вкуса и тихого стона. Резко оборачивая спиной к себе, Булаткин со всей силы прижимает малышку к письменному столу с зеркалом, проходя её телом по деревянной поверхности, ставя как собачку, утыкая носом в холодное отражение. Катя видела себя помятую, но хотела этого продолжения, этого наказания, всеми своими фибрами, словно он — это что-то внутривенное, без чего нельзя сейчас существовать. Подол платья тёплыми руками поднят к талии, и её оголенные ноги во всей красе сверкают перед этим жестким деспотом. — Я не оставлю тебя без наказания, сука. Впираясь джинсами в промежность, девушка чувствовала, как внутри всё закипает от каждого его действия. Скрип ширинки прошёлся эхом по ушной раковине, от чего захотелось закусить губу сильнее. Егор мастерски освободил себя от джинс, спуская их на пол, и рукой уже во всю массировал стоячий член. Красная головка пульсировала смазкой и не желала больше томить. Сильная рука вмиг натянула не послушные волосы, наматывая на кулак в три раза, от чего малышка была грубо притянута назад, ощущая крепость своих луковиц, которые под его напором сейчас выскользнут просто с пальцев. Теперь она отчетливей видела себя в зеркало. Себя. Женщину, которую сделал он. Эти мешки под глазами, от недосыпа, искусанная губа, и следы на шеи, словно её держали месяц в подвале. Все было таким не важным, когда она почувствовала его желание у себя в паху, открыто и возбуждающе. — Я хочу, чтобы ты смотрела, как я тебя трахаю. Тонкие трусики были опущены до колен, а мокрый палец открыто массировал клитор надавливая его, и получая обиль смазки от желания. Ноги Кати становились ватными, а сердце выпрыгивало с грудной клетки и стучало не впопад. Она чётко чувствовала, как хочет его. Но Егор хотел её по-другому. Сильная и резкая боль вмиг раздирала всё тело, и проходилась по ушам чётче с громким криком. Тяжелый член со скрипом вошёл в попу, и не останавливаясь продолжил свой путь ровно до того момента, пока малышка едко не почувствовала его лобок упирающийся в неё. — Аааааааай… Неееет… Крики переполнили комнату, но ему было абсолютно все равно на чужую боль, сейчас он пытался заглушишь свою, два года пытался. Проходя внутрь и раздвигая узкие стенки, Егор начал долбить маленькое тельце со всей мощи, рыча, и держа волосы на крючке. Его громкое дыхание в перемешку со стонами, доставляли двойное наслаждение, пихая свой член в Катю, истерзая анал до бешенства, соленные слезы стекали по горячим щёчкам девочки. А крики сменялись безжалостными просьбами, покончить это безумство. Но он не слышал. Он только сейчас чувствовал. Катя смотрела на себя в зеркало, и видела личность, которой сейчас не плохо, ей сейчас противно от самой себя. Но она не могла ничего с этим поделать, продолжая уже не издавать громкие крики, а тихо стонать, ощущая прилив наслаждения в узле животика, словно тепло проходит от ключиц до таза. — Ты же сама напросилась, тварь. — дотрагиваясь черствыми пальцами к её подбородку, Егор придвинул голову девушки к себе, продолжая входить до упора и смотреть в эти бешеные глаза в зеркале, — Сама напросилась, чтобы я тебя имел когда захочу. — Он был не в себе от пойманного за хвост наслаждения и желания быть доминантом. Засовывая большой палец в рот, Катя инстинктивно обволокла его жарким дыханием, начиная посасывать. Внизу все ныло, и каждый толчек был предвестником первой волны оргазма. Хлюпания генеталий отчетливо проходили в голове, и заставляли инстинктивно двигаться ему в сторону. Пик уже был слишком близко. Но в один миг Егор резко вышел с красной попки, проводя членом по мокрым половым губам, которые истекали соками блаженства. Катя сильнее застонала, желая получить его в себя больше, инстинктивно насаживаясь на стоячий член. Блондин убрал палец с пухлых губ и отодвинул голову девушки на прежнее место, упираясь в неё сильнее, вошёл, приближая щеку к холодному зеркалу, жаркое дыхание, но пик утерян, и Егор сново начинает сильнее раздабливать малышку, двигая бёдрами, упираясь в стенки влагалища, и доводя себя до безумия. Трахая её грубо, и не произвольно издавая рычание с горла. Катя чувствовала его в себе сильнее, сжимая красную головку и ударяясь об зеркало при каждом жестком толчке. Сильные пальцы сжимали бёдра брюнетки, и Егор чувствовал за каждым её визгом, как она вот-вот кончит. — Я же говорил, ты сегодня наказана. Резко выходя, и лишая блаженства, от чего резкая боль прошлась по животу, а тело бездыханно прислонилось ближе к деревянной поверхности. Горячие капли коснулись спинки, разбрызгивая удовольствия с рыком, которое сейчас получил только он. Отходя, Егор поднял джинсы и заправил член в боксеры, ухмыляясь. Катя повернулась, совсем растрепанная, с потекшей тушью, и жёсткими следами на шеи, от неё веяло нежностью, не смотря на его четкие и жесткие действия. Блондин подошёл ближе, касаясь подбородка дамы, и смотря на её пухлые губы, не отводя взгляда ни на долю секунды. — Останешься? — тихо произнесла брюнетка. — Нет. — словно шипя. — Я никогда здесь не остаюсь. С этим словами Егор убрал пальцы от нежного лица малышки, и покинул комнату, громко хлопнув дверью. Катя ещё долго не могла прийти в себя, всё тело ныло, а желание сохло на губах, как признак самой огненной страсти. Мужской голос с нижнего этажа заставил вернуться из своих мыслей и подняться. Голос повторился, и спускаясь по лестнице, брюнетка чётко уже могла его распознать. — У вас что-то случилось? — подходя ближе к мужчине, который сидел спиной к окну, произнесла девочка. — Катенька, — мужчина резко повернулся на коляске, и был в пару сантиметров от испуганной брюнетки. — Могу ли я тебя попросить об услуге? Катя смело выдохнула, подходя ближе. — Да, конечно. Чем вам помочь? — Не могла бы ты отвезти меня завтра к моему сыну? — с дрожью в голосе произнёс отец. Девушка сначала замялась, не понимая, чего именно хочет отец Егора, но продолжила. — К Егору на работу? — хлопая ресницами, она отчетливо ждала его ответ. — Нет. Не к Егору.