«Я полюбила в тебе человека»

— Значит эта паршивая сука родила ему сына… — выпуская кольца дыма, и поставив ноги на деревянную балку стола, совершенно спокойно произнёс Булаткин. В голове был хаос, и склонялся он к безумному казусу, не принимать всё на свой счёт. Но он так не мог. Внутри слишком отчётливо бурлила злость и месть. За своё родное. Что было так просто растоптано чужими предубеждениями. — Не руби с плеча. Может этому олуху послышалось, и они вообще по другому вопросу посещали этот дом. — Какие, блять, могут быть общие дела у Кати с ним? — повышая тон, произнёс блондин. — Она мне изначально показалась подозрительной. Захотела продаться раз — продастся ещё. Егор нервно докурил сигару и утопил её в пепельнице плохого снотворного. В кулаках по немного закипала кровь, которая бежала по лимфам в перемешку с агрессией. Он чувствовал, как глаза становятся чёрными, а икла прикусывают нижнюю часть губы. Именно с этого момента, его было сложно остановить. — Не смей называть её продажной. У неё не было выбора. Да, черт возьми! Даже в этих шлюх по найму в моём казино, есть выбор, светить своей жопой, или искать намного перспективную занятость. Стуча по столу в разгневанном состоянии, он закипал за секунду, не давая возможности перечить и предаваться диалогу вместе с ним. Марк только судорожно клацнул ручкой, кидая её на стол. И резко поднялся, подходя ближе к компаньону. — Егор. Я же знаю, когда у тебя сносит крышу, и ты не замечаешь очевидных вещей. — К чему ты сейчас это клонишь? — прошипел Булаткин. — А к тому, что если тебе кто-то и нравится, то ты становишься лояльней, сдержанным, готовым ко многому. Но подумай сам… Марк сделал пару шагов и подошёл к окну, всматриваясь в утреннюю густоту тумана, который озарил весь Деловой центр. Егор нервно замялся на кресле, судорожно ловя воздух губами, и глотая его, чувствуя как давление ударяет в виски, от каждой новости за сегодня. — Что ей мешает помогать Николаю Борисовичу в его махинациях? Ведь не просто так он именно сейчас попросил сиделку, зная, что весь персонал в доме не подлежит ему. Компаньон говорил чётко, и обосновано. Полагаясь на внутренние переживания Егора, видя, что к этой миловидной особе у него не просто интерес, а влечение. Играя картами, словно козырями, пытаясь показать успешность своих мыслей. — Нет, она не может. Марк сделал пару шагов в обратную сторону, словно на шахматной доске, продумывая каждый шаг наперёд. — А чего же она тогда, такая честная, и верная тебе, не рассказала, что была в твоей комнате, где находится сейф? Шах и мат. Уверенные слова Марка, один за одним посеяли зерно сомнений в сердце блондина. В голове сново и сново появлялись вспышки её лучезарных, изумрудных глаз, словно это единственное, где он сейчас видел спасение. Но они были сново и сново затуманены фактами, которые уверено предоставил друг. Компаньон словно чтением мыслей наперёд, увидел растерянность в глазах собеседника, которая была слишком призрачной, и наполнил стеклянный бокал содержимым алкоголем. Булаткин одним резким движением запрокинул рюмку, и почувствовал, как по горлу проходит горячая жидкость, нервно прижал кулак к губам, словно вдыхая все эти чертовы мысли. — Чёрт! Я же верил ей! — откидывая пустой бокал, который с треском был опрокинут со стола. Он так не хотел обжигаться сново. *** Катя понимала, что время идёт на убыль, и она именно сейчас должна успеть помочь отцу Егора покинуть страну, иначе правду от Булаткина с каждым днём будет все сложнее скрывать. Внутри тоскливо скулила кошка, вспоминая его сильные руки по её хрупкому телу, безумные океаны, ударяющие об волны реальности, и предельных мечтаний, и губы, которые шершаво проходились по нежной кожице, заставляя продать душу дьяволу. Спустя час брюнетка уже подъезжала к особняку, расплачиваясь в такси, и выходя с него, внутри так томно ныли бездыханные чувства, ей так хотелось, чтобы ситуация повернулась в другую сторону, чтобы никого не нужно было спасать, а Егор принял новую семью отца и простил многолетние обиды, но всё было таким призрачно не достоверным, что хотелось скулить, последней псиной. Предавая человека, который обрисовывал внутри целый зимний сад, она хотела помочь безвыходной ситуации, беря весь удар на себя. Суматошно забегая в гостиную, девушка видела, как Николай Борисович спокойно читает книгу, сложённую на коленях. Мужчина резко поднял свой взгляд с-под очков, и улыбнулся. — Катенька, ты так быстро вернулась! Я ожидал тебя после обеда. — Николай Борисович, у нас очень мало времени. Моё внутреннее чувство говорит, что его просто катастрофически мало. — Подожди, не спеши, сядь сюда. — показывая на мягкую кушетку, на которую быстрым шагом села брюнетка. — Что именно тебя пугает? — Егор… мне кажется он может узнать всё и помешать. — Я тебя предупреждал. Ты играешь с огнём. Все мы играем с огнём. И если я даже смогу улететь со своей семьёй, то мое сердце будет не спокойно за тебя… — Не переживайте. Я что-то придумаю. — Я бы сказал тебе, что от него нужно бежать. Ну куда уже, когда твои глаза и сердце горят моим сыном. И это сложно не заметить. Катя плотно прижала губы, сглотнув. По телу пробежались мурашки, и хотелось просто закрыть глаза. Но она понимала, что сейчас на это у неё нет времени. — Там наверху сейф. Но я не могу знать комбинацию пароля. Может вы её знаете? — неуверенно произнесла девушка. — Его главный пароль — день рождение матери. Он всегда его ставил, ещё в детстве, играя в моем кабинете. Попробуй его. Должно получится. Сказав нужную комбинацию, Катя быстрым шагом покинула Николая Борисовича и побежала наверх. Странно, но в этот раз Егор не закрывал свою комнату, вероятно позабыв это сделать. Подойдя ближе к сейфу, ноги словно ватные не хотели идти не вперёд, не назад, сердце забилось чаще, а дыхание становилось учащенным. Внутри словно кто-то поставил паузу, и её было сложно пережить сознанию. Открывая дверцу, за которой прятался нужный тайник, Катя нажала сказанные Николаем Борисовичем цифры, и на удивление, они легко подошли к открытию. Дверца распахнулась, и перед ней оказались драгоценные сливки золота, другого метала, пачки зелёных купюр, здесь было всего настолько много, что брюнетка не сразу заметила загранпаспорт, открыв первую страницу, на фото красовался отец Егора. Внутри словно отпустило. Рядом с паспортом лежало кольцо со светлым камнем, оно так ярко отдавало лучами света, переливаясь гранями, что всё казалось тусклым рядом с ним. Невольно взяв в руки украшение, по телу прошла видимая дрожь. Словно ей хотелось сейчас примерять его. И Катя не сдержавшись одела на безымянный палец украшение. Осматривая ручку на солнечных лучах, которые пробивались сквозь бордовые шторы, резкий скачек давления по вискам, и словно кинжалом в сердце проходят сказанные слова до этого пустой комнате. Катя невольно повернула взгляд, столкнувшись с ним. — Значит, я не ошибался в тебе. Всё сразу стало, как в тумане. Мысли, ноги, взгляд. Она не понимала, что происходит, на веки дословно нашёл сон, или это бодрствование? Паспорт улетел вниз на паркет, вместе со всем спокойствием. Перед Катей стоял Марк. Он был решительно настроен, и мелкими, но уверенными шагами приблизился на расстояние вытянутой руки к испуганным зелёным глазам. — Нравится колечко? Катя только плотно сжала губы, бегая изумрудными орбитами по пространству вокруг комнаты. В горле стоял ком и полное осознание, что сейчас вся её попытка помочь Николаю Борисовичу провалилась. Марк быстрым рывком поднял паспорт, и перелистывая страницы, поднял свой взор на брюнетку. — А Егор знает, что ты, тупая курица, его отцу хотела помочь сбежать? — Нет… — Ты мне сразу не понравилась. — Мне всё равно. — Хм. Не боишься, что твоя судьба, сейчас абсолютно в моих руках? — проведя пальцем по щеке испуганной девушки, произнёс мужчина. — Не боюсь. — пытаясь отодвинутся от неприятных касаний, но все было тщетным. Марк грубо схватил за руку испуганную брюнетку и резко кинул на кровать. От чего зеленоглазая приподнялась на локти, пытаясь убежать, но брюнет приближался ближе и ногой остановил все рвения к побегу. Мужчина взялся за ремень, сверкая железным брендом Армани. Катя только плотно сглотнула, переводя свой взгляд прямо ему в глаза. — Смотри, мы сейчас можем взять и поехать к Егору, и он первым узнает какая ты воровка, паспорт взяла, колечко не сняла… — Я не воровка!!! — завопила девушка, и активно начала снимать злополучное украшение. — Конечно ты не воровка, ты благодетельница, хотела помочь отцу Егора, спасти его от деспота и тирана. А теперь подумай, что он сделает с тобой. Чёрт. Не хочу даже это представлять. — ухмыльнулся Марк. — Или же я всё забываю, возвращаю вещи на свои места, а мы занимаемся чем-то более приятным, чем эта канитель. — Какой же ты мерзкий… жаль, что Егор сейчас не слышит, какую крысу пригрел. — Заткнись, тупая сука!!! — хватая за горло и пытаясь замахнуться, тёплая ладошка прижалась к простыне, отчетливее сверкая диким взглядом на брюнетку. — Не сможешь. Знаешь, что он так просто это не оставит. — Ты слишком самоуверенная. У него таких шлюх на каждый день по одной. Внутри была злость и беспокойство, всё в перемешку с обидами, словно горячий коктейль, взрывая мозг и не оставляя шанса хорошему началу. Катя понимала, что операция спасения невинных людей провалилась с треском. Но сейчас она больше всего не хотела, чтобы страдал ещё кто-то за её неудачную попытку сделать как лучше. — Поднимайся. Только не проси всё это переиграть, он не остановится. *** Матовый гелентваген припарковался возле комплекса на рублевском шоссе. С дорогого салона вышли два амбала, которые вежливо открыли хозяину дверь авто. Одним ловким движением мужчины расправились с входной дверью двора и без особых усилий попали внутрь, Егор томным шагом прошёлся к входной двери, ожидая вскрытия, и за пару щелчков, он уже стоял внутри небольшого особняка. Рассматривая владения, блондин уселся в кресле уютной гостиной, ставя ногу на ногу, показывая отполированные до блеска туфли. Его большие пальцы разбавляя спокойную обстановку дома стучали по деревянной поверхности, ожидая, пока амбалы проверят дом. — Здесь чисто, хозяин. Егор только кивнул, понимая, что нужно подождать, чтобы разбавить неожиданное появление своим присутствием. — Осматривайте двор. Мальчик ещё со школы видимо не пришёл. Но долго ждать не пришлось. Дверь распахнулась, и один из здоровяков притащил скривившуюся от боли женщину, которая пыталась брыкаться и кричать, но сильная рука не давала возможности проронить и слова. Её глаза ещё больше подались испугу, когда встретились с голубыми океанами Егора. По команде, амбал отпустил женщину. И она еле став на ноги, застыла на месте, в ожидании своего выговора. Молчание и дикие взгляды между ними прекратились, когда второй здоровяк притащил за шиворот мальчишку, того самого малого, которого Егор видел, выбивая с его мамаши подпись. Булаткин кивнул головой, и охранник отпустил мальчика, который испугано прижался к маме. А та в свою очередь обняла его крепче, заслоняя от зла, которое парило в атмосфере отчетливее с каждой секундой. — Ну здравствуй, малыш. — поприветствовал Егор мальчика, который выглядывал из-под заслонённых рук матери. — Что ты хочешь от нас? — чуть не плача произнесла любовница отца Егора. — Убери малого в любую из комнат и запри её, пока мы поговорим. — обратился голубоглазый к здоровяку. — Нет, пожалуйста. — пыталась как-то помешать Юлия рукоприкладству, на амбал только резко откинул женщину, и повёл плачущего мальчика из гостиной. — Пожалуйста, оставь нас… Резким рывком Егор поднялся с кожаного дивана и подошёл ближе, от чего женщина начала судорожно делать шаги назад, пока не почувствовала холодную стену. — Хороший дом. Расположение не плохое. На моего отца оформлен. А он здесь не живёт. Не порядок. — произносил спокойным тоном Булаткин. Юлия только испугано прижалась к стене, ощущая, как его взор полностью проходит по всему телу, раня. Егор подошёл ближе, и сильной рукой схватился за горло, прислоняясь к уху, прошипел: — Думала, я не узнаю, шмара, что это его сын? Нихуя. Пальцы намертво сжались вокруг лимфоузлов, горячо прижимая всеми силами, от чего женщина ощутила горькую недостаточность воздуха в легких. — Я…я… всё подписала… не трогай его… Булаткин рычащим движением перевел свой взгляд на женщину, сверля всей агрессией, которая была внутри. — Всё это время, ты, овца, думала, что будешь жить в достатке? Соблазнив моего отца, и родив на стороне. Я тебя уничтожу вместе с ним, тварь. Рука всё сильнее не позволяла наполнять лёгкие желаемым кислородом, лицо Юлии полностью с бледного стало красным, а губы онемели, не произнося и слова. — Я заберу у тебя то, что тебе дорого, сука, так как ты забрала у моей матери возможность верить отцу и быть с ним счастливой. Я тебя уничтожу. — шипел совершенно тихо Егор, проговаривая каждое слово, от которого мурашки так и скользили по телу женщины. Один его взгляд, словно прожигающие софиты, пугал и вёл в беспощадное отчаяние. Больше не чувствовать то, что было прежне. — Нет!!! Пожалуйста!!! Я отдам тебе дом!!! Отдам деньги!!! Не трогай нас!!!!! Пожалуйста!!!!!! Солённые слезы так и наровились течь по красным щекам, истекая вместе с чёрной тушью, делая лицо жалостным и холодным. Громкие шаги нарушили плач, и Егор отпустил мертвую хватку, от чего Юлия задыхаясь сползла по стенке, пытаясь губами жадно ловить воздух. В комнате появился Марк, ведя за локоть испуганную Катю, которая тут же вырвалась, и быстрым рывком подбежала к заплаканной женщине, которая слишком громко дышала, плача. Егор повёл удивлённый взгляд. И подавая команду, один из амбалов оттащил брюнетку от девушки, ставя прям перед обозлённым блондином. Катя открыто видела, как импульсивно билась его вена на лбу, словно показывая точку финала, который она никогда не представляла. Сейчас он не был её Егором, тем, который мог совершенно без задней мысли, помочь, выручить, спасти, а затем прижать к своей груди и успокоить от всего внешнего шума. Сейчас перед ней был другой человек. Желваки которого высказывали всю грубость в сжатых кулаках. Раздирающие переглядки перебил отчетливый голос компаньона. — Она открыла сейф, и взяла оттуда документы, как я тебе и говорил. Бушующая волна страха прошлась по телу зеленоглазой, отчётливо ударяясь об сознание реальности. Она понимала, что пути назад нет. И нет ничего хорошего в этом поступке. Чтобы её сейчас взяли и похвалили или погладили по головке. И пока Егор нахмуренно смотрел на Марка, она боялась каждой секунды, каждого поворота головы и столкновения взглядов. Пока он не перевёл свои чёрные океаны в её зазеркалье. Она видела разочарование, не понимание, и злость. И от этого становилось слишком больно. Больше всего ей не хотелось представать в таком свете, который только что подробно описал Марк. Егор совершенно не показывая внутренней войны, ухмыльнулся, оголяя белоснежные зубы. — Ну что, доигралась?